пьеса в трех единствах
Действующие лица:
1-я Бегущая Бурятка, Аюна, 18 лет, комсорг группы
2-я Бегущая Бурятка, Дарима, 18 лет, токарь 5 разряда
3-я Бегущая Бурятка, Жаргалма, 18 лет, колхозница
4-я Бегущая Бурятка, Сейег, 18 лет, продавщица
5-я Бегущая Бурятка, Таня, 24 лет, чемпион Бурят-Монголии по лыжному спорту
Аввакум Петрович Протопопов, охотник, старовер, 40 лет
Баба Груня, преклонных лет
Никон Алексеевич Романов-Краснодеев, следователь ОГПУ, неопределенно средних лет
Враг Народа, без лет
Голос как бы с небес
Бурхан
Действие происходит в дальнем Подмосковье
7 марта 1937 года с 11.00 до 23.00 по московскому времени
Просторный шалаш или палатка в лесу к востоку от Москвы. Семь керосиновых ламп. Пирамида винтовок, пирамида лыж и лыжных палок, на которых развешено женское, но и солдатское же нижнее белье, портянки. Тут и там разбросаны ватные штаны и телогрейки. В глубине – огромный чан. Над ним – клубы пара, за которыми угадывается портрет Сталина. Посредине – медвежья шкура. Слева – котел поменьше. Он пищевой. Посреди шатра стоит полено, лежит колода. По кошме разбросаны старорежимные книжки. В кулисах – фрагменты сказочного зимнего Берендеева леса.
Баба Груня в тулупе и в оренбургском пуховом платке чистит картошку.
Бурятки шумно плещутся в чане.
Баба Груня (поёт): Шумел-горел пожар московский, Жар разливался по реке, А на святой стене кремлевской Стоял он в сером сертуке…
По лесу проносится как бы вихрь или кто-то проносится вихрем
Баба Груня: Ахти!
4-я Бегущая Бурятка (шепотом): Это он! Он!
Голос Аввакума (из-за чана): Иметь неусыпное смотрение за чистотой тела солдатского. Чистота и опрятность есть источник здравия солдатского. При доброй пище пещься о них по долгу христианскому и обязанности службы; ввести в эскадронах ежедневную записку: что ел солдат, какого роду варево. На марше быть бодру и веселу, уныние свойственно одним старым бабам. По прибытии – чарка водки, кашица с маслом и ложе на ельнике. Вот. Так учил бравый генерал Кульнев. А вы – солдатки Родины. Отечества.
Книжка летит на пол, голос Аввакума удаляетс)
1-я Бегущая Бурятка: Мой батяня был зарублен золотопогонными лихими пьяными белоказаками.
2-я Бегущая Бурятка: А мой растерзан заживо в белогвардейском застенке ОСВАГ.
3-я Бегущая Бурятка: А мой, слабогрудый, умер в пенсне и от злой чахотки над документами. Глотая архивную пыль.
4-я Бегущая Бурятка: А моего порезали нерчинские блатные урки. На мелкие-мелкие куски.
5-я Бегущая Бурятка: А мой вышел из дому в летнем пальто и исчез. А потом, говорят, видели, пил какой-то кофе в Женеве.
Баба Груня: Так вы у нас все – безотцовщина. Все – сиротинушки.
1-я Бегущая Бурятка: Мы – дети народа. Заводов и пашен.
2-я – 5-яБегущие Бурятки: Ой лихо-лишенько! Беда-беда!
3-я Бегущая Бурятка: И куда только бежим…
1-я Бегущая Бурятка: Как то есть куда? Известно куда. В Москву бежим, однако.
4-я Бегущая Бурятка: В Москву! В Москву! В Москву!
1-я Бегущая Бурятка: Ишь, грамотная какая, однако. Отставить мне тут грамотность.
4-я Бегущая Бурятка: Один Бурхан знает, сколько уже пробежали…
1-я Бегущая Бурятка: Бурхана отставить. Отставить Бурхана.
4-я Бегущая Бурятка: Ох! Добежать бы…
1-я Бегущая Бурятка: А ну отставить! А ну отставить мне тут идеологическое разложение!
5-я Бегущая Бурятка: А иди ты…
1-я Бегущая Бурятка: А ну!
5-я Бегущая Бурятка: А на!
Баба Груня: Ой, девушки, ой девушки вы мои …
Аввакум (входит с белкой): А ну-ка, на зарядку по порядку. Голый торс, черный низ. На, Аграфена Сергевна, освежуй. На воротник тебе будет.
Баба Груня: Ой, девушки, ой девушки вы мои … Добытчик ты наш…
Аввакум: Ну то-то. А в лесу неспокойно. Чую, кто-то есть в лесу. Чую, а отловить не могу. Ать-два! Ать-два! Ать-два!
1-я Бегущая Бурятка: А ну-ка, девушки, а ну, красавицы!
2-я Бегущая Бурятка: Пускай поёт о нас страна!
3-я Бегущая Бурятка: И звонкой песнею!
4-я Бегущая Бурятка: Пускай прославятся!
5-я Бегущая Бурятка: Среди героев наши имена!
Аввакум и бурятки и в синих ситцевых трусах выбегают на мороз.
Аввакум: Ать-два! Ать-два! Ать-два!
Враг Народа (тайком): Баба Груня, а баба Груня!
Баба Груня: Ну чего тебе ещё, лиходей? Лиходеище?
Враг Народа: А дай, бабушка, хлебушка.
Баба Груня: О Господи! О Господи!
Враг Народа: Ну дай. Христа ради дай.
Баба Груня: О Господи! О Господи! (встает, отрезает краюху, идет к выходу) Ну на. И только кышь отсюдова. Только брысь. Только никшни. Не до тебя тут у нас.
Враг Народа: Ага. Ага (уходит).
1-я – 5-я Бегущая Бурятки (издалека): Ать-два! Ать-два! Ать-два! Идём, идём, веселые подруги!
Рев мотора, звуки выхлопов. Входит Никон Алексеевич в скрипящей коже, в американском твидовом кепи, с ягодовскими усиками, жуя бутердрод с чёрной икрой, садится на полено.
Никон: Ох, мотосани! Ну и вещь! Ну, и как жизнь, бабка? Какая жизнь? Жизня?
(напевает)
Усы, часы, пилотка.
Нану-нану-нану!
Эх,бравая походка,
Нану-нану-нану!
Постой-постой, красотка,
Бомс-валера!
Хорошая погодка!
Уха-ха-ха!
Баба Груня: Ну и чего ещё путнего скажешь, соколик?
Никон: А скажу. Первым делом выгороди мне здесь в укромном, но красном углу кабинет для руководящей работы и партийной деятельности.
Снимает куртку, под ней – щегольская гимнастерка с ромбами. Два ордена Красного знамен, множество значков и медалек
Баба Груня: Ух ты! Герой.
Никон: Да. Вот за парашютизм. Вот за планеризм. Вот за отвагу на пожаре. Вот за спасение утопающих. Спас прошлым летом сына одного замнаркома в Сочи. Буквально вырвал из бездны.
Баба Груня: De profundis. Ага. А вот тут как раз обочь чана и устрою. Сейчас обзанавешу. Вот табурет, а вот колода (занавешивает «кабинет» справа от большого чана прозрачной завеской).
Никон: А ты, я гляжу, наша бабка.
(напевает)
По этой по макушке,
Нану-нану-нану!
В бою стреляли пушки,
Нану-нану-нану!
В пивной стучали кружки,
Бомс-валера!
И плакали подружки!
Уха-ха-ха!
Баба Груня: А какая такая у нас растакая жизнь, милок. Жизнь она жизнь ведь и есть.
Никон (раскуривая сигару): Ну какая уж она у тебя такая растакая? Нормальная жизнь. Социалистическая у нас жизнь. Бурная.
Баба Груня: Ну да. Ну да. Тебе жить. Тебе же ж ведь жить.
Никон: А ну-ка давай поподробнее. Фактически давай. До всего, и правда, руки не доходят. Много ещё пережитков по углам затаилось.
Баба Груня: Пережитков – это как бы переживших своё?
Никон: А можно и так. Ну давай, народ, режь в глаза правду-матку! Фактически и аргументировано только режь!
Баба Груня: А могу и фактически. Могу и аргументировано.Вот, к примеру, я Аграфена. То есть «а» — отрицательная такая частица. Ну как бы «не». А «графо» — значит графить, то есть «писать». По-гречески это у нас. То есть получаюсь бесписьменная я. А я поди грамотная. Вот так вот у нас и всё. И вот ты, голубок, к примеру, говоришь «руки не доходят». А сам ведь, признайся, больше ножками ходишь.
Никон: А ну давай, давай-ка поподробнее. Ты фактически давай. Чем недовольна?
Баба Груня: А я и фактически. Всем, слава Богу, довольная.
Никон: Всем-всем?
Баба Груня: Ну да, всем-всем.
Никон: И то есть ничего? Никаких недостатков, недоработок?
Баба Груня: То есть ни-ни. То есть полностью ни-ни.
Никон: И ну даже маленькой, даже подленькой такой обиды на нашу родную советскую власть – нет?
Баба Груня: Нет. Власть она власть и есть. Карательный орган. По определению.
Никон: Ну да. Это-то ну да. Завсегда карательный. Преимущественно. Ну а все-таки? Ну хоть чуть-чуть? У нас, поймите, сейчас такая установка.
Баба Груня: Ну если чуть-чуть – то да.
Никон: А ну! А ну давай! Давай фактические примеры.
Баба Груня: А вот в девятьсот четвертом пришли пароходы. Увезли мужиков на японскую. А потом опять же в девятьсот четырнадцатом пришли и увезли на германскую. И никого назад не привезли. Ой, лишенько! А я тогда ещё молодая была, ладная вся из себя.
Никон: Ну так это ж ещё при проклятом царизме.
Баба Груня: Не всё-то, милок, при царизме. А потом в восемнадцатом. А потом в двадцать девятом.
Никон: Ну да, ну да.
Баба Груня: А мне, милок, что твой царизм, что социализм. Мне все одно. Мужиков-то ведь нету. Нетути.
Никон: А хочется, бабка?
Баба Груня: А то, милок. А то.
Никон: Постой-постой. Так у вас же и речек же тута и нету. Какие тут уж пароходы? Это ты врешь, бабка. Это тут в будущем планируется канал. Имени, конечно, товарища Сталина. В светлом уже нашем будущем.
Баба Груня: Так я же и не местная, милок. Я ведь из раскулаченных. Враг то есть я народа и заядлый вредитель. А там уж у нас речки! Ой! Там реченьки у нас. Ой да уж реченьки! Вычегда. Сухона. Юг.
Никон: А, знаю, знаю. Котласская пересылка. Бывал. Бывал.
Баба Груня: И я там бывала-побывала, милок. Привел Бог. Не приведи Господи.
Никон: А ты что, бабка, ещё верующая? То есть в единого и неделимого вашего господа Иисуса Христа веруешь? Поклоняешься? Юродствуешь во Христе?
Баба Груня: А то! А то как же, милок. А то как же без Него и вытерпеть?
Никон: Да уж, без Него не вытерпеть. И за что же ты вытерпела-претерпела? Небось, за кулачество?
Баба Груня: Да ну вас, милок. Тоже скажете…
Никон: Ну да, ну да. Все вы теперь незаможники. Невинные жертвы головокружения от успехов. Ого! Книжка! Откуда?
Баба Груня: Да вот принесла девочкам почитать. Только читают-то они не очень уж чтобы. Всё больше вспоминают про городское кино.
Никон (поднимает с полу книжку, раскрывает наугад, читает): Когда кончилась экзекуция, Степан Храповицкий читал: «Так карают богоотступников, изменников отечеству и ослушников начальству. Ведайте, что войско может удалиться на время, но государь, наш православный царь, знает, где зло творится»… Очень правильные задушевные слова.
Баба Груня: Так я же, милок, и есть незаможница. Я же, милок, совсем по другой статье проходила.
Никон (читает): Тогда священник Иоанн, подняв крест, сказал: «Да будет проклят всякий ослушник начальства! Враг Бога и предатель царя и отечества! Да будет проклят! И правильно совершенно верно сказал! Даром, что служитель культа (отбрасывает книгу). И по какой же?
Баба Груня: А сказительница я, былинница. (нараспев) Его добрый конь да богатырскии По чисту полю он стал поскакивать, По целой версты он стал помахивать, По колену стал в землюшку погрязывать, Из земелюшки стал ножек ен выхватывать, По сенной купны земельки ен вывертывал, За три выстрела ен камешки откидывал… Это то есть Добрынюшкин конек. Никитича. Богатыря нашего.
Никон: Ох, не клевещи, бабка. Не клевещи мне тут. За это же не сажают.
Баба Груня: Твоя правда, милок. Нынче уже не сажают. Нынче ищут нас. Разыскивают. А было время. Времячко…
Никон: И что ж за времячко?
Баба Груня: А скликнули, милок, нас, сказителей, на слёт. А мы и отозвались-слетелись. В гостиницу в «Метрополь». Ой, яки там были диды-бандуристы! Яки ашуги! Акыны! Слепцы! Сплошь слепцы!
Никон: И что ж?
Баба Груня: А и что ж! И спели мы им. И полетели мы с этого слета на север. На Котласскую, помогай Бог, пересылку.
Никон: Помню. Припоминаю. Смутно припоминаю. Был у нас такой не совсем удачный зигзаг. Ох и заморочила ты мне, бабка, голову (моет руки в чане) Ох, натуральная тут у вас живая вода!
Баба Груня: Ну да, милок, ну да. Тебе – живая.
1-я – 5-я Бегущая Бурятки: Ать-два! Ать-два! Ать-два!
Никон: А вот и наши героини! Наши героические лыжницы!
Баба Груня: Девушки, а девушки! Тут до вас товарищ из центру.
Никон: А откуда тебе, бабка, известно, что я из центру?
