«Сорок пять», автор Марина Крапивина

21 июля у Раечки Русановой день рождения. И не просто день рождения, а «ягодный юбилей», или «сорокопятка», как в народе говорят. Женщина она одинокая, работает бухгалтером. В неотчетный период Раечка, сидя широковатым задом на офисном слегка расшатанном кресле и глядя круглыми глазами в монитор, много думает о внешности, красоте, фигуре, стучит своими перламутровыми коготками по клавишам в поиске рецептов молодости, упругой кожи, удаления морщин, здорового питания, похудения без фитнеса и без диет, здорового блеска волос, гороскопов, тренингов по саморазвитию, гороскопов и советов, как удержать мужчину, как привлечь богатство, как стать счастливой.

Время летит быстро: еще недавно ей исполнилось сорок, и казалось, это катастрофа, хотя и фигура была поскладнее, и кожа посвежее, и второй подбородок не был таким рельефным, да и мешков под глазами практически не было, главное высыпаться. Как пишут в женских журналах, был еще хороший тургор кожи благодаря коллагену и эстрогену.

А вот с сорока трех начались перебои с месячными, стало бросать ее то в жар, то в холод – верный признак приближения климакса. «Климушка пришел – старость привел», — говорила ее бабушка, сидя в одной сорочке у открытой форточки в тридцатиградусный мороз и обмахиваясь газетой «Правда». Только в детстве Раечка не понимала, о каком таком Климушке шла речь. А вот теперь она вспоминала народную мудрость каждый раз, когда вглядывалась с липким ужасом в зеркало: вот носогубные складки прокладывают твердую колею, на лбу пробивается еще одна горизонтальная морщина, а на переносице упрямая складка придает лицу вечно недовольное выражение(???).

А к теперешним сорока пяти уже и  кожа потускнела, лицо стало каким-то одутловатым, как у пьяниц, спать стала плохо из-за ночных приливов, спина начинала побаливать к середине рабочего дня, в коленке постреливало в сырую погоду. И все чаще так тоскливо делалось, что даже дача не помогала.

Был у Раечки небольшой участок по Павелецкой дороге. От родителей остался. Живет она как раз возле платформы Чертаново, и каждую субботу на восьмичасовой электричке за сорок минут добирается до своей станции, а потом еще минут пятнадцать по лесу идет до эсэнтэ «Березки». В пути ей по обыкновению становится хорошо: сам процесс поездки ее успокаивает, а еще видит она в вагоне много таких же рыхлых женщин с сумками на колесах, с опухшими бесперспективными лицами. Нередко доносятся до ушей Раечки знакомые слова: отчет, баланс, файл, выставить счет, проводка, эндэфээл, налоговоая, уэсэн, евэндэ, счет-фактура, накладная, — будто едет Раечка в спецпоезде для бухгалтеров.

На участке она переодевается в рабочую одежду, которая у нее аккуратно сложена в старом родительском платяном шкафу. И начинает работать (в зависимости от сезона): вскапывает, рыхлит, сажает, обрезает, поливает, опрыскивает, пропалывает, косит, собирает. Косит она с лютым наслаждением, поэтому участок у Раечки всегда образцово-показательный. Ровно к пяти вечера она заканчивает работать, аккуратно укладывает в объемистую сумку на колесиках (опять в зависимости от сезона): смородину, клубнику, крыжовник, вишню, сливы, яблоки, груши, кабачки, огурцы, грибы и возвращается домой всегда на семичасовой электричке. Дома все это моется, чистится, сортируется, варится, протирается, засаливается, маринуется, закатывается в банки. Баночки с дачным угощением Раечка носит на работу, сотрудники нахваливают. И так продолжается уже двадцать три года.

 

И все эти годы одно обстоятельство распаляло любопытство Раечкиных соседок по даче — Веру Ивановну справа и Тамару Федоровну слева: почему она никогда не остается ночевать? Казалось бы: дом уютный, теплый, обставлен старомодной советской мебелью, есть работающий телевизор, в ухоженном садике стоят качели с мягким матрасом. Но Раечка никогда не приляжет на них отдохнуть, не усядется в кресло перед телевизором, никогда не пожарит на двухконфорочной и уже заржавевшей плитке даже яичницу. Словно у всей этой усадьбы есть какие-то невидимые, настоящие хозяева, а Раечку они наняли присматривать за домом и участком.

Соседки же спокойно ночевали в своих домиках. У Веры Ивановны каждое лето гостил внук Витя, а к Тамаре Федоровне изредка, но шумно наезжал из Америки сын-айтишник с друзьями.

Привычка дневного пребывания выработалась у Раечки еще с того времени, когда начали по очереди болеть ее родители.

Когда ей было тридцать четыре, отца хватил удар, прямо на грядках. Три года он болел, капризничал, требовал внимания и жены и дочери, поэтому на дачу никто не ездил, дом зарастал плющом, садик — крапивой, полынью, бурьяном, почва вздыбливалась от муравейников и кротовых бугров, деревья и кустарники болели без ухода и вырождались. Когда отец умер, сразу после похорон свалилась мать, и Раечка ухаживала за ней еще пять лет. Лежа в постели в своей одинокой квартире в Бескудниково или на больничной койке, мама всегда подробно расспрашивала про дачу, словно там был зарыт клад.

