В степи

«Чё я, в натуре, поперся?!» — уже несколько часов Гром задавал себе только этот вопрос. «Чёрт дернул бухать с Тенгизом! Ведь говорили, да и сам знал, он любит на уши приседать, вон, Бурак с ним три месяца на киче чалился, а откинулся, сразу соскачил, в монастырь ушел». Гром смотрел в звездное небо, теплый ветер нежными порывами колыхал траву. Степь равнодушно созерцала умирающего человека. «Меня-то он как развёл?» — продолжал вспоминать Гром – «Как фраера солнечного! Состраданья, говорит, в тебе нет! Гнида раскосая! Мол, в ком состраданья нет, того первого замочат. Чё я уши-то развесил! Замочат! Да, я из такого молотилова выбирался, что Тенгизу во сне не чудилось! Хоть, когда из зоны подорвал…», но это воспоминание болезненно отозвалось в желудке Грома. Ясно припомнился вкус коры, листьев и недоспелых ягод, а самое главное, вспомнилась первая миска баланды, полученная по возвращении в зону. «Сейчас кого хочешь мочканул бы за ту пайку. Тенгиза первого!». Гром повернулся на живот и попробовал ползти. Желудок словно проткнули спицей, кишки горели. Гром попробовал сглотнуть, но слюны тоже не было. «Не надо было гашиш с ним курить. Меня от этой дряни всегда на романтику тянет, особенно после водки. Чё ж он там плёл-то… Дед, много повидал, с братвой знался, сам в степь ушел. Да, блин, уйти сюда не мудрёно, вот назад-то как?! В натуре, гашиш меня подвел. А главное, у этого хорька всё как будто готово было — и машина с водилой, и пара плюх в дорогу. Высадил, падла, на обочине, иди, чтоб луна слева светила. Так у меня тогда их три штуки перед носом сияло! До сих пор въехать не могу, за каким я пошел?! Неужели, реально, испугался, что замочат. Типа, совесть проснулась! Если проснулась – хана. Никакой Богдо не поможет! О! Хоть имя его вспомнил: Богдо Шакджиев. Короче, если совесть —  готовь ящик. Жаль только, что подыхаю, как фраер. Интересно, Тенгизу за меня предъяву сделают?». Небо стало светлеть. «Вторые сутки». Увидав, рассвет Гром ощутил слабый прилив сил. «Может, рано я сдулся? Еще потрепыхаюсь». Подумать это было легче, чем исполнить. Он с трудом поднялся на колени. И вдруг увидел перед собой зайца, совсем близко, метрах в двух. В первое мгновение Гром даже не понял, что он видит. Заяц поднялся на задние лапы и внимательно смотрел на Грома, быстро поводя ноздрями. «Может, я уже подох? Чё он не линяет-то?» — подумал Гром, но в ту же секунду весь подобрался. Не отрывая взгляда от зверька, он стал аккуратно шарить вокруг себя. Он не знал, как поймать зайца, но понимал, что другого шанса выжить не будет. Заяц опустился на передние лапы и почти скрылся за травой. Сердце Грома ёкнуло, он чуть было не сорвался вперед. Но заяц снова вскинулся и стоял неподвижно. Рука грома наткнулась на камень. Средних размеров, почти круглый, удобно лёг в руку. В этот момент желудок Грома предательски заурчал. Гром вспотел, ему казалось, звук этот мог спугнуть табун лошадей не то, что трусливого грызуна. Заяц по-прежнему стоял, будто дожидаясь Грома. Уже не веря себе, Гром швырнул камень, что было сил. Маленький череп глухо хрустнул. Гром кинулся к добыче. Сначала он не помнил и не понимал, что делает. Нёбо щекотала заячья шерсть,  чуть не подавился. Потом, сдерживая рвоту, Гром пил кровь из прокушенного горла зверька. Тушку приходилось рвать руками и зубами, сил почти не было, она то и дело выскальзывала и падала в пыль. Гром ел, не чувствуя земляного привкуса, не слыша, как хрустят и хлюпают выворачиваемые суставы. Он как кот, чавкая и урча, подолгу пережевывал задними зубами кусочки сырого мяса.

            Трапеза не насытила, но подкрепила Грома. Воспоминания больше не мучили. Гром чувствовал, что в нем проснулась какая-то звериная жажда к жизни. Ему казалось, что смерть отодвинулась от него гораздо дальше, чем была вчера ночью. «Вот так, пошел поучиться состраданию, а стал, реально, волчиной». Вдруг совсем близко, за холмом он увидел дым. Гром побежал в ту сторону, взобрался на холм и увидел небольшой костерок. Рядом с ним сидели двое – мужчина и женщина, чуть в стороне паслись лошади. Гром пошел к ним. Мужчина, оказался стариком-калмыком, женщина была моложе своего спутника, но тоже пожилая и одетая в калмыцкую одежду. Старик встал, поздоровался с Громом и пригласил присесть у костра. Гром сел и поздоровался с женщиной. Старик сказал, что она не понимает по-русски. Гром объяснил старику, что заблудился и хотел бы выбраться из степи. Старик с готовностью сказал, что они помогут, поскольку сами идут в город. Затем старик сказал, что-то женщине. Она достала из мешка полбуханки хлеба и пару ломтей вяленного мяса, протянула их Грому. Гром с жадностью накинулся на предложенную снедь. Вдруг женщина обратилась к нему.

