Карп

— Говорит, он тиной пахнет! Во, дуреха, а! – Миша хохотнул, и поправил ремень безопасности, накинутый на ручник.
Мотор стучал и ревел, ветер свистал в щелях расклиненного отвертками бокового окна и в дырах прогнившего днища, но ни один из шумов не мог заглушить Мишин треп.
— Это все теща ее науськивает. Прикинь, говорит, я карпа не ем, в нем костей много. Во, дура, а! Как с таким умом до старости дожила. Ха-ха! Ну и что, что кости? Ты не клацай, кости вынимай, да мясо ешь! А карп – рыба отменная! Особенно если прокоптить. Да и в жарку, и на пару хорош. Блин, жрать захотелось. Глянь, что порубать есть?
Вася чуть тронул защелку и угловатая крышка отвалилась, открыв мрачный зев жигулевского бардачка. Под ноги шелестнула пачка бумаг. Вася стал было собирать.
— Оставь, там лабуда одна, — остановил его Миша. – Вон, кулек бери.
В руку Васе лег тяжеленький пакет. Нарезной, батон сырокопченой и складной нож с пухлой пластиковой накладкой в виде белки на рукоятке. Вася стал нарезать бутерброды. От тряски нож все время соскакивал и Вася прицеливался с запасом, так что ломти хлеба и колбасы получались в два пальца толщиной.
— О! Большому куску рот радуется! – сказал Миша, оглядев протянутый бутерброд.
Вася стряхнул с коленей крошки и убрал остатки батона и колбасы обратно в бардачок.
— Мне Ленка сказала, ты хандришь вроде, — Миша хрипел от проглоченного в сухомятку бутерброда. – Я ведь ее давно знаю. Нет, ты не думай, у нас ничего не было. Просто, в Калитне жили по соседству. В школу одну ходили. Она хоть и младше, на десять лет, а я помню, как доставать умеет. Мать ей не одни грабли об спину измочалила. Ха-ха! Всегда в хозмаг приходила и два черенка покупала – один, чтоб грабли насадить, другой для Ленки. Конечно, с таким характером кому хочешь мозг расклюет. Да, я средство знаю. Съездим мы с тобой в Химки, на улицу Бутакова, там, в подземном переходе такие королевы стоят – ох, ё! Я сразу понял – ты верный. Но это как лекарство надо, принял и всё! Так что не кисни. Грамотный левак укрепляет брак. Проверено. Все лучше, чем снулым ходить, это ж — не жизнь. Двигаться надо. Все равно она заставит. Вот я, машину последний раз водил в восемьдесят девятом, в армии на МАЗе ездил, а сейчас для работы понадобилось, купил таз за триста баксов и опять за руль. Блин, поздно мы выехали. Ничего, пошутсрим, еще и у костра посидеть успеем.
Миша свернул на проселок. Солнечный диск стекал за верхушки елок, размазывая по небосводу красное.
— Веревку притащи. В багажнике, — Миша развернул палатку и вбивал колья в землю.
Пока Вася возился со спутавшейся веревкой, купол палатки поднялся невысоко над поляной, а Миша раздувал костер.
— Положи обратно, — Миша кивнул на комок в Васиных руках. – Другую нашел.
Костер уже потрескивал у входа в палатку, компрессор тарахтел, надувая резиновую лодку. Миша взял удочку и кирзовую рыболовную сумку.
— Идем, пока дно посмотрим.
Серые досочки гуляли и скрипели под ногами Миши и Васи. Помост извивался и слегка завинчивался между гнилыми опорными столбами, торчавшими из воды. Когда дошли до конца Вася оглянулся, костер, палатка и машина стали маленькими. От темной поверхности воды отрывались редкие перья тумана и медленно скользили к берегу. Миша нацепил на леску тяжелое грузило, взмахнул удочкой, тихий всплеск раздался далеко от помоста. Миша, не торопясь, крутил ручку катушки.
— На кончик смотри, должен вниз пойти. Во! – Конец удочки заметно изогнулся. – Вон там яма значит. Карп ямы любит, залегает и поди вынь его.
Миша оглядывал берег в поисках ориентиров.
— Как на лодке пойдем, прикормим. Чую, если с приманкой угадал, хорошего выну. Место подходящее.
Весло мягко копнуло воду. Словно шрамы, за лопастью протянулись две тонкие ниточки и растворились невесомыми пузырьками.
— Ага, вот тут притормози, — Миша зашуршал пакетом. – Теплая еще. Перловку сварил и кукурузы подмешал. Он это дело любит. В прошлый раз на арахис хорошо брал, но я повторяться не люблю, даже на новом месте.
Вася смотрел как серые комки исчезают в глубине.
— С приманкой главное не переборщить. А то он налопается и на крючок вообще не поведется. Тут вся соль, чтоб мелких рыбех, которые пошустрее, накормить, а крупного карпа голодным оставить, чтоб он только запах почуял и со дна поднялся. Понял суть? Большой карп сам тебе в руки не пойдет, его добывать нужно. Ну, погребли.
Стало совсем темно, только черное небо без звезд наверху и черная вода внизу.
— За тот край держи. Да, не так! Запутаешь! – Вася никак не мог совладать с тонкими нитями сети, пальцы не слушались, сеть путалась, цеплялась за пуговицы одежды. – Ага, расправляй. Давай забрасывать. Вон туда, от себя подальше, на три. Раз, два, три!
