«Микросхема», автор Роман Назаров

Сюррелигиозный манифест

«Мы с ним уселись на каменную скамейку в глубине аллеи, которая вела к замку. Воодушевление мое все разгоралось, и я заговорил о том, какой это великий грех, когда человек, снедаемый глубокой скорбью, пренебрегает утешением и спасительной помощью церкви, духовно выпрямляющей всех согбенных скорбями, обремененных печалями, когда он отвергает те жизненные цели, которые поставила перед ним всевышняя сила. Ведь даже преступник не вправе усомниться в милосердии небес, ибо такое сомнение лишит его вечного блаженства, коего он мог бы еще достигнуть покаянием и молитвой. Наконец я сказал ему, чтобы он здесь же, немедля, исповедывался и, как перед богом, открыл мне свою душу, заранее обещая ему отпущение любого греха. Но тут он вскочил, брови у него насупились, глаза сверкнули, его мертвенно-бледное лицо вспыхнуло ярким румянцем, и он воскликнул каким-то странным, пронзительно резким голосом: «Да разве ты сам чист от греха, что дерзаешь как чистейший из чистых, как сам господь бог, над которым ты надругался, заглядывать мне в душу, дерзаешь отпускать мне грехи, когда ты сам тщетно будешь молить об отпущении твоих грехов и о небесном блаженстве, которые не суждены тебе вовек? Жалкий лицемер, знай, скоро пробьет для тебя час возмездия и, терзаемый нестерпимыми муками, ты будешь извиваться во прахе, как растоптанный ядовитый червь, и с воплями будешь молить о помощи и об избавлении, но безумие и отчаяние — вот грядущий твой удел!»

«Эликсиры Сатаны»

Э.Т.А.Гофман

 

«Но это была не кровь — просто сок земляники»

А. и Б. Стругацкие

ВНАЧАЛЕ БЫЛО БЕЗМОЛВИЕ.

Кто-то в Библии сказал: время рождаться, время любить и время умирать. Мы скажем сильнее: время быть Богом. И если ты не хочешь — закрой книгу и будь человеком. Если ты не желаешь — твое бессмертие станет нарицательным именем «Христос». А мы выше Христа, мы — то, что однажды вернется к нам Безмолвием.

Февраль.

Андреа де Кирико: «Как Россия — понимая под ней народ, не отягощенный благоразумием, осмотрительностью, здравомыслием, присущими народам, ведомым традицией, — как Россия осуществляет то, что Европа лишь прикидывает, но не находит в себе достаточно мужества, или терпения, или просто желания, или наивности, или даже неосторожности осуществить, так и сон воплощает то, что наша мысль не имеет возможности — или мужества, терпения, бессознательности — воплотить».

Общежитие. Спирт, шиза и анаша здесь правят бал.

Уважаю сумасшедших, но признаю контроль.

Круговая порука: когда играешь, не стоит беситься; когда занимаешься бесовскими играми, не стоит дьявольствовать; когда играешь дьявола — подумай о Боге; когда играешь Бога — подумай о себе; когда играешь самого себя, не стоит беситься.

Приснилась Она. Сначала я узнал Ее в толпе глубокомысленных людей и завопил от радости. Потом я увидел Ее, идущую по аллее навстречу. Она подняла в мою сторону руки, и уста Ее что-то говорили мне, какую-то молитву, а я все не верил своим глазам, и все оглядывался, будто хотел спросить у кого-то: возможно ли это? И когда я понял, что — да, тогда испугался и замер. А Она подошла и мягко коснулась меня руками.

Не ешьте никакой мертвечины; иноземцу, который случится в жилищах твоих, отдай ее, он пусть ест ее… (Второзаконие)

Когда пойдешь к городу, чтобы завоевать его, предложи ему мир… (Второзаконие)

И земля успокоилась от войны (Иисус Навин)

Три страшных сна. Первый был год или два года назад: вхожу в квартиру, иду по коридору к ванной, дверь открываю — страшно, а за дверью ничего нет — пыль до горизонта. Второй сон: будто я лежу у себя в общаге, вдруг распахивается дверь, врывается ветер — холодно и страшно. Третий сон: я сижу в комнате, а передо мной какой-то темный столб. И начинается страх. Словно передвижная камера, я поплыл влево, а из-за столба появляется большое раскрытое окно, а за ним — удивительный лунный мир, от которого мне почему-то очень страшно. Я просыпаюсь — раз, другой, третий, наконец, в ужасе открываю глаза.

Проснулся. Встал, чтобы заправить постель, и вдруг почувствовал, как что-то ползет по моей спине. Остановился, испуганный. Рукою поймал этого «жука», смотрю, господи, да это же нательный крестик! ИСПУГАЛСЯ КРЕСТА НА СПИНЕ. Так дело не пойдет!

Боже! я плачу как ребенок. Нет, как человек, которому очень одиноко. Кто заставил меня плакать? Кастанеда!

Июль.

Пока мы бредем общим стадом, жизнь бывает относительно проста со своими успехами и неуспехами… однако, только мы хотим покинуть общую колею, восстают тысячи сил, вдруг очень заинтересованных в том, чтобы мы вели себя «как все»… (!)

Сатпрем: «Наверное для начала было необходимо проповедовать нам небеса для того, чтобы вытащить нас из исходного эволюционного склероза, — но это лишь первая стадия эволюции, а мы убедили себя в том, что это есть и конец, и предел, и все это навсегда. Твердо, как гранит. И вот сейчас это обернулось против нас» (!)

После полуночи грусть — почему? К ночи — смерть. И следом — жизнь. И в песне: как о последней капле горького вина… Нет вина, нет горечи неразбавленной печали. Одиночество — это остановка. Это — стоп-кран. Это даже не оглядка — это голая душа под небом у Господа за пазухой, оправдание перед жизнью, грусть о судьбе и плачь о причине жизни. О причине существования. О, великая грусть! Так весенний дождь успокаивает просыпающуюся землю!

«Не знаете, не видали вы э т о г о, вы, смакующие  человеческие «порывы», восторженные ценители «дерзаний»! Все это «смазка» чудесной машины Будущего, отброс и шлак величественной плавильни, где отливается это Будущее! Уже видны его глаза» — Иван Шмелев в «Солнце мертвых» — трус и слабый, очень слабый…

Рамакришна:

верблюд любит колючие растения, и, хотя он раздирает себе в кровь рот, когда ест их, все-таки не перестает любить их.

Гададхара Чаттерджи:

истинное я не имеет привязанности ни к чему; удовольствие, страдание, добродетель, порок — одинаково не могут задеть его никоим образом. Они задевают только тех людей, которые думают, что их душа — это то же самое, что тело.

Гребенщиков:

завидую вашему знанию, что я — это я.

Вивекананда:

вы и я танцуем все свои годы жизни. Все вещи, которые мы видим, делаем, чувствуем, знаем, все наши мысли и действия суть не что иное, как танцы, продиктованные природой. Не было и нет во всем этом свободы.

Кастанеда:

мы не способны защитить самих себя от собственных команд.

Кто здесь лжет?

Ловушка для Людвига Витгенштейна.

Филомагия. Софомагия. Иррелигия.

Сейчас моя проблема в том, что я слишком реален.

Доказательство свободы — одиночество, причина одиночества — зависимость.

Пошли в толпу!

Истина изреченная — есть ложь. Да — да, в зачет идет только одно — действие! Что остается делать писателю?

Мир лишь потому хорош, что в нем есть я.

Соединять в себе несоединимое — безумство. Безумству храбрых поем мы песню.

Действие выражает силу.

Похмелье. Неужели смерть мучительнее?

Гребенщиков и Летов — две жалких пародии моего сердца.

Трагедия в стиле прыг-скок.

Похмелье. Неужели смерть мучительнее? Некоторая часть мыслей фиксируется. Можно даже сказать: стоп-мысль!

СТОП — МЫСЛЬ.

С А И Д А » В этом слабая сторона слов.Они заставляют нас чувствоватьсебя осведомленными, но когда мыоборачиваемся,  чтобы  взглянутьна  мир, они всегда предают нас,и мы опять смотрим на мир какобычно, без всякого просветления»                                               К.Кастанеда

Я слушал ее очень внимательно, пытаясь разгадать каждое слово, заставляя себя видеть вокруг ее глазами, стараясь незаметно скользить между буквами, с помощью которых она создавала непонятный мне узор мироздания. Она говорила так много и так безумно коротко, что я, теряя контроль, вдруг оказывался в новом, парадоксальном и страшном бытии: я — повешенный, раздроблен череп, отсечены руки и ноги; я — расстрелянный, задушен газом и растоптан; я — сожженный… Она продолжала говорить, или писать, или смеяться, или прыгать возле меня, а я воображал, что она — настоящая ведьма и понимал, что ошибаюсь.

У нее не было обыкновенного человеческого голоса. Может быть, он казался мне бесцветным, а, может быть, она позаимствовала голос у какого-нибудь вурдалака или несмышленого бесенка:

— ГДЕ МОЯ МАМА? ГДЕ МОЯ МАМОЧКА? — задавала она один из любимых вопросов. — ГДЕ МОЯ МАМОЧКА? ГДЕ МОЯ МАМА? ХОЧУ УМЕРЕТЬ! ГДЕ МОЯ МАМОЧКА? ГДЕ МОЯ МАМА? ГДЕ МОЯ МАМА? ГДЕ МОЯ МАМОЧКА? НА СЕВЕРНОМ ПОЛЮСЕ. ПТИЦУ ФЕНИКС. Я ХОЧУ ДОМОЙ. Я ХОЧУ ДОМОЙ. Я ХОЧУ УМЕРЕТЬ. ХОЧУ УМЕРЕТЬ. ГДЕ МОЯ МАМОЧКА? РАЗВЕ МОЖНО БЫЛО ТАК? ГДЕ МОЯ МАМА? Я К МАМЕ ХОЧУ. ХОЧУ К МАМЕ. ХОЧУ К МАМЕ.

В тетради шариковой ручкой она нарисовала женские головки. Самый первый удался, поскольку напоминал какую-то актрису, но все остальные были обезображены независимо от того — в профиль или в фас сделан портрет. Да и не портреты она рисовала. Так, карикатуры всякие. И снова ее голос ложился на бумагу:

— МИСТЕРИ /зачеркнуто/. ФИЛЬМ /зачеркнуто/. ФИЛЬМ. ЕРАЛАШ. ЕРАЛАШ. ЕРАЛАШ. ВОДКА. КЛАДБИЩЕ. РАСКАПЫВО. УРОД. УДРОД /зачеркну- то/. ЧЕРНЫЕ КОНЬКИ. ЧЕРНЫЕ КОНЬКИ.

И часто-часто просто-таки с наслаждением записывала свое имя-фамилия-отчество. И опять женский портрет. Как рисуют те, кто не умеет держать в руках карандаш. Как ребенок. Но это «как» — жалкая попытка одним словом подчеркнуть ее образ, ведь у нее-то целый водопад:

— КНИЖ. КНИЖКА. ТЕРРОР. ЗА — ГРАНИЦА. ЗА — ГРАНИЦА. Я НЕ — НАВИЖУ ВАС. ГОДОВЩИНА. Я НЕ — НАВИЖУ. ГОВОРИТ /женское лицо/. ХВАТИТ. ПРИЛЕТЬ /зачеркнуто/. КОБРА. КОБРА. КОБРА. КОБРА. ТЫ ОТКУДА ПРИЛЕТЕЛА. ХВАТИТ. ЧТОБ ВСЕМ РЕБЯТАМ. РАДИО. РАДИ. РАДИО НЯНЯ. У НЕЕ ЗАДАЧА. А ТЫ. ОБНАРУЖИЛО ДЫРУ. РАДИО. ДЫРУ.

Иногда вместо портретиков появлялись звезды. Пятиконечные, шестиконечные, в кружках и квадратиках. Или какой-нибудь заяц с длинными локонами и странным галстуком, заканчивающимся не то огромной юбкой, не то большой копной волос. Она давала рисункам названия:

— У ВРАЧЕЙ. У ВРАЧЕЙ. НА ВЫСОКИХ ЧУВСТВАХ.

Сидя однажды у меня в комнате, в кресле, показала пальцем на плакат-календарь с моим изображением, который я привез из Одессы, и засмеялась:

— Ты — дьявол?

И снова в тетради:

— БОЖЬЯ ДОЧЬ. БОЖЬЯ ДОЧЬ. ПРИЛЕЗЛА. БОЖЬЯ ДОЧЬ. ИЗЛЕЗАЛИСЬ /зачеркнуто/. ПРИЛЕЗЛА. ХОЧУ УМЕРЕТЬ. ХОЧУ УМЕРЕТЬ. ХОЧУ УМЕРЕТЬ. НАКРАСИЛАСЬ. НАКРАСИЛАСЬ. НАКРАСИЛАСЬ. НАКРАСИЛАСЬ. РЕБЕНОК /после того, как я сказал ей, что она ребенок/. НАКРАСИЛАСЬ. ЗАУМНАЯ. ЗАУМНАЯ /неразборчивая фамилия/. ЗАУМНАЯ. ЗАУМНАЯ. УТКНУЛИСЬ В ЭКРАН. СИДЯТ. ПОЕЗД /цветок из трех чашечек/. НАВСЕГДА ПРОШЛИ ГОДА.

Ее мать-пророк, бывший лидер одной из малоизвестных политических фракций, заходит в комнату. На ней зеленые брюки, верблюжья безрукавка поверх клетчатой рубашки.

— Саúда, наверно, ты хочешь спать?

Саида поднимается, заполняя собою все пространство. Она действительно здоровая, крепко сложена, размеры тела и головы раза в два больше моих — русская баба. Я повторяю громко: «Русская баба!» Ее мать обижается. Когда они ушли, я заглянул в тетрадь, где Саида успела передать мне новую информацию:

— ДЖИНСЫ. ДЖИНСЫ. ДЖИНСЫ. ТРИКО /рядом женское бородатое лицо или просто избитое лицо/. ДЖИНСАУ. 2. 2. 2. 2. 2. 2. СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ. СОБАЧЬО. СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ. 2. ЕЛКИ. МАТЬ УБИЛА. СНОВА. ОТЦА. КРИСТИНА. ВОСК. КРИ /рядом свое имя-фамилия-отчество/. НОСИТЬСЯ.

На следующий день мать — Фаридá — зашла ко мне с естественным вопросом: «Ты не видел Саиду?». Саида обычно по ночам ходит коридорами и ищет свою мать. У меня складывалось впечатление, что Фарида вовсе не мать Саиды или каким-то таинственным образом искусственная мать. Фарида рассказывала свою жизнь: нет дома /якобы отец выгнал ее с дочерью на улицу/, нет родины, нет приюта, нет ничего, чтобы Саида могла выздороветь: несколько психиатров сошлись на мнении, будто в Саиде открылась вторая память, память того человека, кем она была в прошлой жизни. И мать теперь считает, что Саида в той, далекой и мрачной жизни была проституткой, воровкой-налетчицей и кем-то там еще, иначе откуда столько злобы и ненависти появилось в характере и манере ее дочери. А я в ответ делаю вид, что не понимаю, о чем идет речь — Саида здорова, достаточно остроумна, хитра и имеет свой нормальный порядок в обществе. «Это нормально, — парировала Фарида, — кидать в свою мать тяжелыми предметами, называть ее плохими словами, а так же нигде не учиться, нигде не работать и ничем не заниматься?… Впрочем, Роман, она пишет стихи!»
Объявилась Саида поздно вечером, уставшая, злая, легла на кровать, закрылась с головой покрывалом — и нет ее. Целыми днями находится она в таком положении, не шелохнется, не двинется, не произнесет ни звука, и только спустя долгое скучное время встанет, обязательно ночью, и пойдет искать свою мать, хоть та и будет лежать по соседству на другой кровати.
Я никогда не видел Саиду без платка. С белым куском материи, которым она скрывала часть головы, ее можно принять за церковную послушницу, только несколько располневшую и не в меру разговорчивую. Я спросил Фариду о платке. Она долго объясняла, но так и не раскрыла сути, потому что она, вообще, предпочитает говорить лишь на три темы. Во-первых, автобиография. Пока мать рассказывает о бредовых похождениях, дочь не вслушивается, но словно бы и не отстраняется, одновременно записывая свои «стихи»:

— ПОЙДЕМ ОТСЮДА. КОЛЯСКИ ТАКИЕ ХОРОШИЕ БЫЛИ. ТАНГО. ТАНГО. ТАНГО. РОДИШЬСЯ. РОДИШЬСЯ. С УЛА. ПРИШЛА. ПРИШЛА. ПРИШЛА. РИШ. АРИШ. /словно переводила с арабского — мать заверила, что Саида такого языка не знает/. ПРИШЛА. ВЫШЛА. ВЫШЛА. ВЫШЛА. ВЫШЛА. ЛЮБИТ. ЛЮБИТ. ЛЮБИТ. ВЫШЛА. ВЫШЛА. ВЫШЛА. ВЫШЛА. ЛЮБИТ. ВЫШЛА. ЛЮБИТ. ЛЮБИТ.

Во-вторых, истинная цель появления здесь: я уже проболтался насчет «пророка». Фарида-святоша предполагала встретить Антихриста и сразиться с ним. Вопрос: именно здесь, в общежитии? Однако, безоговорочно приняв игру в Пророков и Спасителей, впоследствии увековеченных в Гиперновом Евангелии, я задался еще одним вопросом, что уместно ли, благоразумно ли в столь ответственный момент перед человечеством брать с собой дочь с нечистым прошлым? На это Фарида еще раз повторила, что у них никого нет, что не с кем Саиду оставить вот уже который год, с тех пор, как… У Саиды был мальчик, хороший такой, не то вместе учились, не то вместе гуляли, и вот мальчик сделал ей предложение. Все бы путем, если бы до заявления в Загс не произошел неприятный случай, в котором Саида так избила своего жениха, что тот еле ноги унес. Из-за чего произошла ссора — никто не ведает, только стали обходить Саиду стороной-сторонкой: ни вам печали, ни нам обиды.

