КРТД №3 Папа и поломоечная машина

Неприятное ощущение сегодня разбудило Савелия. Что-то было не так в это зимнее утро. Мальчик не стал сразу выпрыгивать из постели, а затаился в ней и притворился спящим.

С кухни доносились необычно громкие голоса мамы и папы. Слов он не мог расслышать, но было похоже, что родители поссорились.

— Бу-бу-бу-бу! – ругалась мама.

— Ды-ды-ды… — злым голосом отвечал папа.

— Бу-бу! – обвинила мама папу.

— Ды! – обвинил папа маму.

А потом что-то со звоном упало на пол.

Наконец, Савелию надоело валяться и прислушиваться, и он стал подкрадываться к эпицентру событий.

— Тш-ш! – сказала мама, увидев его в дверях детской. – Привет, птенец! Про бассейн помнишь?

— Конечно, мам. Доброе утро!

И Сава пошел в ванну умываться. Оттуда он снова услышал мамино «бу-бу-бу-бу!» и папино «ды-ды-ды». И еще всхлипывания.

Когда он вернулся на кухню, мама, видимо, готовила омлет и разбивала яйца в мисочку.

Но смотрела она не на яйца, а, отвернув голову в сторону, на папу.

Одному яйцу невнимание к нему, видно, не понравилось, и оно, улучив момент, вырвалось из маминых рук и, пробежав по столу, упало на пол и там растеклось.

— Вот что ты сделал, — укоризненно сказала мама папе, мотнув головой в сторону яичной лужи. – Ты разбил…

«Такое хорошее яйцо», — подумал Савелий.

— …Нашу жизнь, — вздохнув, сказала мама.

Савелий начал размышлять, как яйцо может быть связано с жизнью их семьи, но вскоре ему стало не до того, потому что папа, обхватив руками голову с криками: «Глупец! Все кончено!», — кинулся прочь из дома.

А Савелий, чтобы успокоить маму, начал собирать яичницу с пола. Но дело, с которым в свое время не справились ни королевская конница, ни королевская рать не могло быть легким.

— Так, хватит! – говорил яйцу Савелий. – Уважаемый Гоголь-Моголь! Вы мне надоели, ясно?

Но яйцо не сдавалось. И когда мальчик собрал его в тарелочку, оно, полежав там немного, вдруг демонстративно переползло через край и вылилось прямо на его пижаму.

— И зачем ты тут лазаешь, Савелий? Ну весь же испачкался! – сказала мама укоризненно, не оценив его стойкости и безграничного мужества. – Видишь же…

Савелий не стал оправдываться. Мужчины выше мелких упреков. Просто пошел и переоделся. Молча.

И он не знал, чем еще помочь маме. И когда она готовила завтрак, то плакала прямо в кастрюльку. Потом и того удивительнее: усадив Савелия за стол, мама почему-то повязала себе слюнявчик и стала есть его кашу, пока не съела всю до последней крошки.

— Мам, — осторожно спросил обалдевший Савелий, — ты что… все съела? Это же моя была тарелка!

— Ой! – подпрыгнула мама и засмеялась. – Правда, что ли?

Но потом она опять заплакала.

— Ничего страшного, — сказал Савелий, прижавшись головой к её плечу. – Не плачь. Ты просто подумала, что стала мной. Так я иногда делаюсь Роботом или Человек-пауком.

— Ага, — сказала мама и опять засмеялась. – Точно. Только не Человек-пауком, а Человеком-пауком. Ладно. Сейчас сварю еще раз.

С кашей №2 обошлось, и, проглотив её без промедления, Савелий стал искать надувные рукава, потому что они с мамой уже опаздывали в бассейн. По субботам их пускали во взрослый зал, где можно было нырять с тумбы. Савелию нравилось, как всякие девочки восхищались им, когда он прыгал в воду, а сами отходили подальше.

Но по дороге к бассейну мама передумала и повезла Савелия к тете, которую мальчик, конечно, очень любил, но у которой дома с тумбы не поныряешь.

