№ 16. Зеленая шкатулка

Мальчишки бегут от шторма, когда туда идут Леня с соней. А еще то, что «спасибо, что не проверил».

По весне Лёня со сверстниками, Стасиком и Толиком, устроили соревнование на весь плавательный сезон – кто больше раз искупается в озере. Как будто они хотели накупаться на много лет вперед. В счет шло даже нахождение под дождем. Мелкий дождик считался за половину купания, а попасть под ливень и промокнуть насквозь считалось большой удачей и приносило целое очко в общем зачете.

Обычно плавательный сезон открывался в десятых числах июня, когда приходил теплый южный воздух с катающимися тополинками на волнах этого тепла. Но в этом году ветры подарили целых две недели лета задаром: уже с конца мая жара стояла такая, что вода вмиг прогрелась и родители пускали малышню к озеру. Лишних две недели, это двадцать четыре купания, по два раза в день за исключением двух выходных, когда семья Лени выезжала на дачу.

Лёня погибал от солнца и зависти. Дело в том, что Стасик с Толиком решили, что в десять лет они совсем взрослые и теперь надо купаться на другом конце пляжа, где буквой «Г» в озерную воду выдвигается пирс. Окончательно мальчишек поссорило то, что трусливого до плавания Лёню окрестили Леной. Хуже могло быть, если бы он действительно был девочкой, думал Лёня и злился. Он даже думал уйти с пляжа, но поглядывал на пирс, надеясь, что мальчишки струсят и вернутся. Но те еще не дошли до моста, оглядывались и корчили рожицы.

На взрослом пляже было совсем кисло. Те взрослые, что были с детьми, лежали на пледах, расстеленных среди травы, а те, что купались, заплывали далеко от берега, где вода не мутна от детских игр. Лёня хотел было пойти поплавать в прибрежной зоне, где вода не достигала ноздрей, но плескаться в этом лягушатнике одному означало подставить себя на всеобщий позор. Там одни мелкие! А в свои десять Лёня чувствовал себя уже взрослым, хотя у него не хватало смелости разбежавшись прыгнуть с моста в темную воду. В итоге он не мог пойти на пирс, потому что дружки наверняка схватили бы его за руки за ноги и скинули с моста, оставаться на пляже было очень жарко, а барахтаться в лягушатнике было ниже его достоинства. Не выдержав таких мучений, Лёня стал собираться и ушел бы, если бы у одной мамаши, которая была слишком занята своим грудничком, из сумки не выкатался апельсин. Такой большой, в нем целые залежи ароматной прохлады. Так случилось, что он не только выкатился из сумки, но и откатился от покрывала, на котором лежала молодая мама. К этому апельсину как бы невзначай подошла девочка в пестром купальнике. Она остановилась возле апельсина, так, чтобы ее нога заслонила плод от взгляда женщины, потом наклонилась, цапнула апельсин и пошла к берегу.

Леня этого не стерпел.

— Тетя, у вас апельсин укатился, а она его подняла. Наверно, чтобы вам отдать. – Он показал пальцем на девочку.

Девочка повернулась к мамаше и сделала вид, что несет пропажу ей.

— Да что ты, оставь себе. – Сказала женщина, улыбаясь и девочке, и Лёне. – Скушайте вместе.

Женщина снова занялась малышом, а Леня обомлел, увидев, с каким видом девочка идет на него. Леня надеялся поскорей вырасти, ведь тогда, по обещаниям старшеклассников, мальчики будут намного сильнее девочек. Но времени вырасти не было, а девочка уже подошла и кинула в него апельсин. От прямого попадания в живот Леня защитился руками, фрукт попал ему в локоть и упал на траву, а воровка развернулась и пошла к берегу тем деловитым быстрым шагом, на который способны только рассерженные маленькие девочки.

Чувствовал себя Лёня ужасно, хотя понять не мог, почему, ведь он был прав. Стараясь не привлекать внимание, он бросил скатанный плед обратно на землю, поднял апельсин и подошел к девочке. Она села на корточки у самой воды, ее ступни ушли в мокрый песок, руки обхватили колени, а худая спина показала миру острые позвонки.

Мальчик набрался духу, зашел перед ней и протянул апельсин.

— Держи.

Девочка съежилась сильнее.

— Он твой.

— Ябедничают только трусы.

