Учитель уехал за город. Он говорил мне, что видел цветы у станции Гжель, белые, похожие на зонты. Я должен уехать на несколько дней. Каждый из нас обязан работать. Не так ли?
— Да, я с вами согласна.
— А ты к моему приезду напиши отчет, о том, чему научилась у меня за восемь занятий.
— Согласна.
— Нет. Лучше всего напиши юмористический рассказ. Ты читала Марка Твена? Прочитай.
— Я попробую. Мне это будет интересно.
— Вот и прекрасно. Тогда позвони мне в следующий понедельник. Всего доброго милая.
— До свидания.
Зачет по рисованию в стиле художественного произведения — задание необычное. Но учитель, наверное, прав. Мне легче пока держать в руках ручку, чем карандаш. Что же попробую. Задаю себе главный вопрос. Я бросила специальность и стала рисовать. Зачем? Смогу ли я найти в себе силы, чтобы начать совершенно новое для меня дело? Конечно, в истории были примеры, когда человек начинал рисовать в двадцать или в тридцать лет. К примеру, Ван Гог или Гоген. Но, во-первых, я не имею права приравнивать себя к этим людям, а, во вторых, начать рисовать в двадцать лет и стать настоящим художником сможет далеко не каждый.
Когда я училась в МГУ на факультете журналистики, я думала так: вот закончу журфак, корочку получу, чтобы родителей не огорчать, а потом стану делать все, что захочу. На четвертом курсе я забросила учебу. Сидела целыми днями и рисовала. Вместо того, чтобы писать рефераты по романам Бальзака и Стендаля, срисовала с фотографий их портреты. После чего на меня напала мания рисования или точнее срисовывания (если выражаться словами моего учителя). Я рисовала все подряд: от натюрморта из овощей до портрета моего отца. Удивительно, что в этот период моей деятельности отец на меня не кричал и даже наоборот, хвалил. Мои рисунки ему вроде бы нравились. Однажды он мне сказал: «Если ты хочешь рисовать, то надо подойти к этому делу серьезно. «Взял мои работы и отнес художнику Юдину. А тот сказал: «В принципе я бы мог подготовить вашу дочь в Строгановку. Но буду требовать от нее ежедневной работы. Сможет ли она совмещать сразу два дела? Пускай серьезно подумает, нужно ли ей это. Вы сами понимаете, университет необходимо закончить. «Я тоже это понимала. Ничего не поделаешь. Рисование пришлось отложить на неопределенное время.
Я не хочу отвечать себе на вопрос, до какой степени серьезно мое желание рисовать. Я боюсь анализировать свои поступки. Я просто хочу верить, что смогу стать настоящим художником.
Учитель меня критикует. Он говорить, что мы перестали понимать друг друга, что я перестала выполнять его задания. Я пытаюсь внушить себе, что критика с его стороны оправдана и закономерна. Учитель не должен хвалить ученика. Если он станет хвалить ученика, тот расслабиться и перестанет чувствовать свои ошибки.
Учитель держит меня в постоянном напряжении. Даже тогда, когда я занимаюсь посторонними делами, я думаю о том, как выполнить задание учителя. Но когда я приношу выполненные работы, он говорит: «Ты делаешь работу для учителя и это неверно. Твои работы неинтересны. Я пытаюсь объяснить тебе новый метод, новый подход. Но ты не понимаешь того, что я тебе говорю. Ты не чувствуешь объема, не чувствуешь игры теней, не чувствуешь пропорций. Те знания, которые я пытаюсь тебе передать, еще не являются твоими знаниями. Ты слушаешь меня и киваешь головой, но рисуешь по-своему. Ты приносишь мне то, что я от тебя не требую, а то, что требую, ты не выполняешь. Я пытаюсь вести тебя вперед, ты же пятишься назад. Ты держишься за свое незнание, а у нас с тобой слишком мало времени. К сожалению, ты слишком поздно пришла ко мне. Теперь же моя задача — как можно быстрее передать тебе мой опыт. Это ты должна понимать.
— Я понимаю.
— Опять киваешь? Если ты понимаешь, почему не выполняешь то, что я от тебя требую? Скажи мне честно, понимаешь ли ты, с какой целью я занимаюсь с тобой? Неужели ты думаешь, что я стал бы попусту тратить на тебя время? В моем возрасте это было бы непростительно. Почему ты молчишь?
-Вы хотите помочь мне… стать художником.