— ЖЖЕНЩИНЫ — говорила Саида. — ЖЕНЩИНЫ. ВОДКА. ВОДКА. ВОДКА /женский портрет, очень жирно накрашены губы/. ХОРОШО. ХОРОШО. НЕ Я А КТО /лицо в профиль — не то мужчина, не то женщина/. МАРИАННА /кажется, успела где-то посмотреть телевизор/. ЭЛЬ. ИЛЗ /еще несколько неразборчивых имен/. УБИВАТЬ. ЧУЖИХ. ЧУЖИХ. ЧУЖИХ. ЧУЖИХ. ЧУЖИХ. ЧУЖИХ. /лицо в профиль с острым подбородком/. 2. 2. УДОВЛЕТВОРЕНЬ /зачеркнуто/. 2. СОБОЙ. 2. СОБОЙ. КУРОЧКА. КУРОЧКА РЯБА. КУРОЧКА. УПАЛА РАННЯЯ. УПАЛА В ПОЛЯХ. 2. 2. 2. 2. КОГДА ЭТО БЫЛО. КОГДА ЭТО БЫЛО. ЯЗЫК. ЯЗЫК. ЯЗЫК. ЯЗЫК. ЯЗЫК /опять рисунки — звездочки, зайчики/. КАКИЕ-ТО ЯЗЫКИ. НАХАЛКА. Я ВООБЩЕ. НАХАЛКА. НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЮ. НАХАЛКА. НАХАЛКА /неразборчивая фамилия/.

Их выгнали с третьего этажа, забрав чужие картины, продукты, предметы быта — со скандалом, с милицией, с шизоидными воплями, которые издавала Фарида и тем самым напомнила мне тех психов, тех политических душевнобольных, разогревающих толпу на демонстрациях и митингах. Саида с матерью сначала обитали в коридоре, затем пустились в длительный путь из комнаты в комнату, ни разу при этом не заглянув ко мне, да я и не звал их. Иногда, правда, Фарида заскакивала что-то предлагая: суп, хлеб, чай, а то и тушенку, яблоки, полуфабрикат — то, что сама где-то раздобыла: в общежитии да в церквях. Она предлагала взамен — это была беседа или тема номер три.

С Саидой я встречался в коридорах, захаживал в те комнаты, где она лежала, целыми ночами разговаривал с ней, когда находил ее где-нибудь на ступеньках между этажами. В один прекрасный момент, после нескольких проявленных ею случаев безумия, ирреальности, я испытал к ней чувство нежности. Странность, непонятность — такие детали в поведении женщин разогревают желание и возбуждают аппетит. Саида имела ту маску абсурда, которая привлекла мое внимание:

— ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ /свое имя-фамилия-отчество/. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. ФАШИЗМ. МАШИНА. МАШИНА. РАНИМАЯ. РАНИМАЯ. МАШИНА. НА ВАШЕМ МЕСТЕ. НА ВАШЕМ МЕСТЕ. ЧТО ВАМ ЕЩЕ НУЖНО. ЧТО ВАМ ЕЩЕ НУЖНО.

Дикая мысль переспать с ней не давала мне покоя, но ничего не случилось. Тогда шел уже третий месяц выдачи ваучеров, этот чек выписывался на каждого члена семьи, и поскольку нежелательно было упустить шанс иметь нелишние деньги, то, со слов Фариды, отец ее прислал телеграмму, в которой раскаивается за содеянное перед дочкой и внучкой, берет свои проклятия обратно и просит вернуться. Фарида и Саида прожили здесь еще некоторое время и уехали домой, в Казань.

И сейчас мне смешно вспоминать события той зимы, смешно и странно, что я не сразу разгадал проклятый отцом Фариды ребус, в котором Саида играет не последнюю роль, в котором мне вдруг не разрешили встречу с подземным миром бестий и дьявольских кричащих чудовищ, чьим проводником и являлась Саида. И нелепо, нелепо до злости, лишь вновь думаю об абсолютно лживой причине их отъезда из Москвы: «Ну какие, какие-такие ваучеры в Казани?».

 

 

«Ты бродяга, ты — странник        Лохмотник хромой.        Странен край твой на грани        Меж светом и тьмой»                           С.Соколов

Если нет цели, хочется достигнуть чего-нибудь. Но когда цель есть, то занимаешься чем угодно, только не ее достижением, словно она уже побеждена… Иллюзию выставляю за реальность.

А воля (достижение цели) и действительность (цель) подобны кантовскому абсолютному времени — точка в точке.

Мысль здесь рассматривается как своего рода потенция, возможность, а реальный мир, природа есть то самое состояние, когда мысль обретает четкий облик, или, выражаясь современным языком, есть реализованная возможность — о Шатапатха-Брахмане.

Сегодня, случайно открыв «Пленницу» Пруста, я вдруг вспомнил, что мне 21 год. И теперь я чувствую себя, несомненно, старым человеком, за плечами которого долгая тяжелая жизнь. Странно, что это чувство несколько рассеивается, когда появляются мгновения счастья. Попробую лаконично объяснить, что такое «мгновение счастья». Оно может захватить в момент просмотра хорошего фильма, или когда слушаешь до боли знакомый мотив. В области сердца не то вспыхнет, не то наполнится горячим воздухом то, что мы называем душою — и возникает ощущение сладкой боли, можно даже сказать, болезненного наслаждения. Именно в это время все противоречивые психологические состояния сливаются воедино…

Здесь где-то есть ложь.

«… и ниже склоняешься перед какой-нибудь иконой в сознании своего ничтожества» — 6 июля 1890 год — из дневника Е.Дьяконовой.
От 22 октября того же года: «Ах, если бы можно было убить душу, а тело оставить на земле жить и наслаждаться». Следующий год, 23 мая: » Бог все премудро устроил, но из этого люди сумели сделать величайший, безобразнейший из грехов; он справедливо наказывает таких людей разными болезнями, и болезней этих не надо лечить — это наказание. Но где же нравственность?» От 17 апреля 1893 года: «Прямо передо мной портрет Наполеона 1; я люблю подолгу смотреть на это прекрасное лицо, на эти необыкновенные глаза…»

Боже! Эта Лиза — такая прелесть!

Нет слов для этой чудесной ностальгии. Есть только счастье, раздавленное нестерпимой болью; потрясающий случай для очередного безумия.

«Кому какое дело до твоей печали? Думай о тайне, ибо только это имеет значение. Мы суть живые существа, и смерть — наш удел, а осознание свое мы обязаны сдать туда, откуда оно получено. Но если нам удастся хоть чуть-чуть все это изменить, то какие тайны, должно быть, нас ожидают! Какие тайны!»

Свидетельство цензуры: «И когда семь громов проговорили голосами своими, я хотел было писать; но услышал голос с неба, говорящий мне: скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего»

У них есть Бог. Каждый божественный день они служат Ему, они разговаривают с Ним, они поклоняются Ему. Сейчас мне кажется, что так жить легче, что так жить проще. А некий Заратустра говорит мне: «Я люблю того, кто карает своего Бога, так как он любит своего Бога: ибо он должен погибнуть от гнева своего Бога».

Не значит ли это, что сверхчеловек наказывает, любит и погибает от… самого себя? Дорого искупается — быть бессмертным: за это умираешь не раз живьем.

«И, подобно ветру, хочу я когда-нибудь еще подуть среди них (это про русских или про евреев?) и своим духом отнять дыхание у духа их — так хочет мое будущее» — воистину, душка фюрер долго плакал над безобидным ницшеанским пророчеством.

На горе Елеонской Заратустра предупреждал лапочку фюрера о холодной России, но тот не разгадал белых узоров на стеклянных ницшеанских глазах.

Господи! как тоскливо на душе! Господи!

Кастанеда: «Следует быть предельно смиренным и не иметь ничего, что следовало бы защищать, даже собственную личность. Собственная личность должна быть защищенной, но не защищаемой».

И вот у Ницше мысль: «Поистине, кто обладает малым, тот будет тем меньше обладаем».

И здесь между Ницше и философией магов есть одна небольшая, но ясная трещина. О, Господи, где она?! Ницше все-таки танцор и немецкий скоморох, он не тот, за кого выдает свои сверхчеловеческие страсти. Он трепло!

«Хорошими актерами находил я всех тщеславных: они играют и хотят, чтобы все смотрели на них с удовольствием, — весь их дух в этом желании. Они исполняют себя, они выдумывают себя» — и что?

«Но переодетыми хочу видеть я вас… И переодетым хочу я сам сидеть среди вас — чтобы не узнавать вас и себя» — ну и что?

«Ибо земля есть стол Богов, дрожащий от новых творческих слов и от шума игральных костей» — танцоры тоже устают, вздыхают и увиливают от смерти, но продолжают: «чтобы все тяжелое стало легким, всякое тело — танцором, всякий дух — птицею».

Если ты все так хорошо усвоил, мудрый человек, то почему остаешься ты человеком? Ницше — всего лишь прелюдия. Не хватает маленькой детали. Эта деталь — негатив власти. Она есть в «Миллионерах».

Пусть Ницше барахтается в поэзии слов, тогда Кастанеда купается в поэзии реальности: «Умозаключения, полученные на чисто интеллектуальной основе, мало что способны изменить в нашей жизни. Отсюда — масса примеров, когда люди, имея по какому-либо поводу совершенно четкие убеждения, действуют диаметрально противоположным образом, в качестве оправдания ссылаясь единственно на то, что человеку свойственно ошибаться».

МИЛЛИОНЕРЫ      Кто эти люди? спросишь ты. — Что им нужно?     Это дьяволы! Они пришли по твою душу.                             Отдай им свою душу,    пусть они закопают ее в поле.                              Русском поле эксперимента.                             Это ли не то, что нам надо?

  1. Д И А Л О Г И
  2. — 01. Звонок.

— Сан Саныч?

— Нет, — смотрю на матрац в ближнем углу комнаты — Александр Александрович Раевский в грязны рваных носках, трико и свитере дремлет, уткнувшись длинным шмыгающим носом и рыжей бородкой в плинтус.

— А с кем я разговариваю?

— Охрана…

— Во, слушай, братан! Такое дело! Акээм — шестьдесят штук — берешь? По дешевке…

— Нет, не годится.

— Штук пять можно сбросить, если договоримся. Короче, вот телефон, позвони, когда решишься, все равно пропивать… Ну, давай!

— Салют.

7.- 09. Звонок.

— Анатолий В.

— Нет, — смотрю в дальний угол на кровать — Анатолий В.Г. спит, закутавшись в жесткое зеленое одеяло. Рядом на детском стульчике лежат его принадлежности: чистый носовой платок, сверху очки в металлической оправе, блокнот, ручка, пепельница с недокуренной папиросой.

— А кто это?

— Коллега по офису…

— Так. Записывайте…

— Назовитесь, пожалуйста.

— Ах, простите. Владимир. Есть кофе «Пеле». Двести граммов. Быстрорастворимый. Жесть. Двести тридцать тысяч банок. Столько-то учтенки плюс столько-то неучтенки. Такой-то телефон.

— Все. Записано.

— Передайте Анатолию, что скандий купят по такому-то телефону. От Владимира.

— Ясно.

Звучит сигнал отбоя. Болит голова. В животе — катастрофа. Да, вспомнил, сегодня на сделку поедем. Стучит сердце! Сегодня — на сделку! Каждый телефонный звонок может оказаться золотым, он может принести все — все! — эти противные мерзкие вонючие жадные электрические злые голодные предательские д е н ь ж а т а!

Вчера мы многое оговорили: количество товара, цена, шапка, место встречи с Покупателем, предполагаемое место встречи с Генеральным от Продавца, время предварительного звонка, тактика ведения переговоров — кто где будет стоять, кто что будет говорить, куда ехать с наличкой…

  1. — 34. Звонок; бросаюсь к трубке.

— Роман? Это Хачатур говорит. Толик спит?

— Угу.

— Сегодня к ночи приеду, пузырь привезу. Ну, все, дел по горло…

— Эй, стой! Хачик, захвати пожрать и курева. Пригодится на случай, если не станем сегодня миллионерами. Привет!

— Жаль, не смогу помочь. Пока!

  1. — 35. Звонок.

— Доброе утро. Я правильно попал?

— А что вас интересует?

— По поводу змеиного яда. Запишите мой телефон, звонить можно до полуночи. Есть, значит, яд гюрзы, имеется сертификат, содержание белка — девяносто пять процентов, естественно, за эскавэ.

— Понятно, записано. Позвоним обязательно. До свидания.

— До свидания!

  1. — 38. Звонок.

— Я слушаю.

— Мне нужен Анатолий В.

— Он еще не подъехал. Кто? По какому вопросу?

— Жигулин беспокоит. Я из Лениногорска звоню. Нефтяная компания. У вас нет факса? Я хотел бы переслать договора.

— Да, я в курсе, — абсолютно не понимал что за нефтяная, что за компания — чересчур круто.

Смотрю — Толик встает, потягивается, идет в туалет, слышу — писает, долго, пускает воду из крана, плещется…

— Секундочку, пожалуйста, ищу материалы.

…Кряхтит, сморкается. Возвращается. На нем белый свитер поверх серой рубашки, потертые джинсы и домашние шлепанцы, купленные мною от нечего делать на Тишинском рынке за три рубля. Приблизившись, закурил последнюю папиросу и, блеснув сильными стеклами очков, спросил, тепло взглянув на меня: что новенького? Передаю трубку и свободной рукой показываю утреннюю информацию.

— Анатолий слушает. Что? А, это вы, Константин Федорович?! И что? А дальше…

Он окинул беглым взглядом ядовито-кофейный воздух, материализовавшийся в буквы и цифры, вдруг взорвался смехом так неожиданно, что я отпрянул назад, успев заметить к а к о е у него выражение лица — дикое, граничащее с безумием. Саня, гонимый испугом, вскочил с матраца и побежал на кухню ставить чайник.

— Ничего, — сказал А.В. в трубку. — Это я не вам. Ну и … Что вы мне голову морочите? Потрудитесь связаться с уфимцами. Там есть и банк, и концерн, напрямую занимающийся черным золотом. Да, перезвоните — «но как же», — прорычали на том конце провода — перезвоните, лучше через неделю. Всего доброго!

Саня с грохотом поставил чайник на плиту и вернулся в комнату прямехонько к своему оппоненту, звонившему откуда-то из Владивостока и напомнившему ему, Сан Санычу, должок в триста тысяч по алмазным кругам. Пока Саня отбрыкивался, Толик завел меня на кухню в поисках чего-нибудь пожрать. Мы перевернули все, что можно было перевернуть. Кроме трех вермишеленок, корки хлеба, головки чеснока и щепотки чая пожрать оказалось нечего.

Пока мы кружили по углам да стенам, да шкафам и полкам, Толик объяснил, что поймал кайф, когда безудержно трясся от смеха как раз над тем, чем я занимался всю ночь — «кружил по углам и стенам» — а именно, теоретическим вопросам нахождения Библиотеки Ивана Четвертого. В общем, вместе с информационно-посредническими деловыми листами на столе у телефона лежали мои личные бумаги, где я чертил дурацкие графики, сопоставлял известные даты с известными событиями, кои Толик обнаружил.
Здесь он дружески похлопал меня по плечу и снова засмеялся.

— У меня к Грозновской либереи собственные счеты, — сказал он задумчиво. — Я тебе не рассказывал о методе обнаружения кладов? Собственном — все почему-то руки не доходили. Так вот, по пунктам, сам понимаешь, не для болтовни. Первое: любое маломальское информационное сообщение об интересующем тебя кладе. Второе: если умеешь находиться в отстраненном состоянии — словно кольнет где-то в глубине психики и начнет втягивать — это момент истины, подтверждение реальности существующего клада, и не твоей уверенности, а, скажем так, бессознательной убежденности в наличии клада. Третье: и к этой убежденности добавится твой интерес, отстраненный от стоимости клада, а лишь интерес к проблеме клада как такового. Четвертое: вычисляя ядро истинности из всего объема легенд, мифов, исторических сообщений, предположений, можно попасть в западню, в ту сеть черной магии, которую плетут окружающие псевдоисторики, и будешь бесплодно вязнуть в болоте их мысле- и словоблудия. Пятое: вот ситуация кладосхоронения, образно прочувствуй, мысленно проясняй сюжет, не обращай внимание на попутные проявления, скажем — во сне и прочее.

Закипел чайник. Мы разлили чай по стаканам, разломили хлебную корку на три части, поделили чеснок и сухую вермишель — нужно было видеть рыжее сморщенное лицо Сан Саныча, когда я принес его долю. Кредитора в телефоне уже не было, а был там какой-то ненормальный, уверявший Сан Саныча и самого себя в том, что есть, мол, большая партия «Мальборо» в славном городе Воронеже да еще за смешную цену, боже ж ты мой, сказал в ответ Раевский, но телефон этого горе-посредника записал.

Следующий звонок был наш, долгожданный, некий Валера, Генеральный от Продавца, сказал, что можно ехать /я позвал из кухни Толика/, и что приедем только мы с Покупателем, и что с его стороны никаких посредников, претендующих на боковик, нет и быть не может. Выяснилось, что Валера будет в джинсовом костюме, средний рост, светлые волосы, и что нужно подъехать к гостинице «Россия» в такое-то время.