Лёня надеялся, что девочка будет сидеть, а он положит апельсин и уйдет, но она вдруг встала, кулачки уперла в бока и молча уставилась на него.

— Я не люблю, когда воруют. – Сказал Лёня.

— А это не воровство. Вот если бы я вытащила апельсин из сумки, то да. Но тётя его потеряла, а я нашла, какое же тут воровство? Дай сюда.

Лёня послушался. Он стоял и смотрел: на пирс, на свои ноги, на ее руки, с обезьяньей ловкостью срывающими оранжевую кожуру. Ему не нравились свои ноги, нравились ее пальчики в рыжем соке и он боялся, что мальчишки вернутся и засмеют его за то, что он водится с девочкой. Надо было скорее идти отсюда, но внутреннее чувство уже спросило Лёниным ртом:

— Меня зовут Леонид. А тебя?

— Соня. На. – Она протянула ему измятые дольки одной рукой, а другой истерзанную кожуру. Потом она кивнула в сторону огромного валуна, торчащего из песка у самой воды. – Пойдем туда, там красиво.

Леня не знал, что ему делать. Во рту пересохло. Ему чудилось, что он во сне и как будто резко уменьшается, словно падает, стоя на земле. Он даже вспотел. Не чувствуя ног он последовал за этой девчонкой, сел с ней рядом на камень и устремил взгляд на противоположный берег озера, боясь есть ворованный апельсин и стесняясь смотреть на Соню. Она молчала и с бесподобным удовольствием ела свою половину апельсина: кусала, прикрыв глаза, вытягивала шею, а сок тек по веснушчатым щекам. Жевала медленно, растягивая мгновение и терпение Лени, который в конце концов сдался и куснул свою часть апельсина. Он не заметил, как Соня взглянула на него, улыбнулась и продолжила есть с удвоенным удовольствием. Проглотив последний кусок, она сказала:

— Красота!

Потом она стала говорить обо всем, что приходило в голову, и постепенно Леня чувствовал себя все глупее и глупее. Соня говорила о том, что до того, как нашла апельсин, очень хотела апельсин, и мир это ей подарил, поэтому она очень обиделась, когда Леня чуть не лишил ее желаемого. Потом Соня призналась, что это вовсе не ее мысли, а ее папы, который приехал в этот город в командировку за свежими идеями озерного воздуха. Соня гордилась тем, что ее отец – лирик, и рассказывает ей всякие интересные истории. А после каждой истории он добавлял, что лучшие истории это те, что происходят в жизни: в них самая красота и волшебство.

— А я бы не хотел, чтобы всякие чудеса морочили мою жизнь. – Сказал Лёня.

— Правда? Мой папа говорит, чтобы это случилось, надо почувствовать красоту. Ты только попробуй. Посмотри, как блестят волнышки на солнце, как жарок воздух и в то же время обдувает свежим ветром, как вода перебирает желтинки песка…

Мальчик невольно задумался, но было страшно, что нечто нереальное вторгнется в его жизнь и перевернет все сверху на голову.

— Ай!

Леня потянулся к лодыжке, в которую что-то ударило. Он думал, что это девочка его лягнула ради веселья. Но это была небольшая зеленая шкатулка с блестящим замком, в который вставлен. Соня слезла с валуна, подняла шкатулку и влезла обратно. Лёня тер ушибленную ногу, но тут что-то толкнуло его в спину, и он слетел с валуна прямо в воду. Сзади громко и прерывисто засмеялся Стас.

— Вижу, вы нашли мою коробку. – Сказал он, перемигнувшись с Толей. Потом отвесил Лёне подзатыльник. – Это тебе за то, что дал мою коробку девчонке. А ну отдай!

— Это не ваша коробка, и вообще это не коробка, а шкатулка. – Скороговоркой сказал Лёня. Он встал рядом с Соней.

— А я ее называю коробкой. Скажи, Толька, она у меня уже тысячу лет, мне ее мама на день рождения подарила.

— Что в ней? – Спросила Соня. Она спрятала шкатулку за спиной.

— Не твоего ума дело. – Сказал он, растягивая слова. — Лёнчик, если отберешь коробку и отдашь ее мне, мы снова примем тебя в команду. Я бы и сам отобрал, но боюсь, как бы ее зараза не переползла на меня. – Он указал пальцем на Сонины веснушки и заржал. – Мы даже перестанем смеяться над тем, что ты хочешь себе котенка, а не щенка.