Баба Груня: А так по внешнему же виду сужу. По осанке.
Никон: А… Ну-ну… Ну-ну…
Вбегают бурятки в трусах и в плотных суконных лифчиках.
1-я Бегущая Бурятка: Оправсь. Стройсь.
Оправляются, строятся.
Никон: О! Комсомолия! Ну здравствуйте-здравствуйте.Комсомолия!
1-я Бегущая Бурятка: Здравия желаем, товарищ командир!
Никон: Отставить командира. Вольно. Просто-запросто Никон я Алексеевич. Ну-ка, ну-ка, попробую-ка сам. Дарима?
3-я Бегущая Бурятка: Жаргалма.
Никон: Жаргалма. Дарима?
4-я Бегущая Бурятка: Сэеэг.
По лесу проносится как бы вихрь или кто-то проносится вихрем
4-я Бегущая Бурятка: Это он! Он!
1-я Бегущая Бурятка (свистящим шепотом): Это атмосферное явление. Отставить страдания.
Никон: Сэеэг. Дарима?
1-я Бегущая Бурятка: Аюна.
Никон: Аюна. Дарима?
5-я Бегущая Бурятка: Таня.
Никон: Таня. Дарима?
2-я Бегущая Бурятка: Дарима.
Никон: Дарима. Ну вот видишь, все правильно. А вот я заметил (а я заметлив), что вы все говорите без присущего национального акцента. А почему?
1-я Бегущая Бурятка: А потому, что мы – дети единого и великого Советского Союза.
Никон: Ну да, ну да. Это верно. Но нам же надо проводить и национальную политику. Утверждать своеобразие, так сказать, в единстве. Вот ты, к примеру, Таня, из Бурят-Монголии?
5-я Бегущая Бурятка: Ну да.
Никон: А зачем говоришь чистым русским языком?
5-я Бегущая Бурятка: А потому, что русская я. Из староверов семейского толка.
Никон: А-а-а. Опять не туда попал. А где же ваш надзиратель? То есть тренер?
4-я Бегущая Бурятка: Он по дрова пошел.
Никон: А-а… Ну садитесь, героини, рассказывайте Как бежали?.
1-я Бегущая Бурятка: Нет, лучше уж вы. Как там в мире?
Никон: В мире неспокойно. Фашизм рвется к власти.
2-я Бегущая Бурятка: К мировому господству?
Никон: К нему.
1-я Бегущая Бурятка: А мы ему по рукам! По рукам!
Никон: Вот это правильный ответ. Да вы что, девчонки, девчата! Тут у нас такое началось, такое завернулось! У нас ведь теперь балы! Ну да, балы. Роброны там, пеньюары там, декольте. Словом, силь ву пле. Антер ну. А на новый год – елки. Да, елки. Даже для зверей. Ну да. Ну да. В зоологическом парке на Красной Пресне. А на елках среди игрушек развешаны аппетитные подарки: для травоядных — французские булки, для плотоядных – колбасы лучших сортов.
1-я — 5-я Бегущие Бурятки: Да ну!
Никон: Не да ну, а ну да! И еще пять наших славных пограничника уже четвертый год объезжают нашу Родину по периметру на велосипедах.
2-я Бегущая Бурятка: Велопробег!
Никон: А с юга, из Красноводска, плывут на байдарах в Москву молодые смуглые таджики. По разинскому Каспию. Через Астрахань, Сталинград, Саратов и Нижний.
4-я Бегущая Бурятка: Байдаропробег!
Никон: А стахановцы-машинисты организовали скоростной пробег Москва – Владивосток – Москва.
1-я Бегущая Бурятка: Паровозопробег!
5-я Бегущая Бурятка: Все бегут.
Никон: Обернулись за 14 суток. Вам не повстречались?
3-я Бегущая Бурятка: Нет. Но мы тоже мы видели бегущих. Таких бородатых мужчин. В таких черных ватниках. В таких валенках. В треухах.
Никон: Вот об этом молчать. Молчать об этом. Лучше бы вам молчать об этих бегущих, девушки. Ну, и в каком направлении они бежали?
3-я Бегущая Бурятка: В западном направлении. На запад бежали. На заход.
Никон: Ага, в мир капитала. Понятно.
1-я Бегущая Бурятка: А в Казахстане мы видели сказочную инсценировку, подготовленную акмолинскими пионерами…
2-я Бегущая Бурятка: На сцене Дворца пионеров – декоративная тайга, снежные горы…
3-я Бегущая Бурятка: В полумраке в зал входит большая группа детей в фантастических сказочных одеяниях…
4-я Бегущая Бурятка: «Мороз», «Ветер» и «Огонь»…
3-я Бегущая Бурятка: Но неустрашимая детвора веселым хороводом побеждает стихию и пробирается в лес, где их встречают…
1-я – 5-я Бегущие Бурятки: Сибирские партизаны!
Никон: Ну вот. Ну вот. Это правильный ответ. Ну тогда уж давайте повторно и правильно познакомимся, девушки. На политической, так сказать, основе.
1-я Бегущая Бурятка: А это как?
Никон: Ну это так, чем хлеб зарабатываете. К какому трудовому классу принадлежите.
1-я Бегущая Бурятка: Я рожу рожь.
Никон: Будешь наркомом сельского хозяйства республики.
2-я Бегущая Бурятка: Я кую сталь.
Никон: Будешь наркомом… нет, замнаркома тяжелой промышленности.
3-я Бегущая Бурятка: А я работаю в райкоме. Работаю с документами.
Никон: Это достойно. Будешь секретарем райкома.
5-я Бегущая Бурятка: А я Таня. Просто Таня.
Никон: Очень приятно, что Таня. А ты у нас будешь…
Баба Груня: Ну ты давай не очень-то. А то, вишь, приятно ему.
Никон: Понял. Не дурак.
Баба Груня: Ну то-то.
4-я Бегущая Бурятка: А я труженик кооперативного прилавка. И ещё по выходным гулящая. Гуляю с парнями.
Никон: Как? И это как то есть так? У нас же это в корне искоренено!
5-я Бегущая Бурятка: А я вот осталась в виде необходимого исключения. Ублажаю по мере сил трудящихся. А что, жалко?
Никон: И он чего же, козёл паршивый, хочет ей социалистический орден на мятую-перемятую грудь?
Баба Груня: А чего ты кипятишься, соколик? Грудь хорошая, упругая. А бегает она получше всех, кроме, понятно, Петровича да вот Тани.
Никон: Да он вредитель! Буржуазный разложенец! Многоженец!
Баба Груня: Да уймись ты, детинушка. Какая у нас тут, в лесу, буржуазия? Одни медведи…
Никон: Ну нет! Ну он и устроился! Ну молодец! С персональной шлюхой, видите ли, путешествует. Как прямо твой эрцгерцог в изгнании.
5-я Бегущая Бурятка: Да чем же это я персональная? Даже обидно. Может мы все тут под Петровичем побывали.
Никон: Ах вот оно даже как! Ну уж этот вопиющий факт придется официально зафиксировать и запротоколировать.
Баба Груня: Да как же, милок, иначе-то? Они же никак девушки! Их пригреть, приголубить нужно. Это ж физкультура. И потом – вдруг у них это национальная традиция?
Никон: А ты, атавизм, куда встреваешь в политическое дело?
Баба Груня: Так я ведь и есть политическая. Пятьдесят восьмая мой номер. Самое мне там и место.
Никон: А вот как захвачу тебя на Лубянку и совершу усекновение языка.
Баба Груня: Так они ж у праведных вновь отрастают. Как в Пустозерске. А я – праведная.
Никон: А ты, я гляжу, начитанная бабка.
Баба Груня: Ага. И в апологетике, и в патрисике. И в ересях не швах.
Никон: Изыди, искусительница.
Баба Груня: Ладно, начальник, отойду уж я от греха.
Никон: Это я-то что ли грех?
Баба Груня: Свят-свят-свят! А вы, лебедушки, садитесь-ка трапезничать. Тьфу, принимать пищу. Тьфу.
Бурятки, толкаясь, бросаются к котлу
1-я Бегущая Бурятка: А ну отзынь! А ну брысь от котла! Моя очередь кашеварить.
2-я Бегущая Бурятка: Не кошеварить, а подавать.
4-я Бегущая Бурятка: Так ты же не умеешь.
2-я Бегущая Бурятка: Ни сготовить, ни подать. Ни того, ни этого. Ага?
4-я Бегущая Бурятка: Ты только в Анти-Дюринге одном и соображаешь.
3-я Бегущая Бурятка: И то потому, что никто не читал. Ага?
Баба Груня: Ну почему же никто? Я пролистала. Энгельс пишет лучше Маркса. Смачнее. Сочнее. Вот например его «История винтовки».
2-я Бегущая Бурятка: Да и Петрович твоей стряпней никогда не доволен. Ага.
3-я Бегущая Бурятка: И если бы только стряпней! Ага.
2-я – 4-я Бегущие Бурятки: Ха-ха-ха!
4-я Бегущая Бурятка: А думаешь, я не видела, что ты после бани делала!?
1-я Бегущая Бурятка: Ну и что я такого делала?
4-я Бегущая Бурятка: А нэпмановские кружевные трусы кто под казенное пододевал?
1-я Бегущая Бурятка: Какие ещё такие трусы?
4-я Бегущая Бурятка: А розовые! В цветочек!
2-я Бегущая Бурятка: А ну-ка, сестра, заголись.
1-я Бегущая Бурятка жмётся. 3-я Бегущая Бурятка срывает с нее сатиновые солдатские трусы. Под ними – розовое и кружевное
2-я Бегущая Бурятка: Не, ну так нечестно. Ну мы же договаривались.
3-я Бегущая Бурятка: Она и губы тайком подкрашивала.
Баба Груня: А ну молчок! Ешьте!
1-я – 5-я Бегущая Бурятки: Есть есть, Баба Груня! Ха-ха-ха!
Бурятки толкаются у котла, накладывая себе пищу
Никон: Ну ладно, молодежь, ешьте, набирайтесь сил, а я тут пойду осмотрюсь.
Выстрел в лесу. Никон хватается за наган.
Баба Груня: А ты, касатик, не волнуйся. Не бери в голову. Это Петрович дуркует. Белкует. Тешится.
Никон: Петрович? Тот самый!
Баба Груня: Тот самый! Тот самый! У него же винчестер. Не слышишь? А у того, у врага народа, кавалерийский карабин. Обрез. Не различаешь?
Никон: Так я пошел. Что-то мне у вас тут подозрительно.
Баба Груня: Бдительности, бдительности нам недостает, касатик.
Никон: Ну я пошел. Пойду я. А ты, я смотрю, та ещё бабка.
Баба Груня: Та еще, касатик. Еще та.
Никон выходит.
1-я – 5-я Бегущая Бурятки: А ну-ка, девушки, а ну, красавицы!
4-я Бегущая Бурятка (становится на колени, все кроме Тани — тоже): Вечно и навечно возлюбленный мой! Среброзубый богоравный мой волк, вечно грызущий розу моего рыдающего стонущего сердца! Лоснящийся упругий змей прободающий, змей язвящий, змей обвивающий! Откликнись и отзовись! Плачу по тебе, ибо каждый миг нашего пеше-лыжного перехода отдаляет нас. И нет уже во мне ни твоей напруженной стрелы, ни твоего медового голоса. Где ты? Явись-покажись, хотя бы в тревожном девичьем моем сне. Промчись ветром, сверкни молнией. Успокой и обпой меня, горемычную! Обласкай хоть единым взором. Возьми измором. Проникни вором. Стань моим ором и позором. Мой хан, мой богдыхан, мой бурхан!
1-я Бегущая Бурятка: А давайте хором!
2-я Бегущая Бурятка: Васечька!
3-я Бегущая Бурятка: Петечька!
1-я Бегущая Бурятка: Аркадий Андронович!
1-я, 2-я, 3-я Бегущие Бурятки: Мальчики!
Баба Груня: Ой девоньки! Ой ластыньки!
1-я – 4-я Бурятки рыдают. Баба Груня слезится. Едят
Аввакум (бородат, в полушубке, в унтах, за спиной – винчестер, с которым он никогда не расстается, в левой руке – тушка фазана, вводит Никона, пристаивив ему кольт к затылку): Тот самый, тот самый. А чем это у нас тут пахнет?
Баба Груня: Серой.
Аввакум (окунает голову в чан): Какая-то мертвая у тебя, Аграфена Сергеевна, вода.
Баба Груня: И это есть. И это. Кому какая. Кому какая.
Аввакум: Понятно. А ну стоять. Смирно. А-а-а! Ну здравствуй, Романов. Ну здравствуй. (Бабе Груне) На, Аграфена Сергевна, ощипли. Общипай. Ощипь. В ощип. И приберите в сарай этот его гиперболоид инженера Гарина.
Никон: А я уже и не Романов. Я уже отрекся от этой сатрапской-тиранической фамилии. Уже как 8 лет. Публично в газетах отрекся. Я уже Краснодеев.
Баба Груня: То есть деющий красное, прекрасное. Содеивающий.
Никон: Ну да. Ну вот именно. Вот именно.
Аввакум: Стоять, перекрещенец! Смирно! А вы – мыть руки. И чтоб с мылом. По два раза. Но раньше — взять этого.
1-я Бегущая Бурятка: Но это же сам товарищ бригадный комиссар.
Аввакум: Взять его, растерзать и по кускам ко мне. Только нежно.
Никон: Ну ты тоже Дюма-пер. Мьсье де Тревиль и пять мушкетерок.
Аввакум: А вот щас поглядим. (вынимает из пирамиды винтовку с примкнутым штыком, кидает Никону. Пирамида рассыпается. Девушки разбирают оружие) Дарима!
Никон (передергивает затвор): Дарима! Отставить!
3-я Бегущая Бурятка замирает в нерешительности
Аввакум: Пуля – дура.