…У тети сидели испуганная бабушка и Вася-Василиса с женихом Алешей. Даже не раздев Савелия, тетя с бабушкой кинулись к маме и принялись таинственно шептаться.

— Шу-шу-шу, — говорила тетя.

— Ша-ша-ша, — добавляла бабушка.

— Шш-у-ур! – мама пожимала плечами.

А Савелий так и стоял одетый и, встав от любопытства на цыпочки, внимательно слушал. У него даже вспотели уши, так он старался. Наконец, он разобрал в этом шепоте выражение «подождать, а не резать по живому». Это хорошо, конечно, что они не собираются никого резать. Но ведь пока они будут чего-то ждать – бассейн закроется…

В это время в коридор выглянула Вася-Василиса и, обнаружив там красного и потного Савелия, перестала обниматься с Алешей и помогла ребенку раздеться.

Потом она привела его к себе в комнату и предложила помочь ей расписать старое пальто. Обычно девушки разрисовывают только свое лицо, а она – любила раскрашивать и другие поверхности.

— Может быть, нарисуем бабочек? – спросила Вася.

— Лучше шиномонтаж! Или автомойку! И много эвакуаторов! – заспорил Савелий.

— Хм, — сказала Вася. – Давай я буду рисовать на одной половинке пальто, а ты – на другой? Только сначала нужно сделать пробный рисунок на бумаге. Эскиз называется.

И она достала большой альбом для рисования и много карандашей.

— Потренируемся, чтобы потом испортить пальто как можно лучше? – Савелий понимающе кивнул и погрузился в рисование.

Вася сделала эскиз и через некоторое время перенесла картинку на правую половинку пальто. На кармашке сидел такой веселый кузнечик, что Савелию казалось, будто он вот-вот на него прыгнет. Потом сестра ушла гулять с Алешей, а Савелий остался. Гаражи, заправку, даже одну аварию – вот сколько всего он нарисовал. Фу-у… А шиномонтаж – целых три раза. И все не мог выбрать, какой рисунок перенести на пальто.

Наконец, услышав, что кто-то стал громко звонить и стучать в дверь, Савелий опомнился.

— Дзинь! Дз-зинь! Дзинь! Бум-бум-бум!

— Ой, — сказали мама с тетей хором, подходя ближе к дверям. – Это он, это он. Не откроем. Не откроем. Не откроем.

— Маленькие, что ли? — заявила, выходя из гостиной, бабушка. – Я открою. Что вообще случилось-то? Ничего ведь не случилось.

И она, отодвинув их, стала открывать. Мама с тетей сбежали и спрятались в комнате.

А это пришел папа. Он был в отглаженном костюме, но галстук высовывался из пальто и лежал у него на плече.

— Это я пришел, — сказал папа громко, когда бабушка ему открыла. И потом добавил шепотом: «Будьте моей союзницей! Вопрос жизни и смерти!»

— А что – разве война? – удивилась бабушка.

Папа пожал плечами:

— Не я начал!

— Вопрос спорный, но меня не касается, — покачала головой бабушка. – Зайдешь? – и бабушка отступила, впуская в квартиру папу. — Чаю хочешь? Или борща?

Тут дверь в спальню, где сидели мама с тетей, захлопнулась поплотнее. К папе никто не вышел.

— Хочу, — вздохнув, произнес папа. – Но не буду. Хотя с вечера ничего не ел. Ничего, это не главное. Может, я с ребенком погуляю? Чтобы не так голод чувствовать.

— Погуляй, если хочешь.

И бабушка стала собирать Савелия на улицу.

Оказалось, правда, что вместо гуляния папа собрался ехать куда-то в гости. Вот только машина никак не заводилась. Папа пробовал, пробовал, а потом как стукнет ключами по приборной доске!

— Может, на метро? – спросил Савелий, чтобы утешить папу. – Мы куда едем-то?

