Мы все работаем на Льва Толстого
“Плохое настроение, а тут звонит она и отвлекает от работы, похоже ей опять что-то нужно” -Так думал Алексей, молодой человек тридцати лет, сидя в офисе перед компьютером, глядя в интернет и раздумывая, ответить ли на звонок девушки или нет.
Алексей не ответил. Он дождался окончание рабочего дня и вышел на улицу. А так, как идти домой не хотелось, решил прогуляться по Москве.
Пройдя метров сто от здания работы, Алексей увидел безлюдно стоявшие велосипеды для проката — их раньше здесь не было.
Улыбнувшись, он стал искать свой телефон, на котором у него хранился пароль от велосипеда, уже примерно представляя маршрут своего следования: сначала он поедет вдоль Москвы реки, мимо стадиона в Лужниках, Новодевичьего монастыря, а там и до Льва Николаевича недалеко.
Только недавно Алексей обнаружил, что можно исхитриться и от Лужников доехать до дома -музея Льва Николаевича Толстого в Хамовниках. Для него почему это было важно и приятно – ехал, ехал и приехал в гости к Льву Толстому, великому русскому писателю.
“Что-он там делал то, этот Лев Толстой, — напряг свою память Алексей, — кроме того, что жил? Мы с ней, кстати, не были в этом музее.”
“Хотя что-то помню, -думал Алексей, вводя пароль в руль велосипеда. -Помню, как он приходит с улицы, где жили крестьяне-бомжи, какой-то крестьянин или крестьянка умерла, а он входит в холл, а там его жена и дети играют на рояле, пьют, едят, развлекаются. По-моему, так. А он за это их всех ненавидит, как, впрочем, и себя.”
Алексей запрыгнул на велосипед и покатил по улице, а потом выехал прямо к набережной Москвы-реки. По реке двигался белый теплоход. Алексей прибавил ходу и поравнялся с ним, отмечая про себя, что скорость у теплоходов не так велика, как кажется.
“Да, наши отношения какие-то странные, -думал Алексей, уже обгоняя теплоход, про свои отношения с девушкой. -Достигли минимума, для галочки что ли.”
Потом мысль его опять плавно перетекла к Льву Толстому.
“Ах, да. Обед из пяти блюд. –крупицы памяти о Толстом просачивались в память Алексея. -У Толстого, дом, семья, любящая его жена.”
“-Любящая его жена, -еще раз повторил про себя Алексей, — слава и богатство, а ему все мало. Приходит после голодных крестьян, где ему обед из пяти блюд. И конечно же не доволен сложившимся мироустройством – это понятно.”
Алексей стал выжимать педали велосипеда до конца, обгоняя медленного велосипедиста, едущего по набережной, продолжая думать о великом писателе:” Вот поэтому он нам так интересен; вот поэтому человечество знает о каждом шаге Толстого гораздо больше, чем о других людях; вот поэтому пристально вглядывается в его фигуру.»
Медленно едущий велосипедист остался далеко позади, Алексей расслабился, поставил ноги на педали и ехал уже по инерции. Показался Крымский мост.
-А скоро будет и Пушкинский мост, -подумал Алексей, вспоминая, что в этой местности живет девушка, в которую он был когда-то влюблен.
“Странно устроено сознание, -подумал Алексей, -с этой девушкой я расстался давно, я её не люблю, но мне приятно проезжать в тех местах, где мы с ней гуляли. По этому мосту с крышей в виде стеклянного домика.”
“Потому что я был влюблён, -улыбнулся про себя Алексей, вспоминая, как странное чувство блаженства разливалась по его сознанию, когда он ее видел и говорил с ней.
“Как будто бы в кровь вводили наркотик, — думал он, -хотя так оно и было, по сути. “
“Жаль, очень жаль, что с самого начала наши отношения были обречены, -продолжал он размышлять, крутя педали, — нельзя любить того, кто не любит тебя в ответ, от этого чувство деградирует. А потом вдруг наступает прозрение, и ты смотришь на этого человека и понимаешь, что он совсем другой, чем ты его представлял. Хотя это всегда так и всегда у всех так.”
Алексей уже приноровился к темпу и у него открылось второе дыхание, тем более ближе к стадиону появилась специально проложенная дорожка для велосипедистов и ехать стало еще приятнее. Алексей набрал темп и выехал на улицу “Льва Толстого”.
Вся улица была заставлена пивными пабами для хипстеров-программистов, только как-то усадьба Толстого чудом уцелела, а еще там находился офис компании “Яндекс”.
“Мы все работаем на Льва Толстого” -Алексей вспомнил рекламный лозунг компании “Яндекс” и еще то, что граф сокрушался о рабочих, живущих рядом с его усадьбой, которые бесцельно работают для развлечения богатых. Но сейчас там был офис крупной интернет-компании, создающей, можно сказать, развлечение для бедных.