— Понимаешь ли ты, что я хотел бы получить за свой труд? Нет, не деньги. А моральное удовлетворение. Положительный результат наших с тобой занятий. Я хочу научить тебя думать как художник, видеть как художник. Ты же видишь предмет глазами обывателя. Я хочу научить тебя учиться. Ты должна уметь анализировать свои работы, уметь исправлять свои ошибки. В этом я вижу главную цель, которую мы должны с тобой достичь. Ты согласна со мной?
— Да согласна.
— Очень хорошо. Тогда бери карандаш и приступай к работе.
Я подхожу к мольберту. Передо мной все тот же предмет: мудрый и невозмутимый деревянный слон. Он стоит ко мне в полуоборота и как будто шагает неторопливо, хоботом доставая до земли. Я вспоминаю слова учителя: «Прежде чем приступить к работе, внимательно изучи слона. Постарайся уловить особенности его характера. Помни, прежде всего, ты должна думать о том, как правильно передать большие формы. Ошибки здесь быть не должно. И только после этого ты имеешь право переходить к малым формам. Чтобы лучше понять предмет, — советует мне учитель,- подойди к нему, осмотри с разных сторон, пощупай руками. Ты должна почувствовать слона кончиками пальцев. Представь себе, что ты скульптор, который собирается вырезать слона из куска дерева. Как ты представляешь себе, о чем в первую очередь должен помнить скульптор? Конечно, о средней линии, о парности частей. Ты как художник рисуешь только видимую сторону предмета. При этом ты должна чувствовать невидимую сторону предмета так же отчетливо и ясно, как если бы ты была скульптором. Тебе все понятно?
— Да.
— Что же, действуй. Я не буду тебе мешать,- учитель уходит на кухню.
Я беру карандаш. Я чувствую неуверенность перед белым листом бумаги. Робкими линиями нахожу центр листа. Пытаюсь наметить точки характера. Верхнюю точку спины, нижнюю точку левой передней ноги, пытаюсь определить угол поворота слона, отметить штрихами характерный изгиб хобота, найти правильное расположение верхний точек головы, определить расположение задней ноги и крупа. Я стараюсь рисовать так, как требует от меня учитель. Но чувствую, что главные точки опять наметила неверно, что повторила старые ошибки. Главные пропорции я снова не почувствовала. Каким-то образом следовало исправлять ошибки. Деревянный слон шагал куда-то все также мудро и неторопливо, не имея никакого отношения к тому, что было изображено на листе: нагромождение штрихов и точек, отдаленно напоминающее слона.
Входит учитель. Он встает за моей спиной и несколько секунд молчит. Потом садится в кресло и ждет. А в моей голове совершенная путаница. Я стою как столб и тоже молчу. Так как исправлять что-либо, на мой взгляд, все равно бесполезно.
— Так, ладно,- голос учителя раздражен,- ты сама понимаешь, мы не можем тратить время бездарно, ты сама понимаешь, я не стану исправлять за тебя твои ошибки. Хорошо. Попробуем поступить иначе. Сейчас ты встанешь передо мной и покажешь сама на своем теле среднюю линию. Смелее. Тебе все понятно? Чего же ты смущаешься? Видишь ли, деточка, ты совершенно меня не понимаешь. Мои требования ты воспринимаешь как обыватель, а не как художник. Мне очень трудно с тобой. Безусловно, у тебя есть способности. Но беда в том, что мне приходится тебя переделывать, переламывать.
Учитель встает и подходит к мольберту.
— Деточка, ты расположила лист горизонтально, но как я замечу, высота твоего слона больше, чем ширина. Так что же все-таки, по-твоему, больше? Высота или ширина?
— Ну, высота.
— Значит, высота?
— Угу.
— Ты в этом точно уверена?
-Ну, я не знаю.
— Как это ты не знаешь! Ты что, не можешь почувствовать элементарных вещей! Скажи мне точно, что больше?
— Я вам сказала, высота-а.
— Значит, по-твоему, высота? И на сколько же она, по-твоему, больше?
— Ну-у, где-то на одну пятую.
— На одну пятую? Та-ак!- учитель берет у меня резинку и стирает моего слона.- Предположим, по-твоему, высота больше ширины на одну пятую. Почему же тогда ты решила поставить лист горизонтально, а не вертикально?
— Просто мне показалось, что так будет красивее.