— К Александру Ивановичу, в гости… На метро, думаешь? – уставился на него папа. Он редко ездил на метро и относился к нему подозрительно.

В вестибюле метро они купили магнитную карточку, которую папа долго прилаживал к турникету.

— Мужчина, вам помочь? – подошла улыбающаяся дежурная. – Мужчина, вы приезжий? В первый раз? Давайте я помогу!

— Ничего я не приезжий! Вы за порядком лучше следите… Вон у вас что делается!

В это время действительно два веселых прыгуна перелетели через турникеты. Дежурная стала свистеть в свисток, бегать, махать руками и забыла про папу с карточкой.

— Плохие карточки продают, жулики! – сказал папа. – Придется пешком идти. Что за день такой!

— Да не суй ты её туда, пап! Сверху надо прикладывать. Вот так.

Этим не кончилось. Когда они уже проехали довольно много, папа вспомнил, что забыл, возле какой станции метро живет его друг. До этого он уже несколько раз это забывал, в прежние годы, а потом у него совсем из головы вылетело, что он опять, наверное, всё забудет. Вот. А теперь он про это вспомнил, про свою забывчивость. И к телефону друг тоже не подходил, ни в какую. И они с Савелием, чтобы найти станцию, похожую на станцию папиного друга, стали выходить из вагона на каждой остановке по очереди, пока папа в конец не запутался.

А Савелий тем временем заявил папе, что очень проголодался и устал.

— Потерпи немного, — говорил папа. Скоро приедем.

— Но эта уже четвертая!

— О, смотри, это же точно наша! Зайдем в гости буквально на полчаса — и сразу обратно!

Савелий даже не успел возмутиться, как папа схватил его под мышку и побежал по перрону.

Было уже очень поздно, и в метро мыли полы. Две поломоечные машины надвигались на них с разных сторон. Пытаясь уклониться от одной, папа как раз угодил под другую. Машина рявкнула и дернула папу за брюки. Папа от неожиданности даже схватился за ремень, где у него, когда он на службе, бывает прицеплена кобура.

На машину-хулиганку это подействовало. Она рявкнула еще раз и выплюнула кусок штанины. У уборщицы, управлявшей этой штукой, было такое отвращение на лице, как будто это она сама попробовала на вкус папины брюки.

— Смотреть же надо, мужчина! Знаете, прижим какой в агрегате? А давление? Турбина повышенного всасывания! Может засосать, что угодно. Ногу может, прямо в ботинке! Портфель как-то с бумагами… Собачонку однажды… такую мелкую, знаешь… воротник она потом носила пластмассовый… Аккуратнее надо!

— Ах, прижим? Ах, собачонку? – закричал папа. — Я те дам собачонку! – А ну пошли со мной! Давай, выключай свой веник! Протокол пошли составлять.

Савелий испугался, что папа действительно арестует поломойку. Ему было жалко женщину, но жалко и папины брюки, и папу, и почему-то больше всех себя самого. Он почувствовал, что в носу у него защипало, и он сейчас заплачет.

Но папа вскоре успокоился и собрался домой, потому что в гости в таком виде было уже нельзя. Перед тем, как уйти он даже помог уборщице открутить сменную щетку и вытащить шматок штанины.

В вагоне, который вез их обратно, было пусто.

— Ну и что это? И где вы были? Я уже переволновалась вся! – набросилась на них мама, когда они с папой наконец приехали. Она заметила длинную рваную дыру на папиных брюках. – Да вы еще и подрались?

Савелий с папой переглянулись и вдруг рассмеялись.

— Немножко, — ответили они хором.

— Ай-ай-ай! – сказала мама. – Такие большие мальчики!

Похоже было, что на папу она уже не сердилась.

…Сквозь сон Савелий чувствовал, как его переодевали. Сквозь сон он ел картошку и пил морс.

Утром наш мальчик проснулся поздно и по смеху, доносящемуся с кухни, понял, что все уже хорошо и родители помирились. Он вспомнил, как поломоечная машина откусила папины брюки, и улыбнулся.