Потом мы скинули последние рубли и, пока Толик с Раевским дозванивались до Покупателя, я сгонял в магазин и купил четвертинку бородинского и пачку «Беломора». Мы наскоро перекусили, сожрав весь хлеб и выпив весь чай, от которого у меня пуще прежнего разболелся живот, а приближающиеся богатства ввергли в мое болезненно-сонливое состояние привкус электричества. И Толик, чтобы я не сделал все-таки какую-нибудь глупость, вновь и вновь напомнил, что эту чертову тушенку, с которой мы цацкаемся уже какую неделю, вероятно, сегодня должны продать, что глупо не продать тушенку, черт возьми, на этой неделе, ибо на следующей она будет стоить дороже как это часто бывает, то есть бывает всегда.

Собираемся. Толик дает последние инструкции. Он не поедет, он останется на телефоне и будет ждать наших, если — что, звонков. А мы должны: приехать, забраться в гостиницу, свести Покупателя с Продавцом, подписать договор о посредничестве, затем поехать на склад, Покупатель убеждается в наличии товара и вызывает деньги. Деньги, оказывается, нужно вызвать, поплыло у меня в голове, как вызывают из тарелки какого-нибудь Ленина или Сталина, как вызывают духов … Сан Саныча слушаться, а самому не плошать, продолжает Толик, не лезть в пекло, вовремя сообщить охране, которая ждала на другом телефоне и в которой были почти все афганцы, забрать деньги, сесть в машину и прямой дорогой назад, захватите меня и рванем дальше.

Выходим. Сто метров до троллейбусной остановки. Сан Саныч на воле выглядит хуже, чем дома — маленький рыжий чахлый кустик. Постоянно шмыгает носом как фантастический завод для вытягивания атмосферы. Садимся в троллейбус, через пять остановок вылезать. Народу — тьма. Все мчатся на сделки? Хочу спросить Сан Саныча об алмазных кругах и о неустойке, но язык не поворачивается. Он сам заговорил, но на другую тему, о своих исканиях, идеях. Наряду с Толиком у него тоже была методика, и заключалась она в универсальной информации для любого существа, живущего на Земле. Довольно правдиво, как мне думается, рассказал он о том, что свою идею в начальном этапе ее осуществления проводил, не внушая и не выдавая тонкостей, на своей старшей дочери, обучив не только читать на новом структурном языке, но и писать. У меня возникла куча логических вопросов, но мы уже подъехали к метро, а вскоре я забыл, что хотел спросить. В подземелье я волей-неволей заговорил о деле. Сан Саныч подмигнул и спокойно сказал, что все будет окей если, как говорится, не делать резких движений.

На место встречи мы прибыли в одиннадцать. Человек в джинсовом костюме, назвавшийся по телефону Валерой, не обманулся, подошел к нам сразу с вопросом: «Какого хера, где Покупатель?» Было видно, что Покупателем не пахло здесь, в смысле, что он должен был подвалить на вонючей белой «Волге», выйти из вонючего салона машины и направиться к нам вонючей походкой. Все это Валера произнес так четко, что у меня отпали всякие сомнения — он был в стельку пьян. Не выдержали у мальчика нервы. И осмотрев плац перед гостиницей «Россия», я понял — почему. Здесь ждали Покупателя не только мы, но еще человек десять посредников: двое толстеньких чудаков, стоящих у самого входа в гостиницу, трое разношерстных придурков с толстозадой пятнистой шлюхой, у которой на плече висела болтающаяся туда-сюда спортивная сумка, ясно, для каких целей. Она, глупенькая, и не подозревала, что несколько миллионов налички с известными-то купюрами уместятся на одной ладони. Кроме этих пяти толпилось тут еще столько же, но, похоже, одиночки — бедные воздухогоны, как выражается Толик, готовые вот-вот лопнуть от одного лишь жадного ощущения прибыли.

Мы простояли часа три, не меньше, когда вдруг из-за угла гостиничного корпуса появилась «Волга», но не белая, а черная. Тормознула у входа. Посредники — кто сидел, вскочил, кто стоял, побежал — окружили машину. Из нее вышли двое в хаки и один в праздничном одеянии типа фрака. Под недовольные выкрики и посвисты посредников, процессия скрылась за дверями. Уже ничего нельзя было сделать. Это — другой Покупатель.

Двое чудаков подрались в кровь, Валера пинал ногами пятнистую даму, а трое придурков его оттаскивали. Остальные разбежались кто куда. Мы с Раевским поглазели немного и ушли. На хату мы вернулись усталые и голодные.

Однако нас ждал сюрприз. И сюрприз приятный.

Во-первых, имелось выпить. Во-вторых, было с кем выпить. Пришли Хачик, Фарид-большой и Фарид-маленький. В-третьих, появилась хавка, а это означало, что с голоду подохнуть сегодня не придется. Известная пословица — не имей сто рублей, а имей сто друзей — подошла здесь кстати. Но говорить ничего не хотелось, пусть они сами поговорят, а я посплю … И сквозь тяжелую занавесь в голове я слышал Толика, который пытался закончить начатую однажды тему кладозахоронения …

— … Шестое: клад будет в центре человеческих отношений. Седьмое: накладываешь карту прошлых времен на карту современности, идешь и копаешь. Восьмое: но перед тем, как идти копать, промысливаешь — а стоит ли? Достать — не главное, надо еще не только сохранить, но и суметь распорядиться обретенным. А клад не уйдет, он теперь привязан к тебе…

На мгновение я открыл глаза и увидел над собой Сан Саныча, Анатолия, Хачика, Фарида-большого и Фарида-маленького. И каждый держал в руке по стакану с водкой.

  1. Н О В О Е Г О С У Д А Р С Т В О

Я очнулся от того, что кто-то тряс меня за плечо, которое ныло еще во сне. Открыв глаза, я увидел Фарида-большого. Он медленно произнес несколько раз: » Я уезжаю в Париж», вытащил из желтой пачки сигарету «Кэмэл», закурил от зажигалки и покинул комнату. Я осторожно приподнялся с тахты. Рядом со мной лежала американская проститутка, работающая в Публичном Доме что на Тверской. Я знал это, как и то, что в соседней комнате Толик спит с другой иностранкой, работающей в том же Публичном Доме уборщицей. Подойдя к бару, чтобы взять пива, через оконное стекло я заметил на улице перед центральным входом в нашу фирму длинный черный лимузин. Телохранитель открыл дверцу, Фарид исчез в недрах автомобиля, потом следом исчез охранник и машина укатила.

На улице было очень тепло, шумели воробьи и рекламные звуковые щиты. Внезапно я вспомнил все, что случилось вчера. Сейчас это казалось галлюцинацией, невероятным: просто не пришло бы в голову. И как из «Волги», подъехавшей к гостинице «Россия», вышел Покупатель, в котором я с изумлением узнал Фарида-маленького. И как мы с Раевским обалдело сели на асфальт и высунули языки подобно двум очумелым собакам. И как нас, словно обкурившихся анашой сомнамбул, провели в холл, на этаж и в номер, где находился спокойный из всех спокойных — Фарид-большой. И как он обнял всех по очереди и стал о чем-то рассказывать: про удачу, про контракты, про дешевых посредников, про арбузников, про сладкие-сладкие мечты, в которые все мы были заключены как преступники … «О чем задумался, коллега?»

Толик, уже выспавшийся, умытый и гладко побритый, сидел на моей постели; между длинноногими американками он чувствовал себя превосходно. Он мне подмигивал.

— Началось наше время, — сказал он и крепче прижал американок. — Предлагаю шаг с Лабиринта.

— Какого Лабиринта? — спросил я недоумевая.

— Есть одна задумка! Так называемый русский Диснейленд.

Он вскочил, и проститутки испарились в воздухе словно их и не было. Пройдя к сейфу, он выудил оттуда папку и протянул ее мне.

— Читай!

Ознакомление заняло чуть больше часа. Это была хорошо продуманная игра не на жизнь, а на смерть, где участники, преодолевая целые комплексы препятствий, двигаются к центру Лабиринта — вероятно, подземного, достигают цели, например, сундука с золотом, и возвращаются, конечно, другим путем, но опять-таки сквозь падающие сверху чугунные плиты, через заминированные коридоры и прочие смертельные опасности, в результате чего победитель выходит на свободу, бросив на полпути несметные сокровища, зато живым, чем и должен гордиться.

— Это не просто бизнес, — сказал Толик. — Должна быть четко продумана вся сеть организованных мероприятий, поставленных на коммерческую и туристическую основы. И этого мало. Каждый из нас, я уверен, имеет хоть одну грандиозную идею, которую сейчас уже возможно осуществить. Сюда, в Россию, должны и будут приезжать со всех концов света в поисках, как думаешь — чего? В поисках судьбы! Мы утрем нос и обгадим Америку с ее дешевой и пошлой жизнью!

Он достал из сейфа купюры и подбросил их вверх.

— Смотри! Это летят наши желания! Наш человеческий рай! – крикнул он и продолжил меня гипнотизировать. — Вопрос — почему так непривлекателен христианский рай? На взгляд обычного человека, думающего и чувствующего, вечное славословие и предстаяние перед Престолом — ну, как бы сказать необидно, малосимпатично и малопривлекательно. Недеяние — деятельному, славословие — в экстазе блаженства, безмыслие, невидимость развития… Мною все это подсознательно отторгается. Нет движения, нет развития. Сущность христианского рая несоотносима с человеческой жизнью, ее понятиями, мышлением и чувствованием. Рай в христианстве не просто не разработан, но и — в отличии от всех прочих религий, вернее — лжерелигий, — не может быть описан или равноценно отражен в земном привычном понимании. А верить в абстрактное и стремиться туда тяжеловато. И тем не менее, неописуемость как раз и является подтверждением истинности, в том, что это не выдумка и описываться может разве что в символах.

— Погоди-погоди! — взмолился я. — Ты к чему клонишь? Хочешь в России создать что-нибудь сверхрайское и теперь сравниваешь?

— Тебе кажется. Ничего я не сравниваю.

Я посмотрел на него внимательно. Анатолий В. смеялся. Я тут же смекнул, что дело здесь нечистое.

— Толян, скажи мне честно, вот Фарид-большой, он правда в Париж уехал?

Толик изобразил на лице удивление.

— Не знаю, ведь он с тобой прощался, а не со мной, — сказал он хитро и с долей иронии.

— Так, ладно. А вот американочки эти, которые исчезли, мы что, действительно их сняли?

Толик пожал плечами.

— Ты их видел, ты их щупал, одной из них ты обладал…

— Я ничего не помню!

— У тебя просто память дырявая, — со злостью сказал он. — Давай не будем строить идиотов, а поговорим вот о чем. Известное изречение: «Верую, потому что абсурдно». Вера и знание — принципиально две разные вещи. Банально? А ты попробуй, разберись с ними отвлеченно — /не нравится слово?/ — и увидишь, что не только верующих мало, но и понимающих — что такое вера.

— Это ты к тому, наверно, что мало кто верит в создание на территории нашей отчизны символа Рока как коммерческой идеи …

— Опять ты за свое. Сначала вдумайся, о чем я тебе толкую! Большинство вкладывает в понятие «вера» самое примитивнейшее — бездумное приятие и следование. Есть, все же, три пласта понятия: верующие, верящие и убежденные, то есть уверенные. Верующие — способ мышления, верящие — отсутствие такового, убежденные — уверенные в том, что мышление от них не отделимо. Вера не укладывается в знание. Ну как можно верить и веровать в то, чего нет? В то, что выходит за пределы разума и Сверхразумов. Вера — это принципиально иной вид познания, не стыкующийся со знанием…

Я ходил около сейфа, собирал деньги, мял их в руках, слушал знакомый хруст. Вновь подходил к бару, пил настоящее баварское пиво. Осматривал комнату, уходил в другую, возвращался под монотонный гул Анатолия В.

— … Это не только переживание и проживание, но существование в жизни и в умении делать то, что надо, когда хочешь. Можно соотнести веру и волю, как два полюса, но слитых в одно. И — вера не в абсурд, а потому что абсурд, нелепо, не укладывается в разумное. Благо бы лбом в стенку — все-таки реальное, прошибить в конце концов можно то или другое, а здесь — в пустоту, не чувствуется, а является всем в абсолютной пустоте, но не является энергоматериальным. И прошибить лбом пустоту можно только для одного: да — верую, потому что абсурдно …

— Потому что у Каина больше нет глаз! — громко сказал я.

И следом вдруг раздался телефонный звонок. Мы с Толиком переглянулись. Я кивнул и поднял трубку.

— Слушаю.

— Это Фарид говорит.

— Который из Парижа?

— Нет, который другой, который Покупатель и который придет к вам сейчас с бутылкой водки, жратвой и куревом.

«А у нас все есть» — хотел я сказать, но не успел, потому что когда оглянулся вокруг, то увидел, что нет у нас никакого бара, никакого офиса, никаких миллионов, и что в дверях кухни стоит рыжий, бородатый Сан Саныч и смотрит куда-то вверх. Я проследил его взгляд.

Вместо потолка открылось мне ночное звездное небо, в центре которого находилось большое окно. За окном в крохотной каморке — в тесноте да не в обиде — сидели мы за столом, на котором были телефон, бутылка, стаканы и открытая банка «Кильки». В углу каморки гремел магнитофон, и в то время, когда я взглянул на небо, из окна раздалась хором песня:

В нас еще до рожденья наделали дыр               И где тот портной, что сможет их залатать?               Что с того, что мы немного того?               Что с того, что мы хотим танцевать?

 

 

Гофман:

«Поменьше кривляйся в церквах, ибо в святые ты уже не попадешь, календарь переполнен ими».

Сентябрь.

Завидую тем, кто громче пернет,             Кто дальше плюнет,             Кто выше вздернет,             Больнее … подлее клюнет!

О, Господи! О Боже! Боже мой!

Как! Разве он еще жив? — не проходит и дня, чтобы я не воскликнул, как это делал Заратустра по-ницшеански: — Как! Разве Бог еще жив?

Танцор и сталкер. Ницше и Кастанеда. Поэт и маг. Идиот — наоборот и Наоборот-ангел. Сверхчеловек и светящееся существо. Еще разум и уже безумие.

…Потому что сталкер — это не Тарковский. Сталкер — это контроль над неизбежной глупостью. Это не актер, это — выше актера. Кастанеда нам поможет переиграть актера, переиграть искусство.

«Кастанеда нам поможет!» — есть в ентой фразе что-то от Ильфа и Петрова. Да здравствует Остап Бендер!

Гхм — хм — хм!… Однако же Остап оказался зарезанным в первом случае и ограбленным во втором.

Пожизненный смех.

Как монах-отшельник сражается со своим Богом, так и я бьюсь со своим чувством собственной важности. Пожизненная жизнь.

Нацист:

— теперь любая мелодрама состоит из отношений между евреями, русскими, грузинами, татарами, немцами, украинцами и прочими культурно-языковыми группами.

Возникновение равновесия:

— сегодня белые — не враги, но продолжаем лгать, что красные — это плохо; так мы нашли историческое равновесие между плохим и хорошим, но относятся ли эти понятия к белому или красному?

Конечно же сегодня интереснее сидеть у телевизора и следить за событиями, чем бежать к Белому дому. Я не политик, но Верховный Совет медленно и верно вырыл себе яму.

Выборы — лучшее средство?             Агитатор! Учи меня думать!             Левой! Правой! Ваше слово, товарищ власть!

Тьфу, черт! Интереснее бежать к Белому дому, чем сидеть у телевизора. Конечно же! На твоих глазах работает старый добрый механизм, закон джунглей — кто сильнее, тот и прав.

Привычка быть коммунистом.

Русские поэты, прожившие относительно короткий промежуток времени, были самопоглощенными людьми.

Привычка быть.

Мы истинны как никогда!

(истина)

Бог и Дьявол в одном лице.

В одном яйце. В одном святящемся яйце.

Вначале было Яйцо. Яйцо как точка Большого Взрыва. Но чтобы была точка, чтобы это грандиозное яйцо взорвалось, нужно было его собрать. Чтобы что-то взорвать, нужно сначала это что-то собрать. (Мы еще вернемся к этой бессмысленности)

Философ-анархист. Опрокидывает Бога в пустоту.

Идея России как Мессии человечества исходит от победы чувства собственно-коллективной важности (гордости и достоинства) над Богом. Над еврейским Богом.

Личная гордость и национальная гордость.

Неужели непонятно, что идея «сверхчеловека» — это универсальный, своего рода поэтический национальный стимул к движению быть не только сильнее, мудрее, красивее, выше и лучше, и чище. Это естественный случай национальной гордости. Все нации, желая того или нет, берут с немцев этот сумасшедший пример.

Здесь обязательно есть ложь.

Конспирация, например, является одним из творческих аспектов сталкинга. Ленин — непревзойденный конспиратор.

Апофеоз эманаций коммунизма.

Душа приобретается в течение присутствия смерти.

Ленин В.И. — непревзойденный конспиратор. Как в подпольном, так и в мавзолейном смысле. То есть как в прошлом, так и в настоящем. Живее всех живых.

Итак, можно не любить Христа, но одновременно быть им. Быть этой ржавчиной, которая насквозь обманула мир. И не обязательно следовать Евангелию — ведь наш крест никто не сможет отнять, это просто невозможно сделать. Каждый из нас — Христос. Только не надо пятью батонами кормить пять тысяч человек. Это убийственно пошло и мерзко. Айда, братва, на кресты!

Возьми то, что не дают.             Дай то, что не ожидают.

Соловьев. Смешной Философик: «Какая это вышла размазня, какая каша поганая, какая мерзостыня!»

Скандализован.

Извнутри. Чтобы оживотворить.

