«Малышка два кинжала» и «Автострада»

«Малышка два кинжала». Повесть…

На почерневшей могильной плите небрежно выбита надпись: «здесь похоронена Ястребова Ирина Сергеевна, в уголовном мире известная так же, как «красная Кассандра», крёстная мать мафиозной пирамиды». И внизу плиты мелко, как будто на скорую руку, нацарапано: «так же известна, как «малышка два кинжала», убийца нескольких десятков невинных людей». И между этими двумя надписями выбито время её жизни: девятнадцатое мая тысячи девятьсот восемьдесят второго (19.05.1982) — шестое февраля две тысячи одиннадцатого (06.02.2011). А начиналось всё довольно мило…

Иришка росла в обеспеченной семье. Была примерной девочкой. До поры, до времени. Блондинка с лёгчайшим оттенком рыжины, и удивительно красивыми зелёными глазами (передались от мамы), и милым личиком. Маленького роста и небольшого веса…

Когда девочке было четырнадцать лет, её родители развелись на почве враждебных интересов по жизни. Но, это не так важно. Важно совсем другое. Через полгода после развода, после бесчисленных поездок в суд о разделе имущества, мама наконец-то отвоевала право забрать Иришку к себе. И мамаша запила. Бухала беспробудно. Спустила все деньги, что получила при разделе, да ещё в серьёзные долги залезла. А отдавать и не думала. Очень скоро начались нервные звонки кредиторов, сначала с вежливым предложением вернуть назад занятые деньги, а затем с конкретными угрозами, которые с каждым разом становились всё серьёзнее. Мамочке Иры было на это наплевать. Она наслаждалась душевным спокойствием. И никакие угрозы не могли заставить её выйти из такого состояния. Абсолютная эйфория. Полнейший душевный покой…

Иришке мамино пьянство и угрожающие звонки ( при нескольких таких она присутствовала лично) очень сильно надоели, и она сама решила попробовать выпить. А дело было так…

Поздний летний вечер. Почти ночь. На улице тепло. Окна в квартире открыты нараспашку. Мать пьёт на кухне, и покуривает там же. На кухне дым столбом. Мамаша на стуле уже не сидит, а полулежит. Пустой взгляд. Тут тихо входит девочка.

-Мам. — в детском голосе слышится сильное отчаянье.

-Чего тебе? — небрежно спросила мать, выпуская очередную порцию густого, разъедающего глаза, дыма.

-Мне очень скучно.

-Развлекись как-нибудь. Почитай, например.

-Что почитать? — в голосе девочки уже не отчаянье, а полнейший пофигизм.

-Не знаю. Отстань, мне и так паршиво.

-Может тогда хватит уже пить?

-А ты мне не указывай, малявка — мама внезапно сорвалась на крик — заткнись, и молчи в тряпку! Как же ты мне надоела! Надо было тебя отцу отдать. Серёга тебе-бы показал, что такое жизнь! У тебя всё есть, что тебе ещё надо?!

-Счастья. Но ты всё равно не поймёшь…

Сказав это, Иришка взяла ближайшую к ней открытую бутылку, и опрокинула в себя до дна одним махом. Допила, и со всей силы ударила бутылкой по столу. Донышко бутылки не выдержало. На пол полетели осколки. Срыгнула, крутанулась на пятках, и ушла спать. У мамаши глаза на лоб полезли. Но она ничего не сказала. А зря…

А на утро её нашла дочь с четырьмя наживными ранениями в груди и ножом в руке. Мама сидела на том же стуле, только под ним была приличная лужа ярко-алой крови. Ранения были соединены несколькими изящными линиями в виде кельтского креста. Окна в квартире почему-то были закрыты наглухо. Похоже, что именно поэтому на кухне стояла такая сильная вонь. На безумный крик девочки сбежался весь двор…

Первой прибежала тётя Люда, соседка по лестничной клетке. Долго звонила в дверь. Иришка с трудом сумела расслышать этот звонок сквозь собственный крик. Побежала открывать.

-Что случилось? — озабоченно спросила соседка. Но, лицо девочки было красноречивей любых слов. Она молча кивнула в сторону кухни, смахивая горькую слезу. Соседка прошла туда. Только пересекла порог кухни, застыла, как вкопанная. Иришка видела, что по спине соседки пробежала нервная дрожь. Соседка повернулась к Иришке. Глаза почти вылезли из орбит от увиденного. Рот открылся в немом крике. Лицо выражало животный страх и сильнейшее отвращение. Соседка попыталась что-то сказать, но только тихонько пискнула, и рухнула навзничь к Иркиным ногам. Девочка быстро привела её в чувство. Посадила соседку в коридор. Прямо на пол. Через некоторое время соседка оклемалась.

