Все звали его Милёхой, а он не обижался. На что? Милёха и Милёха… Свои знали, что он Борис, да своих -то, раз — два и обчёлся. — Эх, пропадает деревня. — Глядь, а народу уж меньше половины, одни чужаки.
Старые кирзачи привычно топтали вечную, закостеневшую тропинку. Она петляла то вверх, то вниз, зато ловко подводила точно к родному крыльцу. – Небось, Валя — то заждалась, зараза, — подумал Милёха, нащупывая в кармане крепкий черный сухарь. Валя – старая, шарообразного вида овца с маленькой головкой и тоненькими, как у кузнечика, ножками. Кроме нее ждать дома давно было некому. Так и жили вдвоём, зимой и летом, под добродушные шутки деревенских. — Да, выгони её попробуй, на мороз то! Бодается, зараза!- оправдывался Милёха, а сам думал – вам бы так, двадцать раз замерз бы. Уж сколько раз выручала Валя. Придешь ночью никакой, куда там печку топить, — к Вале под бочок, а уж утром и затопишь…
— Борь, а Борь, погоди-ка!
Милёха оглянулся. В кустах возле лозы стояла бабка с клюкой. — Ты как часовой на стрёме. — Чё те?
-Борь, тебе дожидаюся. — Борюшка, курей прям нечем кормить. У те ничё там на ферме нету?
— Тихо ты, всех подымешь! Пораньше-то не могла поймать? Куда теперь опять переть через всю деревню!
— Борюшка, уж у меня там есь, дома то… Зятю берегла, да уж ладно, как-нибудь. А?
Короткое слово »есь» сработало мгновенно. Дремота и усталость отлетели, в глазах появился смысл и партизанский азарт. – Ты это, иди домой, да калитку боковую отопри, я щас быстро, огородами.
Спустя два часа, на том же самом месте, но уже при полной луне, вновь появился Милёха. Он долго стоял, держась спиной за теплый ствол лозы и размахивая рукой, норовя здоровенным кукишем непременно попасть в лицо круглой луне над соседским домом. – Вот вам! – Накося!
Наконец, когда задуманное было исполнено, он великолепным, как ему казалось, прыжком достиг соседского палисадника и уверенно отправился домой, держась за штакетник.
Пять ступенек крыльца отняли последние силы. Валя бегала вокруг кругами, толкала его мордой, не давая заснуть. В сенях, лежа на широченных половицах, Милёха достал сухарь и сразу заснул.
Валя осторожно взяла подарок из руки, задумчиво схрумкала, настороженно топнула копытцами в сторону открытой двери и, вздохнув, легла рядом. Закрывать двери она не умела.