Если и была секунда колебания в душе Лёни, то когда ребята решили обсмеять веснушки, которые были как поцелуи одуванчиков, пока те еще желтые, Лёня взял Соню за руку и повел вперед, сказав, что вон там стоит Сонин отец, которому очень не понравится, что обижают его дочку. Леня добавил, что шкатулка на самом деле Сониного отца, и надо ему вернуть пропажу.

— Вы же меня знаете, я всегда против воровства. – Сказал Лёня, обойдя ребят по дуге. Пока они думали, как действовать дальше, Лёня был уже далек. Он сжал руку Сони и побежал. По пути они захватили скомканный плед Лени и сумку с вещами Сони, которая лежала совсем рядом. Они бежали босиком по каменистой дороге вверх от озера, к жилым домам, и Леня был воодушевлен, как никогда. Он чувствовал, что сделал нечто большее, чем глупый прыжок с пирса.

Ребята договорились не говорить пока родителям о своей находке и разошлись по домам на обед, хорошо подкрепились, переоделись в свежие одежды и вышли во двор. Оказалось, что они живут в соседних домах и так будет до конца лета. Лёня этому очень обрадовался, потому что не надеялся скоро помириться с Толиком и Стасиком. А на Соне было такое чудесное платьице вышитое лепестками, что Лене хотелось назвать ее Чудесоня, но он очень стеснялся.

— Желаниссимо. – Прочитала Соня на крышке шкатулки. – Откроем ее?

— Может, не стоит? Надо найти ее хозяина и отдать ему. Наверно, дорогая вещь, каменная. Камень — малахит.

— Не занудствуй. – Сказала Соня. — Сам подумай, это даже не апельсин, укатившийся от тетеньки. Шкатулку нам подарило само озеро, и будет нечестно по отношению к озеру, если мы ее не откроем. И ничего она не каменная, просто лаком покрыта.

— Но если внутри будет адрес хозяина, то мы вернем находку.

Соня кивнула. Замерев, она взяла пальчиками за ключ, покрутила, но ничего не случилось. Соня потрясла шкатулку, снова повертела ключом, но тщетно.

— Вот и славно. – Сказал Леня. – Значит, мы найдем владельца и вернем шкатулку ему. Все равно открыть не можем.

— Может, ты попробуешь? Мы же не найдем хозяина, если не знаем адреса?

Лёня взял шкатулку и прикусив губу стал копаться в замке ключом. Безуспешно. Чувствуя, как потеет, Лёня отвернулся от девочки, словно это она ему мешает. Наверно, ключ вставлен не той стороной – подумал Леня. Он попытался вынуть ключ, но тот вышел только наполовину и застрял. Леня потряс его в личинке, надеясь, что тот выскочит, и тот выскочил с легким щелчком, дужка замка разошлась. С величайшей осторожностью Леня снял замок и открыл шкатулку.

— Что там?

— Ничего. Здесь пусто.

Они осмотрели шкатулку со всех сторон. Примечательным был только вкладыш на внутренней стороне крышки. Там было выведено: «Чтобы желание исполнилось, необходимо обозначить его на кусочке опаленной бумаги, положить в действительную коробку. Наутро волшебный механизм «Желаниссимо» исполнит вашу мечту. Передумывать, исправлять, изменять желание нельзя. Удачи».

Подул ветер и с ним закружились целые комки тополиного снега. Один большой попал в шкатулку. Соня взяла его, повертела, скомкала и сказала:

— Это котенок Снупс. Возьми, он такой теплый!

— Глупо это. Давай лучше подумаем, что загадать.

Соня настаивала, и Леня уступил. Вначале он взял для виду, просто подержать в руках. А потом его ладоней коснулось тепло, словно он держал воздушный уголек, или настоящее тельце маленького пушистого котенка. По его улыбке Соня поняла, что тот чувствует, и сказала:

— Если греет, значит, живой. Может быть, «Желаниссимо» просто красивая вещица, в которой можно держать Снупса. А может быть, желание действительно исполнится.

