Страсть

Над мойкой кружились мясные мухи. Капли воды медленно вытягивались, и оторвавшись, бесшумно падали на рыжую шкуру. Окна кухни выходили на дорогу, но от пыли и грязи свет почти не проникал внутрь. На подоконнике стоял засохший цветок в горшке. Его опавшие лепестки расползлись по всему подоконнику. Мимо окна промелькнула небесно-синяя тень, и по стеклу осторожно постучали. В доме залаяла собака. Тень пропала, и стали колотить по воротам.
— Иди посмотри! — крикнул хозяин из гаража своей жене.
Жена пошла и посмотрела кто пришел через щель в заборе. За воротами стоял полицейский.
— Мусь, тут к тебе участковый, — крикнула она мужу.
— Так пусти его, чего ты. Я сейчас пристрелю эту собаку, — он вышел с тряпкой в руках и крикнул: — Гринч, заткнись! — собака в доме жалобно завыла и заскребла когтями по двери.
Полицейский зашёл во двор. Он был в рубашке без рукавов и с черной папкой. На поясе у него висел пистолет Макарова.
— Здравствуйте, лейтенант Тарано, — представился он. — Я ваш новый участковый, — он протянул свою визитку женщине, потому что хозяин все ещё оттирал руки от машинного масла. Участкового пригласили в дом. Когда хозяин отпер дверь, на полицейского бросился пятнистый спаниель. Он звонко залаял и завилял хвостом, стал прыгать уцепившись передними лапами за брючины лейтенанта, радуясь приходу незнакомого человека. Хозяин схватил Гринча за ошейник и оттащил.
— Тань, запри его в сарае, а то он не отстанет, — он передал счастливого пса жене. — Извините, это он у вас пистолет увидел и обрадовался, что сейчас на охоту поедет. Соскучился он, давно не ездили.
Участковый машинально коснулся кобуры. Он только вчера был на стрельбище. Видно пёс учуял запах пороха. Пока Татьяна тащила извивающегося пса до сарая, он вошел в дом вслед за хозяином. Лампочка в прихожей не работала. Длинный коридор освещался только тем светом, что попадал сюда через открытую входную дверь. По стенам висели вещи и разный хлам, еще стоял странный запах духов. Участковый шел, стараясь ничего не задеть, но случайно зацепил фуражкой за мысок ботинка, торчащего откуда-то сверху. Ботинок немедленно слетел вниз, огрев лейтенанта по спине. Он тихо выругался. Хозяин открыл внутреннюю дверь, и они попали на застекленную террасу. Здесь был такой же бардак, но зато светло. И запах стал слабее. В конце террасы на всю стену распростерла свой черный экран огромная плазма. Они сели за стол, участковый достал опросный лист и ручку. Сюда же пришла Татьяна.
Участковый задал несколько вопросов, посмотрел паспорта. Хозяина звали Михаил.
— В доме ещё кто-нибудь живёт? — спросил полицейский.
— Мы с женой и ребенок, но ведь ребенок — еще не человек, верно? — засмеялся Михаил.
— Дочь у нас, — сказала Татьяна. Она в отличие от мужа не стала садиться.
— Она сейчас дома? — спросил участковый.
— Мась! — крикнула она на весь дом, но ничего не произошло. Она хотела крикнуть ещё раз, но тут прямо рядом с участковым от стены отделилась маленькая детская фигура в коричневом сарафане. — Ой, напугала, — охнула мать. Она залепила бы дочке подзатыльник, если бы не присутствие полицейского. Вместо этого она вкрадчиво спросила: — Мась, а чего ты тут делала?
— Я играла в мебель, — ответила девочка.
— Хорошая игра, мы в отделении часто играем, — подтвердил участковый. — Ребенка как зовут?
— Мария Михайловна, — сказал отец.
— Учится в школе имени Гремячкина? — участковый не глядя на Михаила заполнял опросник.
— А тут какая-то другая есть? В четвертом классе она.
— Мам, — Маша тихо дернула мать за кофту, — я в шестой уже перехожу.
