Ну наконец-то Пелевин написал утопию. Кому еще в наше антиутопическое время, когда осуществились практически все ужасы прошлого и антиутопия стала реальностью, под силу создать идеальный мир, в котором живое небо осыпает обитателей благодатью, жесткие законы материи не действуют, высшее счастье обретается в медитативных практиках, идеальные красавицы создаются из флюида подстать создателю, а единственная ошибка, отголосок исторического анекдота в виде несуществующего полковника де Киже, сослана в Сибирь и служит оттуда оракулом. Пелевин написал мир, в котором хотел бы жить сам, и, на мой взгляд, у него это вполне получилось, хоть и скучновато чуть-чуть.

Читать далее →

Читала и не могла понять, как этот автор мог попасть в один ряд с Ивановым, Шишкиным, Быковым и т.д. Я сама составила себе этот список современной русской литературы, но, читая этот текст (Википедия называет его «романом»), я думала: «Облажалась, списала откуда-то из недостоверных источников, где в авторов записывают любого, кто хоть что-то опубликовал».

Читать далее →

Эта книга попала ко мне случайно. Ее забыла соседка по плацкартному вагону, вышла на проходной станции, а книжка осталась сиротливо лежать в сеточке боковой полки. Я решила прикарманить, ну или приютить ее, по обложке понимая, что проводнице это произведение искусства не придется по вкусу. Я не пожалела. С первых же строк меня затянуло в трогательный, тонкий, болезненный и мнительный, интеллигентный, не лишенный юмора, но и затаенной боли мир стариков.

Читать далее →

Никогда не писала я политических текстов, но че то захотелось, поддалась, так сказать, массовой истерии. Сижу – пишу, и что-то не пишется, а потом вспоминаю, что об этом у Сорокина уже все написано, и сюжет похож, и риторика та же, да и противостоянии все один в один. И решила я перечитать «Тридцатую любовь Марины», а не заниматься ерундой.

Читать далее →

Проза Анатолия Кима, существующая, как и сам автор, на стыке двух культур, буддизма и христианства, всегда вызывала у меня самые возвышенные переживания. Киму каким-то образом удается писать вещи высокодуховные и пафосные (в хорошем смысле этого слова). Такие интонации и эмоции нынче не особенно востребованы, сегодня принято насмехаться и презирать, наверное, поэтому Ким столь незаслуженно непопулярен. «Чтобы возлюбить подобную живопись, – пишет он о творчестве одного из героев романа, Мити Акутина, – «необходимо быть смиренным и терпеливым, скромным и одновременно мощным – обладать даром простоты при сложнейшем и тонком душевном устройстве». То же самое можно сказать и о творчестве самого Кима (я, как заметил наблюдательный читатель, в этом месте скромно потупляю очи). Ну, а что же поделаешь, если и в «Божественной комедии» Данте большинству читателей больше нравится Ад чем Рай.

Читать далее →

Почему-то почти все знакомые мне литературоведы (преподаватели, писатели, критики и т.д.) ругают постмодернизм последними словами: это и разочарованием в гуманистических идеалах, и упадок искусства, и окончанием проекта «Человек», и декаданс, и глумление, и даже бесстыдство. Мне же, вроде, все нравится, и хочется разобраться из-за чего собственно весь это вой.

Читать далее →