— Деточка, я тебя что-то совсем не понимаю. Я говорю тебя одно, а ты выполняешь совершенно противоположное. Если высота больше ширины, было бы логичнее установить лист в вертикальном положении. Разве не так? Или я, по-твоему, не прав?
— Правы.
— Так в чем же дело?
— Просто мне показалось, что если расположить слона вертикально, то сверху и снизу листа останется свободное место и это будет некрасиво.
— Ты ошибаешься. Ты имеешь право разместить слона несколько выше, а нижнюю часть листа представить как поверхность, на которой размещен предмет. Разве не так?
— Ну да, наверное, так.
Учитель устал, он садится в кресло и смотри на часы. Без четверти восемь. Мне пора уже уходить.
-Видишь ли, дорогая, я советую тебе серьезно подумать. Я знаю, ты любишь рисовать. Но в последнее время я глубоко сомневаюсь в том, есть ли в тебе талант художника,- учитель огорчен. Ему тяжело мне об этом говорить. Но учитель всегда говорит мне правду.
Я пытаюсь улыбнуться:
— Хорошо, я подумаю.
— Ты не должна на меня обижаться. Я не хочу тебя чем-либо оскорбить, но я чувствую, что с каждым разом мы все дальше отдаляемся друг от друга. Может быть, тебе нужен другой преподаватель, может быть, мы не сходимся с тобой во взглядах. И такое бывает. И это вполне нормально. Ты, деточка, серьезно подумай.
— Хорошо, я поняла,- выхожу на лестничную площадку, думая о том, как бы не разреветься. » До свидания». «Всего хорошего, милая».
Выхожу на улицу. В ближайшем киоске покупаю бутылку пива. Бреду по Ленинградскому проспекту, пытаюсь размышлять: «О чем же все-таки он меня просил? Ах да, серьезно подумать. Быть или не быть. Черт, прямо как у Шекспира. А причем же тут все-таки слон? Слон в шляпе. Нет, не в шляпе, а как же там. Кажется у Сент-Экзюпери: слон в желудке удава похож на шляпу с полями. И почему обязательно слон? Я же говорила ему, что вообще-то хочу научиться рисовать лошадь, а не слона. Восемь занятий рисовать одного слона! С ума сойти можно! Да нет. Против слона я ничего не имею. Пускай будет слон. Все-таки я же хочу научиться рисовать ни одну только лошадь. Но почему обязательно надо паниковать из-за того, что я не могу почувствовать пропорций? Разве я виновата в том, что мои глаза не устроены как миллиметровая линейка?
Между прочим, средневековый художник Альбрехт Дюрер советовал начинающим художникам рисовать предмет через сетку. И даже срисовывать предмет с помощью специальных приспособлений. А мой учитель говорит, что начинающий художник должен учиться чувствовать пропорции без всяких сеток и приспособлений. Хорошо, пускай. Тогда я говорю учителю: слон же стоит в перспективе. И чтобы почувствовать пропорции, надо также знать законы перспективы. А учитель говорит мне, раскрой тетрадь и записывать: предмет состоит из плоскостей. Чтобы передать объем предмета, надо чувствовать плоскости, из который состоит предмет. А я тогда говорю: мне кажется, что главные плоскости — это горизонтальная и вертикальная. Они образуют куб, в котором заключен предмет.
Учитель стремится передать мне свой опыт. Стремится научить меня строить рисунок,- размышляю я.- Он говорит, я должна закончить слона, довести его до конца. То есть правильно передать не только пропорции и объем, но и светотень. Я чувствую, что учитель разочаровывается во мне. У меня не получается быстро схватывать то, что он мне объясняет. Конечно, я понимаю, о чем он говорит. Но передать на бумаге то, что требует от меня учитель, не могу.
Я понимаю, что когда рисуешь предмет, то надо чувствовать не отдельно, а в совокупности и точки характера, и среднюю линию, и парность частей, и сочетание плоскостей, из которых состоит предмет, и чувствовать пропорции предмета. Но эти понятия я воспринимаю пока, как мертвые определения, а не как законы природы, с помощью которых можно создать предмет. «Все это так «,- размышляю я, вспоминая слова учителя, пытаюсь ответить на вопрос, нужна ли мне профессия художника? Хочу ли я быть художником? Может быть, действительно, это всего лишь легкое развлечение? Может быть, действительно, я воспринимаю новую для меня деятельность несерьезно, что я отношусь к числу тех дам (как высказал однажды мне учитель), которые порхают, как бабочки, от одного цветка на другой, немного рисуют, немного поют, немного пишут стихи. А в сущности, ничего из себя не представляют?»
