Много лет назад я спешил на свою первую линейку, почему-то долго не мог найти свою группу. А когда нашёл, какой-то учитель меня отправил смотреть расписание. Пока бегал туда-сюда, нашу группу уже отправили в какой-то кабинет, и поскольку я заходил последним то вынужденно оказался на камчатке. Потом нам что-то втирали, пугали какими-то контрольными, и парнишка лет 18 крутил головой спрашивая окружающих: «Ты шаришь? А ты шаришь?» В первый же день после линейки нас стали грузить обучением. Появились какие-то «пары» и мне это нравилось: если в школе нужно готовиться к шести урокам, то тут достаточно к трём. После первой же пары двое чернявых парней с первой парты решили бежать.
А ещё я вспоминаю ларёк через дорогу – там продавали кассеты, которые так интересно было перематывать ручкой. На ларьке висели две такие большие колонки, из которых орал на всю округe блатняк. Я ещё крутился там во время первой большой перемены, а она действительно была большая – от сорока минут до часа. Позже многие у нас в группе приловчились похмеляться за это время. Это был самый обычный народец, из тех кто курсе всех происшедших за ночь на районе разборок и пьянок. Практически каждый из них испытывал трудности с языком, поскольку отлично владел либо родным, либо матерным.
А вот учиться мне было смешно. Да, смешно, причём настолько что я не мог иногда сдержаться, а на меня смотрели как на чокнутого. Около полугода нас гоняли по школьной программе, поскольку не каждый был с нею знаком. А я-то любил учиться и даже в то время оставался со странностями, поскольку продолжал грезить об институтах, творчестве и, что являлось позором для данного коллектива, являлся внештатным корреспондентом местных газет.
А потом откуда-то пришла наркота, и кого-то ломало даже на паре настолько, что появлялись какие-то жуткие морщины на лице. А в дни получения стипендии к кому-то приходили странные друзья, отлавливающих первокурсников у стен учебного заведения. Часто после первого курса группы пустели – кто-то бросал, кто-то создавал семью, кого-то выгоняли. Незадолго до моего поступления кто-то из общаги спрыгнул в сугроб с третьего что ль этажа и пешком отправился в родную деревню. Хотя и среди отличников были легенды – один в 30 пришёл, другая лет в 12 поступила, третий после получения диплома вновь поступил на другое отделение.
Когда-то, ещё в нормальной школе, я любил учиться. Наш класс был каким-то экспериментальным, здесь иногда и тройка была на уровне пятёрки. А ещё нас очень сильно грузили – докладами, рефератами, переводами, одним словом всем тем, что мне так нравилось. Кого-то из нашего класса родители пристроили в частные гимназии, после которых запросто почему-то было поступить в престижный ВУЗ. У меня же, обучаясь среди подобного контингента, желание учиться вдруг стало затихать. И ещё тогда, на той первой линейке, где всё так привычно и банально, у меня появилось дикое какое-то желание убежать от всего этого куда-нибудь подальше.
Я продолжал жить ожиданием или предчувствием какой-то параллельной реальности: мне хотелось верить в её существование. Наверняка, там были совсем другие люди, с иными взглядами и понятиями. А от жизни удавалось получать уроки, понимать окружающих и мыслить как они. Творчество давно заглохло и опротивело. Но удалось сделать рывок от заводчанина до менеджера. На это ушли годы. Хотелось верить, что это не первый шаг. И надеялся, что удастся побыстрее, но это оказывалось невозможным.
Работа в провинциальном офисе значительно отличалась от офиса в мегаполисе. И дела не в привычном отсутствии соцпакета или низкой зарплаты. Дело в том, что офиса как такового и не было. Просто распродавались или сдавались в аренду площади бывших градообразующих предприятий, в них открывались сауны, рестораны, спортзалы, а где-то в уголочке ставился стол, куда сажали человека для поиска клиентов в другие многочисленные бизнесы хозяина. Нередко на этого человека навешивалась куча неоплачиваемых обязательств, как, например, работа кассиром или сторожем. После того как контакты возможного клиента были выцарапаны, несколько месяцев решалось, что с ними делать. Иногда и ничего не делалось, что было крайне неприятно, особенно если работа без оклада, а только под процент.
Помимо заводов и фабрик, стала разваливаться и система образования, после чего так же стали распродаваться здания местных ПТУ и ШРМ. Дошли слухи, что и некогда переполненное здание так и не ставшего родным техникума тоже распродаётся. И стал ковырять информацию в интернет – ну да, не прошла аттестацию; ах вот ещё – училку за взятку поймали и пару наркош-выпускников за решётку упекли. Но почему-то всё это такое родное и настоящее. В офисе же оглохнуть можно от музыки, и контингент особый, а что-то вот не совсем привычное. Неожиданно появился Вася, глухонемой парень из бараков. Он что-то укал и косил под Джекки Чана, но не очень-то вписывался среди ежедневного окружения, выпрыгивающего из шикарных иномарок. Вася тут был редкий пешеход. Утром его пришлось водить по залу, указывать пальцем на тренажёры, но появилось противное чувство стыда и неловкости, когда возню с этим Васей заметили бывшие знакомые, выбившиеся в люди.
Васю сначала жалели, но потом предупреждали, что выгонят. Итак, очередной день в офисе настал с раннего утра, когда скрипнула дверь и последовал щелчок выключателя. Потом приход Васи. Потом поиск клиентов и сбор денег. Иногда какие-то свои дела в сети. Затем пешие прогулки на обед. А после обеда опять привычно наорал хозяин. На его ор уже тут все перестали обращать внимание, но, глядя на экран монитора, откуда из прошлого вернулось дикое желание куда-то бежать.