-Ир, дай воды хлебнуть, пожалуйста…

Соседка совсем пришла в себя. Встала с пола, дала несколько важных указаний, что надо сделать, и ушла. При этом сказав: «Открой окна, Ир, у тебя в квартире жуткая вонь».

Девочка окна не открыла. Ей в душу на всю оставшуюся жизнь запала фраза соседки «…у тебя в квартире…» Позвонила в скорую. Долго «уламывала» дежурного врача, что это никакая не шутка, и не глупый розыгрыш. Просто медики не особо доверяют подросткам. Всё им кажется не так, как есть на самом деле. Но, девочка убедила скорую прихать как можно скорее. Просто вонь стала совсем невыносимой…

Через очень долгих сорок минут ожидания, во двор важно и не особо спеша, будто на прогулке в летнем саду, заехала потёртая машина скорой помощи. Припарковалась возле подъезда. Оттуда выпрыгнул молодцеватый, подтянутый, активный молодой врач и кейсом в руках, и вприпрыжку, будто навеселе, и пошёл к подъезду. Иришка издала язвительный смешок. Думает про себя: «вот, блин, скачет, как будто на праздник идёт, ей Богу».

Звонок в дверь. Иришка открыла. Врач зашёл.

-Вас как звать-то?

-Ирина…

И вдруг у врача раздулись ноздри, будто он к чему-то принюхивается.

-Чем это, с позволения сказать, так воняет у вас?! Такое ощущение, что здесь кто-то подох!

Скинул свои лаковые туфли, и вопросительно посмотрел на девочку. Она кивнула на кухню. Врач понял, пошёл. Повторилась сцена с соседкой. Только соседка просто пискнула, а этот завизжал, будто его режут, иначе не скажешь. При этом пытался закрыть руками глаза и уши одновременно. Иришка дала ему по харе разок. Тот мгновенно заткнулся.

-У тя чё, через пятак пятнадцать раз, нервный срыв, что-ли? Или как? Совсем с катушек съехал?! Крови никогда не видел, что ли? Да что с тобой, твою же мать?!

Иришка схватила врача за локти (до плеч не смогла дотянуться, не вышла ростом), и начала, что было сил, трясти. Потом врезала парочку звонких, смачных оплеух. Парень только вскрикнул разок. Усадила его на стул, дала воды хлебнуть. Врача перестало так сильно колотить. Он успокоился, и что-то начал бубнить себе под нос.

-Ты чё бубнишь-то?

-Отче наш…

И поперхнулся от очередной крепкой оплеухи. Голова мотнулась вправо-влево. Врач схватился за ударенную щёку, и попытался что-то сказать, но Иришка его перебила:

-Ты чё творишь, мистическая сила?!

-А эта за что?! — парень просто тормознул и не сообразил, что к чему.

-За это самое. Прекрати орать и молиться. Делом лучше займись, чтоб тебя…

И врач занялся своим делом. Только морщился иногда. Иришка тоже была на нерве. Начала крутиться на месте. Она не могла понять, что к чему. Накопилась столько всяких «почему»? В голове вихрем пронеслось: «почему мать мертва? Какого хрена у неё в руке нож? И самое главное, почему в кухне так воняет?! Такое чувство, что сейчас вывернусь наизнанку!». Иришка перестала крутиться. Слава Богу, врач этого не заметил. Девочке на всю жизнь запомнился этот запах. Запах смерти…

Но, Иришка взяла себя в руки, успокоила дыхание, посмотрела на кровавый нож, на этот мистический узор, и всё вспомнила. Вот оно что…

-Ирина, простите, что не знаю, но как вас по отчеству? — спросил подошедший втихую врач, нервно улыбаясь.

-Сергеевна. А что? — спросила Иришка, почёсывая блондинистый загривок.

-Ирина Сергеевна — врач совсем успокоился, и перешёл на официальный тон — я закончил.

-Ну и что же? Что вы узнали?

-На ноже, кроме отпечатков пальцев вашей мамы и её крови ничего нет. Это изощрённое самоубийство. Я пойду, позову ребят, чтобы носилки принесли.

-Извините, как вас-то зовут?

-Анатолий, можно без отчества.