Учитель позвонил мне вечером. Он назначил мне встречу на следующий день.
— Ты должна знать, я строгий учитель. То, что произошло вчера, еще только цветочки. Если ты хочешь заниматься со мной, тебе придется многое преодолеть… Вчера я подумал и решил: чтобы почувствовать объем, тебе следует представить слона, размещенного в кубе. Ты скульптор. Ты держишь в руках деревянный куб. Отсекая лишние углы, ты придаешь материалу нужные формы, чувствуя, как перевоплощается неодушевленный геометрический предмет. Тебе все понятно? Хорошо. Тогда бери карандаш и приступай к работе.
………………………………………………………………………………………….
Как хорошо, что я не веду дневников, не блогер ни разу. А то бы подобным завалил белкин.
Поскольку мысли ученицы рисования описаны, то могу предложить на выбор: от воспоминаний ученика гитары и виолончели, до краткого курса школы кино — очень свежее, советую.
А если без стеба — к автору один вопрос: для чего (даже не для «кого») это написано?
не, чесно не понял. Сижу теперь и думаю кто дурак: я , Юдин, ученица, афтар?
Перечитайте, Марка Твена … или О. Генри.. хотя….
нет юр
вот посуди сам
это же интересная задача
один (учитель) не находя у другого (ученика) скорого адекватного отклика на обучение ремеслу — просит рассказать на словах а что же тот усвоил — в художественной форме при чём
кто-то сказал что 90 проц всех проблем было бы устранено если бы люди сверялись в своих понятиях
я не думаю что юмористическая форма годится для того чтобы тот кто с опаской поглядывает на художников (мол как это у них выходит — у меня никогда) как-то приблизился к пониманию что нужно просто взять и начать рисовать так как видишь а не так как знаешь (конечно если есть внутренняя потребность — потому что вопрос всегда открыт а зачем люди вообще занимаются искусством поскольку оно по идее никак не служит задачам биологического выживания)
вот такое странное пошаговое следование взаимодействию учителя и ученика — оно же занятно: что говорит дядя и что воспроизвела ученица
потом интересно послушать как кто учит
странно что начали (правильно ли я поняла что это было первым заданием) со слона
текст написан как замедленная съёмка
учитель в бархатном бэрэте
меня тут взбудоражили некоторые мысли:
1) как стать /н а с т о я щ и м/ художником?
2) учитель не должен хвалить ученика
3) начать рисовать в двадцать лет и стать настоящим художником сможет далеко не каждый
4) чтобы передать объем предмета, надо чувствовать плоскости, из которых состоит предмет
Вот смотри, даже твой пост свелся к чисто профессиональным вопросам. То есть не к литературным даже, а к изобразительным.
Если такова была цель рассказа — тогда автор победил.
Читатели, если у кого-то рассказ вызвал хоть какие-то эмоции, дайте знать.
юр
есть какой-то критерий оценочный — мера художественного?
олитературенность мысли? окукленная история?
я словила эмоцию от рапида и пребывания в аквариуме или в колбе где звук растворен в воде и нет земных атмосфер и замедленная речь
учитель говорит…
учитель стремится…
учитель устал…
учитель уходит…
я понимаю…
я не понимаю…
я воспринимаю…
но смысл в том чтобы всё это длилось длилось и не кончалось и возвращалось и оплеталось и опять этот слон видимо из сандалового дерева и он пахнет и у него такая шелковистая поверхность и резная накидка и его нужно потрогать как будто ты незрячий и не понятно почему не разрешили втиснуть его в горизонтальный формат — не объяснив что поверхность листа нужно воспринимать пространством где есть воздух и объём…если конечно не ставятся иные задачи…
короче!
описать и рассказать — суть разные вещи
/н а/рисовать и /с/рисовать — аналогично
но юдин этот миленький)
деточка…дорогая…зайка…мы перестали понимать друг друга…
может там…это…весна и всё такое?
В принципе, здесь описана банальная история — ученица не знает ЗАЧЕМ она взялась рисовать, а учитель не знает КАК ей объяснить, что без этого художником не станешь. Он пытается выжать из ученицы какие-то эмоции, которые помогли бы ей определиться, но тоже безуспешно. Это похоже на дневник, на зарисовку с натуры, довольно удачную. Художники часто берутся подготовить учеников к поступлению в вуз, это можно, конечно, сделать и без эмоций. Можно тупо рисовать каждый день, привыкнуть соблюдать пропорции и будет вполне достаточно, но куда дороже ученики забывающие о пропорциях и безошибочно передающие характер. Это-то и есть талант, а он без эмоций не бывает.