Вот Соловьев пишет: «Шекспир, как и прочие великие люди, родился не от безумно влюбленной пары, а от заурядного житейского брака». Что за наикрутейшая тупизна юродивого. Это мог написать только Соловьев. И еще Лосев — удивительно как схожи процессы «умственной» работы у него и Соловьева. Философов нужно делить на две категории — для тупых и для нормальных. Лосев и Соловьев писали для тупых людей… Неужели мне стыдно за русскую философию? Слава Богу, были Достоевский, Розанов и Зиновьев, Ильин …

Эти русские философы (которые?) любят евреев и защищают их до блевоты надоевшими словами — Христос, Библия, Бог: дескать, истина, не помнящая родства, не есть истина. А «родство» началось, между прочим, с гибели пантеона местных богов.

Импотентный морализм.

Мнимо духовная любовь.

Потрясающий прикол философа Соловьева: «Как Бог относится к своему творению, так муж должен относиться к жене».

Метафизическая дешевка. Не хватает злости.

Нацист:

— каждая нация имеет обязательно двух дурачков: одного самого тихого и одного самого буйного. Чем больше буйных, тем агрессивнее нация.

Может быть, мы чересчур вдумываемся в текст? И все, что выше — ложь, что в театре нет лож?

Нездешняя радость:             Сентябрь. Полночь. Выпал снег.             Настоящий. Не верю глазам.             Неделю назад был град.             Разразилась настоящая пурга.

Единовластие под предлогом самодержавия.

Остальное — страсть, которую улавливают своими шизоидными сетями буйные, самые буйные, как то Леонтьев у нас и Ницше в Германии. Они разжигают, а политики управляют еще несгоревшим мясом. А потом сердобольные мамаши плачут у военкоматов (современный вариант), или самоотверженные журналисты взывают к милосердию и показывают нам какого-нибудь урода, ползающего в крови, или войска матерей-Терез рыщут по кладбищам в поисках осуждения смерти …

Кастанеда в «Силе Безмолвия»:

«…в моем воображении возник Властелин Тьмы, более величественный, чем сама жизнь. Дон Хуан смеялся до тех пор, пока не закашлялся. У нас действительно есть темная сторона, сказал он. Ведь мы сжигаем людей во имя Бога. Мы истребляем самих себя, мы уничтожаем жизнь на этой планете, мы губим Землю. Затем мы переодеваемся в рясы, и Бог разговаривает с каждым из нас. Что же он говорит нам? Он говорит: будьте хорошими мальчиками, а не то я накажу вас. Бог угрожает нам уже много столетий подряд. Однако это ничего не меняет. И не потому, что мы злы, а потому что мы тупы. Да, у человека есть темная сторона, и ее называют глупостью».

Еще летали сны — и, схваченная снами, Душа молилась неведомым богам, — написал однажды русский скипидарец. Кому там еще молиться, дурачок? Кому? Если Боги — это мы!

Н О В Е Й Ш И Й   С Т А Л К И Н Г

История капитала

  1. Кошелек

В возрасте восьми-девяти лет безумная любовь к игрушкам привела меня и моего друга С. однажды в детский магазин. На пороге магазина я заметил потерянный толстый кошелек. Очень хорошо помню себя со стороны: будто поднимаю его, догоняю женщину, обронившую свои деньги, и с чувством выполненного долга говорю: «Вот! Это ваше…» Но в действительности случилось неожиданное. Я со слепым восторгом кидаюсь к сокровищу, тут же сообщаю о находке другу С., и мы вместе быстро уходим из магазина. Мы договорились поделить содержимое поровну (обнаружили около сорока рублей). В укромном месте, на задворках детского сада, под прогнившим полом заброшенной веранды мы закопали кошелек, предварительно наградив себя по рублю и клятвенно заверив, что обязательно будем ставить друг друга в известность о возможных расходах. На следующий день со мной неожиданно случился странный жар. Я, как в бреду, пришел к заброшенной веранде, откопал свои сокровища и унес к себе домой. Когда друг С. обвинил меня в воровстве, я прервал нашу дружбу и, в свою очередь, назвал его нечестным.

  1. Микросхемы.

Несколько лет спустя к нам в школу завезли вычислительную технику. Из-за халатного отношения некоторых работников комната, куда поставили эти громоздкие ящики, оказалась на секунду незапертой. В тот промежуток времени, когда вся школа училась, наш класс имел неосторожность проходить медосмотр недалеко от образовавшегося склада. О нем по секрету мне сообщил школьный товарищ К. Сговорившись, мы спустились к раздевалке, и каждый взял свой мешок для сменной обуви. Затем мы вернулись к складу и, когда поблизости не осталось ни единой души, пробрались в комнату. Собранные платы с микросхемами и всевозможные детали мы спрятали в своих мешках и незаметно вернулись в раздевалку. Когда урок кончился, мы не пошли на следующий и разошлись по домам. Через день вечером ко мне домой пришел милиционер и конфисковал платы и выпаянные детали, которые я не успел продать. Как потом выяснилось, К. проболтался своему знакомому, а тот — своему знакомому, и по известной случайности в этом звене появился директор школы. Незамедлительно я и К. были поставлены на учет в детской комнате милиции, наши родители заплатили штраф, а злополучная комната была заперта.

  1. Телевизор

После восьмилетки и училища я поступил в институт и переехал в общежитие. У моего соседа по комнате был хороший цветной телевизор марки «Рекорд». С наступлением зимы, когда денег не хватало даже на еду, я задумал продать телевизор. И вот случай представился: П., сосед по комнате, уехал к себе домой. Я довольно скоро нашел покупателя, убедил его, что сделка заключена законная, и продал чужой телевизор. Через несколько дней приехал хозяин. Я обещал ему вернуть телевизор или возместить по стоимости (что, конечно, было невозможно), или заменить проданный телевизор другим. Свое обещание я сдержал частично. Телевизор, правда, другой марки, я действительно привез, и одну-две недели П. думал, что все стало на свои места. Однако П. был человеком с достатком, он умел хорошо заработать, и это заставило меня изменить решение. Я спрятал телевизор и сказал ему, что не намереваюсь возвращать, а затем признался в непорядочности, в нечестности, и что сейчас испытываю муки совести. Наши отношения с П. прекратились, я стал избегать его, а потом и вовсе выехал из общежития.

История любви.

1.Первая.

Господи! Она вышла из сказочного мира. Волшебное очарование пленило меня неписаной красотой, и я стал ее послушной тенью. На счастье, она училась вместе со мной, и теперь, глядя на фотографию, запечатлевшую наш начальный класс и мою первую любовь, я вновь и снова повторяю себе: Боже! прелесть! сказка! Ведь я ходил за ней по лестницам и коридорам школы, я думал о ней каждый день, после уроков я провожал ее домой, я был самым счастливым человеком на белом свете, но я так и не могу вспомнить, признался ей в любви или нет. Символом нашей нечаянной нежности была ромашка. Все внимание было уделено эмалевым лепесткам чудесного цветка, так и не ответившего мне на вопрос: любит или нет? Единственным же хулиганом, от которого я защищал свою маленькую фею, значился, как ни странно, мой ближайший друг А. Я постоянно ссорился с ним, ругался, бил его, о чем свидетельствует дневник успеваемости, чудом сохранившийся с тех лет: «Поведение — 2 (два); нарушал порядок в классе; дрался в группе продленного дня; разбил нос ученику во время утренней зарядки; поведение — 1 (единица).» Последствия любви кажутся смутными и неожиданными, потому что моя ссора с А. перешла в новую дружбу, а прелестная фея была незаслуженно забыта.

2.Неравная

Спустя несколько лет я обнаружил, что влюблен в другую одноклассницу, и новая платоническая любовь завела меня на такие вершины, которых я вряд ли достигну когда-нибудь еще. Она появилась в шестом классе, сразу же оказалась в стороне от коллектива, так как училась невероятно прилежно и получала сплошные пятерки. Символом нашего знакомства стали две вещи: книга «Над пропастью во ржи» и шахматы. Я не обманулся, когда упомянул о прилежности. Удивительно, она была умнее всех нас вместе взятых, хотя мне и неловко в этом сознаться. Благодаря ее вниманию ко мне я прочитал «Фауста», «Вертера», впервые серьезно раскрыл для себя Библию. Боже мой! Я только тогда открыл глаза, я только тогда увидел этот диковинный, божественный мир. И, конечно, я влюбился. В это время я написал лучшие свои стихи, я крестился: она стала моей крестной, она посвятила меня в невиданное таинство, и я по-настоящему ожил во Христовой любви, и никогда уже не забуду первое святое дыхание молитвы. Но жизнь продолжала слепо нести меня куда-то вперед, и что-то оставалось со мной незыблемым — любовь, однажды, вспыхнувшая в моем сердце, неуклонно приближала меня к признанию. И вот оно случилось. Я стоял перед ней на коленях и не понимал, чего требую от нее: — ласки? заботы? Она вдруг поклонилась и ушла. Лишь впоследствии я узнал, что путь, выбранный ею, слишком отличался от обычного. Она ушла в монастырь, она выбрала жизнь с Богом, и ее вселенская любовь согревает теперь хрупкие свечи под золотыми образами. Время разбросало наши дороги и расплатилось переполненной чашей воспоминаний.

  1. Сумасшедшая

Очередная любовь встретила меня в общежитии. Она представляла из себя маленького грязного зверька, обиженного судьбой. Она постоянно была пьяной, ходила с низко опущенной головой, словно боялась смотреть в глаза, и поначалу казалось, не имела ничего общего со мной. Однажды она забежала ко мне в комнату, спрашивая не то соль, не то чай, но я задержал ее, приглашая в гости, и в тот вечер моей роковой ошибкой было то, что я ужасно много выпил. Контроль над последующими действиями отсутствовал, и мы прожили наступившую ночь как сумасшедшая любовная пара. Но, видит Бог, я не любил ее. Отсюда, по-моему, возникли последствия, не заставившие долго ждать. Наши отношения переросли в дикий эксперимент, в котором она была моей вещью, я делал с нею все, что хотел, и такая странная любовь превратила меня в безумца. Вот небольшая выписка из личного дневника: «….просто измучила своей хваткой, нечеловеческой хваткой… Я этого не могу объяснить, хотя все пошлое и животное лежит на поверхности, а нити болезни ведут в бессознательное…» Я поставил себе целью порвать эти безумные отношения, отделиться от нее, быть независимым: не пускал ее в общежитие, прятался от нее в других комнатах, унижал ее и мучил, но выраженная боль не покидала меня и сжигала душу. Однако я внушил ей, что с моим студенческим доходом мы не будем счастливы, что мой эгоистический характер не искореним и т.д. Она нашла другого человека, и мы расстались. Мы расстались, и наше расставание было каким-то незабываемым страшным сновидением, а потом я вдруг понял, что она правдивее и честнее меня в тысячу раз, что она, открытая беспощадному року, не знала ничего, кроме истинного одиночества. И у меня возникло потрясающее чувство к ней. Оно было сильнее страсти и любви, оно заставило меня расплакаться как мальчишку, — и даже в известной формуле «красота спасет мир» что-то было не так, ибо не просто красота, а осознание красоты, естественной красоты жизни, все еще спасает мир.

Нацист:

— метафизическая Россия является результатом одного из соединений возможных вариантов синтеза здешнего Запада и нездешнего Востока.

Вы спросите: при чем здесь нацизм?

Ответ будет.

Соловьев о любви: «Это зло есть частный, хотя и типичный случай общего извращения, которому подвержена наша жизнь».

Ответ будет.

Нечестный философ.

Философское иго. Философская орда.

Кто как не русские под великоросским снегом жалуются всем на жизнь, а сами живут счастливее Бога.

Ответ будет: славянская цивилизация.

Впрочем, Леонтьев-то остался неудел, а вот товарищ Владимир Ильич… Впрочем, причем здесь Ленин? Вот израильтянин Маркс…

Нет, не тело доводит до смерти, — разум! Издевайся над всеми включая самого себя.

Лагерный народ, в который превратили русских — тоже нация. Лагерная нация.

Издевайся! Будь магом! Будь невозмутимым!

Положительная религия.

Бред! Всем понятно, я думаю, что Достоевский является импульсом между добром и злом. Он стал точкой нравственного отсчета. А дальше — выбор: или по три рубля, но вчера; или по пять рублей, но сегодня… Сумасшествие добра и зла в твоем действительном выборе, а не в словах или мечтах. Здесь твоя свобода и твое божество.

Отрицательная религия.

Учитесь находить эмоции!

Станьте детектором лжи!

Разум доводит до смерти. Как можно сказать и добавить, что Церковь унижает разум. Не унижают разум позитивисты, натуралисты, коммунисты, механики Гурджиева и прочие прогрессисты. Кстати, механисты, оставаясь цивилизованными прогрессистами (Прогрессорами?), совмещают религиозное триединство и магический консерватизм Кастанеды (не догадываясь, конечно, о самом отсутствии прогресса у магов-видящих)… Но и в Мексике есть повстанческая армия.

Нет-нет, естественно, Гурджиев не был знаком с магами Мексики. В том-то и дело.

Нездешний Восток.

Маг-прогрессист. Колдун-коммунист: разве телепат Кашпировский не был в своей жизни комсомольцем, пионером или горячим сторонником Октября?

По поводу эволюции П.Д.Успенский: «Было бы несправедливостью как раз то, что человека принуждают стать другим существом, тогда как он вполне собой доволен».

Заявляю ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ! МЫ — БОГИ!

Шопенгауэр о смерти: «Если бы то, что нас пугает в смерти, была мысль о небытии, то мы должны были бы испытывать такое же содрогание при мысли о том времени, когда нас еще не было. Ибо неопровержимо верно, что небытие после смерти не может быть отлично от небытия перед рождением и, следовательно, не более горестно. Целая бесконечность прошла уже, а нас еще не было — и это нас вовсе не печалит. Но то, что после мимолетного интермеццо какого-то эфемерного бытия должна последовать вторая бесконечность, в которой нас уже не будет, — это в наших глазах жестоко, прямо невыносимо».

Успенский о непостоянстве: «Прежде всего человеку требуется знать, что он не единое, а многое. У него нет одного постоянного и неизменного Я или Эго».

Короче, Бог — это или одно Я, или целые группировки Я, связанные волей и ассоциациями.

Только у сумасшедших есть постоянное Эго. В том-то и дело.

Передай своему Я, что я Его знать не желаю. Поправка: передай своему Я, что мое Я не желает Его знать. Неправда ли, что когда мое Я называет Я в родительном падеже, то Я приобретает божественный ореол.

Орел. Не город, не птица. Но эманации поглощает, будь он неладен. Конечно, это ерунда.

Изучение лжи становится важнейшим делом для психологии. Психология вынуждена изучать искусственного человека, не зная ничего о НАСТОЯЩЕМ.

Предлагаю гипотезу: Кастанеда был учеником ученика Гурджиева, который однажды уехал в Мексику (нездешний Восток), сколотил там банду магов и придумал себе правдоподобную легенду, чтобы запудрить нам мозги.

Если человек верит в Бога, хронически верит в Бога, то его не называют сумасшедшим или больным, его называют верующим.

Хочу остаться беспристрастным.

Ложь неизбежна.

Я постоянно об этом забываю. Ах, простите, совсем забыл, ведь нет постоянного Я. Или есть? Скажем так: верующие создают постоянное Я.

Типаж моего Я. Костюм для моего не-Я.

Я иллюзорен со всех сторон.             Я — взорвавшаяся бомба.             Атомный человек.             Я — никто, но я есть — не есть я.             Крик сумасшедшего.             Занавес.

Издевайся! Заставляй издеваться над собой! Исчезни из самого себя! Выброси собственное Я! Будь неуязвим! Будь сталкером! Уничтожь гравитацию глупости!

Эволюционист.

Но я реальнее, чем есть на самом деле.

Все-таки замечательно: «Человек находится под сильнейшим воздействием сновидений и живет куда больше сновидениями, нежели фактами. Всякого рода абсурдности и противоречия, вся человеческая жизнь объяснима, когда мы сознаем, что люди живут во сне, совершают во сне все действия и не знают того, что они спят!»

Со злостью: мы действительно живем счастливее Бога. Только человек может счастливо проспать всю свою жизнь, только механическое животное.

Мы иллюзорны как никогда! (иллюзия)

Юнг помогает мне: «Парадоксальность поразительным образом принадлежит к высочайшему духовному достоянию; зато однозначность — признак слабости. Поэтому внутренне оскудевает та религия, которая теряет или ослабляет свои парадоксы; а их усиление обогащает, ибо только парадоксальное может приблизительно уловить полноту жизни; однозначность и непротиворечивость же односторонни и поэтому не годятся, чтобы выражать неуловимое».

Л А Ю Т Б Е Ш Е Н Ы Е С О Б А К И

… Были фрагменты. Из фрагментов состоит жизнь, из них собирается целое «я», строится видимый хаос, выстраивается неожиданная формула. В цепи я специально нашел первое звено, первый фрагмент: бегут по улице собаки, и у каждой на спине белой краской неписаны слова: «демократия» — у одной, «монархия» — у другой, «либеральная» — у третьей, «коммунизм» и т.д. Собаки пока не бешеные, собаки ожидают…

…Сначала было как фрагментами, я помню, сидим на кухне за столом, напротив меня — женщина, и я что-то говорю ей — о чем? господи! о чем я говорил — шея свинцом налилась, не то пьян, не то спать хочу, и уверен, что все идет хорошо, все так и должно быть, и когда вот-вот назревает — может мне только кажется, что я нравлюсь ей, вот тогда она вдруг говорит: так хочется положить голову тебе на плечо.