Они еще долго судачили по поводу действенности шкатулки, а потом совершили вылазку в квартиру Лёни за спичками, ручкой и куском бумаги. Действовали, как агенты на вражеской территории и остались незамеченными. Потом, сидя на прохладных ступенях подъезда, они долго собирались и думали, как именно поджигать бумагу, и главное – что пожелать. Решили, что раз Лёня первый нашел шкатулку, то и загадывать будет первый день он, а потом – Соня, и так они будут чередоваться до конца лета, и смогут за это время нажелать кучу всего интересного! Перво-наперво решили начать с малого, но очень нужного: мама Лёни никак не разрешала ему завести котенка, а теперь, почувствовав тепло Снупса, Лёня втройне захотел себе настоящего. Он очень аккуратно написал на бумаге, так, чтобы каждая буковка была в отдельной клеточке «Хочу, чтобы мама подарила мне котенка». После этого вместе с Соней зажгли спичку и опалили бумагу. Когда шкатулка захлопнулась, и замок на ней был закрыт, ребята пошли взять купальники с полотенцами и снова к берегу озера, чтобы ни один их дружный день не прошел без дуракавалянья на солнце под освежающим шепотом озерного ветра.

Утром Лёню разбудила мама, поцеловала и сказала, что сегодня особенный день. Она сожалела о том, что не уделяет сыну внимания столько, сколько хотелось бы и ему, и ей, но она вспомнила, что такая же история была и с ее мамой, та тоже работала круглую неделю.

— Но я всегда любила свою маму, потому что она хоть и была занята, но прислушивалась к моим желаниям. Вот, это тебе.

Мама протянула Лене котенка. Он был пушистый и белый, совсем как шар из тополиного пуха. Потом за мамой зашел папа, и родители поехали по делам на весь день. Едва за ними захлопнулась дверь, Лёня оделся и стал играть с настоящим Снупсом, потом слазил в тайник под кроватью за «Желаниссимо» и дух захватило, сколько всего можно загадать. Но сейчас была очередь Сони – Чудесони. Леня покормил Снупса молоком с хлебом, отломленным от своего бутерброда, и побежал за подругой. Было очень солнечно и радостно, на небе была всего одна тучка, а в голове Лёни мысль, что такую шкатулку он никогда бы и ни за что не выкинул.

Против ожидания Лёни, что Соня пойдет загадывать (наверняка у такой чудесной девочки будет много желаний) та сказала, что это подождет до вечера, что папа говорит, что лучшие желания это те, что можно исполнить самому.

— Ты что, рассказала об этом родителям?

— Вечером. Папа сказал, что они с мамой тоже загадывали, только без всяких шкатулок, самую счастливую девочку на свете. И появилась я! Пойдем купаться. Я вчера видела, как убежали твои товарищи прыгать, а ты остался. Давай поплаваем на небольшой глубине, а когда ты научишься, то прыгнешь вместе с ребятами, и вы больше не будете в ссоре. А то стыдно будет тратить ночь желания на то, чтобы научиться плавать, когда это можно сделать уже сейчас.

— Я умею плавать! Просто не хотел прыгать с моста. Он раньше был длиннее, но часть его сломалась, а сваи, на которых он держался, остались. Не хочу распороть себе ногу.

Несмотря на серьезное выражение Лёни, девочка рассмеялась и сказала, чтобы он собирался купаться.

— Я всю зиму живу в Москве, где купаться можно только в бассейне, но там дурашная вода, и я не хочу ни дня без купания здесь.

Мальчик согласился, хотя было немножко обидно, что Соня не предложила пойти поиграть со Снупсом. Но он решил доказать Соне, что плавает вполне хорошо, и с полной решимостью пошел с ней к озеру. В воде они расшалились настолько, что отплыли куда дальше, чем обычно заплывал Лёня. Соня держалась на воде так, словно была щепкой, а у мальчика понемногу уставали руки. Он уже хотел поплыть обратно, но Соня сказала, что будет играть в водоросли, с этими словами нырнула под воду и схватила Лёню за лодыжку. Мальчик так испугался, что силы вмиг оставили его; он закричал, нахлебался воды, а когда наконец вырвался, то едва доплыл до берега. Бледный, с желудком полным воды, он выбрался на берег и, не оглядываясь, помчался домой. Ему было обидно, что он был так слаб; что мальчишки были правы, называя его трусом, и что он больше не сможет дружить с Соней. Он заперся дома, не обращал внимания ни на звонки в дверь, ни на мяуканье Снупса, который хотел поиграться. На улице вдруг стало темно, небо затянулось тучами, и покрапал дождь. А мальчик написал записку, ожег ее по краям и сунул в «Желаниссимо». На клочке бумаги, который он так спешно запрятал в шкатулку, значилось: «хочу, чтобы завтра Соня уехала, и все стало по-прежнему». По-прежнему гулять с мальчишками, которые его дразнят, по-прежнему только мечтать о котенке, которого можно будет кормить молоком, по-прежнему… мальчик лег на кровать, свернулся калачиком и заплакал. Было больно, и Лёня решил, что эта боль будет всегда. Что больше он не будет радоваться, и даже купание в озере не представляло радости. Он думал, что проведет лето, не выходя из дома, а когда мальчишки будут заходить, то его мама откроет им, вздохнет и скажет, что Леонид заболел и больше никогда не выйдет гулять. От этих мыслей стало еще больнее, настолько, что Леня не выдержал и уснул.