Чтобы порадовать и успокоить мать, Раечка стала туда ездить и постепенно наводить порядок и втянулась, показывала фотографии участка, привозила матери или варенье, или морс из смородины, или яблочный компот собственного приготовления, мама все это пробовала, одобряя или критикуя. Так и умерла она, с ложкой в руках, в которой застыло вишневое варенье.

Раза четыре уговаривала себя Раечка потом переночевать на даче — почему бы и нет, работы невпроворот, с утра пораньше можно все доделать, что осталось с вечера. И вот все яблоки подобраны с земли, трава подстрижена, огурцы и кабачки обильно политы, и вроде бы самое время посидеть у телевизора. Но нет, Раечке все время кажется, что яблоки продолжают падать, что где-то остались сорняки и трава подстрижена недостаточно ровно, а огурцы не закрыты пленкой, и она бежит в дальний угол участка; гусеницы ползают по капустным листьям, а то и птицы клюют ягоды и груши, и она до изнеможения носится по участку, изображая огородное пугало, которое обязано появляться везде одновременно. И так бегала Раечка, как заведенная, пока не наступала ночь и усталость не сваливала ее в постель. Долго она не могла заснуть: от переутомления ломота грызла тело, а в голову лезли мысли, всегда неприятные, страшные и какие-то не ее, Раечкины, а чьи-то чужие.

Эти мысли скакали и стрекотали, как сороки, клевали ее в голову, в шею, в плечи, в руки, в ноги, она уворачивалась от них, и больше всего боялась, что они выклюют ее глаза… Так она металась в кошмаре всю ночь, пока рано утром не просыпалась в поту от жуткого стрекотания сорок. Эти птицы ее всегда пугали, с детства, пугала их оборотистость и вороватость, их умный взгляд, их стремительность и скрытая враждебность. К счастью, в Москве сорок нет, Раечка где-то читала, что давным-давно всех сорок, посчитав их ведьмами, выгнал какой-то московский святой, живший еще при Иване Грозном.

 

С днем рождения сослуживцы поздравили ее душевно: вручили пышный букет, поздравительный адрес, в красном твердом переплете с золотым тиснением «С Юбилеем!» и огромную коробку, на которой красовалось огромное число «45» как бы внутри большой спелой вишенки.

Внутри адреса на вкладыше, украшенном замысловатыми виньетками и логотипом компании, шел поздравительный текст, напечатанный шрифтом, напоминающим школьные прописи: «Дорогая Раиса Алексеевна, от имени всего коллектива компании «Глория» сердечно поздравляем Вас с Днем Рождения! Вы работаете в нашей компании практически со дня ее основания и все эти годы мы знаем Вас как профессионала высокого уровня, преданного общему делу и глубоко порядочного человека. Но наша жизнь состоит не только из работы, не менее важна и другая ее часть – семья и дом. Желаем Вам от всей души, чтобы в Вашей семье царили любовь, забота и поддержка, а в доме – покой, уют и процветание. Оставайтесь же всегда молодой, энергичной и элегантной. Будьте здоровы и счастливы!» Под текстом паутиной растеклись автографы сотрудники не только ее родного отдела платежей, но и всего департамента бухучета, так что красивый вкладыш выглядел теперь неряшливо и грязно.

 

Само поздравление состоялось утром. Раечка сидела в своем отсеке (перегородкой), рассеянно разглядывая новый розовато-фиолетовый маникюр, как вдруг к ней подошли все пятеро сотрудников отдела платежей во главе с начальником Борисом Геннадьевичем Кашкиным. Из-за жары Кашкин снял пиджак и был в одной рубашке с закатанными рукавами, у него были довольно накачанные мускулы, как у эсэсовца, стальные безжизненные глаза серели из-за очков.

Кашкин вручил Раечке букет, его зам Эльвира Михайловна, корпулентная дама лет пятидесяти семи, протянула поздравительный адрес, а экспедитор Андрей, Рита и Вита (ИХ ДОЛЖНОСТИ?) держали коробку с подарком. Все дружно три раза прокричали «ПА-ЗДРА-ВЛЯ-ЕМ!».

 

-Спасибо, Борис Геннадьевич, Эльвира Михайловна, Вита и Рита, и Андрей. – Проговорила испуганная вниманием Раечка. — Я тортик принесла… Может, чаю выпьем в обед, — почти виновато-тихо добавила она.

 

-Раечка, опять тортиком хотите отделаться? – засмеялся Кашкин.

 

-Ну… я в общем думала отметить… на даче завтра, вы приедете? – неуверенно предложила Раечка.

 

-Ура, ура! – захлопали в ладоши Рита и Вита.

 

-А вот и приедем и уж самолично подарок вам доставим, — показал на коробку Борис Геннадьевич, — а то сами вы не дотащите.

 

-А что там? – спросила Рая, разглядывая коробку.

 

-Все вам скажи. Сюрприз там! – добродушно подмигнул начальник и переглянулся с другими. Все улыбались и стояли вокруг Раечки. – Любопытной Варваре что сделали? А?

 

-Нос оторвали… — тоже улыбнулась Раечка.