И эта боль, эта счастливая боль в сердце, так, что боюсь двигаться, боюсь дышать, — она проходит, я заставляю ее исчезнуть. Я смотрю на мою девочку, женщину, подарившую мне улыбку, может быть, это ложь, и я не так понял, вообще, по ее глазам ничего не понять, и приходится верить словам, верить жестам, верить хитрости; верить нежным рукам, а когда они ложатся мне на плечи, касаются спины — так что сладкая дрожь — не просто удовольствие, а странное удовольствие власти над реальностью: то есть вот ее движения, вот мои движения — это все, что есть, что возможно, что неизбежно. И снится мне, будто я стою в прихожей и провожаю за порог маленького человечка, и понимаю, что это мой сын, наш сын. Он просто идет гулять. И я говорю ему строго: в снегу не валяйся, варежки не теряй, на улицу не ходи — только во дворе. Я закрываю за ним дверь и направляюсь к окну, за которым видны качели, и не то вороны, не то ворóны прыгают вдоль гаражей, и какая-то облезлая собака лежит на канализационном люке и лениво поворачивает голову.

Но сон сходит на нет, его и не было. Со мною моя женская истина, моя реальная любовь — и души в ней не чаешь. И думаешь, что она девственница. И ловишь себя на мысли, что не знаешь, как отнестись к собственной мысли, а она говорит: люблю сидеть на коленях у мальчиков. Или примерно так. И совершенно не веришь, как будто я у нее первый, словно единственный, и что самое опасное — смотришь в глаза и не понимаешь, а чувствуешь ее руки, ее дыхание — и знаешь, все прекрасно знаешь.

У моей ласковой девочки есть подруга — противоположность, и когда они обе рядом — голова кружится от сумасшествия, от замечательного контраста, и только имена у них совпадают, и эти две звездочки дополняют друг дружку как земля и небо, как вода и воздух — а здесь нужно выбирать, я выбираю свою любовь, потому что я нашел ее. Подруга моей женщины атакует меня, пытаясь что-то выяснить, но разве я помню то, что происходило не со мной, то, что называется иллюзией, а наша жизнь, господи, неизбежная иллюзия, вот почему я выбираю мою ласковую девочку. И пусть ее невероятное отражение ластится к нам, я вижу, как ей без нас плохо, как она скучает, и как она не скрывает своей уязвленности по поводу моего безумного выбора. Она не догадывается, что волшебная девочка — единственный вариант, не догадывается, что мне противно отражение, мне до ужаса отвратительно зеркальное шоу кривого стекла, разрезающего мои абсолютные сюрреалистические глаза.

И при этом переломе спектрального луча я снова впадаю в состояние сна, где во дворе гуляет мой сын, наш ребенок, наше продолжение истины. И что-то там происходит, что-то двигается и шумит, и стало больше собак. Теперь вокруг канализационного люка собралась целая свора разъяренных псов. И я сначала вижу, а потом доносится тошнотворный вой — вразнобой, с пеной в зубах, с шакальим плачем, визгом, словно о чем-то рассказывая и доказывая… нашему сыну, словно что-то объясняя, что-то очень важное. И мир на моих глазах раздавливается, и сжимается, и слабеет…

Слава богу, все не так. Я люблю! И эта как бы отсутствующая часть души начинает обустраиваться. Я спрашиваю мою женщину: тебе хорошо со мной? Она не задумываясь — ловлю какую-то долю мгновения от тяжелой участи блаженства — быстро отвечает: да! И опять ничего не нужно произносить, я целую ее в мягкую щеку, и она хмыкает, и она молчит так, как молчат искушенные женщины, и наши ласки продолжаются в спальне. Она дает мне губы, она дает мне печальные глаза, она дает мне шею и грудь, и родинки, неожиданные коричневые глазки сначала пугают, а затем веселят своим непосредственным приключением: вот — они, вот чуть ниже — алая пуговка сосца; и все сливается в нестерпимую… Да, там еще бродят где-то мои руки, и чудесное тепло вздрагивает именно тогда, когда я хочу, когда я хочу, когда я глажу волнующий капрон любви, приближаясь и приближаясь. И когда я дотрагиваюсь — в самом деле, не знаю — почему, но я злюсь, все так просто. И я говорю: ты же хочешь! — нелепо повторяя себе и продолжая наслаждение. Она прыгает на пол и бежит в ванную. Господи, я люблю!

Отражение моей сказочной девочки говорит: я хочу к вам, я хочу быть с вами. Она — подруга — пристраивается к нам. Моя женщина оказывается между мною и ее отражением. Я понимаю — это полное великолепие, и сердце плачет. Но через некоторое время я отталкиваю третьего человека, мне не понравятся собственные мысли, мне будет казаться, что она не просто так с нами, что она охраняет мою девочку от меня, что она защищает мою девочку от разврата — бог ты мой, какой бред иногда может прийти в голову! И нас оставляют. Мы ласкаемся как кошки, мы кусаемся и мурлычем, и царапаемся, и она говорит мне: ты знаешь, у меня месячные… И она говорит мне: если хочешь — спусти… Милая моя, хорошенькая моя, любимая, неужели ты можешь меня остановить, неужели я — просто случайное желание и некоторые вопросы тела могут остановить движения любви? О, она знает меня. И лишь ногти, коварные ногти поделились со мной объективной злостью. Она взяла мое тепло в ладонь, но я остановил ее и сказал: я не хочу так. Я хочу результат и продолжение нашей божественной истины. Господи, хочу, чтобы у нас был ребенок — это самое настоящее, что может Бог… И вдруг я снова услышал лай, дикий бессмысленный лай невероятных псов. Я выглянул во двор и увидел как бешеные собаки разрывают на куски моего сына… нет, слава богу! Это чужой ребенок, это не мою истину убивают — чужую.

Десять лживых законов, которые необязательно выучивать наизусть:

1.Истинная любовь равносильна самоуничтожению.

2.Упрямство духа — повторял Франкл.

3.Ничто не может быть более лживым, нежели единственная позиция, единственное давление или направление. Однако, ни что так не доказывает и не убеждает, как эта самая единственная позиция.

4.С уходом от машинального или запрограммированного движения возникает свобода не только в социальном плане и психологическом, но и в религиозном.

5.Каждый миг нашего существования равносилен бессмертию.

6.Согласно закону сохранения духовной энергии, ни одна драма или трагедия внутренней жизни человека никогда не проходила впустую, даже если они разыгрывались втайне, не отмеченные, не прославленные ни одним романистом. «Роман», прожитый каждым индивидом, остается несравнимо более грандиозным произведением, чем любые из когда-либо написанных на бумаге. Каждый из нас так или иначе осознает, что содержание его жизни где-то сохраняется и оберегается. Таким образом, время, сменяющие друг друга годы не могут повлиять на смысл и ценность нашей жизни.(Франкл)

7.Человеческая свобода отнюдь не тождественна всемогуществу и произволу.

8.Возможно, я восхищаюсь предателями и люблю их в силу их морального одиночества, к которому я стремлюсь. Склонность к одиночеству была признаком моей гордости, а гордость — проявлением моей силы, применением и свидетельством этой силы. Мне предстояло разрушить самые прочные в мире узы — узы любви. И какая же любовь мне нужна, чтобы я почерпнул в ней достаточно энергии, дабы ее уничтожить! (Жене)

9.Сам человек условен.

10.Убить Дракона — найти Отца. Убить Машину — найти Бога. Убить Смерть — найти Свободу. Убить убитое — найти найденное.

Октябрь.

Эволюционер. Созвездие эволюционеров.

Сто пятьдесят миллиардов.

Сам буддизм позволяет мне находить постоянное в мире преходящем, красивое в уродливом, и счастье в том, что приносит именно страдание — духовное или физическое.

В том-то и дело, что пустоте, которая есть у каждого, ничего не нужно. Нужно что-то эмоциям, нужно что-то жизни, которой живем.

Из письма к Идиоту:

«Карабкаться и преодолевать горы жизни, материи или разума (путаемого с Духом), преодолевать «иллюзии», Майю, чтобы попасть еще в большую иллюзию и стать воплощением Вселенской лжи! Нет никакого восхождения, Дух веет там, где хочет. Дух — не Горы! Если кто-то «продвинулся» — двинулся или «высокодуховный», то неизбежно обманщик. То, что обзывают Духом — Учения и Учителя, учителишки — чаще всего лишь дух сверхразума, дух реальности, но никак не то, что можно и должно назвать Духом — реализацией чистой невозможности».

Невозможность не является отрицанием.

КАКАЯ ВТОРАЯ РЕАЛЬНОСТЬ? АБСОЛЮТ НЕРЕАЛЕН.

Просвети меня, Позитивный Дух!

Ливрея на еврее. Фиглярус. Стекляшка.

Память с большой буквы, но без кавычек.

Псевдосхристианивание.

Мещанствующий легион гениев.

Из письма к Идиоту:

«Традиция не может прерваться, пока Идея не исчерпает себя в реализации. Поэтому Хранители существуют и ждут часа — знака. А он неизбежен после окончания этой кромешности, крошиловки душ, после истаивания идеек, каждому сулящих индеек (а в реальности — Жареный Петух в жопу клюнет; может отсюда эта пословица? Петух, а на 93 год буддисты предсказывают схватку). Высвечивание русской Памяти Неизбежно«.

Рак легких. Любовь после гроба.

Примитивный буддизм.

Неуловимость — природа восточного ума.

Рациональный мистицизм.

Антипод логики. Произвольный антипод.

Разложившийся Христос.

Ф.М.Достоевский — поверхностный буддист.

ОПЬЯНЕНИЕ БОГОМ.

Это ясно, как божий дзен.

Струится струя.

Из письма к Идиоту:

«Есть медитация — расслабление… Есть медитация — концентрация… А есть прострация, тупость и отсутствие самого себя в собственном мышлении, размазанность по поверхности всех пространств».

Когда трясется страна моя, я страну не люблю, но трясусь вместе с ней.

Смотри на мир сквозь смерть!

СКВОЗЬ НЕВОЗМУТИМУЮ СМЕРТЬ!

Сквозь невозмутимую смерть, невозмутимую смерть, невозмутимую смерть!

Когда встречаешься с вопросом » что такое реальность?», вместо того, чтобы принять вопрос как таковой, иди к тому, кто задает этот вопрос. Вопрос никогда не следует отделять от того, кто его задает. Покуда будет существовать разделение между вопросом и вопрошающим, нельзя прийти к правильному решению. Решить вопрос — значит быть единым с ним.(Судзуки)

Смерть — вот мой ответ на ваш вопрос. Дождитесь смерти — получите ответ.

Вопрос возник после разделения: реальность сочла необходимым разделить себя на вопрощающего и вопрос, чтобы познать себя. До разделения не было никакого вопроса. Поэтому, когда мы отправляемся туда, где нет никакого вопроса, то там нет, естественно, и никакого ответа.

Нет никакого ответа?! А смерть?

Нет страха смерти, а есть страх унижения. Страх унижения, что заденут твое самолюбие, что отберут тебе никогда не принадлежавшее, что тебя однажды НЕ БУДЕТ. А страх унижения — благодаря огромному себялюбию, потаканию собственного «Я», чувству собственного достоинства — но перед чем и кем? Перед деревом, перед небом, перед таким же человеком как ты?… Шаг в сторону — и начинается смерть.

Нужно провернуть в душе одну волшебную сделку, одну маленькую махинацию, одно потрясающее действие – ЗАМЕНИТЬ  ДОСТОИНСТВО  НА  ВАЖНОСТЬ.

Керамическая карма. Все они ( те, кто до нас) не знали как действовать и заглушали свое незнание псевдонаходкой — верой, называя ее как угодно, но оставляя именно за ней ПРАВО ВЫБИРАТЬ ТЕБЯ, а не наоборот.

Конституционный страх. Политическая кожа.

Ненавижу красный цвет!

Но это ложь, и она неизбежна.

КРАСНЫЙ СМЕХ ГУЛЯЕТ ПО СТРАНЕ!!! КРАСНЫЙ СМЕХ ГУЛЯЕТ ПО МОСКВЕ!!! СОХРАНИТЬ ДОСТОЙНОЕ ЛИЦО. НЕПРЕРЫВНЫЙ СУИЦИД. В ДЕТСКИХ ЛИЦАХ УЖАС. ЗАКУСЫВАЛ ПОЖАРАМИ. СОХРАНИТЬ ДОСТОИНСТВО. НЕПРЕРЫВНАЯ КРОВЬ. ЗАПИВАЛ НАВОДНЕНИЯМИ. ПРОСТО ВСЕ УЖЕ БЫЛО!!!!! СОХРАНИТЬ МИРОЛЮБИВУЮ ПОЗИЦИЮ. НЕПРЕРЫВНАЯ СМЕРТЬ.

У кого есть достоинство? Смерть всегда сильнее.

Достоинство перед кем?             Приплясывал с саблей, как Ленин в Октябре.             Как Ленин в Октябре!

Обоюдный идеологический прыщ. Идеологический лепрозорий.

У человека нет другого достоинства, кроме достоинства актера. Во всем остальном у него только важность. Достоинство перед кем? Уничтожь центр своего унижения, чтобы быть неуязвимым.

Засмеялись мужчины.

Безумное количество фригидных женщин.

Ведь если бы их было меньше, то мужчины не устраивали бы сумасшествие: очередь за Солнцем на холодном углу!

Заплакали женщины.

Хороший царь и знакомая вонь.

Новейший сталкинг. Нас называют любопытными, глазеющими, пьяными, ненормальными, чудаками (сидели бы дома, не ходили бы под пули), сумасшедшими. Но мы только испытываем свой законный (конституционный) страх.

Будет больно. Будет трагично.

Тот, кто сейчас мертв, ЗНАЛ, что будет мертв. У него было достаточно личной силы, чтобы встретить свою смерть. Тем, кто не вышел к смертельному огню, осталось быть: шокированными, равнодушными, сознающими.

Непрерывный мавзолей.

В страшное же второе пришествие Его встань справа от славы Его.

Молитва о коммунистическом единстве.

Механический Кастанеда под светлым ликом православного Христа.

«Кастанеда» — дурацкое слово. Чем его заменить? Общество механических (Гурджиев) сталкеров (Кастанеда). Сталкер — неплохое слово. Но вот Иоан Златоуст желал себе доброй кончины, и если я не закончу свои бредовые идеи, то кончина будет недоброй, кончина будет смертельной.

Парадокс. Механический парадокс. Кровавый механический фарш.

Узнать в зеркале собственное лицо.

Будда — лицо Луны и взгляд Солнца.

ПОИСК ИСТИНЫ ПОДОБЕН ПОЖИЗНЕННОМУ ЗАКЛЮЧЕНИЮ.

Сталкинг способен существовать в любой религиозной форме.

Требую свободу механическому Будде!

Птица — тройка: Будда — Гурджиев — Кастанеда.

Автоматический Христос.

Черная подушка. Обезьяний ум.

Вывод: глазами не увидеть, мозгами не понять.

Предатель собственного прошлого.

Частная религия.

Из письма к Идиоту:

«Вот и подошли мы к вопросу о «цикличности», которую ты до сих пор так и не удосужился осознать.

Еще до рождения человек вгоняется в программу будущего поведения и обречен повторять один и тот же опыт — ситуацию, под разными отвлекающими оболочками, в течении всей жизни, пока не удосужиться осознать себя и Бога, отстраняясь от этого осознания, и осознанно делая свой выбор каждое мгновение. Или это будет сделано за него, но уже в более жестких рамках.

Вспомни какие-либо свои действия и ситуации. И ты увидишь, как любая из них повторяется трижды-четырежды. Допустим, первая во времени ситуация была «приятной» — обозначь ее (+), проследи — и через какое-то время ты обнаружишь ситуации полностью противоположные или нейтральные (-,n+ ,n- ) — они будут, если их еще не было. Это закон «цикличности». Сначала ситуации случаются — проявляются на «социально-физиологическом» уровне; если прошел весь цикл (+,-, n- , n+ ) и не осознал, то на этом же уровне повторяется уже весь цикл сразу или видоизменяется в ситуацию «социально-психологического» уровня, где снова проявляется весь цикл (иногда «части» ситуации — т.е. +,-,n- , n+ , — происходят через точно отмеренное время, но с учетом знаковости сезонов), но суть ситуации, ее ядро остается неизменным, если снова не осознал — прибавляется повтор еще и на духовном уровне, и тогда ты — в целой сети кажущегося разнообразия повторов. А проблема проста: видеть, осознавать и управлять с неизбежностью должным произойти. Ибо каждый за свою жизнь наследил «повторов» предостаточно. Сложности в определении ситуации нет — каждая несет на себе знак прошлого. Ты не обратил внимание, что частенько попадаешь словно в уже бывшее, встречаешься с людьми и кругами людей похожих на прежних. Иногда — имя от одного твоего прошлого знакомого, а облик и поведение — от других, а какая-либо ситуация с этим «сборным» противоположна или точный повтор ситуации (иногда — минутной сейчас, многовременной — прежде).

Если у тебя хватает осознания, воли, видения и умения — ты все повторы всех своих ситуаций совершишь в кратчайшие сроки и на энергодуховном уровне. Это и есть «пересмотр», «сжигание» кармы», выходя в состояние «сталкинга» (не Кастанеды) — как неизвестного, так как вся твоя «личная история» начисто выскоблена — прошлое уже тебя не держит, нет ситуаций, которые должны повторяться, ты можешь создать и пережить любое прошлое ( над прошлым не властны Боги, но не люди). Ты существуешь теперь только в Настоящем, и твоего будущего в этом случае тоже нет, пустота, и неизвестно (может быть и самому Богу), что произойдет с тобой в следующее мгновение. Ты весь во внимании и не даешь возникнуть неосознанным и неуправляемым ситуациям, а те, которые происходят — или сразу всем кругом (+,-,n+ ,n- ,) и без повторов, или управляемы тобой во времени происходящего. Ослабил внимание — сразу же влетаешь в паутину запрограммированности ситуаций, в их циклы и круги, они навязывают свою «линию движения» повторности, т.е. топтания на месте. И вновь надо их осознавать, и если не сможешь пережить — пересмотреть — сжечь их на энергодуховном уровне, то держи, контролируй и осознавай эти ситуации на энерго-временнóм.