Пока он спал, произошло многое. Приехали родители, которые не стали его будить, а чуть позже, зашла Соня. Она представилась и сказала, что оставила у Лёни зеленую шкатулку, а теперь надо ее забрать. Было уже шесть вечера, когда мама разбудила сына на ужин, и за окрошкой с пирогами она спросила, что за милая девочка к нему заходила.

— Обычная девчонка. Приехала на лето по соседству, но скоро уедет.

— Жаль, такой славной девчонки во всем городе не сыскать. – Сказал отец. – Уж я точно говорю.

У мальчика екнуло сердце, он даже спустился со стула. Когда поблагодарил маму за ужин, то отправился к шкатулке, ругая себя за то, что загадал такую пакость, но шкатулки не было ни под кроватью, ни в его шкафах, нигде. Лёня перерыл все свои тайные места, даже заглянул внутрь большого плюшевого медведя, но нигде не нашел шкатулки.

— Сынок, что-то потерял?

— Да… наверно… Соня оставляла мне на хранение шкатулку, не могу найти, а надо отдать.

— Не беспокойся, пока ты спал, Соня пришла и забрала свою вещь. До чего сообразительная девочка, ни на кого не надеется, тем более на таких растерях. А сейчас иди, помоги папе починить кран.

И Леня, как хороший мальчик, пошел чинить с папой кран. Нужно было всего-то снять вентиль горячей воды, заменить прогнившую кран буксу на новую и прикрутить вентиль обратно. Это дело двадцати минут, но после ужина папа работал не торопясь и философствовал. Лёня суетился и торопил папу, боясь, что скоро станет поздно и его не выпустят на улицу, и тогда он не сможет забрать сворованную вещь обратно. Именно сворованную, решил Лёня. Ведь ему Желаниссимо ударила по ноге, он сумел ее открыть!

— Папа, можно быстрее?

— Никогда не стоит торопить время, жизнь пройдет – оглянуться не успеешь. Дай мне тот ключ.

— А можно я тебе помогу потом, мне сейчас очень надо пойти на улицу.

— Чего ты все вертишься?

Как Леня мог сказать? Он думал об этом, но как бы ни был зол на Соню, мальчик помнил ее взгляд, когда он ее сдал перед той тетей. Тогда он мысленно поклялся никогда не ябедничать и не смог бы в глаза Соне смотреть, если бы рассказал отцу, как Соня провела его со шкатулкой.

— Я не могу тебе этого сказать.

— Пока не скажешь не пойдешь.

— Папа, очень надо, Соня завтра уедет а мне с ней надо повидаться. Пожалуйста…

— Не поздно ли? Может, с утра зайдешь?

— Что поздно, только семь вечера. Мне хватит десять минут, туда и обратно.

— Что ж. Когда я был маленьким…

Леня помчался, не завязывая шнурок, а для быстроты просто запихнув их внутрь кроссовок. На полпути шнурки выскочили, Леня наступил на них и растянулся во весь рост по асфальту. Но боль почему-то не приходила, мальчик подпрыгнул, устремился вперед и снова во что-то ударился.