 

-Тээкс, — Кашкин многозначительно кашлянул и посмотрел на часы, которые украшали его мускулистую и в меру волосатую руку. – Попьем чайку с тортиком?

 

Раечка положила цветы и адрес на свой рабочий стол перед монитором и пошла доставать из холодильника тортик «Надежда» и вишневое варенье. Электрический чайник кто-то предусмотрительно включил, и он уже закипал.

 

 

Чай попили, похвалив тортик и варенье.

 

-Где вы такой купили, Раечка, — спросила Эльвира Михайловна, запивая торт чаем. – Такой вкусный, это ведь морковный торт?

 

— Да, морковный, в нашей кондитерской в Чертаново продается, за углом, я очень люблю этот торт, — боясь смазать помаду, зубами скребла по ложке Раечка, обнажая мелкие зубки и бледно-розовые десна. — Я раньше на Академической покупала. А потом он исчез. А потом появился. И я так была рада. Я раз купила, два купила. Три купила. А на четвертый вообще есть невозможно. Совершенно другого вкуса. А этот видите, «Комбинат Добрынинский» написано.

 

— Ну, делу, как говорится, время, а потехе, так сказать, – час, — подытожил Кашкин и пошел работать в свой отдельный кабинет, смежный с общим офисным пространством.

 

Эльвира Михайловна строго взглянула на подружек и спросила сразу обеих:

 

— Договор с «Альянсом» готов?

 

— Они старые реквизиты прислали, — с обидой ответили Рита и Вита вразнобой, но вместе.

 

— Пусть пришлют новые. Завтра деньги должны уйти, – строго сказала Эльвира Михайловна и вышла вслед за Кашкиным.

 

Рита и Вита ушли за свою перегородку и уткнулись в мониторы, Козлов поехал на Авиамоторную.

У Раечки тоже были срочные дела, но настроение было нерабочее, она поглядывала на большую коробку с цифрой «45». «Что там может быть? — думала она. Размышления Раечки прервал телефонный звонок. Звонили из юридического отдела с вопросом об оптимизации налогов. В час все пошли на обед в столовую. Раечка в столовую не ходила, она разогревала в микроволновке принесенную с собой еду, ей казалось это экономичнее.

 

После обеда Борис Геннадьевич уехал в банк, Рита и Вита шушкулись в своем отсеке, Эльвира Михайловна громко говорила по телефону с управляющей компанией насчет счетчиков.

Остаток рабочего дня именинница была рассеянна, еле-еле она оформила две счет-фактуры, а остальное время играла в «Паука», бродила по гиперссылкам в Интернете, читала сальные комплименты и скабрезные поздравления от каких-то незнакомых мужчин восточной внешности на сайте знакомств (там уже лет пять висела ее анкета с фотографией 2003-го года на пляже в Турции).

 

Без десяти пять все зашуршали за своими перегородками, забегали в туалет с кружками и тарелками, заскрипели молниями от сумок, зашелестели пакетами. Раечка тоже засобиралась, выключила компьютер, помыла кружку и контейнер из-под еды, подкрасилась, упаковала в пакет букет и поехала в свое Чертаново.

 

Утром в субботу накрапывал небольшой дождик, но Раечка, как обычно, отправилась на восьмичасовой электричке на дачу. Пока доехала, дождь прошел, было тепло и влажно, как в тропиках. В саду на своем участке она поработала совсем недолго, только траву покосила, оборвала бурно разросшийся плющ у крыльца. Сегодня много дел: нужно успеть прибраться в доме, приготовить рыбный салат, селедку под шубой.

В три часа позвонил Кашкин, он уточнял адрес: от указателя «Привалово» свернуть на местное шоссе, до поселка Металлург, потом на перекрестке налево съехать на грунтовку и прямиком доехать до ворот снт «Березки», участок 54.

Раечка суетливо накрывала в просторной беседке, обвитой плющом, когда за забором из рифленого железа раздался агрессивный сигнал клаксона. Раечка выбежала открывать калитку, ворот у нее не было. Приехало две машины – из огромной «Тойоты-Рав» вышли Кашкин и Эльвира Михайловна, из старенькой «Киа» вылез Козлов, а из задних дверей выскочили Рита и Вита. Коробку с подарком Козлов вынул из багажника. Гости привезли с собой бутылку шампанского, пару бутылок сухого красного и белого и коньяк «Хеннеси».

Когда Раечка все это увидела, она вдруг всплеснула руками:

 

-Ой, я совсем забыла, у меня же здесь нету столько бокалов и даже рюмок!

 

— Раиса Алексевна, все пучком! Я такие вещи всегда с собой вожу, – Андрей Козлов доставал из своей спортивной сумки батарею из пластиковых стаканчиков.

 

Кашкин и в выходные оставался начальником и командовал подчиненными:

 

-Андрюх, нанизывай! Девочки, помидорки порежьте с огурчиками! Эльвира Михайловна, нет, нет, икру не выбрасывайте! Андрюх, водой пригаси пламя-то! Раечка, в той сумке с надписью «Tati» нарезка сыра, колбаска и оливки!