Анна,
прочитал, прочитал. У нас на Белкине тексты выставляют разные и разные бывают люди. Часто можно сказать сразу, это не то, а вот это отлично. То, что получилось у вас, мне понятно. Чувствуется отношение, жизнь, тени, мысли. Мне не пришлось что-либо выдумывать, чтобы увидеть связи между между этими двумя людьми, связи героини и мира. Где-то «внутри» текста «проглядывают» некоторые важные эмоции, из которых можно «устроить» неплохой рассказ. В каком-то смысле похоже на нечто музыкальное: тихое начало, проигрыш, повтор, основная тема, драматичный ее повтор в другом тоне и так далее. Но, понимаете, нет быстрой и «крепкой» истории. Что за учитель, есть ли тут что-то, кроме этого рисования, с кем и как живет героиня, подробности, а не описания, читателя «быстрого», который торопится, сложно будет «изловить» на данный текст.
В рассказе, в небольшом и хорошем рассказе, важна некая «история», которую хочется увидеть, узнать и что-то потом почувстовать, сопережить. Тут же есть основа, но нет вот этой самой истории. Причем, заметьте, все линии в наличии, но дальше переживаний героини никуда не идем. Не знаю, что там может быть, вам виднее, но попробуйте рассмотреть текст вот под таким «углом».
Так как на Белкине проходит много материалов, то сразу заметны те или иные проблемы автора. А тут я ведь проблем никаких не вижу, совершенно свободное владение эпизодом, диалогом, ритмом, а история не возникла. Тут, наверное, самая большая какая-то сложность, какая есть в этом занятии, составлять из фраз что-то целое, придать облик, который вдруг сам собой перейдет в новое качество, начнет жить сам по себе. У вас есть, как мне кажется, все нужные для этого основания. Пройдитесь по тексту еще раз, восопминания, да еще детские, кажутся нам совершенно простым делом для «переделки» в текст, ведь мы так хорошо свои воспоминания знаем. Но тут и сидит некоторая опасность, получается описания того, что есть у многих, а приближения к тому, что это «многое у всех» объединяет, нет. Попробуйте ввести некую динамику сюда, ну, не знаю, маму, папу, брата, знакомых, кого-то еще, как вдруг меняется учитель в этом своем общении с другими вашими близкими. Есть известная, например, линия, старшая сестра нравится учителю младшей, что ей (младшей) совершенно не подходит. Вариации тут самые разные (от «Фантазий Фарятьева» до «Мой брат играет на кларнете»). И это все такие устойчивые, крепкие истории. Девочка входит в мир и оказывается, что мир этот живет сам по себе и совершенно не ждет появления этой девочки.
Много всего написал тут, но хотелось посоветовать способному автору, куда двигаться дальше, по моему мнению. Так что, успехов, Анна!
алексей
у меня вопрос к вам — вернее размышление
пусть автор анна поправит
автор ведь хотела рассказать об очень простой вещи и совершенно конкретной — начав заниматься и не находя скорого взаимопонимания с учителем она вдруг засомневалась а надо ли ей это всё раз такая критика и уже сложила крылья
а учитель позвонил и сказал арбайтен девушка — мол хватит сомневаться — не ты первая
ВСЁ!
это всё что хотел сообщить автор
ни про сестру
ни про тётин радикулит
ни про мир который не ждёт появления девочки
и автор сообщил
мысль простая
но она вылупилась из конкретных обстоятельств — обучение рисованию
вот я к вам обращаюсь алексей: может быть нужно хорошенько обработать именно /э т у/ мысль а не нагонять массовки не подверстывать многодельные ситуации?
и автор не хочет ни на что другое отвлекаться — это его право?
если бы я сама не имела отношения к теме — мне тем более было бы интересно а о чём там эти бородатые в краске и с нездоровым цветом лица вещают? говорят странности — возьми слона — вставь в куб — чуднО…
и нафига мне тут сёстры с братьями — я хочу об этом!
или таких читателей не бывает а все только ищут истории?