1-я – 5-я Бегущая Бурятки: Штык – молодец!
Никон нажимает на курок. Винтовка не заряжена
Аввакум: Дарима!
3-я Бегущая Бурятка: Есть!
Аввакум: Позиция шесть. В голень, в грудь, в глаз. Раз, два, три. (Дарима вскидывает винтовку, наносит три неотразимых удара. Никон отражает, Дарима под его ногой)
Аввакум: Жаргалма! Позиция три. В глаз. В глаз. В глаз. (Жаргалма бьёт Никона, тот парирует и отбрасывает ее).
Аввакум: Мой лучший боец, прекрасная Сейег.
По лесу проносится как бы вихрь или кто-то проносится вихрем
Аввакум: Позицияв восемь. Лоб, бедро, рассечение внутренностей Слева направо. (Сейег всё делает правильно, но лежит).
Аввакум: Аюна, пугни его. Разорви ему щеку. (Аюна нехотя бросается на Никона, но тот разоружает, обнимает и целует её. И та несильно против.)
Аввакум: Таня. Нет. Таня стой. Стоять. Эх, учи вас — ни учи. Неучи (Подходит к Никону. Тот колет его и в голень, и в грудь, и в глаз, но Аввакум аккуратно забирает у него винтовку) А что у нас хлеще штыкового боя? Правильно. Только кулачный (сбивает Никона с ног кулаком).
Аввакум: Ну здравствуй, Никон.
Никон: Здравствуй, Аввакум.
Аввакум: Вроде свиделись.
Никон: Вроде да.
Аввакум: Приехал меня проверять? Досматривать?
Никон: Ага, курировать.
Аввакум: Ну курируй (подает руку) Вставай. А вы – брысь. Мыть руки перед едой. Или после.
1-я – 5-я Бегущая Бурятки: Идём, идём, веселые подруги! (с плеском и грохотом опрокидываются в чан).
Аввакум (грозно): Извини. Давно не виделись. Не сразу узнал.
Никон: Да я же, да мы же, мы же ж ведь делаем одно дело. Общее дело.
Аввакум: Смирно, перекрещенец, смирно стоять. Убью.
Никон: Ну ладно, сука, я постою, но ты у меня ещё попопляшешь. Ещё попосидишь у меня на конвейере. Я, сука, бригадный, между прочим, комиссар госбезопастности.
Аввакум: Ах, бригадный! Ах, ты комиссар! А мне это, между прочим, равноапостольно. Мы ведь в лесу. В лесу? И я тоже, между прочим, выполняю тут важнейшее государственное задание. Стоять. Смирно стоять. Убью.
Никон: А я тебя, между прочим, контролирую. Ну стою, идиот, ну стою. Смирно стою. Может, тебе ещё и документ предъявить? (лезет было запазуху)
Аввакум: Руки, вражина, руки! Руки вверх!
Никон: Понял-понял. Стою. А ты у меня еще посидишь.
Аввакум: Нет, брат, я уже все свое отсидел. За Беломоро-Балтийский канал, за правый крестьянский уклон орден у меня. Ох уж там уж была земля. Ох почва. Валуны ледникового периода.
Никон: Понял-понял. Стою.
Аввакум: Дарима! Жаргалма!
Мокрые 3-я и 4–я Бурятки подбегают с винтовками
Аввакум: Проводите товарища в его кабинет. Пусть оттуда руководит. Создать все мыслимые и немыслимые условия. Но наружу не выпускать.
3-я и 4–я Бурятки: Ага. Есть!
Никон: Подать мне в кабинет чаю и карту маршрута.
Аввакум достает из планшета карту. 3-я и 4–я Бурятки с винтовками на плечо встают по обе стороны входа в «кабинет». Баба Груня приносит чай
Из глубины, из чана доносится плеск воды, шлепание, смех. Затем – песня.
1-я Бегущая Бурятка: А ну-ка, девушки, а ну, красавицы!
2-я Бегущая Бурятка(с поста): Пускай поёт о нас страна!
3-я Бегущая Бурятка (с поста): И звонкой песнею!
4-я Бегущая Бурятка: Пускай прославятся!
5-я Бегущая Бурятка: Среди героев наши имена!
Баба Груня: Страсть полюбилась нашим милым девушкам эта песенка.
Никон: А ну-ка, бабка. А ну-ка секретарь Аграфена Сергевна, пригласи-ка ко мне на доследование злостного вредителя гражданина Протопопова.
Баба Груня: А иду, милок, иду. Аввакум Петрович, а Аввакум Петрович, вас на беседу к начальству.
Аввакум входит
Никон: А вы, садитесь, не стесняйтесь.
Аввакум: Спасибо
Никон: А вы собственно, в какой у меня должности, гражданин Протопопов? Что-то не припомню, не пойму.
Аввакум: Собственно, помощник старшего егеря 4-го кордона Тулгунского районного охотхозяйства Бурят-Монгольской АССР.
Никон: А говорите со всесоюзным бригадным комиссаром госбезопасности. Чувствуете разницу? Отдаёте отчет?
Аввакум: Так точно.
Никон: Спасибо. Этим вы значительно облегчаете мне и органам нашу нелегкую работу. Ну рассказывай, что ты тут натворил.
Аввакум: Я бежал. Быстро бежал.
Никон: Это-то так оно так, но этого мало.
Аввакум: Я бежал.
Никон: Вот и с издетства был ты неслух и упрямец. Говори как на духу.
Аввакум: Я и говорю – бежал.
Никон: Мало, брат, этого мало. Расскажи, как саботажничал, как втихую вредительствовал, как клеветал на народную власть.
Аввакум: Да никак.
Никон: А вот это ты врёшь. Этого не может быть. Но ты ведь хочешь, чтобы свершилась мировая революция? Чтобы настал новый справедливый мир во всем подлунном мире?
Аввакум: Хочу.
Никон: И ты хочешь, чтобы мы прошлись буденовским кавалерийским рейдом и венским вальсом по Аргентине, по Австралии, по красному карлику Марсу?
Аввакум: Ещё хочу.
Никон: И ты готов за это умереть?
Аввакум: Ещё готов.
Никон: Ну так умри. Здесь и сейчас. На отдельном ответственном участке. Во имя жизни на земле.
Аввакум: Но я не хочу умирать.
Никон: А надо.
Аввакум: Но я не хочу.
Никон: Не обсуждается. Это не обсуждается. Умри, пожалуйста, только не мучь меня, себя, никого.
Аввакум: Ну тогда веди на расстрел.
Никон: Нет уж, ты сам иди. Своими ногами. Ножками. Пеше-, так сказать, -лыжно. А там уж тебя ждут-не дождутся.
Аввакум: Иду.
Никон: Не, погоди, ещё не сейчас. Сейчас ещё есть тебе работа.
Аввакум: Гожу.
Никон: Ну вот то-то. Доведи пробег до триумфального завершения, а там на нары.
Аввакум: Доведу.
Никон: Ты, кстати, можешь написать Аглае. А я передам. С оказией. Но оперативно. И пиши примерно так: «Свет моя! Ещё ли ты дышишь? Друг мой сердечной! Ещё ли дышешь, или сожгли, или удавили тебя? Не вем и не слышу; не ведаю – жива, не ведаю – скончали». Ты же у нас Протопопов. Ха-ха-ха!
Аввакум: Спасибо, Никон Алексеевич. Спасибо и на том.
Никон: На. Только ответа ты уже не получишь. Не поспеет ответ-от. В яму мерзлую приидет письмо.
Аввакум: То есть – голубь без Богородицы?
Никон: То есть ну да.
Аввакум: Тогда уж спишемся с ней на небесах.
Никон: Карандаш только не позабудь. А теперь пригласи сюда двух ваших девочек покрепче.
Аввакум: Они все крепкие.
Никон: Ну ладно. Не валяй, давай, мне тут ваньку.
Аввакум: Дарима, Жаргалма! С оружием.
Входят 2-я и 3-я Бурятки
2-я Бегущая Бурятка: Ага!
3-я Бегущая Бурятка: Ага!
Никон: Сдайте добровольно оружие, гражданин Протопопов. Вы арестованы.
Аввакум: А как же ответственные товарищи Ербанов, Байербанов, Будажапов? Это ж мои бойцы. Они же меня рекомендовали верили в меня.
Никон: А они уже с позавчера как не товарищи. Разоблачены и преданы справедливой суровой народной каре.
Аввакум: Ну как же так?
Никон: То ли ещё будет, брате! То ли ещё будет.
Аввакум: Вот. Сдаю. Это именное, а это трофейное. И всё в хорошем боевом состоянии.
Никон: Взять его под стражу.
Бурятки вопросительно смотрят на Аввакума
Аввакум: Берите. Я приказываю.
Жаргалма и Дарима с винтовками «на плечо» становятся по обе стороны Аввакума.
Это несколько напоминает Мавзолей
2-я Бегущая Бурятка: Аввакум Петрович, вы только остальным девчонкам скажите, что вы сами.
3-я Бегущая Бурятка: Что своей волей.
2-я Бегущая Бурятка: Особенно Тане. Тане – отдельно.
Аввакум: Я скажу.
3-я Бегущая Бурятка: А то не ровен час…
Аввакум: Я знаю. Я скажу.
2-я Бегущая Бурятка: И мы вас будем охранять от буквально всего. Чтобы в целости и сохранности.
3-я Бегущая Бурятка: То есть от любой внешней опасности. Вы учтите.
2-я Бегущая Бурятка: Мы безотлучно будем тут рядом, за завескою. И спать, если что, будем в очередь. Вы учтите.
Входит 4-я Бегущая Бурятка
4-я Бегущая Бурятка: Наладим вам усиленное питание. Белки, жиры, углеводы. Витамины. Учтите. Покой. Сон.
3-я Бегущая Бурятка: Ага.
2-я Бегущая Бурятка: Ага.
Аввакум: Спасибо, девчонки. Я учел.
3-я Бегущая Бурятка: Но, Аввакум Петрович, вы только поймите, мы же всё-таки подневольные люди: комсомолки, ударницы, передовицы производства. То-сё.
Аввакум: Я понимаю.
2-я — 3-я Бегущие Бурятки: Спасибо, Аввакум Петрович.
Аввакум: Не на чем. Вам низко кланяюсь.
2-я Бегущая Бурятка: Ну так тогда проследуемте, гражданин.
Аввакум: Есть проследовать.
3-я Бегущая Бурятка: Руки назад.
2-я Бегущая Бурятка: Снять поясной ремень.
Аввакум: Слушаюсь.
2-я Бегущая Бурятка: Шагом марш.
Аввакум: Иду.
Бурятки уводят Аввакума к котлу, сажают на полено, становятся по сторонам с винтовками на плечо.
Аввакум: Будь здорова, Аграфена Сергевна.
Баба Груня: И тебе не хворать.
Баба Груня идет в «кабинет»
3-я Бегущая Бурятка: Аввакум Петрович, вот мне мамаша пишет. В Симбирске получила. Собирается резать свинью. Но сомневается.
Аввакум: Пусть режет и ест. Все равно заберут.
2-я Бегущая Бурятка: Аввакум Петрович, а у меня братишка в ФЗУ собрался. Стоит ли?
Аввакум: Стоит. Рукомесло никогда не помешает.
3-я Бегущая Бурятка: Мне бы пописать.
Аввакум: Таня!
Таня сменяет Жаргалму
Аввакум: А ты знаешь, Таня, ты знаешь… Расскажу-ка я тебе одну старую сказку. Жили-были два мальчика. Два совсем еще мальчика… В глуши… В Харашибире… Это на Селенге, у самого Байкала…
5-я Бегущая Бурятка: Я знаю, Петрович. У меня мама оттудова.
Аввакум: Вона оно как значит. А она из Протопоповых или из Романовых?
5-я Бегущая Бурятка: Из Романовых.
Аввакум: Вона оно как значит.
5-я Бегущая Бурятка: Вона оно как (смеются).
Аввакум: А ты, значит, может и Аглаю знаешь?
5-я Бегущая Бурятка: Знаю и тетушку Аглаю. Знавала. Учительница она моя.
Аввакум: Вона оно как.
5-я Бегущая Бурятка: Вона оно.
1-я Бегущая Бурятка(входит): Такими крепкими, волевыми, настойчивыми, смелыми воспитывает нас славная Коммунистическая Партия и Ленинский Комсомол … и Ленинский Комсомол … и Ленинский Комсомол (уходит).
Аввакум: Да, славная Коммунистическая Партия… славная Коммунистическая Партия…
5-я Бегущая Бурятка: А сказка? А сказка-то, Аввакум Петрович?
Аввакум: Ну да, ну сказка. И вот был у этих мальчиков вождь. Ну духовный такой вождь. Отец Христофор.
5-я Бегущая Бурятка: И его помню. Батюшку. Добрый. Но он тогда уже старенький совсем сторожем был при складе.
Аввакум: Ну да, при храме. Хранил.
5-я Бегущая Бурятка: А сказка? А сказка-то ваша, Аввакум Петрович?
1-я Бегущая Бурятка: Мы… (входит) Мы безмерно счастливы, что на нашу долю выпала высокая честь осуществить этот переход, прославляющий советскую молодежь и нашу родную Бурят-Монголию (уходит).
Аввакум: А вот и вся сказка. Вот он этих мальчиков и выделил. И приблизил. И приобщил. И опосолонил…
5-я Бегущая Бурятка: Да кто, Аввакум Петрович, да кто?
Аввакум: А как это кто? А отец же и Христофор. И стали мы вдвоем взыскующими истины. Только я ее искал в охоте, в рыбалке, в натуре. И отец Христофор одобрил. Рукоположил. А тот, другой, ввадился в буквенность, в литерацию. И это отец Христофор одобрил. Благославил.
1-я Бегущая Бурятка (входит): …принять участие в праздновании женского коммунистического дня. Мы заверяем… Мы заверяем… Мы заверяем… (уходит).
