Бывают такие приятные люди (почти как любимые), что им совсем ни в чём не возможно отказать. Вот такая знакомая и говорит мне: «Лен, поучаствуй в конкурсе. Мы сами придумали, только начинаем, поддержи нас, напиши что-нибудь. Тема «Московский джаз».
Московский джаз. Ну, Москва понятно, лучший город земли, в котором я всегда мечтала жить. Всё сбылось, уже 20 лет как я пустила здесь корни , по-настоящему так, с покупкой квартиры, замужеством за москвичом, рождением ребенка, разводом – всё как у людей в столице. Много можно рассказать, на три тома историй наберется, а вот джаз… Где я и где джаз? Нет, конечно, я и слушала джаз, и что-то когда-то читала о джазе, однако чтобы вот так вот, с ходу написать про это. Но – нельзя подвести хорошего человека, я же обещала. Читать далее →

Когда его красивая еврейская жена в их первое утро в новой квартире в Нетании готовила завтрак, он понял, что наконец-то всё сбылось. И что он – абсолютно одинок.
Он наблюдал, как красивая Эстер тонкими пальцами разворачивает обертку таблетированного кофе, аккуратно опускает плотноспрессованную шайбу в кофемашину, глядя на него с полуулыбкой нажимает кнопку, и с хорошо продуманным изяществом достает из шкафа малюсенькие фарфоровые чашки. Еще несколько минут – и глоток кофе окончательно утвердил его в том, что он действительно здесь, в Нетании, в это время, в этом месте, в той мечте, к которой он стремился долгие 10 лет. Читать далее →

Бабушка

Мамы назвала меня в честь бабушки. За что сразу и получила. «Что это вы такое чёрти-шо придумали?, – спросила бабушка, – чого это вы ее так назвали? Теперь как я – всю жизнь буде мучиться». Я была первой бабушкиной внучкой, любимой, как говорила вся родня. Однако ни одной похвалы я от бабушки за всю жизнь не услышала. Впрочем, похвалы от бабушки Лены ни разу никто не дождался. А вот « чертей» или «нагоняй» получить было запросто.
Небольшого роста, с мелкими чертами лица, но с очень живыми, умными и проницательными глазами – бабушка на редкость была скупая на ласку. она всю свою жизнь отдала своим детям, а потом и внукам. И любила дедушку, который раз и навсегда разбил ей сердце, рано превратив ее из молодой женщины в деревенскую не очень ухоженную женщину, махнувшую на себя рукой. Читать далее →

Начало

– В Коктебель едешь? Полазай там по берегу и найди себе камушек, специальный такой, не помню, как называется, но главное, сразу как камушек найдешь – счастье своё обретешь. В смысле все мужики твои будут!

Счастье мне представлялось как-то иначе, совсем не в абсолютном владении всеми мужчинами крымского поэтического поселка. Но совет случайной попутчицы, старенькой, как мир, рыженькой бабушки, подсевшей ко мне в Симферополе, был первым на крымской Земле. Здесь вообще оказались люди незлобивые и по доброте сердца и души очень любящие давать советы. На континенте этим славится город Самара. Но это другая отдельная история.
– А если что не получится с коктебельскими камушками, – не унималась бабушка, – ты моего внука Виталика себе бери, он у меня покладистый, в Москве работает, каждые три месяца ко мне прилетает – а я ему денежку даю! Хороший парень, тебе как раз будет. Дай-ка ты мне свой номерок, а? Читать далее →

У отца в комнате стоял большой аквариум. По крайней мере, казался большим. Стены были заполнены полками с книгами, и на одной из них вместо литературы расположились рыбки, в своём прозрачном жилище. Небольшая тусклая лампа подсвечивала подводную жизнь, где среди искусственных зарослей плавали её обитатели. Алёшка любил разглядывать рыбок, и знал их названия. Вот это барбусы – пузатые, с темными полосками на жёлтых боках. А вот меченосец – его легко определить по несимметричному хвосту. Тягает за собой свою природную особенность совсем и не похожую на меч, но так прозвали. А вот гуппи – самые маленькие из всех. Блестящие и цветастым веером на хвосте. Живут как-то, уживаются все вместе в тесном аквариуме. Хотя и деваться-то им некуда. Читать далее →

Алексей Туков в запыленных очках возвращался ранним утром со склада через станцию. Жизнь длится в среднем семьдесят лет, думал Туков. Это шестьсот тринадцать тысяч часов. Если убрать время сна, то получится всего четыреста тридцать шесть тысяч шестьсот часов жизни. А если убрать примерное время на работе, то останется только триста двадцать пять часов жизни. Прошедшие сутки выскочили из привычной арифметики. Машины на склад пришли уже в темноте. Плюс три часа на разгрузку. Потом приемка. Он знал время на работу, помнил сколько занимает ожидание каждого светофора на пути, и в какую минуту ждать метро. День состоял из ритмических делений, размера событий и частоты цифр. Обработка почты: двадцать минут. Ответ на звонки: в среднем секунд пятнадцать. Отчет начальству: час. Читать далее →

«Отцы, не раздражайте детей ваших, дабы они не унывали» (Кол. 3: 21).
Сигналы примирения — язык телодвижений собаки, используемый ею для выражения состояния стресса, самоуспокоения и избегания социальных конфликтов (Тюрид Ругос. Диалог с собаками: сигналы примирения).

(Пьеса)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ, 60
АННА, его дочь, 27
АЛЕКСЕЙ, муж АННЫ, 32
АЛЛА, жена НИКОЛАЯ АНДРЕЕВИЧА, 57
РОМАН, сын АЛЛЫ, 37
СВЕТА, жена РОМАНА, 35
МЕДСЕСТРА, 42
НАСТЯ, 10, внучка АЛЛЫ
ВОЛОДЯ, роль без голоса Читать далее →

рассказ

Патриарх проснулся рано, разбудил, как обычно, исподний иподиакон Федор. Сегодня служба в ГСМ, Главном Соборе Москвы, недавно отстроенном на Лубянке. В противовес его Патриаршьему главному Храму, построенному в Кремле… А теперь этот выскочка, этот пацан из Перми, этот Сепаратор (так они звали между собой в Чистом переулке молодого епископа Анатолия Локтева), просочился наверх, дышит в затылок, бьет копытом. Ну да ничего, мы еще посмотрим, кто кого. Патриарх открыл глаза и увидел лицо исподнего, вздрогнул от неожиданности.
-Владыка, пора принимать ванну, – Федор стоял все это время у широкой двуспальной патриаршей постели с резной спинкой из черного кенийского дуба, держал в руках мягчайший махровый белоснежный халат. Читать далее →

Война началась для меня с уходом на фронт отца и его гибелью под Одессой. Мать моя отправилась в эвакуацию с братьями. Я училась в медицинском, в Симферополе, на третьем курсе, а когда началась война, нас, недоученных « спецов» разобрали по госпиталям.
Так я оказалась в Севастополе, в госпитале № 40. В том самом, который уже в ноябре сорок первого года переехал в то место, что многие называли по – старинке Каменноломенный овраг или Чёртова балка.
Сегодня в живых осталась только я. Одна. Читать далее →

—Предисловие от автора—

Здесь опубликованы первые 10 глав, размером составляющие 73 страницы. Читать далее →