Сеть плавно опустилась под воду.
— Порядок. Если что, рыбнадзор там, сеть не наша и всё, чья не знаем. Понял? Но ты не бэзай, они ленивые, меня ни разу не ловили. Завтра на рассвете поднимем, все в багажник уложим и сидим на бережку с удочками. Здесь рыбное хозяйство, так что улов будет. Считай, двести долларов за ночь заработаем. На рынке меня хорошо знают, примут без вопросов. Давай весло, обратно я погребу.
Костер горел невысоко, но жарко, Вася с удовольствием протянул к нему промокшие ноги. Рядом с ним на траву упала бутылка водки и упаковка пластиковых стаканов.
— Разливай пока, а я стол замучу, — скомандовал Миша и заметался от машины к костру, как пинг-понговый шарик.
Когда хрустнула акцизка, стол из запаски, накрытой листом картона, был уже готов, Миша вскрывал консервы.
— Как Христос босиком прошелся, — Миша погладил грудь и посмотрел в опустошенный стакан. – Как это ты говоришь, смерти нет? Ты, давай, это заканчивай. Мне Ленка сказала, мол, боится за тебя, что ты с собой что-то сделать можешь. А жить-то надо. Думаешь, у меня таких мыслей не было? Э, брат! У меня мать умерла, когда мне восемь было… А вообще, причину каждый найти может. Только зачем? Плохо, когда интереса нет. Занятия кого-то. Не работы, а для души. Тут главное руки не опускать. Это как в детстве, на уроке труда табуретку сделаешь, домой принесешь, отец руку пожмет, по плечу похлопает, и сразу себя человеком чувствуешь. Сам попробуй, сделай что-нибудь. Чтоб самому понравилось. Да, причем тут табуретка! Задачу поставь и выполни. Думаешь, почему я карпа ловить люблю? Потому что это дело хитрое. Место найди, снасти приготовь, приманку подбери, выследи его и достать попробуй. Это тебе не карасик! Карпа перехитрить, победить нужно. Нет, конечно, можно купить наживку специальную, эхолотом дно прочесать. А что? Эхолот сейчас за копейки взять можно! Да, так не интересно. Вот про что я. Получается, всеми этими примочками ты его как будто загоняешь, и бьешь наверняка. А ты своим умом попробуй, сноровкой, вот тогда себя зауважаешь! Ты скажи, если я тебя гружу. Не стесняйся. Мне ведь, это тоже не особенно надо. Просто, Ленка попросила. Получается, я тебя должен как бы в семью вернуть, ха-ха! А я так считаю, побудь на свежем воздухе, на стороне погуляй и как новенький будешь! Стоячая-то вода быстро тухнет. Парень ты хороший, но растрястись тебе нужно. Как не поможет? Да ну, завязывай! Как так — смысла нет? Ну, брат, с такими мыслями тебе только в ил зарыться, ха-ха! Давай-ка, еще по одной, а то заболтались.
Миша угомонился также проворно, как делал всё. Во сне он стал совершенно незаметным, его храп не разносился по поляне, не раздувал стенок палатки, он не ворочался и не бормотал. Миши, как будто, вовсе не стало.
Вася подошел к воде. Ночные тучи посветлели, воздух стал серым и влажным. Улегшись на мостках, Вася стал слушать. Тишину постепенно разбавили плеск воды, комариный звон, шуршание осоки, лягушачьи трели. Вася лежал на прохладных досках, впитывая в себя звуки и ощущения. Ветер накатывал неспешными, мягкими порывами, призывно гудел под мостками. Плеск воды становился тревожным и нетерпеливым. Вася встал, быстро разделся и пошел к окончанию мостка, там он снова улегся, на самом краю так, что макушка торчала над водой. Кожу обжигал холодный воздух. Вася чувствовал как во всем теле, по сетям капилляров и каналам вен струится горячая кровь. Он повернул голову набок, и она быстро сплюснулась, нос и губы потянулись вперед, Вася хотел моргнуть, но веки уже пропали. Все тело как будто склеилось, превратилось в желе и снова начало твердеть. Органы, кости, мышцы свалялись в ком, который снова стал распускаться, постепенно перестраиваясь в новую структуру. Вася горел изнутри, его кололо и резало, рвало и тянуло. Он хотел закричать, но рот бесшумно открывался и закрывался. От боли Вася извивался, бил хвостом по доскам, пытался вывернуться, перепрыгнуть через шею, холодный воздух жег жабры. В отчаянии Вася делал рывок за рывком, мутнеющим взором он видел край помоста, но было слишком далеко. Доски под его телом задрожали. Из серой пелены нарисовалась фигура человека.
— Ох, ни хера себе! – Миша ловко подхватил карпа под жабры. – Вася! Вася! Где ты там, просыпайся! Слышь, а ты, оказывается, удачу приносишь, ха-ха! Это ж никто не поверит, такой бегемот сам из воды выбросился. Слышь! Ну где ты?! Вася! Короче, считай – твоя добыча. Да, где ты там?!
Карп нервно дернул хвостом, и чуть было не выскользнул из Мишиных рук.
— Эх, карпуша, отплавался, — Миша сел на корточки, прижал рыбу щекой к доскам, так чтобы тело не касалось помоста, и резко надавил, переломив карпу хребет. – Вот Ленка порадуется…