— Вы что, не знаете в каком классе учится ваша дочь? — авторучка участкового зависла над бумагой. — А день рождения у нее когда?
— Ну так это, — Михаил запнулся и вопросительно посмотрел на жену, — в ноябре у нее, — ляпнул он.
— Семнадцатого, — подсказала мужу Татьяна.
— Тринадцатого, — поправила ее дочка.
— И чего мне писать? — спросил лейтенант. Ему на руку села муха. Он подавил в себе желание дёрнуть кистью и рассмотрел насекомое. Это была муха с серыми продольными полосами на спинке. Она пробежала вдоль большого пальца и улетела.
— Мась, иди-ка ты на втором этаже поиграй, — сказала Татьяна и выгнала Машу с террасы.
— В доме есть огнестрельное оружие? — спросил участковый. И только этого вопроса ждал хозяин дома. Татьяна сразу все поняла и вышла вслед за дочерью.
— Есть. Проверять будете? Уже год почти с последней проверки, — хозяин выпрямился на стуле. Он стал похож на отличника, которому не терпится ответить. А учитель все не вызывает и не вызывает.
Участковый порылся у себя в папке. Михаил заерзал от нетерпения. Полицейский достал акт проверки условий хранения оружия и патронов.
— Ну что же, показывайте.
Начали с продолговатого сейфа, стоявшего в углу. Михаил открыл его ключом, висевшим на шее. Он застелил стол ветошью и разложил ружья, отдельно стволы и приклады. Участковый проверил, как закреплён сейф. Тот был надёжно привинчен к полу.
— Патроны хранятся отдельно?
Михаил открыл маленькое отделение внутри сейфа другим ключом. Там лежали несколько картонных коробок с патронами.
— Патроны самостоятельно закручиваете? — участковый сунул руку в отделение с патронами в поисках пороха или пыжей.
— Раньше закручивал, теперь уже нет, — признался Михаил. Ему показалось, что лейтенант решил его пристыдить. Но тот безучастно вернулся к столу. Тогда Михаил зачем-то достал из коробки с первым номером патрон и взял его с собой.
Одно ружье было турецким, одноствольным, репликой итальянского Бенелли, с инерционной системой перезарядки. Михаил купил его в прошлом году за приемлемые деньги, и оно неожиданно показало себя очень хорошо. Но Михаил относился к нему скорее со снисхождением и собирался продать после сезона осенней охоты. А вот второе, это была его гордость, советский Иж-54. На гравировке ещё сохранился ржавый лак, сквозь который проступали на правой стороне заяц, а на левой утка. Судя по лаку — это был экспортный вариант. Родной приклад с английской шейкой, хромированные стволы, тройное запирание, бойки с отбоем брандтрубок. Все было в идеальном состоянии.
Участковый сверил номера с охотничьей лицензией, поочередно поглядел на свет во все стволы и стал заполнять акт. Михаил все ждал, что сейчас участковый что-нибудь скажет про горизонталку. При этом он вертел в руках синий пластиковый патрон. Участковый заметил это, незаметно опустил руку под стол и отстегнул кнопку на кобуре Макарова.
— Зачем вы принесли патроны? Уберите, — ровным тоном произнес он.
— Вы поняли да? Это же легенда, — Михаил взялся за казенную часть ствола двустволки и потянул к себе, но полицейский схватился за другой конец. — Я просто хочу показать, тут маркировочка одна, — сказал Михаил, но полицейский вывернул ствол и подствольные крюки врезались Михаилу в ладонь. Он отпустил.
— А теперь давай патрон, — сказал участковый.
— Зачем? — Михаил уже понял, что завалил этот урок. Он поставил патрон на стол рядом с полицейским, и тот молча продолжил заполнять акт. Потом он дал Михаилу расписаться.
— Я закончил, — сказал он. — Можно стакан воды?
— Конечно, у нас кухня вот в ту дверь пройдете и налево. Там кувшин с цветочком стоит, — Михаил стал убирать оружие, и участковый пошел на кухню один. Под ногами скрипели деревянные половицы, и казалось, что кто-то шепчется за стеной. Участковый то и дело останавливался и прислушивался, но шепот пропадал. Наконец, он открыл нужную дверь.