-Хорошо. Анатолий, делаете то, что требуется…

Врач пошёл за носилками. Иришка осталась на кухне одна. Сидела за столом, напротив своей мёртвой матери, и тихо сопела. Иришка уже тогда умела классно заметать следы. Сама себе удивилась. Она на всю оставшуюся жизнь запомнила свою первую жертву. Собственную мать. Сидела, опустив голову и закрыв глаза. Иришка думала. Тут в её голове пронеслись несколько картинок, про которые она и думать забыла. Вот, она стоит над трупом, и смотрит на окровавленный нож, и любуется стекающей кровью. Мать ещё дышит…

Иришка открыла глаза. Всё по старому. Та же картина, что была минуту назад. Та же жуткая вонь. Почесала ногу, и сказала себе под нос: «где этого врача носит?»

Звонок в дверь. Иришка открыла, впустила Анатолия, и двух крепких санитаров. Тело мамы положили на скрипучие носилки и унесли. Анатолий, с позволения девочки, позвонил в ближайший морг, и всё подробно рассказал. Пожал на прощание Иришке руку, и потрепал по плечу. Подмигнул ещё, не горюй мол. Затем спокойно ушёл.

Иришка подошла к окну. Со слезами на глазах смотрела на машину скорой помощи. Чувствовалась какая-то внутренняя пустота. Через какое-то время, во двор медленно въехал мрачный, почти наглухо затонированный катафалк. Оттуда вышли два крепких мужика в чёрных одеждах и с мрачными лицами. Иришка печально смотрела на всё это. Думала, почему с высоты второго этажа весь мир кажется таким маленьким? Этого она пока не знала…

Труп переложили из скорой в мрачную машину. Этим процессом руководил Анатолий. Показывал, что надо делать. На секунду обернулся к Иришкиному окну. Встретились взглядами. Анатолий мрачно покачал головой. Иришка просто кивнула, смахивая лишние слёзы. Тело погрузили. Все мужики, которые там были, одновременно закурили, смотря себе под ноги. Докурив, расселись по машинам, и медленной процессией уехали. Де жавю, опять…

Иришка всё-таки распахнула окно. В кухне всё ещё стоял этот отвратительный запах крови. На подоконнике лежала материнская пачка сигарет и спички. Ира множество раз видела, как мама закуривала, но никогда не думала, что сама начнёт. Прикурила сигарету, и что было сил, затянулась. Лёгкие будто напильником резануло, из глаз брызнули слёзы, которые, как ей казалось, кончились. Плевать, на всё плевать…

Когда все дела с мамой были закончены, девочка выкинула недокуренную сигарету, закрыла окно, взяла телефон и позвонила отцу. Несколько пустых гудков. Бать, возьми трубку, чтоб тебя!

-Алло.

-Привет, — почему-то не своим голосом сказала девочка.

-Здравствуйте. А это кто?

-Как кто? Ты что, меня совсем не узнаёшь?

-Нет! Кто вы? Что вам нужно?! — отец сорвался на крик.

-Пап, у тебя совсем крыша поехала?! — мамино воспитание, ничего не скажешь.

-А, Иришка. Это ты. Как я рад тебя услышать. Как поживаешь, радость моя? — нежно спросил батя.

-Плохо.

-Почему?

В ответ молчание.

-Ау! Почему плохо? Мама дома?

-Нет. И не больше будет.

-Как?! — папа был в шоке. Он ничего понять не мог.

-Вот так. Умерла она, — сказала таким тоном, будто о чём-то несущественном говорит.

-Когда?! Ирочка, почему же у тебя такой спокойный голос?!

-Умерла она сегодня ночью. Так мне врач сказал.

-Какой ещё врач, чтоб его?!

-Я скорую вызывала. Врач приехал, осмотрел тело, поставил диагноз, написал какие-то бумаги, вон одна до сих пор на столе валяется.

-Что на ней написано?

-Сейчас скажу. — Иришка взяла бумагу в руки. Ну и почерк у врачей. Сам чёрт ногу сломит. — Изощрённоё самоубийство.

Минута мёртвой тишины. Потом папа сказал:

-Ир, я приеду через пару часиков. Собери пока все свои вещи. Я увезу тебя из этого страшного места…

-Но, папа…

В ответ равнодушные гудки. Папаша положил трубку. Ладно, Бог с ним…

От мамы остался кожаный плащ. Спокойно висел в коридоре. Иришка надела его. Мама была высокая, а дочь, как говорится, в отца. Батя был на полголовы ниже мамы. Но, неплохо накачанный. Колобок, сильно увеличенный в размере…

Этот плащ мамаше было чуть ниже ягодиц. Девочке он был почти до пят. В коже Иришка смотрелась хорошо. Но, Иришке плащ не понравился. Рядом висел красный плащ, тоже мамашин, замшевый. Иришка нацепила его. Посмотрелась в зеркало. Ухмыльнулась. В длину плащ до середины икры. То, что надо…