-Ха, ха, -вслух рассмеялся Алексей, — примазались со своим слоганом к Толстому.
Вдруг на телефоне раздался звонок. Опять звонила она. Алексей решил ответить, тем более настроение после велосипеда улучшилось. Остановился и нажал на кнопку телефона.
-Привет, -произнес голос в трубке, -слушай подружка, которая во МХАТе работает, сказала, что может сегодня билеты останутся бесплатные. Сегодня прогон. Давай пойдем? Чем занимаешься, что не отвечал?
-Привет, -ответил Алексей, — да звук был выключен. Билеты — на какой спектакль?
-Три сестры, тот самый режиссер, о котором вчера спорили.
-А интересно, -произнёс Алексей, -скандальный режиссёр, конечно, пойдем, тем более бесплатные билеты, а я катался на велосипеде. К какому часу. К восьми? Хорошо.
Алексей проехал по улице Льва Толстого мимо пивных пабов и дома-музея, и у входа во двор компании “Яндекс” поставил свой велосипед в точку вело-проката. Повернулся и пошел в сторону модного ресторана “Жан Жак Руссо”, которое тоже находилось на этой улице. Там был отличный туалет –можно было умыться после поездки.
Зайдя в Жан-Жак Алексей отметил, что хипстеры-программисты играли сейчас в какую-то игру. В зале ведущий объявлял вопросы и на них надо было найти ответы. После туалета Алексей остановился, чтобы купить мороженное, и прислушался, о чем же вопросы в викторине.
“А ведь можно представить, что сидящие в зале молодые люди, это потомки тех рабочих, просыпающихся в пять часов утра, по гудку, живших вокруг дома Толстого, -подумал Алексей. — А если экстраполировать это в будущее, что нас ожидает? Какими будут люди?”
Алексей оглядел зал.
“Не надо недооценивать прогресс — умные и сытые люди развлекаются, играя в интеллектуальную игру. Их предки – в подавляющем большинстве рабочие и крестьяне, были бы рады.”
Прозвучал вопрос на знание истории каких-то флагов, но абсолютно бессмысленный, как показалось Алексею. Hи уму не сердцу — ну что тебе дает знание этих редких фактов?
Алексей вышел и, доедая мороженное, побрел в сторону метро “Парк культуры”.
“Интересно, -думал он, — чем бы занимался Толстой в наше время, -работал бы в компании Яндекс программистом? Скорее нет, говорят, с математикой у него было плохо, все-таки он гуманитарий, но он бы нашел себе творческую профессию и не обязательно в литературе”.
***
Как оказалось, на такой модный показ халявных билетов, которые оставила подруга, конечно, не было. Но к их великой радости их перепутали — были билеты на какого-то театрального критика с похожей фамилией, и Алексей был рад такому повороту событий — ему казалось, что это вполне в духе постановок этого скандального режиссера, и он с живостью приставил физиономию театрального критика, когда тот узнает, что его билетов нет.
“Хотя впрочем, -подумал Алексей, -его и так проведут, а нам билеты”.
Места, спасибо театральному критику, оказались хорошие -на первом ряду. Позади них, как понял Алексей, сидели студенты актерского факультеты. Прямо над ухом Алексей слышал раскрепощенный басящий голос кого-то молодого парня. Он уловил отрывок его фразы: “А мне мастер сказал, ну вот сейчас хорошо сыграл, а почему тогда так рискованно начал, на поступление?” По уважительному печальному тону Алексей понял, что говорящий имеет ввиду недавно скончавшегося режиссёра этого театра.
Потом парень начал заигрывать с сидящими рядом с ним в одном ряду девушками, и обращался к ним уже залихватским тоном: “Девушки, а давайте свистеть, а?” Но те не поддержали бурный порыв парня. Алексей в этот момент позавидовал его раскрепощенности, которую он точно не имел в свои годы студенчества.
–Еще одна роль в стол, – театрально трагическим голосом произнёс парень и тут прозвенел третий звонок. Спектакль был должен вот-вот начаться.
Алексею было интересно увидеть спектакль модного и скандального режиссера. Про его предыдущие спектакли он читал забавные вещи. Например, в спектакле по мотивам” Братьев Карамазовых”, актер на сцене в костюме Йоды -героя “Звездных войн” пел популярный шлягер восьмидесятых: “Этот мир придуман не нами, этот мир придуман не мной”.
“Какое-то ерничество, -думал Алексей, тогда читая про спектакль, — как если бы Смердякову доверили поставить пьесу по мотивам романа, в котором он только что повесился. А с другой стороны, в этом было что-то живое, не застывшее в монументе. Правильные и положительные фигуры скучны и неинтересны, тогда как антигерои привлекают нас своей непредсказуемостью.”
Вдруг краем глаза Алексей заметил этого скандального режиссера. Он стоял в проходе, рядом с ними, пытаясь отыскать своих знакомых, которые, вероятно, и должны были сидеть вместо них.