На кухне пахло как в мертвецкой, в которой сломался рефрижератор. Участковый прикрыл нос и нашел выключатель. Загорелся яркий свет. Кругом летали серые мухи. Взгляд его невольно остановился на кувшине с водой. Пить ему уже не хотелось. Больше всего мух было над мойкой. Участковый подошёл ближе. В мойке на ложе из грязных кастрюль и сковородок лежал труп какого-то животного. То ли собака, то ли облезлая лисица. Он смахнул мух с головы животного. На участкового уставился мутный глаз, животное точно улыбалось, обнажив блестящие желтые зубы и черные десны. Мухи снова облепили морду. Тут в спину участкового что-то уперлось.
— Держи руки так, чтобы я их видела, — сказали за спиной, и крякнул взводимый курок.
Участковый медленно повернулся, держа руки на уровне груди. Перед ним стояла дочка Михаила в своем коричневом сарафане. Она отступила на два шага, с трудом удерживая тяжелый карабин. Этот карабин был не из сейфа. Лейтенант точно знал, что на Михаила записано только два ружья. Он попытался вспомнить, как зовут девочку.
— Ты им пользоваться-то умеешь? — весело спросил он. Маша нащупала большим пальцем скобу предохранителя и перевела его в боевое положение.
— Что, решил арестовать моего папу? — по-деловому спросила Маша.
— С каких это пор мы на «ты»? Со взрослыми так не разговаривают, — участковый попытался опустить руки, но Маша ловко перехватила карабин, зажав приклад под мышкой, и прицелилась. Он сразу поднял руки обратно.
— Ты давай без шуток, если хочешь живым отсюда выйти, — предупредила Маша. — Так что будем делать? Ситуация у нас сентиментальная, так сказать.
— Какая? — переспросил участковый и тут же добавил: — Я никого не собираюсь арестовывать, — об его лицо то и дело ударялись мухи, но он не отмахивался.
— Как же ты задрал, лейтенант! — крикнула Маша. — Все, служивый, шляпа тебе, — и она спустила курок.
В дуле карабина загорелась лампочка и он издал игрушечную трель. Участковый одним рывком вырвал карабин. В следующий момент Машу точно ветром сдуло, и полицейский остался стоять один, сжимая пластмассовую китайскую игрушку. Она и впрямь была увесистой как настоящее оружие, видимо внутрь что-то вставили для утяжеления. Участковый прислонил карабин к стене. Клапан кобуры его пистолета все ещё оттопыривался на поясе. Он осторожно защелкнул кнопку, стараясь не думать, что могло бы произойти. Лейтенант решил, что пора выбираться из этого дома, и тут понял, что оставил свою папку на террасе. Ему пришлось вернуться. Михаил с женой сидели там перед телевизором и смотрели видео с Ютуба.
— Разрез надо начинать с задних лап, — говорили с экрана. Камера взяла крупным планом мертвую лисицу, и мужчина, чем-то похожий на Михаила, стал сдирать с нее шкуру. Настоящий Михаил сделал пометку у себя в блокноте. Тем временем участковый взял папку со стола.
— До свидания, — сказал он. Михаил не оборачиваясь, махнул участковому рукой. Полицейский пошел к выходу.
На улице все ещё было утро. Это удивило лейтенанта. Он думал, что за окном уже стемнело, но впереди его ждал долгий рабочий день. Ему предстояло еще обойти весь поселок. В сарае остервенело лаял и захлебывался слюной Гринч. Он скреб дверь, прыгал, пытался вырваться из заточения. Пес почувствовал, что лейтенант сейчас уйдет, и в бешенстве заревел, как не может ни одна собака. Оказавшись за воротами участковый еще долго слышал этот душераздирающий рев. И только когда до Гринча дошло, что человек, от которого пахло порохом, больше не вернется, он лег под дверью и тихо заскулил.