Пойма.
И здесь никто не ждал меня. После войны в селе жизнь била ключом. Строились новые дома, улицы удлинялись и углублялись в целинную плоть солончаковой степи. Но нашего дома, где жил дед, который он строил сам, с подвалом в полтора роста, не было. Его как ядовитый гриб свернуло ударом артиллерии. Фундамент разобрали соседи. Читать далее →

Кругом монастыря цвела сирень. Никто не заботился обрезать её кусты и она росла буйно и грузно потом, с годами, ввысь и уже в старости жидко, на тонких ногах кривых стволов припадая к земле
Под многолетними кустами, редкими, как волосы стариков, можно было сидеть в полроста и слушать высокое жужжание пчёл в цветущей кипени.
Тут- же в молодой поросли играли дети, строя шалаши и халабуды из хорошо гнущихся ветвей. Читать далее →

Полугары.

Из разлива солнца вырастают дождевики облаков и края их тлеют и горят, как куски бумаги, подожжённые серниками. А тихим утром, когда дождь прошёл навечере и промокшая земля дышит паром, возносящимся в высоту, так приятен и дорог слуху каждый звук, будь то перепархивание птахи в орешенье или дальние звуки топоров в густоте посвежевшего леса, или протяжное : «щщщ…щщщ…щщщ…» То косят на делянках сельские и хуторские.
– За что меня не назвали Аркадием? Как я люблю красоту, понимаю её! Понимаю, часом, лучше иных, и тоньше чувствую и благодарнее запоминаю, чем иной беллетрист…- думал Лев Ильич, подъезжая к Рыбному. – Природа это что? Вынает всё естество твоё наружу, по-своему перемесит…Тут скоро начнётся снова скука, пьянка и немного деревенской любви. Приглянётся мне барышня…и я прямо не устою, зашатаюсь. Читать далее →

1.
– Звёзды тоже имеют стопроцентную всхожесть…по – крайней мере, во время моей жизни они стоят на своих местах, а если и поворчиваются, то я знаю, всё равно я знаю, что им никуда не деться. Не станут же они осыпаться во Вселенную одновременно все…Что-то останется нам, что-то останется нам…- бубнил Платон идя по Тверской.
Он шёл с Маяковки, мимо музея Революции, мимо открытых кафе, мимо Пушкина, с укором смотрящего на украшенный Тверской бульвар, а после свернул в Камергерский, чтобы срезать путь до Лубянки. Там во дворах, втайне от «зелёных ангелов» была припаркована машина и совершенно верно ждала его, как жестокое похмелье и головная боль.
Люди изредка встречались на пути, но проходили мимо, будто бы сквозь него, вообще не замечая его душевного состояния.
Но почему? Почему никто никому не нужен… Читать далее →