 

Наконец, все уселись за стол. Борис Геннадьевич, наверное, по привычке посмотрел на часы и со строгим видом, но в то же время как бы ободряя сотрудников, принялся откручивать проволочку, которая удерживает пробку. Все женщины для порядка психосоматически выразили свой страх перед открытием бутылки: Рита заткнула уши, Вита зажмурилась, Эльвира Михайловна наоборот вытаращила глаза и надула щеки, а Раечка уставилась в потолок и стала считать про себя. Борис Геннадьевич по-садистски медленно и безмятежно выкручивал пробку, взглядом матерого альфа-самца обдавал женщин снисходительным покровительством. Когда раздался характерный хлопок и показалось туманное облачко, все завизжали и захлопали в ладоши, а Борис Геннадьевич густо выдохнул «у-у-ффф», как будто только что принял сложные роды, и по-гусарски наполнил пластиковые стаканчики.

 

— Раечка! ― выпятил грудь Кашкин. ― Мы знаем вас не первый год, это мягко говоря! Да, да, да, не будем уточнять, сколько вы уже трудитесь в компании, пришли еще до разделения. Кто помнит, как называлась тогда компания?

— «Глория мунди»! ― презрительно сказала Эльвира Михайловна, поправив очки. Она тоже работала еще до разделения. ― Ужасное название.

— Я говорил тогда Крушняку, не все понимают эту твою латынь, ― расплылся в улыбке Борис Геннадьевич. ― Но он меня не послушал, к сожалению, теперь вот на Востряковском, как говорится, sic transit… Но не будем о грустном. Я хочу отметить, — он высоко поднял стаканчик, — хоть и непростые времена мы пережили, если вспомнить, и взлеты и падения, а на Раечку всегда можно было положиться. Давайте выпьем за Раечку!

Все бесшумно потерлись пластмассовыми стаканчиками и выпили.

 

 — Да что говорить, хороших бухгалтеров тогда днем с огнем… – Эльвира Михайловна осторожно жевала жилистое мясо, прислушиваясь к своему шаткому зубному мосту. — Это сейчас нажал кнопку и все за тебя посчитал компьютер, а раньше! Да, вспомните, Борис Геннадьевич, как мы до самой ночи, гоняешь эту копейку гоняешь туда-сюда, пока баланс этот гребаный не сойдется.

 

― Да, жить стало лучше, жить стало веселей! ― Борис Геннадьевич разливал по стаканчикам оставшееся шампанское. ― Да что мы все о делах, о делах. Эльвира Михайловна, просим теперь вас высказаться, так сказать, по поводу!

Эльвира Михайловна поправила очки и полезла в карман ветровки:

— Я, Раечка, хочу поздравить вас в стихах, не побоюсь этого слова. Простите, по бумажке, память уже не та…

Все уважительно замерли. Эльвира Михайловна состояла в поэтическом клубе «Истоки» в районном ДК и ее стихи неоднократно печатали в газете «Наши Текстильщики» и постоянно — в корпоративном издании компании.

 

— Конечно, Эльвира Михайловна, — разрешил Кашкин. – Главное, от души.

 

― Что пожелать тебе, Рая прекрасная, ― начала Эльвира Михайловна громким, хорошо поставленным голосом:

Счастья, здоровья, веселых друзей.

Пусть путеводная звездочка ясная

Будет сиять до скончания дней!

 

Время течет, как река серповидная,

Как ни крути и не бегай на спор.

Хоть и здоровья еще ты завидного,

Все ж наступает твой ягодный сбор.

 

Ягодка сладкая, ягодка сочная,

Вот и корзина большая полна.

Пусть созревает любовь долгосрочная.

Выпьем за это мы дружно до дна!

 

-Ура! – закричали сотрудники, чокаясь пластиком. Раечка покраснела от удовольствия. Ей еще никто не посвящал стихов.

 

Шампанское кончилось, Козлов бросился открывать бутылку сухого. То ли Рита, то ли Вита принесли беспроводную портативную колонку, из которой понеслась музыка из коллекции «диско 80-х». Все оживились, Эльвира Михайловна вспотела и обмахивалась журналом «7 дней» с портретом артиста Меньшикова, Козлов наоборот, побледнел и плотоядно посматривал на Риту и Виту, они делали вид, что не замечают Козлова, и хихикали. Раечка сосредоточилась на первых симптомах изжоги.

 

— Внимание! – Борис Геннадьевич постучал по бутылке сухого вилкой. Все встрепенулись. – Кто еще хочет сказать тост в честь именинницы? – Все молчали. – Тогда мне придется как начальнику назначить, так сказать, тостующего. Тааак, кто у нас тут самый красноречивый, а вот Козлов Андрей, давайте, давайте, скажите, смелее.

-Борис Геннадьевич, да я же недавно в конторе, — смутился Козлов.

-Вот и хорошо, что недавно. У нас-то глаз замылился, как говорится, а у вас свежий взгляд на Раечку. – Эльвира глухо говорила с кем-то по сотовому, Рита и Вита возбужденно шептались, — Я вижу, все забыли, зачем мы здесь собрались! – строго произнес Кашкин и опять постучал по бутылке. – Говорит Козлов Андрей, — объявил он и сел.

 

-Я не мастер произносить речи… ну что могу сказать… Раечка очень душевный человечек и как-то денег мне одолжила. Вот. Рай, я отдам скоро, чесслово, там у меня просто кредит наложился один на другой. Воот. Ну в общем, Рая, пусть у тебя будет райская жизнь, — сказал Козлов и выпил первый от волнения.