Маленький, щуплый, но активный и живой, в одежде — как будто бы только вышел из дома в магазин и случайно заглянул на премьеру своего спектакля — за режиссером определенно было интересно наблюдать.
Не найдя своих, режиссер ретировался из зала и спектакль начался.
Актеры как будто бы долго не могли проснуться и говорили беззвучно и без эмоционально, но было понятно, что это такая задумка. Алексей с интересом следил за происходящим – он плохо знал пьесу, и с удовольствием познавал творение Антона Павловича Чехова, пусть и в пересказе модного режиссера. Что еще было удивительно, Алексей понял, что Чехов был еще больший фантаст, вглядывающийся в грядущее, чем он представлял о нем ранее — в пьесе про обитателей городка девятнадцатого века писатель силился различить Россию будущего.
“Забавно-, думал Алексей, — если бы Чехов оказался на прогоне этого спектакля, в том будущем, в которое он так пытался разглядеть, какие бы выводы он сделал?”
Актеры продолжали свою бесцветные диалоги, но гений Чехова пробивался и через них, и притом было интересно следить за придумками режиссера -что он еще сконструировал такого по ходу пьесы, кроме того, что мужскую роль играла его жена.
-Но как здорово, что она пригласила его на этот спектакль, хотя ей этот режиссер и не нравится. Нет, безусловно они очень дополняют друг друга, -подумал Алексей и оглянулся на неё пытаясь понять её отношение к постановке.
Её лицо было непроницаемо, и Алексей сосредоточился на игре актеров.
“Конечно этот спектакль ей не нравится, -решил Алексей, — но все равно, как прекрасно, что существует такое огромное количество гениальных произведений, которые могут заполнить внутреннюю пустоту сидящих в зале, мою пустоту, и даже внутреннюю пустоту этого театрального режиссера.”
“Ха-ха, -улыбнулся Алексей, — а ведь она на меня косвенно влияет, раньше бы я так не подумал. Для меня это был модный интересный деятель, с правом на свободу эксперимента. Но понятно почему он не нравится людям, которые любят классический театр, почему не нравится ей. “
“Не нравится, это слабо сказано, они его ненавидят — эти люди, которые любят во всём подлинность и правду.”-подумал Алексей, вспоминая его с ней споры по поводу режиссера. А я такой человек, что мне просто всё интересно.”
Актер произнес стал произносить монолог о счастье, и Алексей прислушался:
“И как бы мне хотелось доказать вам, что счастья нет, не должно быть и не будет для нас… Мы должны только работать и работать, а счастье — это удел наших далеких потомков.”
“Счастья нет, счастье нет, — повторил про себя Алексей, — странно, наверное в девятнадцатом веке люди хотели жить в какой-то утопии, но современные люди прагматичны и больше не верят ни в какие утопии и счастье для далёких потомков. И что такое счастье? Быть, как наркоман, счастлив двадцать четыре часа в сутки? Это же и физиологические невозможно — быть все время счастливым. Вот буддисты, вообще считают, что все несчастья от наших ложных желаний, что счастье — это недостижимая лампа, в которую бьются глупые светлячки — поэтому не надо ничего хотеть и не надо ничего желать. Современный продвинутый человек знает, что не надо хотеть счастья. Хотя это знали и древние евреи — все суета и томление духа”.
-Интересно, а Чехов об этом знал? -закралась крамольная мысль в голову Алексей, -интуитивно знал, раз писал такие пьесы про “мотыльков” и недостижимости их счастья, сколько они и не бьются в ту лампу. Он гениально описывал страдания людей, которые хотят уехать в Москву, хотят быть любимыми, хотят того, что обязательно сделает их счастливыми навсегда. А счастья нет и его не может быть, но есть минуты, когда отпускает.”
Алексей расслабился в кресле, закрыл глаза и понял, что он до этого не замечал своего напряжения. Груз дня спал с него и в его голове промелькнуло, как продуктивно он проводит день — сначала велосипед, а потом театр.
“Я вот тут сижу на спектакле, с ней, на премьере модного режиссера, я воодушевлён и внимаю Антону Павловичу Чехову”
И как будто бы в ответ мыслям Алексей, актер продолжил:
“Не то что через двести или триста, но и через миллион лет жизнь останется такою же, как и была; она не меняется, остается постоянною, следуя своим собственным законам, до которых вам нет дела или, по крайней мере, которых вы никогда не узнаете. Перелетные птицы, журавли, например, летят и летят, и какие бы мысли, высокие или малые, ни бродили в их головах, все же будут лететь и не знать, зачем и куда. Они летят и будут лететь, какие бы философы ни завелись среди них; и пускай философствуют, как хотят, лишь бы летели…”
“Лишь бы лететь, -думал Алексей.”