Аввакум: Мы заверяем… Мы заверяем…
5-я Бегущая Бурятка: Чо ты здесь ходишь? Чо ты здесь ходишь? Чо ты здесь ходишь?
Аввакум: И вот стали мы с ним взыскивать. Я – от птиц, от зверей, от рыб, а он – от буквенности. От учености, значит. И это отец Христофор одобрил. Вот тебе и вся сказка. Только вот истина… истина вот только…
5-я Бегущая Бурятка: А потом, Аввакум Петрович, а потом?
Аввакум: А потом – суп с котом. Потом началась гражданская война. Разразилась.
5-я Бегущая Бурятка: Ну и? Ну и вы что, оказались по разные стороны баррикад?
Аввакум: Да нет, почему, по одну. Он был моим эскадронным комиссаром. Я там рубил их направо-налево, а он разъяснял.
1-я Бегущая Бурятка (входит): Сегодня поход завершен. Мы безмерно счастливы… Мы безмерно счастливы… Мы безмерно счастливы… (уходит).
Аввакум: Мы безмерно счастливы… Мы безмерно счастливы… Мы безмерно счастливы… Я то есть грех принял, а он разъяснил. Истолковал.
5-я Бегущая Бурятка: А душа-то не болит, Аввакум Петрович? Ну налево там, ну направо… А ведь все равно своих.
3-я Бегущая Бурятка (входит): …Перекрыты все мыслимые и немыслимые установленные до сих пор женские рекорды пеше-лыжных переходов… пеше-лыжных переходов… пеше-лыжных переходов… (поднимает с полу книгу, читает) Татьяна верила преданьям простонародной старины, И снам, и карточным гаданьям, и предсказаниям луны (задумывается).
Аввакум: Не расслабляться. Четыре… нет, пять земных по двести. Потом отжаться. И доложить.
3-я Бегущая Бурятка: Есть пять по двести. Есть потом отжаться. Есть доложить. Ишь раскомандовался тут, однако. …(уходит в сторону, становится на колени, бьет поклоны) грандиозный размах социалистического строительства… …грандиозный размах социалистического строительства…
5-я Бегущая Бурятка: А душа?
Аввакум: А, душа… Болит, милая, болит. Не тех, видно, я рубил. А или если и не тех? Да и ты молодая еще, чтоб спрашивать.
5-я Бегущая Бурятка: Я молодая. Да. Молодая я.
Аввакум: А ты, знаешь, не афишируй это. Не козыряй.
5-я Бегущая Бурятка: А вы что, игрок, Аввакум Петрович? Вы, может быть, даже еще и шулер?
Аввакум: А иди ты.
5-я Бегущая Бурятка: А иду. Так я раздеваюсь? Никого ж ведь нет.
Аввакум: А иди ты.
5-я Бегущая Бурятка: Ну так да или нет?
Аввакум: Ну так да. Или скорее нет.
5-я Бегущая Бурятка: Это из-за этого?
Аввакум: Из-за него.
5-я Бегущая Бурятка: Понятно. А сказка?
Аввакум: А сказка будет завтра. В лукошечке лубяном.
5-я Бегущая Бурятка: Понятно. То есть ничего не понятно.
Аввакум: Вот и мне так же понятно. Так что давай-ка, Таня, держать дистанцию.
5-я Бегущая Бурятка: Что, совсем так плохо?
Аввакум: Держать дистанцию, Таня, держать дистанцию.
Баба Груня (в «кабинете»): Арестовал?
Никон: Арестовал.
Баба Груня: Ну молодец. Орел.
Никон: А что?
Баба Груня: А ты, свет-Никон, хоть и несомненный философический просвещенный государственный ум, но, правду сказать, полный круглый дурак.
Никон: А почему так считаешь, баба Груня?
Баба Груня: А потому, что так оно и есть.
Никон: А почему?
Баба Груня: А потому что как, к примеру, официально называется вверенный тебе партией пробег?
Никон: Ну пеше-лыжный комсомольский, межконтинентальный. Так что?
Баба Груня: А у тебя налицо ни комсомольцев, ни лыжников. А налицо одни аэросани. А на них и дурак приедет вовремя. Но праздника у людей уже не будет.
Никон: Верно. И что же делать?
Баба Груня: А свободить Петровича и направить его торить путь. Новый путь. Чтоб завтра быть на «Динамо» в урочный срок, а то и напрежь.
Никон: Так ведь уйдет. Болотами уйдет.
Баба Груня: А Таня?
Никон: Верно, старая. Верно.
Баба Груня: И дай ему в качестве технической помощи Врага народа. Он что-нибудь хитрое всяко придумает.
Никон: Верно, верно. А мы тут пока – партсобрание.
Баба Груня: А вот это башковито.
Никон: Ну иди тогда, бабка, кличь молодежь.
Баба Груня: Девушки, а девушки! Вас на заседание. (идет к Аввакуму) А ты ступай в лес, и чтобы духу твоего здесь не было. Брысь.
Аввакум: Слушаюсь, Аграфена Сергевна (уходит).
(бурятки входят)
Никон: Не буду свами в этот ответственный момент говорить о наших достижениях. Вы сами – наше достижение. Скажу об опасностях. Вредительство, товарищи-барышни лыжницы, становится с каждым днем всё изощреннее, всё извращеннее, всё бесчеловечнее. И тут нужны бдительность, бдительность и бдительность. Вредитель матереет, набирается хитрости и коварства, так сказать, маккиавелизма, юлит, жулит, перекрашивается в красный цвет.
1-я Бегущая Бурятка: А где её брать, бдительность эту? Научите, товарищ сопровождающий.
Никон: А вот слушайте. Был у меня 3 года назад был поучительный случай. Бросили меня тогда на промышленность Среднего Урала.. И стал я штудировать донесения по порче оборудования и рабочей силы. Засиживался порой до петухов. Ну это фигурально, поскольку откуда же там петухи на нашем металлургическом гиганте? Однако штудирую и вижу, что в одном цеху закрытого оборонного профиля за месяц – два случая травматизма. Высококлассный токарь лишается правого глаза, а высококвалифицированному фрезеровщику отрубает указательный палец на правой руке. И все медицинские заключения в один голос обвиняют их в халатности и нарушении техники безопасности. Ну и как вам это?
3-я Бегущая Бурятка: Ой, Никон Алексеевич, у нас на паровозоремонтном и не такое бывало.
Никон: Но только меня там не было. Ну вот и я по молодости стажа подумал: чего, мол, ни бывает. А потом решил заняться организаторами этой самой техники безопасности, командирами производства. И вот что меня смутило. Новый начальник цеха. Молод. Технически грамотен, даже чересчур. Ценнейший кадр. Коммунист. Активист. Происхождение самое что ни на есть пролетарское. Отец батрак, мать полопосудомойка. Телосложение рабочее-крестьянское.
5-я Бегущая Бурятка: Наверное, красавчик?
Никон: И не без этого. Так у такого всё должно ходить как часы, хронометром. А ведь при прежнем поднявшимся из разнорабочих пьянице, но убежденном Семеныче ничего подобного не было.
3-я Бегущая Бурятка: Ну так, может, станки новые?
Никон: Ты – умная девушка. Но дело оказалось не в этом. Далеко и совсем не в этом. Не в том.
1-я Бегущая Бурятка: А в чём?
2-я Бегущая Бурятка: А в чём?
Никон: Хвастаться, особенно перед вами, не хочу, но взошла мне тогда в голову светлая идейная марксистская мысль.
5-я Бегущая Бурятка: А какая? Пил?
Никон: Да если бы пил. Партия бы поняла и простила.
1-я Бегущая Бурятка: Ну А ну правда – какая?
Никон: А такая, что лишились мы оптом двух полноценных отважных бойцов Красной Армии. Одному, то есть, нечем прицелиться, а другому нечем курок нажать.
1-я Бегущая Бурятка: Ну и что?
2-я Бегущая Бурятка: Ну и как?
Никон: А то, что целенаправленное вредительство и саботаж. То и так, что полностью признался наш активист, чистосердечно рассказал, как перековали его на свои рельсы, перевербовали его прежние профессора в Москве, как научили всем их шпионским тонкостям-премудростям и взамен пообещали директорское кресло и двухэтажный дом с гольфом, верандой и норвежской мебелью в Соединенных Штатах. В самой Калифорнии. Вот так-то, милые вы мои девушки.
2-я Бегущая Бурятка: Да не может быть.
Никон: Может, может. А вы, девушки, нигде не замечали подобного?
2-я Бегущая Бурятка: Да где ж нам-то?
Никон: А оно порой просто лезет в глаза. Вот стоит, скажем, посреди красного нашего Смоленска памятник народному композитору Глинке. Но не Дарвалдаю этому Аграфениному дурацкому, а настоящему, общенародному, певцу колхозника Ивана Сусанина. А на высокохудожественной ограде чугунной – нотная грамота. А если подойти с музыкальным инструментом и сыграть – так там «Боже царя храни». И это на двадцатом году Советской власти! А командующим военного округа там, между прочим, — как раз напротив этой выдающейся скульптуры – маршал Тухачевский. Скрипач. И ноты знает. А не видит. Не слышит. Надо только уметь смотреть. Всматриваться. Проницать. Ну вот хотя бы в вашем образцово-показательном пеше-лыжном переходе. Всё ли так ли? Ну идите, девушки, идите. Пошло личное ваше время. После поговорим.
(садится, достает блокнот и карандаш)
Никон (Бабе Груне): Ну давай мне спервоначалу эту колхозницу. Начнем с чего попроще.
Баба Груня: Жаргалма, зайди, деточка.
3-я Бегущая Бурятка: Сейчас, Баба Груня, только пост сдам.
(2-я Бегущая Бурятка заходит)
Никон: Ну садись, Жаргалма, рассказывай. Как живешь? Как сама?
3-я Бегущая Бурятка: А что сразу – как? У нас, в нашем колхозе «Социалистический Байкал имени великого Ленина», жизнь основательно налаживается. И почти она уже наладилась.
Никон: Да нет, ты – не об этом. Я – не об этом.
3-я Бегущая Бурятка: А об чём?
Никон: А хоть о процессе питания в процессе перехода. Как он, процесс, проходил?
3-я Бегущая Бурятка: А нормально проходил. Ели, какали, опять ели.
Никон: И все поровну?
3-я Бегущая Бурятка: Ели – да.
Никон: И что, не было перебоев?
3-я Бегущая Бурятка: А как им ни быть. То понос, то золотуха.
Никон: И вы как-то связываете это с качеством пищи?
3-я Бегущая Бурятка: То есть прямо напрямую связываю.
Никон: А с регулярностью доставки?
3-я Бегущая Бурятка: То есть вот это из рук вон плохо. Просто ни в какие ворота. То не подвезли, то уже протухло.
Никон: Ну-ну? Ну-ну? Заношу.
3-я Бегущая Бурятка: И если бы ни Аввакум Петрович с его зайцами и изюбрями – то мы бы сдохли еще на Алтае.
Никон: Ну этого мы бы не допустили, а вы, допустим, не говорили, а я, допустим, не слышал.
3-я Бегущая Бурятка: Как это – не говорила? Я и Михал Иванычу прямо в голубые в глаза скажу.
Никон: Ну Михал Иванычу-то – ладно. Но перебои с питанием всё-таки имели место?
3-я Бегущая Бурятка: Да какое место? Мы же все время бежали.
Никон: Но все-таки присутствовала некоторая желудочно-кишечная недостаточность?
3-я Бегущая Бурятка: А. Ну да.
Никон: Ну вот. Фиксируем. А недовес там, второсортность, низкокалорийность, несвежесть?
3-я Бегущая Бурятка: Зайцы были пышные.
Никон: Ну а душок? Как с душком?
3-я Бегущая Бурятка: А я тут вот уже обо всем этом цидулю сочинила.
Никон: О душке?
3-я Бегущая Бурятка: О твоем душке.
Никон: И на чей, прости, адрес?
3-я Бегущая Бурятка: А на самый главный.
Никон: А ну-ка дай, давай.
3-я Бегущая Бурятка: Нате.
Никон: Так-так. Дорогой Виссарионыч… Отец… Люблю… Преклоняюся… Цалую… Это второй лучший после ВАС человек в мире… А ну-ка давай мы с тобой порвем эту бумажку. Этот компрометирующий тебя документ. Для твоей же молодой миловидной пользы.
3-я Бегущая Бурятка: А рвите.
Никон рвет тетрадный листок на клочки
3-я Бегущая Бурятка: Нате, порвите ещё.
Вынимает из лифчика стопку листков, бросает. Те вьются вокруг Никона.
Никон: Понятно. Свободна. Следующая.
3-я Бегущая Бурятка выходит.
Баба Груня: Давай теперь ты.
Входит 2-я Бегущая Бурятка
2-я Бегущая Бурятка: Товарищ Никон!
Никон: Сейег?
2-я Бегущая Бурятка: Я Дарима. Но неважно.
Никон: Присаживайся, товарищ Дарима.
2-я Бегущая Бурятка: Товарищ Никон! На нашем паровозоремонтном в нашем колесно-буксовом цеху так не поступают. Это я ответственно заявляю. Мы там лечим паровозы, а Аввакум Петрович бежит на лыжах. И как бежит! Бежит как поёт! Как Ферапонтыч обрабатывает деталь. Но это неважно..
Никон: Я вас внимательно слушаю, товарищ.
2-я Бегущая Бурятка: Что же это такое получается, товарищ Никон? Человек нас в пути воспитал, огранил, обработал, так сказать, как фрезеровщик…
Никон: Последнее я запишу (пишет в блокнот)
2-я Бегущая Бурятка: Я А теперь, завтра, нам – ордена, а его – в сторону.
Никон: Да не в сторону, а в дальнюю сторонку. В лучшем случае. Это я тебе как сознательной заводской девушке интимно говорю. Ну ты понимаешь?