 

Притихшие было Рита и Вита опять захихикали, а Эльвира Михайловна вдруг спросила:

 

-Рай, а ты татарка?

 

— Почему татарка? – испуганно заморгала Раечка.

 

-Ну просто когда я в институте училась, у меня там была подружка татарочка, Рая тоже.

 

-Да нет, это исконное русское имя, — засверкал глазами Козлов, — что вы такое говорите? Рая от слова «рай».

 

-Глупистика! Я все-таки имею какое-то отношение к слову, молодой человек, — надменно сказала Эльвира Михайловна, — и опыта у меня побольше вашего.

 

-Друзья, друзья, — Борис Геннадьевич опять встал и в третий раз постучал по бутылке. – Давайте не будем, у нас много наций в стране и все равны, всем почет, как говорится, и татарам, и евреям, и армянам, и даже узбекам. Давайте лучше выпьем за Раечку. Кто у нас тут отмалчивается всю дорогу, а? – Кашкин посмотрел маслеными глазками на Риту и Виту и облизнулся. – Девочки, скажите что-нибудь приятное имениннице.

 

Рита и Вита встали вдвоем и по очереди затараторили, как сороки, перебивая друг друга:

— Здесь так красиво! Так здорово! Такой участок, супер! Какой домик уютный! Какой газончик! Самое главное здоровья, здоровья и еще раз здоровья! Красивой и светлой любви! Счастья, понимания и уважения! Мы вас любим и ценим, Раиса Алексеевна! Ура!

-Вот это правильно! Здоровье важнее всего.

Все встали, дружно чокнулись. Из портативной колонки доносилась веселая танцевальная музыка, Рита и Вита вылезли из-за стола и пустились в пляс на лужайке около мангала, за ними следом увязался Козлов, Эльвира Михайловна закурила сигарету, Кашкин налегал на остывший шашлык.

 

-Раечка, а вы почему не танцуете? – спросила Эльвира Михайловна.

 

-Я уж сто лет не танцевала, — Раечка убирала грязные тарелки, собирала в пакет мусор, пустые бутылки, окурки, пустые пакеты из-под сока. Неожиданно из колонок зазвучала медленная романтичная мелодия. Козлов, Рита и Вита обнялись и топтались втроем. Вдруг Кашкин вытер жирный рот салфеткой, встал и решительно подошел к Раечке, приглашая ее на танец. Рая покорно положила руки ему на плечи, почувствовав приятную бугристость бицепсов. Кашкин обнимал ее за полноватую талию, она почувствовала возбуждение. Эльвира Михайловна стала снимать их на телефон.

Раечка уже забыла, когда ее приглашали танцевать, а может, не приглашали и вовсе. На корпоративах она пускалась в пляс обычно сама вместе с такими же одинокими сотрудницами, а мужчины, даже плешивые, толстенькие, некрасивые и совсем неинтересные, оставшиеся в одних мокрых от пота рубашках и приспущенных галстуках, поворачивались в этом танцевальном ритуале к ней всегда спинами. Сейчас же высокий атлетического сложения мужчина уверенно и властно вел ее в танце, делал замысловатые загогулины ногами, ей оставалось только подчиняться и отдаться музыке, это было приятно. Но вот танец закончился. Борис Геннадьевич поклонился и взяв за руку Раечку, галантно довел ее до стола.

— А вы неплохо танцуете, Раечка, — сказал Кашкин ей в самое ухо. Она почувствовала некую ауру любовной лихорадки, сродни ауре, которую чувствуют перед припадком эпилептики. Но Борис Геннадьевич вновь вспомнил о своей роли лидера, формального и неформального, и разливая красное, объявил:

 

-А теперь, друзья, пора перейти к главной части нашего вечера – конкурсу загадок.

 

Все переглянулись. Козлов лихорадочно ковырял зубочисткой в зубах, Эльвира Михайловна перестала обмахиваться Меньшиковым, а Рита и Вита выключили свою колонку.

 

— Вы, наверное, сгораете от любопытства, Раечка, — говорил Кашкин, — что же мы вам подарили? А между тем, мы вам подарили игру-трансформер. Это Вита и Рита нашли. Выполнили поручение. Молодцы! Заслужили премию.

 

— Мы в последний момент на Амазоне нашли, китайскую, — сказала Рита.

 

— Все фирменные магазины обзвонили, у них остались только модели «30», «50» и «80», — сказала Вита.

 

— Говорят, «45» это большая редкость, — Эльвира Михайловна опрокинула стаканчик. – Фу, какое пойло, — поморщилась, закусывая лимоном.

 

-Погодите, Эльвира Михайловна. Надо же Раечке объяснить. — Борис Геннадьевич тоже опрокинул свой стаканчик и не стал закусывать. — Раечка, это такая игра, в которую раз в жизни нужно обязательно сыграть. И мы предлагаем вам сыграть в нее вместе с нами. Сегодня. Вы согласны?