            — Она спрашивает, что ты делал один в степи, — перевел старик.

            — Искал одного человека, — ответил Гром, не переставая жевать.

            — Спрашивает, кого? – снова перевел старик.

            — Богдо Шакджиева, — Гром ухмыльнулся.

            — Она спрашивает, не встречал ли ты его по дороге? – продолжал переводить старик.

            Гром помотал головой.

            — Она говорит, что вчера на закате Богдо, сказал, что идет на встречу новому ученику, обернулся зайцем и ускакал в степь.

15 комментариев

  1. Понравилось, что текст не вымучен. Читается. Хочется узнать, а дальше-та что будет? Переход от звериного к мистическому мотиву — хорош. Четко. Ясно.
    Не понравилось, что Богдо «обернулся зайцем». Выражение из сказки. Не к месту в данном тексте. Но главное, что зайцем. Превращение магов (а также прочих учителей) в зайца ныне не приветствуется. Слишком изыскано и энергетически затратно. Этим отличались маги старой формации, склонные к ритуалам, немного прибитые чувством собственной важности. Нынешние колдуны более конкретны. Для них важно одно только действие. А уж если колдун переведет «точку сборки» в положение животного, то с таким зайцем лучше не встречаться, вокруг него энергия пыль закручивает. Погибнуть можно. Это по Кастанеде.
    И уж точно заяц-маг не окажется в месте, где ему ученик или кто другой тюкнет каменюкой. Как Кука. И не потому что крут, а потому что его другие силы прикрывают. Силы, для которых и он сам и его ученик — пыль, ничто.
    Гашиш после водки — зоновская тема. Тут автор точен. Догнаться любой ценой.
    И все же мораль текста не ясна.

    1. Спасибо за отзыв! Позволю себе несколько пояснить, Вы пишите «не окажется в месте, где ему ученик или кто другой тюкнет каменюкой». В этом и суть и «мораль» расскза — учитель приносит себя в жертву ученику, чтобы показать что такое сострадание. Жаль, что это не очевидно при прочтении.
      И кстати, раз уж помянули Кастанеду, так его «маг» не брезговал вороной оборачиваться))

  2. Вороной или вороном. И главное, что он не оборачивался в тело, а воспринимал, как ворон.
    Но сейчас другое время. У современных людей нет ни той дисциплины, ни намерения. И новые видящие сосредоточили знание в Тенсегрити. Без превращений.
    За объяснение сути рассказа — спасибо.

      1. вопрос не в том, кто такой Ленин. вопрос в том — кто такой тот человек, который берется перелицовывать творчество Джека ихнего Лондона.

        1. Исходя из Вашей логики, каждый кто вкручивает лампочку подражает создателям плана электрификации России. Вы считаете мало рассказов про то как кто-то где-то умирал, а потом выжил? Причем тут Джек Лондон?

  3. Рассказ оставил двойственное впечатление. Очень порадовала концовка. Так неожиданно это превращение в зайца, и такая хорошая «картинка», костер в степи, два калмыка, кони рядом. Автор сам видит то, о чем пишет и умеет это «нарисовать». На меня повеяло «большой литературой». Считаю, что у автора громадный потенциал. Но «мораль» или подтекст, который автор разъясняет в одном из комментариев совершенно не читается. Дело в главном герое. Не хочется повторяться, прочитайте, пожалуйста, то, что я написала по поводу «Сакрального массажа». Из текста совершенно не видно, что герою надо учиться состраданию. Мы ничего о герое не знаем. Может он и так душа-человек, друг детей и старушек. Я, кстати, после прочтения «Сакрального массажа», подумала, что «учитель» — очередной «сакральный жулик», который только и умеет, что в зайцев превращаться. Правильно, что герой его съел, туда ему, жулику, и дорога. Понимаете, и про «учителя» читатель ничего не знает, начинает сочинять за Вас, за писателя, то, что Вы ни сном ни духом. Это самый главный Ваш недостаток. «Художественный текст не священное писание, которое каждый волен толковать, как вздумается» (И.Волгин) Вы же не будете каждому читателю отдельно объяснять, что Вы имели в виду. Все, что Вы имели в виду, должно быть в тексте!

  4. Сначала рассказ по смакованию описания голода и пр. напомнил текст из последнего конкурса (№2 из победителей) про девочку, что жрала птенца.
    Но потом стало лучше (без кавычек!)
    И все дальнейшее нравилось вплоть до последнего предложения про учителя-оборотня. И тут — онемел. А зачем человеку, тем более учителю, нужно было превращаться в зайца? (коммент про принесение в жертву неубедителен)
    Жду ответа.

Оставить комментарий