2-я Бегущая Бурятка: А почему? За что?
Никон: А вот скажи, Дарима, вы ведь на переходе вместе спали? Вповалку бывало?
2-я Бегущая Бурятка: Ну да. А почему вы знаете?
Никон: Я знаю всё, но это неважно. А вот скажи, не разговаривал ли Аввакум Петрович во сне по-японски?
2-я Бегущая Бурятка: Да не, во сне – не знаю. Я ведь тоже спала. А так, наяву, — учил он нас и японскому, и китайскому. Иероглифы на снегу рисовал.
Никон: Вот это я зафиксирую (пишет в блокнот) Тут-то всё ясно .
2-я Бегущая Бурятка: А и что тут такого? У его бати в старое время 16 китайцев батрачило. Из них три японца.
Никон: И это запротоколирую.
2-я Бегущая Бурятка: А вот и ещё тогда в свою книжицу запишите: Петрович – самый лучший советский человек. Человек будущего. Крупными буквами запишите. Красными буквами.
Никон: Запишу, запишу. А ты ступай. Бабка, давай следующую.
Входит 4-я Бегущая Бурятка
4-я Бегущая Бурятка: Не, ну Алексеич, в нашей передвижной пищелавке сроду такого не было. Мурат не позволял. Это чтобы живого человека – и в мертвые? Это как?
Никон: Это нормально, Жаргалма.
4-я Бегущая Бурятка: Я Сейег. А ты такой миленький. Но это к делу не относится. А вот что скажу. Аввакум Петрович меня через всю Сибирь пронес на закорках. Это как?
Никон: А как же повышенная лыжность?
4-я Бегущая Бурятка: А я по разнарядке. От райпотребсоюза. Не Валентину же Антоновну было посылать? Валентина Антоновна не то что лыжную палку, но даже вот этот интересный и любопытный продолговатый предмет, который всегда при вас, в руках не удержит.
Никон: Ну да, ну да. Думаю, ну да. А скажи, милая, а не проявлял ли он к вам похотливое влечение? Не использовал ли во вред служебное положение?
4-я Бегущая Бурятка: Это вы о том, чтобы совокупляться?
Никон: Ну да, о том самом.
4-я Бегущая Бурятка: Ну было, было. Случалось. На переходе N-ск – NN-ск
Никон: Так я пишу.
4-я Бегущая Бурятка: Так пишите, Божечки ж мой! Такие мелочи!
Никон: Добро. Бабка! Следующую.
Баба Груня: Аюна, тебя. И смотри там у меня.
входит 1-я Бегущая Бурятка
4-я Бегущая Бурятка (тараторит): Никон Алексеевич, а Никон Алексеевич, а у меня всё записано.
Никон: Ну давай.
4-я Бегущая Бурятка (тараторит): На переходе Ульянск – Демьянск сказал «мертвое это дело». Вот, я здесь, на 17-ой странице сверху, отразила. На переходе Буйск – Луйск хулил мазь и власть. На переходе Ненецк – Удмурдск говорил «чтоб им пусто было». На переходе Ярск – Заярск…
Никон: Ну ладно. Достаточно. Иди. Бабка, давай оставшуюся.
Баба Груня: Ну Таня, давай. Выручай.
входит 5-я Бегущая Бурятка
Никон: Здравствуйте ещё раз Таня. Танечка. Усаживайтесь, где поудобнее. В своем московском кабинете я бы вас ох как бы усадил. Но здесь провинция, дикость. Занозы.
5-я Бегущая Бурятка: Спасибо (садится на пень).
Никон: Удобно?
5-я Бегущая Бурятка: Удобно.
Никон: Ну и славно. Я тут, Танечка, по долгу службы собираю компрометирующий материал на друга моего детства известного вам Аввакума Петровича, но вы же мне в этом, увы, не поможете.
5-я Бегущая Бурятка: Не помогу.
Никон: Хотя материалу уже набирается на полных три личных расстрельных дела.
5-я Бегущая Бурятка: Не помогу.
Никон: Я так и думал. Но повернем вопрос по другому. Другой, так сказать, ипостасью. Его ведь ещё можно спасти.
5-я Бегущая Бурятка: Как?!
Никон: А вот тут-то и заковыка. Спасти можно, но сложно. Но с риском. Преступя, прямо скажу, закон. Преступим?
5-я Бегущая Бурятка: Да.
Никон: И орден ваш будущий, и будущность положим на сомнительные эти весы?
5-я Бегущая Бурятка: Да. А как?
Никон: А вот смотрите. Мы в лесу? В лесу. И здесь – пока ни власти, ни закона. И я выпускаю птичку из клетки, и пусть птичка летит на своих быстрых лыжах хоть в тайные керженские скиты, хоть в олонецкие обители. Но птичка жива. Жива птичка. Но –
5-я Бегущая Бурятка: Но?
Никон: Но ключик-то от клетки у меня. Ключик вон он (тычет себе в пах).
5-я Бегущая Бурятка: Так мне раздеваться?
Никон: Ну зачем же так прозаически? Так схимнически. Тут надо по полному согласию. Тут надо осмысленно. Вдумчиво. С удовольствием. Большой театр. МХАТ. «Метрополь». Демимонд.
5-я Бегущая Бурятка: Так мне раздеваться?
Никон: Ну да, дикарка, ну да.
5-я Бегущая Бурятка: Закройте хотя бы дверь.
Никон опускает непрозрачную завесу. Бурятки бросают свои дела и смотрят на дверь. Пауза. Тишина.
4-я Бегущая Бурятка: Мы шли через тайгу, преодолевая бураны, метели, лобовые ветры, распутицу…
5-я Бегущая Бурятка (выходит): Спасибо. Все было прекрасно (плачет).
1-я – 4-я Бегущие Бурятки: Мы безмерно счастливы… Мы безмерно счастливы… Мы безмерно счастливы…
Входит Аввакум, передергивает винчестер
Никон: Вот смотри, пока ты по лесу бегал, какой солидный материал я на тебя накопил. Тут всё систематически. Ты систематически не обеспечивал продовольственную базу – раз. Самовольно нарушал график и маршрут движения – два. Неоднократно допускал контрреволюционные высказывания – три. Так же неоднократно вступал в половую связь с вверенными подчиненными – четыре. Говоришь и пишешь по-японски – пять. Было это?
Аввакум: Было.
Никон: Вот и выходит, что ты, брат, саботажник, вредитель, разложенец, контрреволюционер и японский шпион в одном лице.
Аввакум: Выходит так.
Никон: А это вышка.
Аввакум: Да, не меньше.
Никон Да уж (вынимает и надкусывает сигару). А дай спички.
Аввакум: Ты сначала забрал у меня Аглаю, потом Таню. А теперь тебе еще и спички. На (бросает коробок, Никон прикуривает)
Аввакум: Спички-то верни.
Никон: На. И ступай под арест.
Аввакум: Иду.
Звук взрыва
Никон: Стой. Вернись.
Баба Груня: Ох, фулиган.
1-я Бегущая Бурятка: Это Враг Народа!
2-я Бегущая Бурятка: Это взорван мост!
3-я Бегущая Бурятка: Это тьма народа…
4-я Бегущая Бурятка: И техники…
5-я Бегущая Бурятка: С рельсов – под откос!
Звук второго взрыва
Баба Груня: Ох, фулиган. Ох!
1-я Бегущая Бурятка: Это Враг Народа!
2-я Бегущая Бурятка: Снял обрез с плеча!
3-я Бегущая Бурятка: И подкараулил…
4-я Бегущая Бурятка: В лесу…
5-я Бегущая Бурятка: Ваню-избача!
Аввакум: А ну-ка цыц!
1-я – 5-я Бегущая Бурятки: Есть цыц, Петрович!
Аввакум: Пойду, пожалуй, отловлю.
1-я – 5-я Бегущая Бурятки: Идём, идём, веселые подруги!
Баба Груня: А вы сидите.
Аввакум выходит. Напряженная пауза
Никон: Он, похоже, покусился на наши прерогативы.
Баба Груня: Да ладно. У него же лучше выйдет.
Аввакум (с Врагом Народа в правой руке и сетью карасей в левой): Вот полюбуйтесь на него. Рыбу глушил, задохлик. На, Аграфена Сергеевна, карасей, на тройную нам к ужину уху.
Никон: А где взрывчатку брал?
Враг народа: Так сварил.
Никон: А из чего?
Враг народа: Да так, из ингридиентов. Ну на глазок.
Никон: А ингридиенты откуда?
Враг народа: Так из недр почвы. В виде полезных ископаемых. Их там валом.
Никон: Теперь стоять мне смирно и руки назад.
Враг народа: Стою, как сказали.
Враг Народа в засаленной телогрейке затравленно мнется посреди чума.
Никон: Так-так. Ну-ка присаживайтесь, гражданин. Снимем с вас показания.
Враг Народа: Благодарствуйте. Благодарствуйте, люди добрые (присаживается на полено). А зачитайте мне мои права.
Никон (достает из планшета блокнот): Ну точно шпион. Как фамилия?
Враг Народа: Чего-чего?
Никон: Фамилия как, сука!
Баба Груня (свежуя зайца): Ты чей, милок?
Враг Народа: Кулибин. Кулибины мы. Мещане города Калинова. И ещё из рода в род левши.
Никон: Оружие есть?
Враг Народа: А у кого ж его нет?
Никон: Предъявите.
Враг Народа: Вот, предъявляю. Вот, охотно и добровольно сдаю.
Никон: Давай-давай, полностью разоружайся перед органами.
Враг Народа: А я же уже всё добровольно сдал, кроме головы и рук.
Никон: А тебя, вражина, за что взяли?
Враг народа: А за язык.
Никон: За английский?
Враг народа: Noy.
Никон: За немецкий?
Враг народа: Niht.
Никон: За японский?
Враг народа: Нет, за длинный.
Никон: А, так ты не лингвист. А то мы лингвистов тут вовсю разрабатываем…
Враг народа: Я вообще-то придерживаюсь теории Соссюра и Бодуэна де Куртене, но больше – чистый балобол.
Никон: И что же ты там с сосюру ляпнул?
Враг народа: Да так, одно бон мо.
Никон: Бон что?
Враг народа: Ну сказал вгорячах под этим делом, что если бы «Титаник» строили наши красные спецы, он утоп бы безо всякого айсберга. И про «Варяга» бы никакой героической песни не было бы.
Никон: Так ты, выходит, технический пораженец?
Враг народа: И технический, и во всех абсолютно правах. Не могу ни избирать, ни быть избранным.
Баба Груня: Вот и я такая же.
Никон: А ты, ведьма, так и живешь круглый год в этом шалаше?
Баба Груня: А это зачем же? Это они – кочевники. А у меня тут в полверсте избушка на курьих ножках. С печкой.
Никон: А погреб есть?
Баба Груня: А почище твоего метро. Станция «Площадь Революции». Осторожно, двери закрываются. Далее везде.
Никон: А цепи? Замки?
Баба Груня: Цепи знатные, литые. Аж с басурманского ига.
Никон: Так посадить туда разбойника, приковать и запереть до поры.
Аввакум: До Страшного что ли Суда?
Никон: До мирового пожара.
Баба Груня: Вот теперь признала я тебя, Владыко. Зрак твой огненный.
Аввакум: А ковы класть сам будешь? Не разучился?
Враг народа: Я сам, я сам. Я себя сам. Исхитрюсь, нехристь.
Никон: Вот он, твой и богопротивный богоносный народ. Так укажи ему путь, Аграфена.
Баба Груня: Твоя нынче власть, Ирод. Иду. Пойдем. (стоит, поёт) Идем, идем, веселые подруги…
Аввакум: Писано есть: погублю премудрость премудрых и разума разумных отвергнутся.
Никон: Ай, красный замкомполка, помнишь ещё Писание!
Аввакум: А я по Писанию их и давил. По Священному Писанию.
Никон: Ну ты, сука, и начетчик!
Аввакум: И ангелу Лаодикиской церкви напиши.
Никон: Я – горяч.
Аввакум: Ты был горяч, а ныне горячишься. Жаром Иулиановым. Неправедным. Отступническим.
Баба Груня: Ну и ладно. Лайтесь тут без меня. Тоже туда же книжники. (поёт) И колокольчик, дар Валдая, гудит уныло под дугой…
Никон: Слышь, а кто этот – Дарвалдай?
Баба Груня: А это ж Глинка.
Никон: Не понял… Какой Глинка? Композитор? «Жизнь за царя»?
Баба Груня: Так ты, видать, не совсем русский.
Уходит с Врагом Народа
Никон: Слушай, Авваукум… Как мужчина мужчине.
Аввакум: Слушаю, Никон.
Никон: А ты отдал бы мне эту сладкую девочку Таню. Ну дня на три. На финал пробега и на банкет. На фильдеперсовые чулки и духи «Красная Москва». На орден. На ужин в «Арагви». На номер в гостинице «Москва». Ну и там ещё. А потом забирай взад, в свой лагерь строгого режима, и пользуй.
Аввакум: Так мы ж ещё в лесу. Соображаешь. В лесу твоей власти нет.
Никон: Моя власть всюду, где я. А я повсюду.
Аввакум: И над зайцами? И между ними?
Никон: И над ними.
Аввакум: ИА вот над этим? (достает кольт)
Никон: Ну всё, всё, снимаю вопрос..
Аввакум: А то ведь убью.
Никон: А я – должностное лицо.
Аввакум: А у меня вот – кольт.
Никон: Ну да, ну да, с тебя станется.
Из глубины чана доносится плеск воды, шлепание, смех. Затем – песня.
1-я Бегущая Бурятка: А ну-ка, девушки, а ну, красавицы!
2-я Бегущая Бурятка: Пускай поёт о нас страна!
3-я Бегущая Бурятка: И звонкой песнею!
4-я Бегущая Бурятка: Пускай прославятся!
