Однажды, довольно давно, мой дядя Додик решил свести меня с дочерью своей знакомой. Звали знакомую то ли Анна Давыдовна, то ли Алла Давыдовна – сейчас уже точно не помню, а дочь звалась Светой. Шли мы с Додиком по улице Архипова, от метро “Площадь Ногина”, а Додик с жаром твердил мне об этой Свете:
– Слушай, прикинь, у неё квартира, квартира на Соколе, трёхкомнатная своя, отвечаю! Ты понял? Квартира, э, в Москве, понял ты? На Соколе! Три комнаты! Сталинский дом, э!
Я плёлся молча, глазея по сторонам. Был я во всём лучшем – в чёрных, в тонкую серебристую полоску брюках, такие были в моде в нашем бакинском гетто на момент распада СССР, в югославском кожаном пиджаке, что оставил мне кузен Рафик, когда уезжал в семьдесят девятом году в свою Америку, в чёрных лакированных туфлях, таких остроносых, что ударив по мячу, можно было, наверное, проткнуть его насквозь. Дополняла весь шик чёрная рубашка с муаровым отливом, и огромная прекрасная кепка, сшитая примерно из того же материала, что и брюки. Был я тогда тощ и бледен, Москва меня завораживала – шутка ли, последние три года бакинской жизни я практически не выходил из дома, на улицах было опасно, творилось чёрт знает что, и надо было ухаживать за дедом, который выбрал самое удачное время для того, чтобы погрузиться в океан старческой нирваны. Читать далее →

Сюсюкин вёл у нас общую патологию недолго. Меньше семестра. Я иногда его вспоминаю. Так, по-доброму, как хорошего, симпатичного человека, не слишком близкого, если сказать короче, как героя старого любимого кино, отчего-то непременно чёрно-белого.

Сюсюкин был приземистый и полный мужчина с улыбкой фавна, во рту его сверкали золотые мосты, носил он белый халат и очёчки, на голове красовалась седо-русая щетина, короткая и жёсткая, как стерня. У него была деревянная нога, которая изрядно поскрипывала – ногу он потерял в молодости, катаясь на трамвайной колбасе. Курил он только Беломор, сбивая пепел необыкновенно толстым, жёлтым ногтем, эмфизематическим, так называемым «в виде часового стекла», носил тулуп и валенки зимой, и габардиновое пальто, бывшее последним писком моды на похоронах И.В. Сталина – во все остальные сезоны. Вообще в повадках этого учёного мужа было что-то неистребимо уличное. Преподаватель был он невеликий, поскольку страдал чудовищным косноязычием, скакал с темы на тему, но зато великолепно рассказывал истории из своей многолетней патологоанатомической практики. Читать далее →

 Струи дождя стекали, словно оплакивая, по распластанному телу. Он в первый раз столкнулся с такой смертью. Сердце рвалось на части не от ужаса не то от жалости.  Кто, кто мог так поступить с бедной, хрупкой  девушкой? Какой изверг мог проделать с ней такое? Он огляделся, но никого не было поблизости. Ночь, дождь…Только он и тело. Он побежал по хлюпающим лужам прочь от пережитого кошмара. Остановившись на углу, перевел дух.  Бедное дитя, быть может, еще невинное, не познавшее радость материнства.  Мужчина сел на бордюр и закрыл лицо руками.  Намокший плащ облепил, не давая влаге пробраться внутрь. Слезы стекали по острым пальцам, сливаясь с дождем. Где-то вдалеке проехала машина, осветив на миг фарами конец улицы. Он даже не хотел думать о том, чтобы возвращаться домой, к спящей жене. Тем более сейчас, после того, как он увидел ЭТО. Читать далее →

  Доброе утро

– Доброе утро, это издательство «Белая сталь»? – спросил я, заслышав в трубке «алло», сказанное женским голосом.

– Да, здравствуйте, – отозвалась, как я догадался,  секретарша.

– Могу ли я узнать насчет своего романа, высланного вам чуть ли не целый месяц назад? – вежливо поинтересовался я, в нетерпении теребя телефонный провод.

–  Скажите, пожалуйста, вашу фамилию и название рукописи.

– Моя фамилия Пленкин, Иван Пленкин, а произведение называется «Похищение прекрасной и мудрой принцессы или Рыцарский орден идет на разведку за похищенной принцессой!». Этим величественным названием я очень гордился. Впрочем, как и всем романом в целом.

– Минуточку, – в трубке послышалось шуршание, чей-то приглушенный голос и клацанье мышки. Я и не думал, что для того, чтобы ответить мне, что роман принят и скоро будет напечатан, потребуется столько времени! Наконец, трубка ожила: Читать далее →