— Дурак! – Прокричала Соня. Она лежала и держалась за ушибленный локоть. Рядом с ней валялась «Желаниссимо». Лёня взял шкатулку и думал уйти прочь, но вернулся, поставил шкатулку на асфальт и помог Соне подняться. Они смотрели друг на друга, как смотрят люди, готовые совершенно по-детски признаться в сотворенном злодеянии. Промежуток между их домов осветился блеснувшей из-за туч оранжевой полосой, и это было как желтый свет на светофоре. Но ребята стояли и молчали, то порываясь что-то сказать, то замолкая, давай говорить другому, как двое, что никак не могут разойтись на узкой дороге и то одновременно идут вперед, то сразу же друг друга пропускают, расходясь. От такого замешательства Леня смутился, разозлился, и единым духом высказал:

— Ты украла мою шкатулку!

— Ты загадал желание в мою очередь и разбил не локоть!

— Подумаешь, локоть разбил, ты меня чуть не утопила!

— Ты сам сказал, что умеешь плавать!

— Ты… извини меня. – Сказал вдруг Леня. Только сейчас он понял, что шел именно за этим. В конечном счете, наверняка шкатулка никакая не магическая, а котенка мама давно хотела подарить. Она ведь принесла его с самого утра, значит, должна была встать еще раньше, пойти в магазин, а так рано магазины не работают. Значит, она купила Снупса вечером, и Желаниссимо тут совершенно ни при чем.

— Ты чего такой радостный?

— Да вот подумал, что Желаниссимо все–таки обычная шкатулка, а значит, ты и завтра будешь здесь.

Соня нахмурилась, а потом взглянула на лежащую под ногами зеленую коробку и потребовала:

— Что ты туда написал? Я так и не смогла открыть.

Леня готов был убить себя за то, что снова не сдержал языка за зубами.

— Ничего, я просто подумал, что ты можешь научить меня плавать по-взрослому. Было бы так здорово!

— Что. Ты. Туда. Написал?!

— Да глупости. – Лене казалось, что он съел самую вяжущую хурму в мире, потому что язык свело, и он дергался, как подбитая птица. – За это я и извинялся. Я был так зол на то, что ты меня чуть не утопила, что написал, что бы ты уехала из города, и мы больше не виделись. Но постой, не злись. Шкатулка не работает, я все просчитал, это просто зеленая игрушка.

— Ты прав. – Сказала Соня. – Ты прав.

— Значит, будем друзьями?

— Ты прав в другом. – Соня подняла Желаниссимо с асфальта и быстро пошла к озеру. – Я научу тебя плавать. Но если она не работает, почему мой отец сказал, что его срочным порядком вызвали в Москву и что мы завтра же уезжаем? Спасибо тебе большущее.

Между домами подул такой сквозняк, словно все ветры, затерявшиеся между домами со времени зимы разом собрались и отправились в холодные края. Лёня вмиг продрог, оцепенел и не смел двинуться, осмысляя, что произошло.

«Зачем-то она шла сюда, она хотела вернуть шкатулку, хотела извиниться. А я все напортил. Дурак, дурак!» — Думал мальчик, после чего сорвался и побежал за Соней. Догнал он ее у самого пирса. Из-за поднявшегося ветра, который рвал с деревьев листья. Мимо Лёни промчались Стасик с Толиком, которые звали с собой, потому что такого шторма лучше избегать. Но Лёня шел вперед, к девочке.

Соня сидела и ревела. В больших зареванных глазах притаился испуг. Леня отлично знал это выражение лица по себе; оно означало: «что же я наделал?»

— Что ты сделала? – Спросил Леня, нисколько не думая обижаться. Он спешил узнать все как можно раньше, пока еще не поздно исправить.

— Я, я…а-а-а!… – Соня ревела и только указала на самый дальний угол пирса.

Шкатулки в ее руках не было, и Леня моментально понял, что случилось. Он побежал по деревянному настилу моста, мягко прогибающемуся и пружинящему, потом вернулся, обнял Соню и помчался к краю моста. Он знал, что искать: маленькую зеленую коробчонку. Его взгляд носился туда-сюда по чернеющей воде как ветер, а волны становились все больше. Вдалеке, на середине озера, откуда дули самые холодные и злые ветра, появились белые гребешки. Лене показалось, что это его взгляд раскачивает озеро, поэтому мальчик решил успокоиться, закрыть глаза и… когда он снова открыл веки, его взгляд попал точно в зеленую середку на огромной синей мишени: вот она, шкатулка. Погружена в воду наполовину, а волны кидают ее друг другу, словно хулиганы чей-то портфель. Она находится метрах в трех от моста, и с каждой секундой ее затягивает дальше к сердцу озера, словно там находится гигантский водоворот.