5-я Бегущая Бурятка: Среди героев наши имена!
Аввакум: То-то. Вот то-то. А куда ты дел Аглаю?
Никон: А она в лагере. В хорошем женском лагере. В северном Казахстане. Там не рытьё, там овощеводство. Там не умирают. И пять лет. И всего-то пять лет. А Аглая, она себя поставит. Отсидится и выйдет чистая летом эдак сорок второго. В июне — в июле.
Аввакум: Пять всего-то? Всего-то навсего? Убью.
Никон: Так я же как лучше. Так я же-ж. Не десять ведь. Не двадцать же пять. Не на Колыме ж. Я всегда её любил, вожделел, желал. А она – то с тобой на охоту, то с тобою же на лыжах. И я умирал, изнемогал, и вселился в меня мелкий цепкий упорный бес. И я продался ему задешево – не за свою, за Аглаину светлую душу. А потом уже потащило, потом повлекло. А уж когда забрали тебя на перевоспитание на Беломоро-Балтийский канал, когда выпустили в его честь папиросы – то я уж понял, что это надолго. И тут началось и пошло. И я сказал её, что ты окончательно мёртв. А я был тогда уже – ого-го. И я уговорил, а она поверила. Я солгал. И мы с ней в слезах возлегли. А по утрам кушали вдвоем пирожные в «Национале». Весной.
Аввакум: Дальше – лучше молчи.
Никон: Ну ты пойми, Аввакум, я же любил ее.
Аввакум: И я люблю. Так и что?
Никон: Но я же не так, как ты. Я – лучше, чище, выше.
Аввакум: Убью, вражина. А помнишь ты нашу церковно-приходскую школу?
Никон: А помню.
Аввакум: А батюшку, отца Христофора, помнишь?
Никон: Помню и его.
Аввакум: Хорошо помнишь?
Никон: Хорошо помню.
Аввакум: А помнишь, что он говорил? Чему нас учил? Не убий, говорил, не солги, не укради, не прилюбодействуй даже и в сердце своем.
Никон: Помню.
Аввакум: А ты ведь всё нарушил. Всё разрушил. И убил. И украл. И попрелюбодействовал. Наприлюбодействовался.
Никон: А ты что, не убивал что ли?
Аввакум: Ну да, ну убивал. Я ведь комроты. Чапаевец я. Так я-то это ведь нехристей.
Никон: Ах, это они, с хоругвями, оказывается, нехристи?
Аввакум: Нехристи и есть. И потом это ведь не считается. Это война. И потом, я не крал. Никогда не крал. Не брал чужого. Не грабил награбленного.
Никон: Не, ну ты все-таки нарушал.
Аввакум: Все-таки да. Да все-таки.
Никон: Ну вот. Ну так вот.
К Никону и Аввакуму гурьбой подбегают 4 Бегущих Бурятки
1-я Бегущая Бурятка: То-то вот ведь счастье!
2-я Бегущая Бурятка: Бежим… бежим…
3-я Бегущая Бурятка: А страна-то, а страна… Забайкалье… Прибайкалье… Восточная Сибирь… Западная Сибирь… Урал… Поволжье… Средняя полоса…
4-я Бегущая Бурятка: Бескрайняя…
1-я Бегущая Бурятка: Ну буквально… Ну счастье! Ну не счастье!
Аввакум: А ну-ка цыц! Цыц вы тут мне! Заниматься!
Бурятки разбегаются, достают из лифчиков листочки
4-я Бегущая Бурятка: Мы заверяем вас… Мы заверяем вас… Мы заверяем вас…
3-я Бегущая Бурятка: Четыре с половиной месяца назад… Четыре с половиной месяца назад… Четыре с половиной месяца назад…
2-я Бегущая Бурятка: …сопки Байкала, бескрайние степи Сибири, высокие хребты Урала… …сопки Байкала, бескрайние степи Сибири, высокие хребты Урала… Урала…
1-я Бегущая Бурятка: …протяженностью 6065 километров… 6065 километров…
2-я Бегущая Бурятка: …дан старт нашему пеше-лыжному переходу… нашему пеше-лыжному переходу… нашему пеше-лыжному переходу…
3-я Бегущая Бурятка: Мы заверяем вас от лица всей молодежи Советской Бурят-Монголии, что нет подвига, на который во славу нашей Родины не решились бы молодые патриотки Страны Советов… Страны Советов… Страны Советов…
4-я Бегущая Бурятка: …на нашу долю выпала высокая честь осуществить этот переход, прославляющий советскую молодежь и нашу родную… родную… родную…
5-я Бегущая Бурятка: Сегодня поход завершен… Сегодня поход завершен… Сегодня поход завершен…
1-я Бегущая Бурятка: …протяженностью 6065 километров… 6065 километров… (уходит.)
Никон: И последний у меня к тебе вопрос (истерически). А ты что же себе это, сука, тут позволяешь? На что собственно рассчитываешь? Встать!
Аввакум: А я… А я и… (встает). А что вы, собственно, имеете в виду, товарищ гражданин бригадный комиссар госбезопастности?
Никон: А я же тебя сейчас, суку! Ты что же это себе позволяешь? Ты же ведь мне срываешь задание. То есть выполнение задания.
Аввакум: А вы, собственно, о чем, товарищ гражданин бригадный комиссар госбезопастности?
Никон: А я о километраже! О километраже же ж! Ты, сука, доложь, на каком расстоянии находишься от восточных границ Москвы.
Аввакум: Ну в восьмидесяти верстах. Ну в восьмидесяти двух.
Никон: И вот я сейчас посмотрел на спидометр. (бьёт наотмашь Аввакума по лицу) ты, сука, представляешь, что завтра в 12-00 там будут комсомолки, ударницы, колхозницы, стахановки, общественность? Сам Михаил Иванович будет. Калинин. Ордена будут, государственные награды… На красных подушечках. Как на красной панихиде. Представляешь?
Аввакум: А я, собственно, так себе и представлял.
Никон: Встать!
Аввакум: Да я ж и так стою.
Никон: А ну не рассуждать тут мне!
Аввакум: Да я и не рассуждаю.
Никон: А теперь доложь мне, какой у вас среднедневной переход. Ну среднестатистический.
Аввакум: Ну верст эдак сорок – сорок пять будет.
Никон: Так ты же что же это, сука, вредитель, ты что же, собираешься прибыть в Москву 9-го марта? Да кому ты там на хрен 9-го нужен? Ты там к празднику нужен! К празднику! К коммунистическому женскому дню! Там будет буржуазная пресса! Члены правительства! А он тут, видишь ли, днёвки разводит! Диверсант! Инсургент!
Аввакум: А мы, гражданин товарищ бригадный комиссар госбезопастности, идем тут на рекорд. Комсомольское тут собрание у нас было проведено. Воистину проведено. Воистину.
Никон: А ну-ка, на рекорд. Рекорд – это да. А на какой рекорд? Докладывай.
Аввакум: А мы, гражданин товарищ бригадный комиссар госбезопастности, сделаем двойной ночной пробег. В экстремальных как бы условиях. В максимально как бы приближенных к боевой действительности. Всё просчитано, гражданин товарищ бригадный комиссар госбезопастности, всё выверено. Всё учтено. Прошнуровано, пронумеровано и скреплено, как говорится, печатью.
Никон: А, двойной? А, ночной? А, рекорд? Ну это меняет дело. В корне меняет. Это уже не на «Знак Почета», а на «Трудовое Красное» потянет. Не для тебя, конечно, подкулачник.
Аввакум: Ну это понятно, что не для меня. Живым бы уйти.
Никон: Вот это так. Вот это правильная постановка вопроса. А ты как фактически это себе представляешь? Ну фактически?
Аввакум: Ну а что там себе представлять? Девчонки грамотные, физически, политически и морально устойчивые. Не подведут. Опять же лыжи, мазь. Всё путем.
Никон: А ты всё продумал? Всё просчитал?
Аввакум: Да вроде всё.
Никон: А тогда надо же как-то сообщить. Как-то радировать. А как?
Баба Груня (ощипывая фазана) : А что тут как? Что тут как-то?
Никон: Ай, молчи, бабка.
Баба Груня (ощипывая фазана): Ну молчу, молчу.
Никон: А тут надо подумать. Обдумать. Обмозговать. Надо пораскинуть. Ведь это ж же может быть инициатива. Новая инициатива.
Баба Груня (ощипывая фазана) : А что тут как? Что тут думать-то?
Никон: Ну говори, народ! Ну давай. Ну, глас народа.
Баба Груня (ощипывая фазана): Vox populi. А что тут, милок, думать? Что тут думать? Сообщать надо.
Никон: Ой, деревня! Ой, серость! Да это-то понятно, что надо сообщать. Немедленно сообщать. Докладывать. Рапортовать. А вот ведь вопрос – как?
Баба Груня (ощипывая фазана): Да по рации.
Никон: Ой, пошехонская ты моя старина! Да это-то понятно, что по рации. А где взять? У тебя что ли стоит на печи?
Баба Груня (ощипывая фазана): Спаси Господи! Спаси Господи! У меня нету.
Никон: Ну вот. И у меня нету. И у него. А у кого?
Баба Груня (ощипывая фазана): А у Врага Народа?
Никон: Ну вот. Ну ты как ляпнешь. А у него-то откуда?
Баба Груня (ощипывая фазана): Так он ведь шпиён. Так что непременно должен иметь связь. С гитлеровской Германией. С милитаристской Японией. С фашистской Италией. С буржуазной Великой Британией.
Никон: А что? А логично. Ну бабка! Голова!
Баба Груня (ощипывая фазана): А то, милок. А то.
Никон: Так давай его пулей сюда.
Баба Груня: А всё тут собиралась вам доложить, ваше высокородие…
Никон: Ну что там ещё, что?
Баба Груня: Ходила я тут давеча в подпол за капустой для Петровича… И уж не знаю, как вам и сказать…
Никон: Ну и что там с ней, с капустой? И что мне твоя капуста? Я – государственный человек.
Баба Груня: То-то я долго и робела, что вы государственный.
Никон: Ну и что там в твоем подполе? Какая такая мировая катастрофа?
Баба Груня: Так это вы, гражданин начальник, его подполом называете, а мы – погребом. Потому что под полом моим – одни лишь курьи ножки, а уж погреб под ними. Так что он, скорее, подножие.
Никон: Ты, бабка, хуже всякой партконференции. Говори кратко и толком.
Баба Груня: Так я ж и толкую. Ходила я за капустой в погреб, а погреб – нехорошее слово… Мёртвое какое-то оно.
Никон: Ну нехорошее. Ну и ходила. И что?
Баба Груня: А в погребе этом сидел крепко замкнутый и на три оборота чугунного тульского литья замка запертый Враг народа.
Никон: Ну и прикованный, и запертый. И что?
Баба Груня: Так вон оно что, что в этом подполе, то есть, по-вашему, погребе, а по моему-то ограниченному и обрезанному Иммануилом Кантом чистому разуму, в подножии – ну одна подгнившая капуста.
Никон: Ну капуста. Где ж ей и быть?
Баба Груня: Ну вот чисто капуста. И то мало. До осени не дотянуть.
Никон: И зачем ты мне, старая, про уборочную, когда ещё не подошла посевная?
Баба Груня: Так вот я ж и говорю: перед посевной лежит капуста.
Никон: Ну? А Враг народа ее ест?
Баба Груня: Нет. И не притронулся.
Никон: А почему?
Баба Груня: А вот тут-то и секрет.
Никон: А какой?
Баба Груня: А в капусте и секрет.
Никон: А какой?
Баба Груня: А тот, что его там нет. Нетути.
Никон: Секрета?
Баба Груня: Да не секрета, а Врага.
Никон: А где же он?
Баба Груня: Нивесть.
Никон: То есть?
Баба Груня: Ушел. Сам заковался, сам и расковался. Ухищрился. Оборотень. Вервольфом фашистским ушел.
Никон: А когда?
Баба Груня: А пару уж как часов как я оттуда. Уж не догонишь. Ни на каких быстро-механических санях.
Никон: А как быть?
Баба Груня: А никак. Гжель. Полная Гжель.
Никон: Да как он ушел? Кто организовал побег?
Баба Груня: А чудом! (поёт):
Жил-был Ланцов, купчина справный,
Имел солидный капитал.
А у него был сын-бродяга,
В тюрьму бессрочную попал.
Он там сидел четыре года,
Потом задумал убежать.
Он вынул шпонку из-под шконки,
Проворно стенку стал ломать.
Сломал он каменную стенку
И уж по улице бежал.
А часовой его заметил,
Револьвер вынул, выстрел дал.
Он выстрел дал, да промахнулся:
Ланцов из виду убежал…
А вот так! То есть без золотых ключей. Без Эйзенхартовых тайн.
Никон: Сбежал?!
Баба Груня: Ага, утёк.
Никон: Да я тебя…
Баба Груня: А я, товарищ ты мой бригадный комиссар, подотчетна только Господу нашему и младшему лейтенанту Хлюпикову из райцентра Хлюпки. С ними и согласовывай.
Аввакум: А исполать тебе, старица Аграфена.
Баба Груня: А и тебе духом не хворать, мученик Аввакум.
Никон: А тогда на повестке дня следующий вопрос. А как нам его, вражину эту увертливую, взять?
Аввакум: Ну это-то легко. Сейчас пойду и отловлю.
Никон: А вам, гражданин, никто ещё слова не давал.
Аввакум: Ну ступай тогда сам.
Никон: Ну нет. Так тоже нельзя ставить вопрос. Кто-то ведь должен оставаться в руководящем центре. В штабе.
Аввакум: Ой ты наш Кутузов. Багратион. Совет ты наш в Филях.
Баба Груня (ощипывая фазана): И потом, Никон Алексеевич, Петрович ведь знает местность. Округу.
Никон: Да? Ну что ж, это весомый факт.