 

Раечка очень давно ни во что не играла. С родителями она когда-то играла в преферанс, но расписывал пулю в их семье только отец, поэтому когда он умер, то играть стало не с кем. А в командные игры она только в детстве играла: в салочки, казаки-разбойники, колдунчики, море волнуется раз, шарады в пионерском лагере с поцелуйчиками и всякими детскими дикарствами… Сейчас начальник отдела предлагал ей поиграть, это звучало так страстно и в то же время заманчиво, как будто он звал ее замуж. К тому же после танца она начала в него неуклонно влюбляться.

 

-Ой, а я сумею? Что за игра-то? – смущаясь спросила Раечка.

 

-Там уметь нечего, правила простые, в основе квантовый скачок. Ребят, — Кашкин обратился к Рите, Вите и Андрею, — несите коробку.

 

-Борис Геннадьевич, я не уверена, что играть сегодня это хорошая идея. – Эльвира Михайловна ГЛАГОЛ???    И вообще, модель «45» не так давно появилась, ее толком не апробировали, да еще китайская. По мне лучше 55 или уж 60, а? И корейцы как-то мягче, что ли, делают.

 

-Да вы что, Эльвира Михайловна! Что за штрейкбрехерство! Вы же слышали, с каким трудом девочки достали игру. Завтра ее можно выбросить. Весь смысл играть сегодня, сейчас.

 

Рита, Вита и Козлов притащили коробку и начали разрывать упаковочный скотч. Раечка вообще ничего не понимала.

 

-Я устала, могу я, пожилая женщина, не участвовать в этом балагане? – пыхтя сигаретой, спросила Эльвира Михайловна.

 

— Вы же знаете, что должно быть пять операторов. А если вы устали, то, может, вам на заслуженный отдых пора, Эльвира Михайловна?

 

-Ладно, делайте что хотите, — устало отмахнулась Эльвира Михайловна.

 

Наконец, коробка была открыта, оттуда торчала упаковочная бумага и пупырчатая пленка. Борис Геннадьевич порылся в коробке и достал инструкцию, начал читать.

 

-Так, сначала соберите стул-трансформер, ребят, доставайте, собирайте.

 

Козлов, достал из коробки крутящуюся круглую табуретку красного цвета, завернутую в пупырчатую пленку. Рита и Вита помогли содрать пленку.

 

-Ой, какой красивый стул, я на таком на пианино занималась, — всплеснула руками Раечка, — и цвет такой необычный. – Ой, смешно говорить, я его использовала как тренажер для похудения, на нем вертеться ж можно, ну вот я вертелась, вертелась да и сломала его, так жалко было.

 

— Этот не сломается, — проговорил Борис Геннадьевич, — он специально создан для верчения.

 

Кашкин опять уткнулся в инструкцию:

 

-Так, во время сеанса игры пользователь, в данном случае это вы Раечка, должен надеть свой костюм и сесть на стул-трансформер, а пятеро операторов, предварительно надев костюмы… Так, Рита, Вита, там костюмы должны быть.

 

Рита и Вита достали из коробки пять черно-белых балахонов и маски с клювами, похожие на венецианские маски врачей во время эпидемии чумы. А для Раечки был извлечен бархатный вишневый комбинезон с надутыми боками и покатыми надутыми плечами.

Борис Геннадьевич продолжал читать:

 

— Пятеро операторов, надев костюмы, начинают задавать вопросы (см. страницы 4-8) пользователю. Кашкин перевернул несколько страниц. – Здесь уже вопросы-загадки. Вопросов 45. Операторы задают пользователю вопросы, пользователь отвечает по прогрессивной временной школе.

 

-Это что значит, — спросил Козлов, разглядывая свой костюм.

 

-Это означает, тут все написано, Андрей, это означает, что на первый ответ дается самое большое время – 45 секунд, а дальше каждый ответ сокращается на одну секунду. Поэтому на последний ответ дается одна секунда.

 

— А как считать-то эти секунды? – спросила Эльвира Михайловна.

 

-Резонный вопрос, — пробормотал Кашкин, листая инструкцию, — ага, нашел, все предусмотрели китайцы, а вы, Эльвира Михайловна, их ругаете, воот, на время каждого вопроса поджигается соответсвующая спичка, спички пронумерованы. Так, в коробке должен быть коробок со спичками. Ищем. Рита и Вита опять нырнули в пустую уже коробку, зашуршали упаковочной бумагой и пленкой.

 

-Нашли, — Вита держала в руках коробок с нарисованной веткой войлочной красной вишни, как обычно называют китайский сорт.

 

-Пользователь отвечает на вопросы с завязанными глазами (повязка прилагается). И повязку еще возьмите.

 

Пока Кашкин, читал инструкцию, а все слушали его и выполняли его указания, Раечка уже переоделась в свой костюм. Она сидела на красном стуле и медленно вертелась. Эльвира Михайловна, Рита и Вита, а также Козлов надели балахоны, а маски нацепили пока на лоб, поэтому клювы у них торчали как рога.

 

Покончив с инструкцией, Кашкин тоже надел балахон и маску.

 

-А теперь приступим. Эльвира Михайловна, вы будете зажигать спичку во время ответа. Рита, завяжите глаза Раечке.

 

Все пятеро операторов обступили Раечку, сидящую на стуле, надвинули на лица маски.

 

Первый вопрос, — проговорил БГ. – Вас изводит ревностью любимый человек?