Больше Леня не думал. Он вдруг стал понимать: вначале, что уж прыгнул и находится подвешенный в воздухе, а ноги его касаются вздыбленных волн. Потом он понял, что полностью в воде и добавил себе плюс к купанию за этот сезон, потом он понял, как нужно грести, чтобы выплыть из глубины, на которую погрузился. Его голова заработала по-другому. Он без паники, сосредоточенно, вдруг понял, как дышать, чтобы не нахлебаться воды, как грести, чтобы скорее добраться до шкатулки, как вернуться обратно. На мостик он поднялся как ни в чем не бывало, а может, чувства просто отключились. Был только жар, жар по всему телу. Лёня подошел к Соне

— Теперь ее надо открыть. Давай ключ.

По испугавшемуся лицу Сони он понял, что шкатулка полетела в озеро вместе с ключом, но того не было в замочной скважине. Значит, ключ утонул, а найти его точно не получится.

— Все равно нельзя заменить то, что уже написано. – Сказала Соня.

— Тогда я ее сломаю.

Он нашел на берегу большой камень, и стал лупить им по Желаниссимо. Он сбил себе всю руку, но на шкатулке только лак поцарапался. Леня поставил ее на мост, а камень с размаху кинул, тот ударился, отлетел и едва не попал по Соне. Окончательно рассердившись, Лёня поднял саму шкатулку, ударил ее, но та и не думала открываться.

— Пожалуйста, прекрати! – Закричала Соня, испугавшись того, в какое безумство пришел ее друг. – Ничего уже не поделать. Пойдем, погуляем последний раз, а на следующее лето я снова приеду, даже на рождественские каникулы упрошу маму приехать покататься здесь на лыжах. У вас же здорово здесь зимой?

— Очень… очень здорово. – Сказал Лёня. Его вновь душили слезы, но на этот раз не слезы бессилия, потому что никогда еще он не чувствовал себя столь сильным, а слезы сожаления о своей глупости. Написано же было на шкатулке, что нельзя ничего изменить!

«Хорошо что я мокрый, Соня не увидит, как я плачу» — подумалось мальчику. Одна слезинка сорвалась с его опухшего носа и упала прямо в замочную скважину. Как ключ. Лёня подумал, что это неспроста, и последний раз ударил шкатулку о камень. Та раскололась. Оказалось, что внутрь попала вода, потому что и правила пользования, и записка оказались размыты.

— Дела… — Сказал Лёня.

Окончательно продрогнув, дети пошли домой, все время держась за руки. Они дрожали от холода, утирали слезы и сопли, но были очень рады и не стеснялись смотреть на друг друга и улыбаться, наслаждаясь последними минутами вдвоем. Лёня решил, что будет считать теперь не те разы, которые купался, а сколько минут они провели с Чудесоней вместе.

Ночью Лёне не спалось. Он вертелся, вспоминая и удивляясь всему произошедшему. Очень хотелось, чтобы ощущение силы и спокойствия, пришедшее к нему в момент прыжка, осталось навечно, но Лёня уже смутно понимал, что так же, как прошла боль, пройдет и это странное великолепное чувство. Зато у него есть Снупс, который спит под боком, сопит и греет.

Наутро Лёня вышел гулять с котенком во двор. Солнце блестело по облакам, вялым от жары листьям и понурому лицу мальчишки. Снупс бегал по траве, раскидывая ноги по сторонам лучше всякого циркача. В другой день это было бы очень весело, но сегодня чего-то не хватало, словно Лёне дали очень вкусный суп, но забыли положить туда щепотку соли. И тут Леня увидел бегущую к нему Соню. Она была одета по-праздничному, наверно, в честь отъезда. Мальчика смутило радостное выражение, с которым она к нему бежала, он уже простился с ней и готовился увидеться только в новом году, а она готова была все испортить.

Но девочка ничего не испортила.

— Я остаюсь! Я убедила маму, что надо остаться в этом чудном городе и полноценно провести отпуск.

— Но ведь твоего папу…

— Он уже в Москве, но обещал приезжать на выходные.

— Интересно, работает все же шкатулка или нет… что было бы, если бы я ее не достал?

— Знаешь что, — сказала Соня. – Я очень рада, что ты не стал проверять.

И покраснела.