Баба Груня (ощипывая фазана): Да и стреляет Петрович метче. Вы ведь преимущественно кабинетный работник?
Никон: Ну да, ну да.
Аввакум: И ходит Петрович легче. И белку бьет в глаз, а не в хвост.
Никон: Ну да, ну да. Практически убедили. Так вы вот что, гражданин Протопопов, Родина, значит, дает вам соответствующее ответственейшее задание. Ступайте и смотрите не подведите. Родина вам ещё верит. Выполняйте!
Аввакум: Это ты что ли – Родина?
Никон: Разговорчики! Разговорчики тут мне!
Баба Груня (ощипывая фазана): Ступай, милок, ступай.
Аввакум: Иду, Аграфена Сергевна.
Баба Груня (ощипывая фазана): Только ты уж там помягче, милок, погуманнее там.
Аввакум: Есть, Аграфена Сергевна . Служу трудовому народу (выходит).
Никон: Эх, маху я дал. Эх, дал я маху.
Баба Груня (ощипывая фазана): Ты чё, служивый? Ты чё?
Никон: Эх, утратил я бдительность! Пошел я на поводу!
Баба Груня (закончив ощипывать фазана, бросает его в котел): Да не журись, ты, милок, вернется он.
Никон: Эх, беда! Эх, теперь партбилет на стол!
Выстрел в лесу.
Никон: Ну вот! Ну что ж я и говорил! Терракт! Чистый терракт.
Баба Груня (помешивая в котле): Да это ж Петрович. Это ж его кольт. Не различаешь?
Аввакум (в левой руке – тушка зайца, вводит Врага Народа, приставив ему кольт к затылку): На, Аграфена Сергевна освежуй. Будет девчонкам второе блюдо. Рагу! А вот и он. Тепленьким взял. Сидел на сосне.
Враг Народа в засаленной телогрейке затравленно мнется и мычется посреди чума.
Никон: И с какой целью?
Враг Народа: Так, наблюдал коловращение светил. Открылась бездна звезд полна…
Никон: А мне сдается, ты на связь выходил. Был у тебя там, на дереве, сеанс.
Враг Народа: Ну да, на связь. С иными мирами.
Никон: Давай-давай, разоружайся перед органами. Оружие всё сдал?
Враг Народа: Да нет, оставил вот себе пистолет «Парабеллум». Уж больно красиво сделан. Но я без патронов. Чисто эстетически.
Никон: А средствами связи оснащен? Радиооборудованием?
Враг Народа: Чего-чего?
Никон: Рация есть, сука?
Враг Народа: Ну есть.
Никон: Телефункен? Сони?
Враг Народа: Чего-чего?
Никон: Какой, сука, спрашиваю системы?
Враг Народа: Да так, бессистемная она. С бору, что называется, по сосенке, с миру по ниточке.
Никон: То есть как то есть это так?
Враг Народа: А сам собрал. Сконструировал. Я ведь очень джаз обожаю. Ново-Орлеанский джаз. Шаба-дуба-дуба-дуба-а-а-а… О ййе!
Никон: А по каким чертежам собирал? А где, сука, брал детали?
Враг Народа: А отвечаю последовательно. Чертеж как-то примстился во сне. Не буду врать, с глубокого похмелья. А детали? Так их же после индустриализации кругом как грязи.
Никон: А ты, сука, давай не вводи следствие в заблуждение. Ну ты подумай, что придумал! Ну может ли такое быть!
Баба Груня (свежуя зайца): Может, милок, может.
Никон: А где она у тебя?
Враг Народа: А кто где?
Никон: Ну что ты здесь дурочку валяешь? Что ты нам тут горбатого лепишь? Рация где, рация?
Враг Народа: А в схроне.
Никон: А ну-ка, гражданин Протопопов, изъять. Немедленно изъять.
Баба Груня (свежуя зайца): Ступай, милок, изымай. Изыми. Для общего-то дела.
Аввакум: Слушаюсь, баба Груня. А ну пошел (выходит с Врагом Народа, приставив тому кольт к затылку).
Никон: И запротоколируй мне там изъятие. На месте мне чтоб запортоколируй.
Баба Груня: А он когда надо – так бесписьменный.
Баба Груня свежует зайца, Никон ходит из угла в угол.
Никон: Ну вот, дал маху. Опять дал маху.
Баба Груня (свежуя зайца): А кто это он такой, этот Мах? Махист?
Никон: Да ну тебя, бабка! Ждём.
Баба Груня (свежуя зайца): Ждём.
Голоса: Бывали дни веселые, Гулял я, молодой…
Никон: Вот оно! То-то и оно! Теперь я возглавлю. Доведу до конца.
(Аввакум и Враг народа входят, приобнявшись)
Никон: Ты, технический отдел, давай настраивайся, а вы, товарищ, временно отстранены. Исполнять.
Аввакум: А будет исполнено (падает на медвежью шкуру).
1-я Бегущая Бурятка: А как же он в таком аморальном виде доведет нас до финиша? До триумфа?
Баба Груня: А ему-то почто? Он – сибирский мужик.
Никон: А ты чего ждешь, вредитель?
Враг Народа: А распоряжений (падает на медвежью шкуру накрест с Аввакумом).
Никон: А ты, сука, вставай и налаживай мне связь!
Враг Народа встаёт, крутит ручку
Женский радиоголос: Маршал Советского Союза Семён Михайлович Буденный – любимый герой советской детворы. Сколько мальчишек играет во дворах в красную кавалерию, распевая: «Веди ж, Буденный, нас смелее в бой!» И вот на днях Ленинградский театр юного зрителя осуществил постановку спектакля по пьесе Ивана Всеволожского «Детство маршала». Артистку Казаринову, исполняющую роль маленького Сёмы Буденного, ребята запомнят надолго…
Враг Народа крутит ручку
Мужской радиоголос: Разоблачена предательская деятельность швейцарских троцкистов по отношению к героическому испанскому народу…
Враг Народа крутит ручку
Женский радиоголос: Во время работы Чрезвычайного Шестого съезда Советов Узбекистана по утверждению новой Конституции Узбекской ССР две тысячи женщин Ташкента сбросили с себя паранджу…
Враг Народа крутит ручку
Грозный мужской радиоголос: Откликнулся бы отовсюду Народной кары грозный гром И раскатилось бы кругом: «Сюда кровавого Иуду! Пусть скажет нам, сходя в могилу, Как знамя Ленина топтал, Как злобной пастью хохотал Над нашей верой в нашу силу!» Нет, ты его настигнешь, кара! Сто семьдесят мильонов рук Над ним в одно сойдутся вдруг Для беспощадного удара!
Никон: Ну-ка дай я! Ну-ка дай-ка! (крутит ручку) Чтой-то у тебя, гражданин Кулибин, ручка как-то хреново прикручена… Приручена…
Мужской радиоголос: А разгружали наш пароход негры, все худые, истомленные безработицей…
Женский радиоголос: Перед уходом охотников в тайгу на стойбище Кондон молодежь поставила спектакль «Конец шамана»… На сцене с бубном и побрякушками, якобы изгоняя злого духа из больного ребенка, бесновался загримированный шаман. Но его со свистом прогнали нанайцы. Это знаменовало замену шамана доктором. Таков смысл пьесы.
Враг Народа: Дак это ж у меня под себя, гражданин начальник.
Никон: Не понял. Не допонял. Я недопонял.
Враг Народа: Ну так я же левша. Из тульских то есть из левшей.
Никон: Аа… Ну нет. Неубедительно. Вредительство это, гражданин. Вредительство чистой воды. Вот это вот что такое.
Враг Народа: Щас сделаем. Ща всё сделаем. По резервной секретной линии (крутит ручку, падает).
Никон: Расстреляю!
Мужской радиоголос: В хате нанайского колхозника Дингара счетчик заметил приставленного к стене Бирхана (деревянного идола). У счетчика возникло сомнение: Дингар сообщает, что он неверующий, а в его жилище – предметы религиозного культа. На это хозяин дома ответил улыбкой: «А это так себе… Ребятишки играют». Действительно, в некоторых домах эти деревянные боженята еще заменяют детворе игрушки. Многие колхозники сожгли деревянных идолов, другие просто выбросили их на задворки. Но догадливые комсомольцы подбирают это добро. За кулисами сцены колхозного клуба немало разжалованных богов. Некоторые из них используются как реквизит. Остальные ждут удобного случая, чтобы отправиться в Комсомольск в подарок музею.
(Враг Народа приподнимается, но падает. Но крутит ручку)
Голос как бы с небес: Здравствуй, мой Никон. Не опоздаешь?
Никон: Никак нет. Никак нет.
Голос как бы с небес: Ты мне их всех завтра привези. Я посмотреть хочу.
Никон: Так точно. Будет исполнено.
Голос как бы с небес: Ну-ну. А ты, кстати, откуда звонишь?
Никон: Да тут из райфо, из сельпо.
Голос как бы с небес: Хорошая связь у вас на периферии.
Никон: Тут у нас уникальный специалист-самоучка обнаружился.
Голос как бы с небес: И его вези. Используем в народном хозяйстве.
(долгие гудки)
Враг Народа: Амнистия! Амнистия! Господи! Слава Тебе!
Никон: Ну гуляем, бабка! Давай мне теперь генеральную репетицию.
Баба Груня (свежуя зайца): А на. Девочки, стройся. Начинай.
1-я Бегущая Бурятка: Четыре с половиной месяца назад в Улан-Удэ был дан старт нашему пеше-лыжному переходу протяженностью 6065 километров. Сегодня поход завершен.
2-я Бегущая Бурятка: Перекрыты все мыслимые и немыслимые установленные до сих пор женские рекорды лыжных переходов. Мы шли через сопки Байкала, бескрайние степи Сибири, высокие хребты Урала, преодолевая бураны, метели, лобовые ветры, распутицу.
5-я Бегущая Бурятка: Двигаясь по необъятным просторам нашей Родины, наблюдая на каждом шагу творческий труд счастливых советских людей, грандиозный размах социалистического строительства, мы поняли, как много делается для того, чтобы жизнь трудящихся нашей страны с каждым днем становилась лучше, богаче, красочнее, ярче.
4-я Бегущая Бурятка: На каждом шагу мы видели неразрывную дружбу народов, населяющих нашу страну. Мы безмерно счастливы, что на нашу долю выпала высокая честь осуществить этот переход, прославляющий советскую молодежь и нашу родную Бурят-Монголию.
3-я Бегущая Бурятка: В Москве мы финишировали на два дня раньше срока, чтобы принять участие в праздновании женского коммунистического дня.
1-я Бегущая Бурятка: Мы заверяем вас от лица всей молодежи Советской Бурят-Монголии, что нет подвига, на который во славу нашей Родины не решились бы молодые патриотки Страны Советов.
2-я Бегущая Бурятка: Такими крепкими, волевыми, настойчивыми, смелыми воспитывает нас славная Коммунистическая Партия и Ленинский Комсомол.
1-я – 5-я Бегущая Бурятки: Да здравствует наша славная Коммунистическая Партия, наш родной товарищ Сталин! Да здравствует советское правительство и его славный руководитель товарищ Молотов! Да здравствует непобедимая Рабоче-Крестьянская Красная Армия и маршал Советского Союза нарком обороны товарищ Ворошилов!
Никон: Молодцы! Ну какие же вы, молодежь, у нас молодцы! Просто стахановки спорта! Разойдись.
1-я – 5-я Бегущая Бурятки: Идем, идем, веселые подруги!..
Никон: Ну да. Ну вот. Вот теперь можно и в путь. Где этот осужденный?
Баба Груня: Он грустит и прощается.
Аввакум (закручинившись,поёт):
Чорный ворон, что ты вьёшься
Над моею головой?
Ты добычи не дождешься.
Чорный ворон, я не твой.
Что ж ты крылья распускаешь
Над моею головой?
Ты добычи не спознаешь.
Чорный ворон, я не твой.
И вот, казалось бы, лыжи. И вот, казалось бы, лес. Беги, казалось бы, на все четыре стороны. А не убежишь. С маршрута не убежишь.
Баба Груня: Ох верно, Петрович. Уж взялся за гуж – так неси свой крест.
Аввакум: Уж больно тяжек крест, Аграфена Сергевна.
Баба Груня: Ну полно, касатик, полно. Не кручинься. Сейчас что-нибудь и не такое придумаем.
Аввакум: Что тут уже придумаешь, добрая ты моя святая душа.
Баба Груня: А вот садись. Пиши. А Враг щас и передаст. Ретранслирует. Транслитерирует. Азбукою Морзе.
Аввакум послушно садится на колоду, достает из планшета блокнот и карандаш
Аввакум: Ну.
Баба Груня: Диктую. Цитирую. Кавычки открываются. Шапка. (истово) Блаженному и треблаженному и всеблаженному государю нашему, свету-светику, русскому царю и великому князю. Помози нам, Спасителю наш. Увы мне, увы! Измолче гортань мой и изчезосте очи мои! Благоволи! Видишь ли, самодержавне? Издалеча вопию, яко мытарь: милостив буди!. И ныне последнее тебе плачевное моление приношу из темницы, яко из гроба. И елико ты нас оскорбляеши больше и мучишь и томишь, толико мы тебя любим… и Бога молим до смерти твоей и своей о тебе… Спаси, спаси, спаси их. Излей на них вино или масло, да в разум приидут!
Аввакум: Да Господь с тобой, Аграфена Сергевна. Кто же там прочитает? Кто это поймет?
Баба Груня: А не поймут, так встревожаться. И то ладно.
Аввакум: А надо ли их тревожить?
Баба Груня: Надо, надо, милок.
Входит Никон
Никон: Слушай, самосожженец хренов, а ты может возьмешь прямо сейчас и убежишь? Вспять? Разом? Снимешь с меня грех, смертный грех? Бродяга Байкал переехал. А?
Аввакум: А куда бежать-то?