Отсюда — какая может быть речь о грехах и т.п.?…»

ЭКСТАЗ — ТРИУМФАЛЬНОЕ ОБЛАДАНИЕ БЕЗУМИЕМ.

Уничтожение вопроса.

Новая религиозная иерархия.

Преждевременная смерть — абсурдное понятие.

Духовность содержится в абсурде.

Ауробиндо — абсурдист духа.

Неиерархическое просто не мыслится. Не анархия, не беспредел, а именно неиерархические отношения.

Струится струя.

Речь идет о сознательном Боге. Он не уничтожает врагов по твоему желанию, не отращивает ноги у безногих и руки у безруких. Он не выращивает зелень на сухом бревне, даже если ты это бревно поливал тридцать лет подряд. Он не спасает, потому что спасение — жалкая чушь. Спасение — сказка для слабых. Сознательный Бог — для сильных.

СКАЗКА О СОЗНАТЕЛЬНОМ НАБОКОВЕ

Как легко уяснить неизбежность. Н Е И З Б Е Ж Н О С Т Ь наступления завтрашнего дня, неизбежность работы легких, неизбежность движения и неизбежность смерти. Вероятно, недостаточно читать о смерти, гулять по кладбищу, наблюдать за кровавым побоищем между двумя сторонами, вероятно, нужно быть воином или магом, чтобы знать о смерти собственным сердцем. И когда есть уверенность в каких-то неизбежных ценностях, тогда мир начинает изменяться.

В начале 20-х годов известный русский писатель Владимир Набоков будучи эмигрантом, навсегда уехавшим из России, осознал неизбежность, неизбежность невозвращения, окружил ее плотным слоем ностальгии, сна и растерянности.

Надо было что-то делать, как-то обессмертить свою личность. Играя в прятки с «приглашением на казнь» уже не спрячешься в зеркальный шкап, не улетишь беззащитной бабочкой. Безумно грубые, нарочито искусственные мотивы — лишь повод разыграть. О, как он любил разыгрывать, и веселить, и подмигивать сквозь холодный стиль и неожиданный фокус, «сочинять загадки и сопровождать их изящными решениями, не преследуя при этом никаких социальных целей, не внушая никаких моральных уроков»!

Невероятная сила Набокова — призрака дала миру всего одного ч е л о в е к а, но какая пестрота, какая изящная калейдоскопия жизни спроецирована им и бесконечно жива! Он же и Сирин, пронесшийся «по темному небосклону изгнания»; он и В.Шишков, объявляющий «жить без имени»; и тот, кто пересказал на свой лад Алису из Страны Чудес; он и потрясающий мастер мистификаций, как это случилось с М. Агеевым — ну разве не может гигант словесности позволить себе шутку, и поныне заставляющую ломать голову набоковедов; он и новейший мудрец Делаланд, он и «Адам вон Либриков», он и писатель Владимиров, спрятавшийся в «Даре»… Достаточно легкой руки автора — и смерть бессильна.

Блестящим творчеством Набоков завещал нам одну маленькую волшебную загадку. Имя этой загадке — непосредственная действительность, простая неуловимая истина. Он растерял вокруг нее своих героев, свои мечты и грезы, свою неумолимую боль гнетущего одиночества. Осталось лишь собрать его, по капельке соединить в сердце головокружительный полет чародея… А мы все бродим, мы ищем ее — истину — вокруг да около, мы даже создаем ее и не видим, как будто ее нет в естественном мигании глаз, в том, что мы слышим гул самолета или всего-навсего щелкаем пальцами. А люди в макинтошах идут мимо разворачивающей ностальгической камеры обскура, мимо удивительной страны Зонраки, мимо русского же принца Шейда — их рассеял хитрый Набоков, чтобы загримировать неуловимую, необнаруженную, не пойманную и не выигранную истину.

Однако великолепный писатель кое-что не учел. Он не заметил, как в круговороте сверкающей литературы возникла волшебная палочка, которую случайно забыл, уходя от нас. Мы можем найти ее, если захотим, или если вдруг на полке появится книга Набокова, а в ней — удивительный и растерянный взгляд автора: вы не видели… я потерял… одну незаменимую волшебную… ах, простите. Анаграммировав собственную тень, Набоков исчезает. Или засыпает, когда вы закрываете книгу. И как сон развлекается с будничными сюжетами, так и засыпающий Набоков жонглирует новыми изображениями своей фантастической личности в наших ни о чем неподозревающих глазах и ловко пойманной памяти. И теперь уже мы, а не персонажи «Соглядатая», уносим с собой образ Набокова — героя, Набокова — Лужина, Набокова — Гумберта, Набокова — Пнина, теперь уже мы не просто наблюдатели, но и необыкновенные волшебники, по капле соединяющие в себе набоковский дух.

Как легко уяснить себе неизбежность смерти и как трудно заставить свою волю уничтожить ее! Набоков сыграл в жизнь и остался с нами, и другой какой-то автор-однофамилец в «Просвечивающих предметах» написал рукою уходящего из жизни человека: «Мне кажется, этот случай необычный. Абсолютное отрицание всех религий, когда-либо выдуманных человеком, и абсолютное спокойствие перед лицом абсолютной смерти! Если бы я мог объяснить этот тройственный абсолют в одной большой книге, она стала бы, без сомнения, новой Библией, а ее автор — создатель новой веры. К счастью для моего самоуважения, книга эта никогда не будет написана — не просто потому, что умирающие не пишут книг, но оттого, что Ваш покорный умирающий слуга никогда не умел одним проблеском выразить то, что может быть понято Н Е П О С Р Е Д С Т В Е Н Н О».

Бог и дьявол в одном лице.

В одном яйце. В одном светящемся яйце. Вначале было Яйцо. Яйцо как точка Большого Взрыва. Но чтобы это яйцо, чтобы эта грандиозная точка взорвалась, нужно было ее собрать. Чтобы что-то взорвать, нужно сначала это что-то собрать.

Еще раз. Вначале было Безмолвие. Если это не ложь. В Безмолвии возникла точка. В момент Большого Взрыва она уже была Яйцом. Возникновение точки мы рассмотрим на собственном примере. Итак, мы есть. Причем мы, которые есть, думаем. Допустим, что думаем. И допустим, что переживаем. В процессе двух этих работ возникает то, что мы называем Культурой. Или Искусством. Или еще чем-то подобным. Это самое Культурное Искусство никуда не исчезает. Это — энергия.

В энергии КИ заложена вся информация о человечестве вплоть до сегодняшнего момента. С тех пор как мы придумали колесо и построили пирамиды минуло определенное количество времени, за которое скопилось определенное количество энергии КИ. К слову сказать, этой энергии достаточно, чтобы еще раз придумать колесо и построить пирамиды. Причем в данном случае речь идет о человеческой энергии. Если мы обратимся к космической энергии, то с тех пор, как произошел Большой Взрыв, скопилось (где?) столько энергии Космического Культурного Искусства (а кто же кроме нас во Вселенной «думает» и «переживает»?), что ее хватит на повторный Взрыв и прочие атомно-ядерные реакции вплоть до последних космических явлений. (Мы еще вернемся к этой бессмысленности)

Наращивание бытия.

Пуля-дура, учи меня жить!

У них есть что сказать. Они скоро умрут. Кто-то смотрит мне вслед. Тоже скоро умрет.

Святой. Вор в законе. Святой в законе. Две иерархии с одним уровнем.

Коринфянам: «Рабом ли ты призван, не смущайся; но если и можешь сделаться свободными, то лучшим воспользуйся».

«А если бы все были один член, то где был бы тело?»

Сила греха — закон.

«Детский» иудее-христианский идеал для человечества написан. Около двух тысяч лет мы руководились этим идеалом. Новый, «подростковый», идеал осознанно создается человечеством. Я не говорю о брокерах, посредниках, банкирах и дядях из Брюсселя. Я говорю о более нормальных и естественных вещах — о Святом Духе, теперь уже просто духе, некой силе, абстрактном, которое должно обучать новым движениям, словно многостилевому танцу и многозначной точке зрения. Сила духовного прогресса ведет нас к тому, что уже внятно и определенно называется свободой.

Я совершенно в это не верю. Я обманываю. Ложь неизбежна. Оставайтесь сопливыми.

Эволюционер-прогрессор.

«Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: «Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь»…»Господь будет судить народ свой!» Страшно впасть в руки Бога живого.

Террорист Иисус Христосов.

Именно. Пусть Господь судит Свой народ. Пусть судит на здоровье, пусть покарает или воздаст Своему народу. Греко-еврейскому.

Безобидный космополит о единстве трех культур: греко-еврейско-русский фашизм как способ мышления.

Мы должны встать между добром и злом, потому что мы стоим между добром и злом. Мы должны стать одинокими, потому что мы одиноки.

Сексопатолог Иисус Христосович.

Мы ничего не должны. Но нас нужно пугать и над нами нужно издеваться, чтобы мы не просто видели что — добро, а что — зло, чтобы мы знали это каждой клеткой своей сущности.

Эпоха Канта, выраженная Новым Заветом, деформируется. Осталось Америке выдать до конца свои плоды, и вот уже ОДНОБОГАЯ эпоха, погоняемая пастухами — экзистенциалистами, начнет сдавать позиции.

Расскажи сновидение.

Я выхожу из школы во двор, где стоят небольшими группами курильщики. Я зажигаю сигарету. Мое внимание привлекает прожектор, который направлен своей амбразурой в сторону школы и чуть повыше козырька парадного крыльца. Через некоторое время этот прожектор разворачивается, и тут я вижу, что вместо света он испускает какой-то мощный вихревой поток. Во-первых, я замечаю, что курившие вокруг люди разбежались в стороны. Во-вторых, я чувствую, что мое тело развернулось почти параллельно земле, на которой я стоял, и голова теперь была направлена в сторону воздушного потока. Я стал вращаться вокруг собственной оси. Не было ни страха, ни тошноты, а только слабое удивление — как это я так могу и что за ветер такой? Вращался я, однако, не перемещаясь в пространстве, минут пять. Затем я вспомнил, что у меня есть в карманах брюк не то ключи, не то медная мелочь, и подумал, что от такого вращения содержимое может ненароком выпасть. И сразу же ветер перестал дуть, а я вернулся в исходное положение.

Страннолюбие.

СВОБОДА — ЭТО ВСЕ, ЧТО МЫ МОЖЕМ ИМЕТЬ; ОНА ВКЛЮЧАЕТ В СЕБЯ И СТРАХ, И НАСЛАЖДЕНИЕ, И РАВНОДУШИЕ. НИКТО НИКОГДА В ЖИЗНИ СВОЕЙ НЕ ИЗБЕГАЛ ЭТИ СОСТОЯНИЯ, НО И ОНИ — ЧАСТЬ СВОБОДЫ.

Теорема движения к смерти.

Бедный, бедный Давид! Окружили его беды неисчислимые, постигли его собственные беззакония, так что видеть не может: их более, нежели волос на его голове, и собственное сердце оставило его. Бедный, ах, бедный Давид!

Ветхий Коран.

Обрадуй неверных вестию о мучительном наказании!

Вечер. Пища. Желудок. Рвота. Схватки желудка. Блевотина. Слабость. Тошнота. Схватки желудка. Желто-красная желчь. Страх. Побег в больницу. Слезы. Схватки желудка. Слюни. Порошок и таблетка. Возвращение. Стакан воды. Последняя схватка. Бело-молочная жидкость. Сон.

Замечательный опыт, когда боишься смерти.

Упорное лицемерие.

УБЕЖИЩЕ ОТ БОГА ТОЛЬКО У НЕГО САМОГО. (никогда не разберусь в этой фразе).

Неизвестный Рушди прав.

Кредо Корана: «Большая часть из них водится одним только мнением, а мнение нисколько не заменяет истины». Орудие: «Истинно, они ложью считают то, чего не обнимают своим знанием, и тогда даже, когда дается им объяснение на него». А вот сердцевина: «Истинно, Бог не делает никакой несправедливости людям; но люди сами себе делают несправедливость».

Вопрос: причем же здесь богобоязливость? и зачем она людям, которые сами по себе?

Сплочение масс.

Непрекращающийся дар.

Все постоянно твердят о чувствах верующих. О КАКИХ ВЕРУЮЩИХ?

Если веру воспринимать как эталон в том или другом монастыре, в этой или другой религии, то пора давным-давно понять: Каждый человек — верующий. Известные религиозные тусовки со своими уставами и законами на всю жизнь — это блеф. КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК НА ЭТОЙ ЗЕМЛЕ ВЕРУЮЩИЙ, ПОТОМУ ЧТО ОН БОГ.

Вера находится в моменте выбора. Выбор заключается в чем угодно: от простого открывания глаз до простого самоуничтожения. ВЕРА НАХОДИТСЯ В МОМЕНТ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ВЫБОРА.

Из письма к Идиоту:

«Отсюда — какая же может быть речь о грехах и т.п.? Выйдя в сталкинг — как непредсказуемость прошлого и будущего — имеешь только три пути. Два из них назовет любой Дон Хуан — «путь с сердцем» и «без». Третий — запрограммированность. (Есть и четвертый — это путь в Боге). Христиане первый путь называют Любовь — и категоричны: будь ты хоть сверхдобродетелен, но если твои деяния без любви — они ничто и ты обречен.

А осознание и ответственность выбора без любви (или ненависти) мне кажется немыслимым, в противном случае это будет всего лишь холодная рассудочность в выборе запрограммированных ситуаций, но не вне их, не вне освобождения. И если ненависть как-то и может обратиться в любовь, то пустота разума — только в пустоту и обездушенность. Ибо как говаривал Господь: «Не холоден, не горяч — изблюю из уст своих».

Страшный Суд? А он уже был. Мы лишь приближаемся к окончанию срока. Кто сжег свою карму, научился осознавать в выборе и любить — получает свободу. Другим «сжигание» будет принудительным, волевое — ЛТП. Или новый срок. Как Бог положит. Впрочем, помимо осознания и любви есть еще и Страх Божий. Хотя с осознанием он еще сильнее.»

Душу вымело — досадный сор из мясной избушки. Ниже кладбища, выше солнышка.

Народ хочет крови, когда находится под гипнозом палача. В Росси хватало палачей. Нужно чуть времени, чтобы раскачать толпу.

Генетический код.

ПРОГРАММА ПОСЛЕ ЖИЗНИ БЫТЬ МЕРТВЫМ.

Сновидение, запрограммированное хаосом.

Первоначальное сознание человека обусловлено впечатлениями прошлой жизни. Сиддхартха был сторонником гипотезы о пульсирующей Вселенной. Вообще, карма — плод размышлений о законе сохранения энергии. Любой энергии, даже самой основной — генетической. Может быть, есть связь между энергией КИ и генетической.

Пожизненная смерть.

Шаламов — Солженицын

«Ни в одном из романов Достоевского нет изображений блатных. Достоевский их не знал, а если видел и знал, то отвернулся от них как художник».

«Автор «Колымских рассказов» считает лагерь отрицательным опытом с первого до последнего часа. Человек не должен знать, не должен даже слышать о нем».

Заплаканный Шаламов.             Он не встретил своего учителя.             Он остался испуганным.              — Солженицын! Солженицын!             — Простите, а кто это?             — КУЛАК ГУЛАГа!

Мончинский: «Даже жаждующего исправления зека — весь его срок зверство и подлость. Чтобы выжить, надо непременно обмануть, ответить ударом на удар или стерпеть унижение, сжав зубы, а при удобном случае поразить противника со спины. Надо действовать, всегда во имя зла, как вечное клеймо неся на сердце негодование и гнев».

Слепой блеф.

Нет желания быть мудрым, быть истинно парадоксальным. Есть лишь желание найти виновного: «Не Господь создал нас апатичными, вороватыми, двуличными, грязно-пьяными. Корни — в нашем недавнем прошлом…»

Хорошо — прошлое виновато… А что дальше?

Жизнь дешевле подлости.

Игра с ощущением неизбежного конца.

Куски бесконечного срока.

Хороший вор всегда талантливый актер… Настоящих воров, одаренных в греходуховном понимании, так же мало, как и настоящих святых. Святой Бог.

Мончинский: «Вор — существо, оснащенное самим сатаной прежде, нежели он вышел из утробы матери. Все усилия объяснить его продуктом общества — тщетны: он всегда вне общества». Убили! Зарезали! Не хватает злости. Этими словами Мончинский ничего не сказал, ничего правильного. Он нашел тупик и рад. А что выход существует, для него нет дела — эффект Шаламова. В чем эффект? Ответь сначала на такие вопросы: что такое «сатана»? что такое «вне общества»?

Ответь на вопрос и стань мудрее. И помни, что я обманываю тебя.

Эффект Шаламова?

«Блатной мир должен быть уничтожен!» Эффект Шаламова означает накласть в штаны и после драки махать кулаками.

Истекать страхом.

Фраерская накипь.

Плохой человек лучше хорошего мертвеца.

У всякой смерти — свое время.

НЕ ДОВЕРЯЙ, НЕ НАДЕЙСЯ, НЕ РАССЛАБЛЯЙСЯ.