Эльвира Михайловна зажгла самую долгую сорокапятисекундную спичку. Раечка открыла рот, не зная, что ответить, потому что ревностью обычно изводила она, а ее никто ни разу не ревновал. Пока она думала, время вышло, ее сильно крутанули.

— Следующий вопрос: вы часто говорите своему начальнику комплименты?

Запахло серой от зажженной второй спички.

 -Нет… То есть да, то есть я ему совсем не говорю…

Ее опять крутанули уже в другую сторону. Голова ее немного закружилась.

-Поехали дальше. — Как часто вы выясняете отношения кулаками?

— Да что это за загадки? Я? Кулаками?

-Эти вопросы глубинные, тут надо сосредоточиться и всмотреться в себя. Дальше.

– Вам нравится наше правительство?

-Ой… Да… Наверное, — Ее крутанули и ей стало муторно.

Когда у вас эвакуировали последний раз автомобиль?

-У меня нет автомобиля!

Хочется ли вам уехать в Америку?

-Да, то есть нет. Ой.

Думайте, прежде чем отвечать, сосредоточьтесь. Нравится ли вам валять дурака?

-Нет. То есть. Получается, я валяю дурака, а мне не нравится?

-Вопросы здесь задают операторы. Правила есть правила. Да или нет.

-Вы потливы в меру?

-Я на такое не буду…

Ее опять крутанули.

-Вы каждое утро поете гимн России?

-Да, то есть нет, конечно. Что за дурацкие вопросы.

-Пользователь не дает оценку вопросам.

 

От постоянного кручения у Раечки кружилась голова, ее подташнивало, она перестала ориентироваться.

-Мне как-то поплохело от ваших игр этих.

-Десять. Сколько времени горит спичка?

-Откуда я знаю.

— Кто вы по знаку зодиака.

-Рак.

-В детстве вам выписывали журнал «Мурзилка»?

-Да, было дело, отец баловал.

-Вы зарегистрированы в каких-либо социальных сетях?

-Одноклассники, Вконтакте.

-Когда последний раз вы смотрели фильм «Ирония судьбы или с легким паром»?

-На Новый год. Я каждый год смотрю, а как же.

-Вам снятся эротические сны?

-Я не буду отвечать…

-Ваш любимый школьный предмет?

-Арифметика.

 -Как вы считаете, рептилоиды существуют?

-Наверное. По РЕН-тэвэ показывали передачу про них.

-В каком возрасте у вас началась менструация?

-Какие неприличные вопросы… прям… не знаю.

-У вас есть какая-либо зависимость?

-Я не пьющая.

 -Вы коллекционируете ли вы что-нибудь?

-В детстве значки собирала. Отец из командировок привозил.

-Вам хотелось когда-нибудь насрать в портфель подруги?

-Да вы что такое говорите?

-Как правильно открывашка или открывалка?

-Открывашка.

— За какое вознаграждение вы согласились бы ночью поехать на последней  электричке до конечной станции?

-Ээээ…. Ну…

-Вы что-нибудь слышали о енотовидной собаке?

-Какой собаке?

-Вы воровали в супермаркетах?

-Никогда!

-Мусорка или помойка?

-Мусорка.

-Вам о чем-то говорит выражение «чукча кучерявый»?

-Петр Лещенко.

-Вам бы хотелось переспать с женщиной?

-Это хамство.

-Назовите свой главный недостаток.

-Нууу… эээ.

-В Африке бывает 29 февраля?

-Там зимы нету.

— У вас есть выделения во влагалище?

-Тьфу!

-Назовите свое главное достоинство»

Ну… эээ…

-Если вы ложитесь спать в 9 вечера, и заводите старый механический будильник на 9:30, сколько вы будете спать?

-Я обычно сплю восемь часов, а так… надо посчитать…

34-Вы часто занимаетесь онанизмом в рабочее время?

-Пошлость какая.

Употребляете ли в разговоре нецензурные слова?

 

Боитесь ли вы тюрьмы?

 

Уважаете ли спиртные напитки?

 

Вспоминаете ли вы о ранее любивших вас?

 

Вам бы хотелось переспать с отцом?

 

Мечтаете ли выиграть автомобиль?

 

Как часто наступаете на ноги другим?

 

Укрываете ли вы от налоговой инспекции свои левые заработки?

 

Бывает ли ваш характер несносным для других?

 

Вы часто лжете?

 

Любите ли вы наслаждаться едой

 

Вы часто на работе валяете дурака?

 

Вам хочется умереть?

 

Раечка от постоянного кручения стала заваливаться в обморок. Услышала:

 

-Оператор Ковалева, окажите помощь трансформанту, — приказал голос Кашкина, и ей засунули в рот какую-то плоскую таблетку с привкусом вишни. Таблетка мгновенно рассосалась, как будто сделана из рисовой бумаги. Ей стало сразу лучше, она выпрямилась и замерла, наступила гробовая тишина.

— А теперь последний акт, так сказать, Марлезонского балета — Трансформация! – в голосе Бориса Геннадьевича зазвучала торжественная нотка.

Раечка после таблетки как-то так глобально успокоилась, и вообще перестала ощущать себя, думать о себе, она ощутила какую-то странную легкость и равнодушие.