Никон: Ну хоть на теплые воды, хоть на пустые озера. Только не в Москву. Только не в Москву. Здесь нужно только резко взять на север. На крайний север. Или на восток. На дальний восток. Беги.
Аввакум: И как? Один? Без девочек?
Никон: Один. Только один. Это непременное условие. То есть без Тани. Ну да. И немедленно. Лыжи в руки – и пошел. Ты же мастер. Мастер класс.
Аввакум: Да ни за что! Один не могу. Без девочек я не могу. Я же за них душу отдал… Продал.
Никон: Ну и дурак.
Никон уходит
Баба Груня: Ой Петрович, Петрович. Не кручинься. Я тебе сейчас Таню пришлю.
Аввакум: Пришли.
Баба Груня: Дарима, Жаргалма, ступайте, деточки. И позовите мне Таню.
2-я и 3-я Бегущие Бурятки: Ага.
Уходят.
Аввакум:
Свадьбу новую справляет,
Сам веселый и хмельной…
Ох.
Входит Таня.
Аввакум: Ты знаешь, Таня, а не держи на меня сердца.
Таня: А я и не держу, Аввакум Петрович.
Аввакум: Да знаю, что держишь.
Таня: Нет, нет и нет.
Аввакум: Просто прямо три раза нет? Это слишком. Это подозрительно.
Таня: Вы же всю жизнь другую женщину любите, а я – ну так, просто похожа.
Аввакум: Ты не похожа. Это не так, Таня. Не так. Всё не так.
Таня: Не врите, Аввакум Петрович. Вы не умеете.
Аввакум: Ты же со мной в эту воронку пойдешь. Втянет.
Таня: И пойду.
Аввакум: Нет, предай меня, пожалуйста, оболги, освищи.
Таня: Но это же тоже воронка будет, только хуже. Вечная, бесконечная воронка.
Аввакум: Пожалуй, что и да.
Таня: Ну тогда поцелуй меня, мой названный.
Враг Народа (выглядывая из-за чана, шепотом): Товарищ Аввакум, а товарищ Аввакум, разреши обратиться.
Аввакум: Ну обратись.
Враг Народа: А товарищ комиссар на лыжах с нами побежит?
Аввакум: Да не смеши. Он не умеет.
Враг Народа: Значит, он – только на санях.
Аввакум: Ну да. А тебе зачем знать?
Враг Народа: Просто интересуюсь.
Аввакум: Сам-то не чем побежишь?
Враг Народа: А на лыжах.
Аввакум: А где возьмешь?
Враг Народа: А смастерю.
Аввакум: Ну иди, ступай.
Враг Народа: Иду-иду (скрывается).
Аввакум: Вот на, целую.
Таня: И ещё
Аввакум: И ещё.
Целуются три раза
Аввакум: А ты мне веришь?
Таня: Верю.
Аввакум: А не надо.
Таня: Надо.
Аввакум: Как на Голгофе?
Таня: На Голгофе.
Аввакум: Да, на Голгофе.
Таня: Ну где там тогда наши лыжи?
Аввакум: Мы же с тобой ото всех убежим.
Таня: Ото всех.
Аввакум: Бежим?
Таня: Бежим.
Аввакум: В Москву?
Таня: В Москву.
.Аввакум: В Москву. До самыя до смерти, Марковна.
Таня: А я не Марковна. Я Семеновна.
Аввакум: А я это — так.
Таня: Всё так, любый мой.
Аввакум: Всё. Всё.
Баба Груня (из-за угла, плача): Господь с вами, болезные.
Аввакум: А теперь я к брату своему во Христе Никону.
Баба Груня: Ну-ну.
По лесу проносится как бы вихрь или кто-то проносится вихрем. Входит Бурхан
Бурхан: Сейег, душа моя!
4-я Бегущая Бурятка: Бурхан, возлюбленный мой! Тело моей души! Душа моего тела! Ось моей оси! Соль моей соли!
Бурхан: Сейег, крепь моей репы, усть моей грусти!
4-я Бегущая Бурятка: Навь моей нави!
Бурхан: Явь моей яви!
4-я Бегущая Бурятка: Сон моего терема!
Бурхан: Ветвь моего дерева!
4-я Бегущая Бурятка: Солнце моей юности!
Бурхан: Тьма моей разумности!
4-я Бегущая Бурятка: Жар моего лета!
Бурхан: Свет моего рассвета!
4-я Бегущая Бурятка: Ствол моего лона!
Бурхан: Корень моя и крона!
4-я Бегущая Бурятка: Она, она, я она.
Бурхан: Москва манит. Москва – магнит.
Баба Груня: Ну всё. Хватит, хватит, язычники. Паганусы. Прекратить мне тут камлание. А то перекрещу!
Бурхан и 4-я Бегущая Бурятка: Ой!
Баба Груня: То-то.
(пауза)
Бурхан: Я бежал за тобой от самого Баргузина, и побегу, куда скажешь. Всё едино.
4-я Бегущая Бурятка: В Москву, в Москву! На край света.
Бурхан: В Москву так в Москву.
Баба Груня: Ну исполать вам, молодежь.
Аввакум входит к плененному Никону
Аввакум: Брате Никон! Буди! Буди!
Никон: Что, брате Аввакум?
Аввакум: И давай, брат, теперь преклоним колена и обратимся к Господу нашему единому.
Никон: Давай, брат. А никто не войдет? Ну в смысле – не помешает? А то ж я ж как бы изменяю Единому.
Аввакум: Никто. Только Христос. Господи, иже еси на небеси…
Никон: Господи, иже ты и еси на небеси…
Аввакум: Да святится имя твое…
Никон:Да святится имя твое…
Аввакум: Да приидет царствие твое…
Никон:Да приидет царствие твое…
Аввакум: И ныне, и пристно, и во веки веков…
Никон:И ныне, и пристно, и во веки веков…
Аввакум: Хлеб наш насущный дай нам днесь…
Никон:Хлеб наш насущный дай нам днесь…
Аввакум: И прости нам долги наши…
Никон: И прости нам долги наши…
Аввакум: Яко и мы прощаем должникам нашим…
Никон:Яко и мы прощаем должникам нашим…
Аввакум: И не введи нас во искушение…
Никон:И не введи нас во искушение…
Аввакум: Но избавь нас от лукавого…
Никон: Но избавь нас от лукавого…
Аввакум: Аминь!
Никон: Аминь!
Троекратно целуются, двоеперстно крестятся
Аввакум: Ну вот, теперь пошли (крестится).
Никон: Пошли. Побежали (крестится). Эй, вражина, заводи сани. И подавай.
Враг Народа: Яволь, яволь. Как изволите.
Уходит. Сани взрываются
Аввакум: Тьфу.
Никон: Как? Что? Кто виноват? Что делать?
Враг Народа: А вот так. Бывает. В природе. Легкое увечье аппарата. Дело техники.
Никон: Сколько уйдет на ремонт?
Враг Народа: Ремонту и возврату не подлежат.
Баба Груня: Ну-ну.
Аввакум: Пора.
Никон: А я? А как же я?
Враг Народа: А не с нами.
Никон: А мне был голос как бы с небес. «Прииде, — сказал, — Никоне, и приведи сирых дщерей сих».
Баба Груня: Так и ступай, сыне.
Аввакум: Пешком.
Никон: Аввакуме, брате! А ты сожги меня здесь за невыполнение. Или свяжи меня, брат, вяжи. И набей покрепче морду. Спаси и сохрани!
Аввакум: Спасу и сохраню!
Враг Народа: А может вздернуть его тут на осине, как Иуду? Осину я присмотрел. Развесистая.
Аввакум: Да ну, придумаешь тоже.
Баба Груня: Мученичества, вишь, возжелали. Нет и не будет ему мученичества. Умре же в своей постели и пойдет в геенну огненну.
Враг Народа: Будет сделано, Аграфена Сергевна. Уж будет узелок так узелок. Безболезненный узелок, но не развяжешься. Гордиев называется такой узелок.
Старательно вяжет Никона
Баба Груня: Перебаламутил ты тут нас всех, Никон Алексеевич. Не по-хорошему перебаламутил. И один Бог тебе судья.
Аввакум: Отставить! (Никону) Раздевайся, комиссар.
Никон: Расстреляешь, Искариот? После троекратного лобзания расстреляешь?
Враг Народа: Или мигом распнем, как Христа? Гвозди есть.
А на дорожку давайте хоть споем.
ного чести.
Враг Народа: А может…
Аввакум: Да угомонись ты. Нам главное не оставить следов насилия.
Никон раздевается до исподнего
Никон: Схороните хоть по-Божески, люди добрые. В освященной хоть земле! Но знай же, Аввакуме, тебя там с нетерпением ждут.
Аввакум: Я знаю. Полезай в чан. (Врагу народа) А ты закинь его амуницию на эту свою осину.
Враг Народа уходит. Никон лезет в чан
Враг Народа (возвращается): А будут спрашивать – говори: пошел в баньку, а одежонку-то и попятили.
Аввакум: А теперь – в дорогу. Эх, пробегусь в последний раз по воле. Эх, пробегусь! С ветерком! В дорогу!
Никон: Ну давайте, давайте.. Ну в Москву! Сами в Москву! Сами собой в Москву! Без меня! Спасайте нас там и сохраняйте! А на дорожку давайте хоть присядем и споем.
Баба Груня: Присядем. Споём.
Аввакум: Ну давай споем.
Никон: Нашу?
Аввакум: Нашу. Начинаем.
Никон: Начинаем. Давай.
Враг Народа:
Позабыт-позаброшен
С молодых юных лет,
Я остался сиротиной.
Счастья-доли мне нет.
Никон:
Вот умру я, умру я,
Похоронят меня.
И родные не узнают,
Где могилка моя.
Аввакум:
На мою на могилку,
Знать, никто не придёт.
Только раннею весною
Соловей пропоет.
5-я Бегущая Бурятка:
Пропоет, прощебечет
И опять улетит.
Моя сирая могилка
Одиноко стоит.
Баба Груня:
У других на могилках
Всё венки да цветки.
У меня ж, у сиротины,
Обгорелы пеньки.
Бурятки: Ох! Ох! Беда. Беда.
Встают
Все вместе:
Вот умру я, умру я,
Похоронят меня.
И родные не узнают,
Где могилка моя.
Аввакум: Спасём и сохраним тебя, Каин!
Крестится
Аввакум: Так бежим?
1-я Бегущая Бурятка: В Москву!
2-я Бегущая Бурятка: В Москву!
3-я Бегущая Бурятка: В Москву!
4-я Бегущая Бурятка: В Москву!
5-я Бегущая Бурятка: В Москву!
Враг Народа: В Первопрестольную!
Аввакум: Через Сергиев святой Посад!
Никон: А там – на Лубянку. В сердце родины моей.
Враг Народа: За правдой! За справедливостью! За истиной!
Аввакум: Ну да, на Лубянку. Бежим.
Никон: Бегите, бегите. А там разберутся.
1-я Бегущая Бурятка: А там уж Михаил Иванович!
2-я Бегущая Бурятка: Там уж Всесоюзный наш староста! Наш патриарх!
3-я Бегущая Бурятка: Да там уж и сам Сталин!
4-я Бегущая Бурятка: Прекрасный Иосиф!
5-я Бегущая Бурятка: Неистовый Виссарионович!
Аввакум: Да уж, там уж разберутся.
Баба Груня: Ничего, соколик, посидим тут недолгое время с тобой. Жив будешь. А там уж разберутся.
Никон: Спасай вас Бог, Аграфена Сергевна.
Баба Груня: Ну полно уж, натешился. Мокни смирно. Ничего ведь личного.
Выходят в снег и в ветер. Скрежет лыж
1-я – 5-я Бегущая Бурятки: Идём, идём, веселые подруги!
Никон (к портрету): Помилуй мя грешного! Помилуй мя грешного! Помилуй мя грешного!
Баба Груня: Христос с вами, православные. Христос с вами. Господи, спаси и сохрани! (крестит уходящих в ночь).
КОНЕЦ
Алексей Константинович, ну вы же… Вы же прелесть — не хуже Волгина.
А местами значительно даже лучше.
Не приходите, пожалуйста, в среду опухшим, а?…
Верю, надеюсь, люблю.
Целую правым ухом.
По первому предложению — спорно.
У нас, конечно, детский сад, но… хотелось бы, знаете ли, хотя бы старшую группу…
В этом каскаде сарданических пародий, начиненном репризами, мне лично очень, очень страшно. Но, может быть, именно потому по воздействию текст кажется даже мощнее документальности. Отсутствие надежды делает все бессмысленным фарсом, чем-то таким, что уже ЗА/ВНЕ человека. Конечно, не помешали бы комментарий автора. Жаль, не смогу присутствовать на обсуждении.
СардОнических
гротеск, фарс и страх, главное, кажется, страх, но они так бодро все рапортуют, а почему-то авторское все равно слышно — страшшшно. хорошая пьеса для чтения, такое ретро-новое прочтение той истории, той, страшной…
Гротеск, фарс и страх есть, конечно, и мастерство… Похоже Автор слышал даже, что буряты не препятствовали установлению советской власти. Жаль только, что есть несерьезная серьезность (а не наоборот). Это к 8 марта пьеса? По количеству чертей скорее нью -Ночь перед Рождеством. Какая-то смесь Фрейда с протопопом. А зачем? Нет, бурятки в чане — это красиво…, на афишке они нужны. Но, помилуйте, за что же староверов в таком слабоумии обвинять? Их в 1938 году целый съезд в Москве расстреляли. Вот тут-то по-настоящему делается страшно, не по тексту пьесы, а от «ретро-нового прочтения». 7марта 1937 и 1938 года расстреляны тысячи женщин, именно такой подарок делала себе власть к установленному «женскому дню». Жалко, что такой комментарий пришлось написать Автору, который мне действительно нравится. В ем есь Талант! А может не обидится?