объясните мне алексей — я не понимаю
Алексей и Ирина, огромное спасибо Вам за комментарии и за поддержку. На самом деле, я, чувствовала, что в этом рассказе чего-то не хватает. И поэтому хотела услышать комментарии и критику на этот рассказ. Не знаю, удастся ли переделать, или что-то исправить. Может быть, несколько позже. Это была, на самом деле, реальная история. И закончилась она довольно грустно, и все из-за этого рассказа — учитель на меня обиделся и дальше со мной заниматься не захотел. Он решил, что я над ним посмеялась. Мы помирились с ним только через три года. К сожалению, было уже слишком поздно, чтобы продолжать обучение.
Алексей, прочитал: «Анна, прочитал, прочитал…»
Это супер! Я сначала не врубился, думал, типа вы ей сено подставляете, чтоб не так «таланту» падать было тяжело, чтобы не сбежала с белкина, чтобы писала, потому как и на «быстрых» читателей наезд и пр. Но как до середины дошел — так дошло.
Не прост, Ляксей, ой не прост! Но ещё до этой самой середины, когда преамбулу всю читал, ещё про «крепкие» истории, про «нутро» текста, все себя на мысли ловил, та что он за чушь несет! Ведь ясно, что нет рассказа, что вода водой, записан и пересказан производственный разговор. С таким же успехом можно было накатать, как водитель троллейбуса обучает ученика птушника крепить «рога» троллейбуса, и уже было у самого потянулась рука к перу — черкнуть, как молотобоец Тюдин обучает комсомолку Алю раздувать мехи в жаровне и ковать мечи на орало )) … потянулась рука, а глаза-то, глаза, так и продолжали бежать по вашему посту, и добежались они до понимания того, что собственно ВОТ ОНО, Алексей Самойлов то Всё это суть и написал, преподал таки урок, только не как я, грубо, в лоб, и с издевкой, а тонко, — вот мол текст без содержания, стержня, и кульминации, текст текущий, как лист по ручью, бессмысленный и безобидный, от которого, как и от оригинала ни в жар ни в холод.
Спасибо, А. С. (присоединяюсь к автору рассказа)
Вы сэкономили мое время.
Вы знаете, Побелкин, Вы-то мне сена, и таким как я, подстилать не собираетесь. Это я уже поняла! ) А Вы-то, наверное, сами весь в синяках. ) Так как падение — это следствие того, что ты куда-то взбирался, чего-то хотел добиться или получить. Но чаще всего люди срываются и падают. Но они все-таки все равно лезут, лезут на эту опасную вершину. И многих помнят не потому, что они на эту вершину забрались, а потому что они на нее карабкались и сорвались. Взять, хотя бы того же Икара.) А знаете, вершину Маттерхорн?) Так вот, один местный житель хотел взобраться на нее 150 раз. Ему оставалось десять восхождений и он сорвался. Он был подобен Икару. А сколько было падений в спортивной гимнастике и во фристайле. Я к чему веду. Я-то Вашу критику переживу, сама себе подстелю, знаю как. Все-таки Ваша критика не первая и не последняя. Просто я Вас попрошу, если Вы будете критиковать тех, кто только ступил на этот путь, путь преодоления, быть к ним все-таки помягче и не забывать про подстилку, — они-то к такой критике ой, как не готовы!)
Анна, — вот Вы и дописали свой рассказ… Может окончание сделать так ? —
P.S. Это была реальная история.И закончилась она довольно грустно…(далее по тексту )
Ведь у Вас все получилось, и даже можно проследить как меняется состояние «ученицы». Сначала она просто боится неординарного педагога, отвечает односложно. Потом ей досталось за «неправильное» расположение на листе… У Вас есть даже процесс накопления непонимания, т.е. драматургия , а теперь и окончание «довольно грустное» — в точку!
Текст кажется блогом, потому что в нем на сюжет очень неудачно «наклеены» мысли автора и как в винегрете перемешаны формы глаголов прошедшего и настоящего времени.
Я бы для начала попробовала кусок «Когда я училась в МГУ на факультете журналистики, …» (до «Рисование пришлось отложить на неопределенное время») поставить в начало и дальше выстроить текст прямо тупо хронологически, переведя все глаголы в прошедшее время.
А дальше посмотрела бы, что получится и исходя из этого стала бы думать дальше.
Мне текст понравился. Читается с интересом, увлекательно. Отчётливо видны характеры учителя и ученика. Хорошо, доступно изложены азы, психология и педагогика изобразительного творчества.
Часть текста с первой строчки до пробела надо убрать.