 

Она почувствовала, как стул под ней закрутился быстро, как волчок.

Раечка от этого стуловерчения закричала, завизжала, заплакала, потом и вовсе засвистела, стала как-то рычать, стонать, плакать, хохотать, мочиться, испражняться, блевать, пытаться дрыгать конечностями, но скорость только нарастала.

Раечке странным образом удалось принять позу йоговской асаны со странным названием «Газы» (ноги согнуты в коленях и руки обнимают колени), которую она узнала при первом и последнем посещении кружка йоги на Бауманской, в который ее когда-то сбагрил психотерапевт, тоже временный предмет ее страсти.

Когда стул раскрутился до скорости близкой к скорости света, то уже невозможно было разглядеть, что или кто, собственно, лежит на этом стуле, это была биомасса, и тогда пятеро операторов в костюмах птиц отошли, взялись за руки и стали двигаться в хороводе против часовой стрелки, тогда как стул с уже исчезающей Раечкой крутился по часовой. Они кружились и повторяли:

— Сорок пять, баба ягодка опять, сорок пять – баба ягодка опять, — сорок пять, баба ягодка опять, сорок пять – баба ягодка опять, сорок пять – баба ягодка опять. — И так произнесли ровно сорок пять раз.

 

Раечка вдруг почувствовала, что из-за центростремительной силы она как бы вся сворачивается внутрь, как будто превращается в атомное ядро. И вместе с тем центробежная сила пытается ее разорвать. На сорок пятом последнем заклинании она испытала мощный, как космический пульсар, оргазм и впала в транс. Время и пространство перестали для нее существовать. Тела своего она больше не ощущала.

 

ххх

Обнаружила себя Раечка лежащей на столе, где-то на улице, легкий ветерок приятно обдувал ее тело. Она не могла пошевелиться и не чувствовала ни рук, ни ног, ни головы, в спину что-то впивалось. Это была хлебная крошка, но она ее не видела. Вдруг она услышала какой-то шорох, напоминающий хлопанье крыльев. Затем где-то над головой раздались неприятно громкие стрекочущие звуки.

Сначала Раечка подумала, что все еще лежит в позе «Газы» на своей беседке и попыталась пошевелить рукой или ногой. Но ни ног, ни рук у нее не было. Она была словно неваляшка и могла только раскачиваться, пытаясь ощутить свое тело, ей удалось только немного раскрутиться вокруг своей оси, и в этот момент она заметила рядом с лицом какой-то огромный сероватый столб, напоминающий треножник.

Раечка раскачалась посильнее, чтобы увидеть его целиком, но не смогла, заметила только, что там наверху что-то колыхалось огромное, черное и белое, голубое и серое. Вдруг оттуда сверху, как из тучи рядом с ней, едва не задев, рухнула какая-то огромная дымящаяся зловонная куча. А затем на Раечку обрушился сокрушительный меч, который пронзил ее так быстро, что она не успела ни толком понять, что это было, ни почувствовать боли. Последнее, что она успела в ужасе услышать, это был оглушительный сорочий стрекот.

 

ххх

Снт «Березки». Гости на даче у Кузнецовых давно разбрелись: кто-то из вежливости ходил вместе с хозяйкой Верой Ивановной по участку, рассматривая красиво подстриженные цветы и кустарник. Кто-то пошел вздремнуть после сытного обеда, молодежь ушла купаться в ближайшем пруду, а старики уселись в уютной беседке, обвитой плющом, поиграть в покер. И только Витя, чей день рожденья сегодня отмечали взрослые, как завороженный, сидел в плетеном кресле. Не отрываясь, он смотрел на пять наглых красивых птиц, которые расхаживали по столу и доклевывали остатки трапезы.

 

— Витя, убери со стола, опять сороки налетели, — выглянула в окно приветливая мама. – А то что-нибудь утащат.

 

Витя встал, четыре птицы с недовольным стрекотом взмыли со стола и разлетелись в разные стороны. А одна, самая крупная и необычная, с голубым отливом, осмысленным взглядом посмотрела в его сторону, повернув аккуратную красивую головку, выпустила на стол струю фекалий, затем со всего размаху ткнула острым клювом по столу во что-то невидимое, захлопала крыльями, запрокинула изящную черную головку, как будто что-то заглатывая, и только когда мальчик приблизился к разгромленному столу, она перелетела на ветку ближайшей березы, где поджидали четыре ее товарки.

 

 

 

Иван Петрович Белкин
Иван Петрович Белкин родился от честных и благородных родителей в 1798 году в селе Горюхине. Покойный отец его, секунд-майор Петр Иванович Белкин, был женат на девице Пелагее Гавриловне из дому Трафилиных. Он был человек не богатый, но умеренный, и по части хозяйства весьма смышленный. Сын их получил первоначальное образование от деревенского дьячка. Сему-то почтенному мужу был он, кажется, обязан охотою к чтению и занятиям по части русской словесности. В 1815 году вступил он в службу в пехотный егерской полк (числом не упомню), в коем и находился до самого 1823 года. Смерть его родителей, почти в одно время приключившаяся, понудила его подать в отставку и приехать в село Горюхино, свою отчину.

Оставить комментарий