Поползновение человеческого добра: «… почти всегда вопреки здравому смыслу и инстинкту самосохранения. Неуловимо опасный крен души. Состояние без выбора, готовое жестоко отплатить».

«Хорошо засыпать при молитве, приятно прощать кающихся… И все-таки, чтобы быть сильным, надо убить зайца. Чтобы стать свободным, надо убить в себе жалость…»

Церковная феня.

«Чтобы у всех ментов на вахте остановились часы»

Иуда-фраер. Христос-беспредел.

Очень хорошо: «Жизни оставалось так много, что ее возвращение показалось ему насмешкой».

Сталкинг — белая тень преступного мира. Сталкер — он и вор, и Иуда, и Христос вместе взятые. «Что может быть выше закона блатного? Только закон Божий! И хотя они во всем разнятся, все-таки человек с лицом и именем им руководствуется».

Прятать настоящие чувства.

Из «Черной свечи»: «На сегодня тебе ясно одно — до гроба и за гробом тебя ведет чужая Воля. Стоит ли заплетать извилины в косички, заботясь о своей судьбе? Ты — материал здесь, ты — материал там. Твоя моральная аттестация никого не интересует, отец Кирилл — существо более доверчивое и потому более обманутое, чем ты. Не надо ему верить. Верить только в себя!» Великолепно! Но что такое «чужая Воля»?

«Такое разящее добро, после которого чувствуешь себя мелким негодяем».

Компромисс: «После того как Русь приняла христианство, эти боги не умерли — они лишь сменили имена. Частично они остались жить в народной культуре, в фольклоре, превратились в былинных персонажей, в героев легенд, сказок, песен, а частично, одевшись в новые одежды, обернулись христианскими святыми».

Триглав-Троица.             Но — трехглавый Змей.             Сварог — Перун — Велес.              Выходила девица — душа красная             Выносила она книгу Евангелие             Да копала она книгу во сырую во землю,             Она плакала, над книгою уливалася:             «Не бывать тебе, книга, да на святой Руси».              Религия слезам не верит.             Ложь слезам не верит.             Война слезам не верит.

Местные Боги не погибли. Они — сталкеры. Они одели другие одежды, они ушли в мифы и сказки. А люди за божественных сталкеров пролили кровь:

«Стару веру-то порушите,             Стары книги истребите,             На огни вы вси сожгите».              Кровь слезам не верит.

Если Набоков вылетел из железного яйца, то кто вылетел из золотого?

Достоевский — Явь.             Набоков — Навь.             Искусство — Правь.              Сметанное озеро.

Желание светлого Месяца: «Как бы мне найти красну девицу — с телом белым как лебедино крыло, чтоб была она станом своим статна, а коса ее полна волосом. Чтоб сквозь платье у ней тело виделось, а сквозь тело виделись косточки, чтобы мозг струился по косточкам и катался бы скатным жемчугом».

Сальвадор Дали: «Уже одна только мысль о том, что в мастерской рядом со мной будет женщина — живая, настоящая, со своими причудами, руками, ногами и персиковым пушком на коже — сводила меня с ума».

У известной бабушки-яги костяной ноги (то есть золотой ноги) рученьки, между прочим, белые, и перстни у нее золоченые, а ноженьки у нее резвые. Она — разлюбезная жена самого бога Велеса. Велес — приколист, сюрреалист.

Лютый Индрик о своем сыне: выблядок.

Подсолнечный мир.

Поговорка перед честной битвой: друг у друга отведаем силу — да кому Род небесный поможет?

Почитайте-ка: «Ваши очи взяты от Солнца, мысли ваши — от облака взяты. Как по синему небу проносятся тучи, так и в вас проносятся легкие мысли, а за добрыми мыслями — следуют злые»… Великолепно! Господи! Как хорошо, как правильно!

Зачем же, скажите мудрые мудрецы, пугать род людской еврейской глупостью: «Если вы не уйдете от Кривды — напущу я великие казни, и войною поднимется царь на царя…»

Все, что русское — незатейливое, спокойное, мелодичное. Как на путь истинный наставлять — так сразу же страхом пугать-запугивать. И словно в славянскую кровь израильский микроб просочился: ковчег, грех, воскресенье, пост (все одно — слова — наказания).

Но что — Кривда? Что — Правда? Что — миф? Что — дух от мифа? Есть, есть вещи помудрее таких понятий, таких скользких истин. Начинаются настоящие истины с … издевательства над собою, с радости и смеха, с очевидной пустоты — оборотной стороны всего. Опыт различного сумасшествия поможет тебе быть сильным!

Инкарнация.

Самосознание Троицы: все — игра — пустота. Пустота — игра — все. Впрочем, эта Троица ни космогонича, ни духовна, ни прогрессивна. Абсолютна.

Существует мир. Еще раз: СУЩЕСТВУЕТ МИР. Ничего кроме радости и спокойствия понятия «существует мир» не вызывает. Пока человек не доберется в своем сознании до этого простого понятия, он будет оставаться слабым.

И вот забавно. Любовь Христа и «существует мир» напоминает друг дружку. Можно сказать, они — одно и то же. Но можно знать: есть разница. Найди!

Так вот. Если будешь искать, ты станешь движением — Явь. Если не будешь искать, ты станешь движением — Навь. И Явь, и Навь — силы. И нет выбора между Кривдой и Правдой, есть выбор между силами. Выбор сделан? Действуй дальше.

Сам себе Подвиг, сам себе Смерть.

Найди собственную Правь!

Абсолютная Троица: Бог — игра — Абсолют. Абсолют — игра — Бог. Если Бог — это все, что мы знаем, это все, что мы видим, это все, на что можно указать, и все, что можно назвать словом, ибо «Вначале было Слово и Слово было у Бога», то Абсолют — неизвестен, невидим, неуказуем, как в сказке «Пойди туда, не знаю — куда, принеси то, не знаю — что». И даже слово «абсолют», даже это слово «божественно», поскольку неизвестно что названо словом «абсолют». Абсолют — как противоположное Богу явление — нереален и тем не менее истинен.

Точная формулировка сталкинга: искусство создавать реальность.

Будущие сыновья не простят нам, как мы не простили нашим отцам. И в этом кроится наша неправда, наша слабость. Мы не просто должны простить нашим отцам, мы должны знать, что «мир существует», иначе наши сыновья не простят нашей неправде, нашей слабости, нашему незнанию, что мир-то существует.

Мир невозможно уничтожить.

Мы должны знать КАК ЛГАТЬ, иначе как у Гребня: отцы не умеют лгать, как волк не умеет есть мясо, как птица не умеет летать.

Наша сила в том, что мир существует, потому что его нельзя уничтожить. Мир нельзя уничтожить, но он может однажды существовать без нас. Мы понимаем это. И мы ничего не должны. У нас нет ничего кроме точки зрения.

Настоящая русская сила: «Ибо мы происходим от Даждьбога, и стали славны, славя богов наших, и никогда не просили и не молили их о благе своем».

Сотворить Русь.

«Но большая часть людей, как бы ты не желал, не будут верующими».

Опыт различного сумасшествия, опыт осознания точек зрений поможет тебе быть сильным! Испокон веков славяне держали контроль над хмелем: «И пять раз в день прославляем мы богов, и выпиваем сурицу в знак благости и общности с богами, которые во Сварге также пьют за наше счастье. И если иной не удержит своего естества в этот раз и скажет безумное — это от Чернобога. А другой получит радость — и это от Белобога».

Ближе и ближе к Л.Гумилеву.

Регулировка контраста веры: «Если бы Мы отверзли над ними дверь небесную, и они стали бы восходить туда: 15. Они и тогда сказали бы: очи наши опьянены; верно, мы — люди очарованные».

Управление толпой.

Создавать точку зрения, клеймить ее знанием и последней истиной, включать в точку зрения посторонних людей (они сами нарисуют ее со всех сторон), заводить в движение сумасшедших и увлекать за собою, за своей точкой зрения все больше и больше людей, превращая их в послушную массу, поднимая себя над фанатичной, слюнявящей твою точку зрения, толпой и устанавливая в старом мире новую иерархию, пока не придет другой, с новой точкой зрения, и не опрокинет твою иерархию и не раздавит ее.

А попытка выразить истину опять останется ни с чем. Это будут только слова, только слова. Например: существует мир. Я не говорю вам, что кто-то отрицает его существование, а я наоборот — утверждаю. Это не так, хотя очень близко: просто мир существует. Я не говорю, что кто-то настаивает на том, будто Земля не вертится, а я вслед пытаюсь возразить: она вертится. Нет, я говорю проще: мир существует. И эта точка зрения — место истины — преображает, она делает меня счастливым. Счастливым! Потому что мне смешно и радостно, и весело, ведь мир существует.

Сколько слов — а где истина?

Мудрость для всех! Даром! И пусть никто не уйдет обиженным!

Просветление Матери Сва.

Философия действия?

СТАРЫЕ НОВЫЕ БОГИ

То, о чем Достоевский не смог сказать в «Преступлении»:

ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ ВОЗОМНИТЬ СЕБЯ БОГОМ — НА ЗДОРОВЬЕ — НО ЕДИНСТВЕННОЕ, НА ЧТО ОН СПОСОБЕН — БЫТЬ СУБЪЕКТИВНЫМ БОГОМ, А НЕ ТЕМ БЕСПРЕДЕЛОМ И ВСЕДОЗВОЛЕННОСТЬЮ, КОТОРЫЕ ОБЕЩАЕТ ОБЪЕКТИВНЫЙ БОГ.

  1. А убийство неизбежно. Значит, по закону Парадокса, по закону противоречия, неизбежна любовь. Неизбежна жизнь, если факт жизни установлен (хоть и звучит комично), неизбежна смерть, если факт смерти установлен (хотя этот факт останется сомнительным, если сердце вновь заработает).

Бессмертие тоже неизбежно. Но кто знает, что это такое?

  1. Но, Господи! Как легко учесть одну маленькую хитрость — все религии, все догмы, все существующие веронаправления, все гипотезы кричат об одном:

ВЕРЬ МНЕ! Я — ИСТИНА! ЕСЛИ НЕ БУДЕШЬ ВЕРИТЬ, ТО ЧТО-ТО СЛУЧИТСЯ! А НУ ВЕРЬ МНЕ! КОМУ ГОВОРЮ! Я САМАЯ ИСТИННАЯ ИСТИНА! СЛУШАЙСЯ МЕНЯ… Как они все хотят, чтобы их послушались, чтобы их полюбили, чтобы их почитали!

Я говорю вам: ЛОЖЬ НЕИЗБЕЖНА!

Я обманываю вас, я смеюсь над вами: ха-ха-ха! Добро и Зло в одном лице? Да я же нагло обманываю вас, не верьте мне!

  1. Мы — Боги, потому что мы знаем, что ложь неизбежна, потому что каждый миг нашего существования — истина, потому что достоинство и важность — одно и то же, потому что мировая воля — это мы, осознающие ее, потому что мы играем вольно и невольно, обкуренные и под хмельком, злые, равнодушные, веселые в эту Абстрактную Истину Нашего Пути.
  2. Только не надо говорить глупости насчет манны небесной, пяти хлебов, бесноватых, вылеченных инвалидов и прочих чудесах — это творит Общечеловеческая Наука, об этом печется Новейшее Будущее, в котором нет тех бессмысленных объективных богов, а есть Мы, простые люди, повесившие мишени на грудь благодаря своему неизбежному рождению, благодаря обнаружению самих себя на этом свете, назвавшиеся Богами и одновременно уничтожающие себя машинальностью и подчиненностью, и в результате (когда машинальность, подчиненность и автоматичность преодолеваются) более ставшие Богами.
  3. Осознание себя Богом, понимание собственной божественности (а не значительности или важности, или гордости) — единственный комплекс полноценности. И если Добро больше не из чего делать, кроме как из Зла, разве ты не Бог?

Человек не может постоянно оставаться на чем-то одном. Он — движение точки по энтропии. Он — собирательный образ природы. Он — бог, потому что осознал свое сумасшествие в этом мире.

Странная штука — правда. Она выглядит неповторимой стрелкой в хаосе перечерченных лже-стрел. Мы уверены, что правы, когда говорим слова «любовь» или «ненависть», «бог» или «дьявол», «дерьмо» или «цветы», «вода» или «хлеб»… Поймай себя на том, что когда говоришь — всегда лжешь! А когда делаешь — всегда творишь, творишь действительность! Ибо действительность вне лжи, вне правды, вне бога, вне дьявола. Действительность — танец! О чем писал Ницше! Но, Господи, неужели он лгал, когда пел устами Заратустры? Или все-таки слова несут какой-то заряд энергии, какой-то Дух?

  1. Самое удивительное! Мы столько говорили о добре и зле, что пора, ребята, наконец, посмеяться: если ты действительно отделишь добро от зла, а зло от добра, то совершенно очевидно, что ты — лжец. Однако: докажи самому себе, что — абсолютное добро, а что — абсолютное зло, и ты — Бог.
  2. Три основные системы «Бог» нашел я в надрелигиозной истории. Две из них выполнены и полностью исчерпаны, полностью выношены на наших плечах. Первая система — греческая. В ней мы находим (исключая мифическую ее трактовку) плавный переход от Безмолвия к Личным Богам. Вторая система — еврейская. Весь нелегкий путь от невидимого Бога к Богу очеловеченному прошла она. Сегодня мы начинаем новый путь, когда Богочеловек начинает становиться Богом, просто Богом, Богом без иллюзий и обмана. Эта новая человеческая игра, в коей принимает участие КАЖДЫЙ.
  3. Впрочем, пора объявить о последнем культурном направлении ХХ века. Художники, музыканты, писатели и прочие представители класса легионеров с этого торжественного момента начинают работать, жить и существовать в новом течении, которое несет название СЮРРЕЛИГИОЗНЫЙ ПАРАДОКСАЛИЗМ. Сочувствующих этому направлению следует причислять к «сюръезным» легионерам, а истинных же приверженцев непременно награждать бессмертным именем «Бог».
  4. В появлении СП нет никакой загадки или ужасной тайны (например: парадоксалисты продают душу не Дьяволу, а Господу Богу). Он — СЮРРЕЛИГИОЗНЫЙ ПАРАДОКСАЛИЗМ — вызван лишь единственным велением и необходимостью неопровержимой. Этот кредитор, странный во всех отношениях — время. Эпоха Атомного (или Золотого) века ничем и не могла закончиться, кроме как тем, что человек, слава богу, осознал свое МИСТИЧЕСКОЕ одиночество, он стал осознанным сознательным субъективным Богом.
  5. Ловушка (или хитрость) в С-Парадоксализме следующая: волей и неволей, осознанно и неосознанно, лживо или правдиво, но всякий представитель культуры вынужден работать, жить и существовать в последнем ослепительном течении ХХ века, коим является Сюррелигиозный Парадоксализм. Вот только несколько составляющих блоков величайшего движения: сюрреализм, анархизм, классицизм, парадоксализм и т.д.

Немного смерти в живой воде.

Быть проще или быть мудрее?

Древнерусская защита.

Шубарт о русском атеизме: «Русский атеизм есть активное устремление, а не равнодушие, восстание против Бога, а не отпадение от Него; обвинение и проклятие, а не освобождение, как от слуги, переставшего быть необходимым. Русский атеист совершает религиозный акт, но в ложном направлении; он знает Бога, но не признает Его…»

Анашизм — магическая иррелигия.

Гейдар Джемаль: «Единственное адекватное выражение субъективного начала — это инстинкт духовного рождения. Этому инстинкту непосредственно открыт опыт изначального произвола, пронизывающего всю реальность».

Короче, изначальный буддизм вряд ли напоминает современный. Я говорю о новейшем буддизме с новыми правилами, о которых сам Гаутама не подозревал. Но именно буддизм является источником сталкинга, форму которого Кастанеда обнаружил в Северной Америке.

Ошибка, будто, работая в сталкинге, человек черствеет. Наоборот, он «раздевает» свои нервы; настоящее искусство заставляет его плакать, но вы не увидите обыкновенных слез, вы увидите истинные слезы, вызванные сердцем, а не страхом или жалостью.

Речь идет даже не о современном буддизме, в своем роде классическом. Скорее, это авангардный буддизм, пионерский, смывающий границу Будущего. Гипербуддизм.

Анатомия Космоса.

Воспитание взгляда.

Индийская конопля есть первоклассное магическое растение.

Сумасшествие в рамках: человек как нейтрализатор конфликта Природы с Богом.

Гашиш дополняет, но не создает.

О, Господи, ложь неизбежна?

Папюс: «… и тогда увидят, что тайные поучения Каббалы не обман, а истина». Предупреждение: не путайте кастанедовского мага с еврейским магом. Полное внимание: ибо первый обманывает сознательно, а последний обманывает искренне. Кто из них вводит в заблуждение?

А вот точка пересечения двух магических сил, вот загадка, вот ребус для Бога: «знак креста, изображенный простым движением руки, как учит христианство, — есть талисман замечательной силы, если он произведен с волей и с сильной верой, служа знаком союза Бога с человеком для борьбы с побуждениями вещественными».

Христианский иллюминизм.

Кровь — липкая истина.

Выбор между Добром субъективным и Добром объективным в чью пользу? Точно также и со Злом. В чью пользу? Нет, не задается вопрос, задается момент выбора. Выбор происходит в момент осознания смерти, во всех других случаях — явная подтасовка. Осознание смерти есть исключительно личный выбор. Случившийся выбор является фактором судьбы.

Розенкрейцеры превратили осознание смерти в символ, в артистическую позу, в человеческое слово, в звук, в образ, тогда как фактор судьбы не имеет таких характеристик, ибо этот фактор — момент выбора — лишь сила, лишь дух, лишь молчание.

