Шутка — пиеска. Шутки, как известно, нельзя принимать всерьез.
На сцене стоит стол и пять стульев. Четыре вдоль стола, лицом к зрителю, три из них заняты действующими лицами. Пятый стул у левого торца стола.
К нему подходит А.М.. Покосившись на присутствующих, он, загораживаясь ладонью от сидящих, нервно расчесывает усы и прячет расческу, одергивает пиджак.
Сидящие — кто в чем. Ф.М. в пиджаке с галстуком, М.Е. в больничном халате, Н.В. в бархатном черном халате с темно-зеленым воротником, в руке чубук на длинном мундштуке с перламутровыми вставками.
А.М. громко откашлявшись. – Тов… Пауза. – Гос… Пауза. Быстро достает расческу, аккуратно причесывает усы, успокаивается, начинает:
— Позвольте мне приветствовать всех присутствующих в этом зале!
Одобрительное покачивание головами за столом . Пауза.
М.Е. – Вы не волнуйтесь так, мы вас внимательно слушаем!
А.М. – Да, волнительно, что говорить. Сейчас, сейчас…
— Понимаете ли, поручено мне, как наиболее современному к нынешнему поколению… писателю…
За столом смешок и переглядывание. Н.В. откидывается от стола и громко стучит чубуком.
Ф.М. – Господа! Мы так ничего не услышим. Продолжайте, батенька.
А.М. – Ох, Ф.М.. – был у меня один приятель, любил всех «батенькой» называть, а потом всю Россию без церквей оставил… Мы по архиважной проблеме пригласили всех Вас. Слово русское, не сказать что гибнет – расточается как-то…, чужим быльем заросло! «Что делать» — хоть бы решить, а уж «кто виноват» — не важно уже.
Н.В. – Как это не важно? А что вы делали-то до сих пор, современненький вы наш? Начали буревестником, кончаете на дне?
Ф.М. – Господа, господа! – Вы, А.М.- от нас, что хотите?
А.М. — Понимаете ли, какая штука, — литинститут тут, имени меня… Все хорошо, прекрасно и ребята есть – таланты! Талант есть, а «куды его дявать», по-русски сказать… Вообщем, как всегда, – родной вопрос. Как-то бы в классическое т.с. русло свернуть. Тут уж без Вас – никак!
Пауза.
Н.В. – Буревестник не помогает?
А.М. – Н.В., от Вас не ожидал. Уж вы-то понимаете… — Ну, не каждый успевает лишнее убрать. Ведь жалко поэтический посыл т.с., настрой.
Н.В. – Да жалко, а может быть, и нет. Что ж, господа, неужто и тут мы виноваты? — Уж как мечталось, как виделось уже — пути развития …
М.Е. – Вот так клеймишь все темное, а результат один! Все что клеймишь растет, а души глохнут к прекрасному…
Ф.М. –Господа, позвольте мне сказать, как я проблему вижу? Спасибо! — Конечно, мы всё хотели правильно. И, вроде, всё сделали, борясь за души человечьи. Уж кажется, нет проблем, не обозначенных хотя бы, в литературе нашей. Ведь чувствовали все, уже при нас ведь надвигалась сила не подвластная перу писателя. А после нас – смотрите Что пришло? При всем преподаваньи наших с вами трудов в учебных заведеньях, вроде этого. Да что там! А в мире что творится? Как дрянь, какой-нибудь политиканишка с куриным мозгом, а Достоевского читал!
Все душу ищут русскую, а что её искать? И где она теперь, на самом деле? У Лимонова? – тьфу, гадость!
М.Е. – Не нравится? А помнится, что кто-то восторгался матюками, — мол «при помощи трех слов, всю гамму чувств возможно описать»…
Ф.М. – Да это ж не то, а кстати, если б у кого-то история города Умнова была, а не Глупова, глядишь и были б все умней.
Все это время А.М. суетится вокруг стола: достал где-то чашки, сахарницу и плошку с печеньем. Никто не обращает на него вниманья. Он сел, но после последней фразы Ф.М. вскочил и «председательски» постучал концом расчески по краешку стола.
А.М. – Господа, позвольте!
Он долго что-то ловит в глубоченном кармане широких брюк и ставит на стол бутылку «Столичной».
Немая сцена.
А.М. – Я понимаю, конечно, что нужен графинчик, рюмочки и прочее, но, знаете ли, я здесь тоже, как бы в гостях. Экспромтом, может быть, по — чуть-чуть?
М.Е. отодвигает вынутый из кармана пузырек с каплями и громко двигает свою чашку на середину стола. – Эхма, лечиться, так лечиться!
Чашки дружно двигаются в сторону А.М.. Тихое бульканье в абсолютной тишине. Все дружно встают.
А.М. – За встречу! Пьют.
Из правых кулис вбегает А.С. В одной руке его трость, перчатки и цилиндр, — в другой початая бутылка шампанского.
А.С. – Как, без меня? Друзья, а как же наш союз «нерасторжим и вечен»?
Все вскакивают, бегут к нему, несут ему стул-кресло и ставят по правому торцу стола.
А.С. бросает на стул цилиндр и перчатки, громко ставит на стол шампанское. Все аплодируют.
Ф.М. – Поэту, — родоначальнику русской прозы!
Все кричат – Браво! – Ура! А.М. быстро ставит чашку на стол, вытирает усы и слезу большим клетчатым платком, приветственно машет рукой.
Н.В. – А.С., друг любезный, где же вы были? Без Вас так было не уютно!
А.С. – Где? В эмпиреях! Ха-ха!
Разливает шампанское в чашки.
А.С. – Прекрасно! Великолепно! Друзья мои, — Любовь, Надежда, Вера, — да будут вечно с нами!
Все пьют.
А.С. – Я тут нашел, — ну просто чудо! Живой источник оптимизма для всех нас!
ВСЕ – Что?
А.С.- Иду по лестнице сюда и вижу – девица, довольно стройная, сидит с какой-то штукой, а там картинка движется. Я к ней, – что это? Названье какое-то смешное – нотбук. Думаю — «нет книгам» что ли? Она и показала. Оказывается мой Белкин, которого, как говорят здесь, я в траве нашел, — ха-ха, теперь литературовед и критик! Ну, ничего смешней нельзя придумать, кажется. Хотя, конечно, в каждой шутке лишь доля шутки. Я почитал, там даже есть стихи, есть строчки неплохие! Кто мог подумать, что после стольких лет мытарств и политических эксцессов, останется жива искра поэзии. Нет, право, я был польщен! Девица меня узнала, залепетала что-то про Натали…, — вот невоспитанность, но ладно, не это главное.
А.М. наполнив чашки, — еще по маленькой?
ВСЕ — разобрав чашки, — Что ж главное?
А.С. – А главное, наверное, то, что в этом «белкинском» смешении всех стилей и манер, порывов пламенных и тихих размышлений, желанье есть отдать себя для высшей цели. Мне даже вспомнились иные времена…
Поднимая бокал (чашку) – Побольше оптимизма! Пока нас здесь ждут, мы здесь всегда!
Ф.М. – Позвольте все же маленький штришок, одна «деталь» меня смущает. Таланты ваши хороши, но как- то они, пожалуй, отвыкли от России. Для своего, для НАШЕГО читателя поболее пусть пишут.
А.С. – Да-да! А Белкину – ура!
ВСЕ — Ура! — ура! — ура!
Занавес.