Напряжение воли.

Неизбежная индивидуализация.

Скользкая истина.

О неуловимой свободе:

Свобода существует только до Факта, до осуществленного обстоятельства, до разрешения ситуации. Когда же ситуация разрешилась, тогда новая свобода ведет тебя к новому обстоятельству, к очередному Факту. Так где же она, свобода, если каждый миг нашего существования являет собой обстоятельство, неизбежный факт?

Ой, затесался анархизм             Да во суконный ряд!               Мы лживы как никогда!                        (ложь)

Думая о самоубийцах. К двухтысячному многие уйдут так: тихо, без свидетелей, одиноко и отсюда — страшно. Но есть здесь альтернатива, есть другой вариант ухода — громкий, яркий, у всех на виду. Эта версия предполагает, естественно, следующее: дескать, я или то, что делаю я — истина, дескать, идите люди добрые, за мною, верьте мне, иначе вас покарает… Еврейский Христос! Известно. Но русский «Христос» — если он возможен — знаю, пойдет иным путем.

Иной путь должен проделать иллюзионист высшей пробы. Ему не надо будет воскресать. Ему не надо будет обманывать. Его сцена «на кресте» должна быть и плачем и смехом одновременно. Невероятным кредо ему будет служить простая формула:

С М Е Х = Н Е У Б И Й

И, пожалуйста», откройте Библию, прочитайте «Вначале было Слово» … Неужели не видно, что это — идиотизм. Тот, кто знает, он просто смеется, он недосягаем, он сильнее Бога.

Да, соглашусь, критическое перо знает, куда бить: я не отрицаю жизнь, я не отрицаю слово, с которым обращаюсь, я спокойно допускаю, что тысячи и миллионы людей — как их не мучай парадоксальным, как не открывай им глаза на «пустоту» — останутся или при разбитом корыте, или в сколоченном гробу. Именно поэтому существуют:

— МАЙЯ, СНОВИДЕНИЕ, МАГИЯ, ЛОЖЬ…

— ХИТРОСТЬ, ВОЛШЕБСТВО, СКАЗКА…

Изумрудные Скрижали.

БЛАГОДАТЬ = НЕ УБИЙ

Двойная звезда. Уравнение с двумя известными. Устойчивая позиция. Великолепный бинер. Я — третий и средний. Я и моя женщина. Мы и наш ребенок.

БОЖЕ = НЕ УБИЙ

Месмерическая теплотворь.

Смерть неизбежна. Это не символы, это не знаки и не уравнения, это даже не слова. Это — понятия. Они меняют наше мировоззрение, двигают нашу точку сборки, дергают за флюидический шнурок, делают нас сумасшедшими, живут в нас.

ПУСТОТА = НЕ  УБИЙ             Сюрреалистический анархист:             «Я хочу умереть молодым!»              МИР  СУЩЕСТВУЕТ = НЕ  УБИЙ             Не нужно лишних законов.

Разоблачение:

Чистый смех, божья благодать, пустота и «мир существует» — это все одно, обозначающее духовное наслаждение. А «не убий» — издевательство над неизбежностью убийства. Одного закона «НЕ УБИЙ» достаточно, чтобы жить. Остальные, прочие законы, прочее словоблудие — блеф, хохма, паразитизм.

Я ХОЧУ УМЕРЕТЬ МОЛОДЫМ

Сальвадор Дали: «Разложение постоянства памяти».

Флюидический шнурок.

ТОЧКА ЗРЕНИЯ

Лем об энтропии:

«Астрономы учат, что все существующее — туманности, галактики, звезды — разбегаются врассыпную, и из-за этого неустанного разбегания Вселенная расширяется вот уже миллиарды лет. Многие дивятся такому вселенскому бегству, а обращаясь мыслями вспять, заключают, что когда-то, давным-давно, весь Космос умещался в единственной точке, как звездная капля, которая неведомо отчего взорвалась, а взрыв продолжается и поныне».

Бог и Дьявол в одной точке. В одном лице. В одном Большом Взрыве. С тех пор энергия КИ, собираемая с энтропии Вселенной в новую точку, накопила миллиарды лет.

  1. 1. Ты понимаешь, какая дикая и странная штука! Нас еще не было, но мы уже были собраны в одном месте, в одном времени, точнее, в одном отсутствии времени. Были собраны, чтобы вдруг вспыхнуть Большим Взрывом, Началом Пульсирования, Черной Звездой (как угодно можно назвать то, что случилось).

Теперь мысленно пропустим весь период от Начала, до этого момента, скажем, до прочтения вот этой буквы — «А». Все, что собрано за это время с энтропии, куда-то утекло, куда-то ушло, собралось и растет, чтобы однажды вновь образовать «микросхему» и взорваться.

Еще раз. Наше сознание кому-то нужно. Богу ли, Орлу, инопланетянам, Странникам — неважно. Главное, что наш сознательный дух кому-то нужен. Неизвестно, правда, в каком качестве — вкусовой приправы или некой детали, очередного узла сборки для какого-нибудь последующего чудовищного Вселенского Эксперимента. Все сознание — это осознанное бытие (от каменного топора до мгновенного перемещения в пространстве — если брать только человечество и забежать чуть вперед), все это созданное нами, энергопотенциальное КИ, медленно и неумолимо вливается в новое Сим-Сим, в новое нежное зернышко, которое однажды прорастет или вообразит себя Началом — и неогреки, неоевреи, неорусские на неоЗемле будут по неокнигам изучать неоЗевса, неоХриста и нео… нас.

  1. 2. Нас собрали в одно состояние, нас собрали в одну схему человечество. И даже не так, на этом еще не все. Мы каждый миг собираем, скапливаем и реактируем себя с меньшей или большей силой: физически, психически и духовно с результатами — комар ли вонзил жало или в соседней стране вырос ядерный гриб. Природу не волнует правильно или неправильно, этично или неэтично получилось та или иная сборка, она просто играет, она всего лишь «экспериментирует». Например, почти тысячу лет назад Владимир, «ненасытный в блуде», крестил Русь, а через девятьсот с лишним лет другой Владимир (или тот же?), «живее всех живых», устроил Октябрьскую и … «перекрестил» Русь в обратном порядке, отделив Церковь от государства. Так случилось. (Все ближе и ближе к теории Л.Гумилева о пассионариях.) И еще не такое случится.

МЫ НАВСЕГДА ОСТАЛИСЬ КОММУНИСТАМИ.

3.Условно человек представляет из себя две части МИКРОСХЕМЫ (ее можно сравнить в некотором смысле с монетой). На одной стороне — точка, бог; говоря кастанедовским языком — тональ. На другой стороне человеческого существа — пустота, абсолют. Образно выражаясь, человек по жизни обращен к миру стороной — точкой, тогда как сторона — пустота находится в тени, вне обычных отношений. Двигаясь по фону энтропии, человек направляет в сторону «пустоты» информационную энергию КИ.

Точка, она же точка внимания — это момент состояния, включающая в себя физический, психический и духовный аспекты. Человеческий момент состояния самодостаточен, «внимание в себе». Дело в том, что человеческий момент состояния означает любое жизненное положение в пространстве и времени, он означает объективную случайность (он и есть Объективный Бог): пьете ли вы чай, сидите ли на унитазе, читаете ли газету, кричите ли с трибуны, лежите ли в постели и т.д. Мы уже знаем, что каждый миг нашего существования равносилен бессмертию, равен истине. В процессе жизни на фоне энтропии мы меняем огромное количество состояний; как в неизбежные ловушки, мы попадаем в нормальные и естественные точки внимания и просто проживаем их, обыкновенно не осознавая, что то или иное обстоятельство жизни неизбежно равносильно другим фактам, другим состоянием, другим точкам внимания, которые владели нами вчера и будут владеть нами завтра. Или наоборот — это мы будем владеть нашими точками внимания, тогда мы — Боги. А владение моментом состояния начинается тогда, когда о с о з н а е ш ь.

К слову сказать, осознание без любви невозможно, иначе это не осознание, а холодный рассудок. Рассудочный анализ жизненной ситуации является лишь математическим, разумным, но никак не сверхразумным р а с ч е т о м. А сверхразумный расчет лежит в области абстрактного духа — повелителя объективной случайности. ХХ век перенес на своем горбу столько всего абстрактного и парадоксального, что, я думаю, соединив различное сумасшествие, вам не составит труда осознать собственную божественность.

ЛОЖЬ НЕИЗБЕЖНА!

НИКОМУ НЕЛЬЗЯ ВЕРИТЬ!

АБСОЛЮТНОЕ СОМНЕНИЕ — БОЖЕСТВЕННО!

Немного о веропроизводстве:

Я прошу вас не верить, хотя и понимаю, что это очень сложно. Сложно не верить слову; например, слову «вера». Мы догадываемся, что стоит за «верой», зачем она нужна нам и под каким соусом ее глотать. Но знаем ли мы, когда возникает вера?

Хотим мы или нет, но ВЕРА появляется в любой отрезок нашей действительности — независимо какой, нравственной или политической. Она возникает, лишь мы после сознательного или несознательного намерения совершим какое-либо ДЕЛО. Веру абсолютно не волнует, кому ты молишься, почему ты обрезан или с какой стати ты разбиваешь яйцо с острого конца. Ее «интересует» ДЕЛО, она представляет из себя только ДЕЛО, то, что ты СДЕЛАЛ. ВЕРА — ОНА И ЕСТЬ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ.

  1. 4. Как в химии: какие-то атомы, электроны, гены с другими атомами, электронами и генами соединили в объективных условиях — и возникла реакция. Реакция для создания новых реакций. Сознание чуть-чуть повернуто, точка внимания слегка сдвинута — и побежали стрелять за какую-то веру, ведь природе неважно — за какую. И с именем Христа убивали, и с именем Будды учителя бьют по лбу своих нерадивых учеников…

Каждого из нас собрали, а потом каждый из нас встречается с кем-то — и вот собран новый человек. И сознание собрано благодаря культуре, научным достижениям и традициям в том времени и пространстве, где мы жили и живем, все так же собираясь, чтобы через точку внимания отдать свое сознания. Кому? Чему? Будущим поколениям. И одновременно накапливая генетический код какой-нибудь неродившейся Вселенной, представляющей из себя пока несобранное семечко, которое еще не посадили в плодородную почву.

Ну, хорошо. Вот человечество сделало свое дело. Вот мы перенесли весь свой дух, всю нашу гигантскую историческую духовную силу в одну точку, в одно семечко, в один будущий маленький взрыв — хорошо! Родилась новая Вселенная. И неужели опять появится Солнце, а вокруг него поплывет Земля, и неочеловечество: инь-янь, добро-зло, правда-ложь, бог-абсолют, верх-низ, светло-темно и т.д., — вновь возьмет неотопор и побежит, крича и ругаясь, за неомамонтом? Скучно! Мы неповторимы. Мы прекрасны. Мы — Боги.

О человеке:

Каждый человек — церковь. Каждая личность представляет из себя церковь, и эта церковь имеет свой устав. Такой хитрый устав, такую хитрую сборку, что сам человек порою о ней не догадывается, и устав этот — будто неповторимый отпечаток пальца, будто невероятная микросхема, которую уже никогда не соберут объективные силы.

О власти:

Кто из представителей власти, кто из тех, у кого власть и кто из тех, кто управляет властью — кто из них добился осуществления закона НЕ УБИЙ? ВЛАСТЬ — УБИЙЦА! Итак, издевайся сколько можешь и с такой силой, на какую хватит жизни. Черт возьми, так будь же ВЛАСТЬЮ! НЕ ССЫ! ВСЕ КАК В ТАНКЕ! НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ! ВСЕ ИДЕТ ПО ПЛАНУ! СОЛДАТ СПИТ — СЛУЖБА ИДЕТ! С ВОЛКАМИ ЖИТЬ – ПО- ВОЛЧЬИ ВЫТЬ! Издевайся над Добром и Злом, потому что тебе больше не над чем издеваться!

Об издевательстве:

1.Если они твердят, что Россия отстала от Америки на полвека, и что Америка олицетворяет собой будущее (даже неизбежное будущее), то, черт возьми, я и не думал, что будущее может быть таким дебильным и лишенным русского удовольствия жить настоящей божественной жизнью: и ленивой, и могучей одновременно. Разве Россия не представляет собой издевательство над Америкой?

2.Есть фраза: «реализоваться как человек». Бред! Мы не хотим реализоваться как человеки. Мы все изначально Богочеловеки. Христос ясно показал нам, но так и не раскрыл тайны. А она в том, что мы должны, обязаны реализоваться как Боги, потому что мы и есть Боги. А издевательство над Богом — Абсолют. И прекрасный универсальный прием издевательства есть в наших руках: издевательство над тьмой — свет, издевательство над тишиной — звук, издевательство над черным — белое и т.д.

3.Нужно обмануть свое чувство собственной важности таким образом, чтобы перестать быть жертвой в любой жизненной ситуации. Но, боже мой, как мы любим справедливость! Мы забываем, что сначала ЛЮБИМ поплакать, а затем просим о справедливости. Однажды нужно увидеть, что чувство собственного достоинства — это то самое чувство важности, эгоистическое «я» и гордость. Религиозные делают вид, что гордость — порок, и нужно с ним, мол, бороться. Но покажите мне хоть одного религиозного, уничтожившего свою гордость! Он или слишком любит своего Бога, или очень боится Его, однако и то, и другое мешает ему рассмотреть сюррелигиозное решение, что у Бога есть Пустота. За спиной Бога — Абсолют. Ложь религии состоит в том, что никогда она не собиралась уничтожать гордость или чувство собственной важности. А именно СЮРРЕЛИГИЯ позволяет это делать, позволяет наряду с уничтожением гордости приобретать настоящую, извините, святость: ибо «раздетый» более мученик, нежели «одетый», а осознающий ЛОЖЬ более правдив, чем верящий в нее.

4.Тонкая материя издевательства, насмешки, сюрреалистичности и отстранения — нежный психический консенсус Прави.

5.СТАВ БОГОМ — МУЧЕНИЯ УДВАИВАЮТСЯ. Прикалывайся! Тащись! Смейся! Хохочи! Будь пустотой! Будь кайфом! Заставь хохотать других! Двигай другими пустотами!

6.Сознательный Бог осознает и неизбежность бессознательного.

7.Станислав Лем: «Все существующее бывает предметом насмешек. Никакой титул не спасает от них, ведь иные дерзают насмехаться даже над королевским величеством. Смех колеблет троны и царства. Одни народы посмеиваются над другими, а то и над самими собою. Высмеивается даже то, чего нет — разве не насмехались над мифическими божествами? Предметом насмешек бывают явления, куда как серьезные и даже трагические».

КОММУНА БОГОВ

— О БОЖЕ!

— Да! Слушаю!..

Глухота: «Отрезать вершков 6 толстого речного камыша, прочистить палочкой середину и вложить в пустоту не туго вату, на вершок от того и другого конца, накапать на нее по 5 капель эвкалиптового и соснового масла и заткнуть пробочками отверстия. Открыв пробочки, втягивать медленно ртом аромат, а набравши полный рот, заткнуть трубку, зажать нос и рот и, надув щеки, пропустить воздух через уши. Трубочку носить с собой и делать такие вдыхания не более 4-6 раз одновременно и не чаще 4-х раз в час».

Мы правдивы как никогда!

(правда)

НЕУЛОВИМЫЕ ИГРЫ ОБЪЕКТИВНОЙ РЕАЛЬНОСТИ, СОЗДАННЫЕ СУБЪЕКТИВНОЙ ВОЛЕЙ.

Провинциальные колдуны.

Папюс о путешествующих в астрале: «Если его сопровождает наставник, знающий и хладнокровный, то он свободно проникает через грозный поток астрального света, который ему представляется, и окажется вынесенным к Солнцу, в мир света».

Незаменимая кровь удода.

Оккультизм — страшная смешная сила. Наша задача постигнуть и этого древнеегипетского тирана свободных душ. Постигнуть, осознать и продолжить свободу.

Голос за окном (мамаша своей дочери): «Еще раз увижу, отправлю домой!» Предполагаемая мысль дочери: «Нужно действовать так, чтобы мама не увидела».

Глупенькая, все видит Бог!

— О БОЖЕ!

— Да? Слушаю!.. Говорите!

Как? Разве Ты еще жив? Видишь как Ты заврался. Заврался в собственном бессилии.

А СИЛА ДУХА — В БЕЗМОЛВИИ.

 

             Узел сборки:        …Будда — Гурджиев — Кастанеда       Успенский — Ауробиндо — Джемаль       Ницше — Юнг — Дали       Достоевский — Набоков – Лем       Гребенщиков — ОМ — Летов       Судзуки — Асов — Соловьев       Шубарт — Папюс — Шопенгауэр       Сатпрем — Мончинский – Шаламов…

———————————————————————————————————————————————————————————————————1993 год

—————————————————————————————————-

Иван Петрович Белкин
Иван Петрович Белкин родился от честных и благородных родителей в 1798 году в селе Горюхине. Покойный отец его, секунд-майор Петр Иванович Белкин, был женат на девице Пелагее Гавриловне из дому Трафилиных. Он был человек не богатый, но умеренный, и по части хозяйства весьма смышленный. Сын их получил первоначальное образование от деревенского дьячка. Сему-то почтенному мужу был он, кажется, обязан охотою к чтению и занятиям по части русской словесности. В 1815 году вступил он в службу в пехотный егерской полк (числом не упомню), в коем и находился до самого 1823 года. Смерть его родителей, почти в одно время приключившаяся, понудила его подать в отставку и приехать в село Горюхино, свою отчину.

Оставить комментарий