Были у Иришки и чёрные кожаные сапоги. Девочка надела и их. Нога вошла, будто меч в ножны. Ногам удобно. Ножки у девочки маленькие. Тридцать седьмой размер. Попрыгала, поскакала в сапогах по квартире. Как говорится, в самую пору пришлись. И в самый раз шли к плащу, который слегка прикрывал эти сапоги…

Потом девочка внезапно вспомнила о кровавом ноже. Зашла на кухню, и пафосно закурив, взяла нож, и сквозь дым начала его изучать. Всё лезвие в крови. Чёрт, надо вымыть. С дымящей папироской во рту, девочка его тщательно вымыла. С тех пор она стояла у раковины и у плиты исключительно с сигаретой в зубах…

Вымытое лезвие ножа заблестело и начало переливается. Достаточно длинное. Но, твою мать, какое точно? Нашла линейку, благо та валялась рядом. Измерила длину его лезвия. Пятнадцать сантиметров. Просто замечательно. Тут у неё в голове что щёлкнуло. Она села на стул, и засунула нож в сапог. В высоту сапог доходил Иришке до икры. Нож вошёл в сапог, как в масло. Иришка встала, и ножик спокойно заездил по сапогу. У ножа нет ножен. Иришка за несколько минут их соорудила и закрепила внутри обоих сапог. И, чтобы не поранить себе ноги, девочка сделала хорошие ножны, и всё лезвие ножа полностью влезало туда. Нашла ещё один такой же ножичек. Вставила во второй сапог. И теперь там дожидаются своего часа эти два ножа. Иришка любовно назвала их кинжалами. Да и смотрелись, как боевые кинжалы, а не как простые кухонные ножи. Из сапог торчали только рукоятки, в виде кельтского креста, которые были изначально. Просто мамаша Иришки была помешана на всём кельтском. Иришке, слава Богу, это не передалось. И, сапоги с торчащими ручками кинжалов сливались в единое целое…

Докурив, и выбравшись, наконец, из этой смердящей кухни, Иришка в коридоре скинула плащ и сапоги. Шмотки, конечно, хорошие, но никак не идут к тёмно-синим спортивным штанам и простой чёрной футболке. Иришка слегка пораскинула мозгами, и вот что придумала. Она вся будет в красном. И это не случайно…

Порыскала по квартире, нашла несколько хороших топиков. Больше всего ей понравился красный с небольшим декольте. Уже в четырнадцать лет грудь у девочки была неплохая. Но, этот красный топик совершенно не сочетался со штанами, в которых Иришка была. Решила так, что дома будет ходить в чёрном, а на улице в красном. Но, лето-то не вечное. Ещё немножко подумала, и ей пришло озарение. Хоть кожа ей и не особо нравиться, но на случай морозов она просто незаменима. Да, и небольшой шёлковый чёрный шарфик, чтобы не простудиться, тоже подойдёт. Это всё девочка прокрутила в голове. Чего-то не хватало. А, вот чего. В джинсах и брюках решила не ходить по улице. Только, опять же, если сильные морозы. Девушке положено ходить в юбке. Начались поиски оной. Через десять — пятнадцать минут Иришка нашла что-то на неё похожее. Надела эту красоту. То, что нужно, и с топиком классно сочетается. Только юбка оказалась мини. Едва-едва до колен. На тёплые времена года в самый раз. Ещё немного порылась в шмотках. Нашла ещё одну длинную юбку, только кожаную. Мамашина, вроде, юбка-то? Вроде её. Только мамаше она едва не доставала колен. Иришке она доходила до середины икры. На зиму то, что доктор прописал…

Скинула всю кожу. Надела красный костюм. Девочке он понравился больше. Шелковый топик, синтетическая мини-юбка, замшевый плащ, и чёрные кожаные сапоги. Иришка их носила в любую погоду, кроме сильной жары. Тогда в ход шла совсем другая обувка…

Свой внешний вид девочка продумала. Теперь надо подумать над именем. Её имя ей нравилось, но Иришка хотела что-то оригинальное. Кассандра, щёлкнуло в голове. Что-то точно в этом есть. Девочке оно приглянулось. Но, никак не могла понять, почему именно «Кассандра»? Точняк, Высоцкий про неё пел. Но, паспорт она всё-таки решила получить с тем именем, которым её нарекли родители. Ястребова Ирина Сергеевна…

Через несколько часов, после последнего звонка, за Иришкой приехал отец. На шестёрке малинового цвета. Машина то-ли после мойки, то-ли вообще только из салона. Тачка выглядела очень свежей. Раздался гудок. Иришка сначала не поняла, что это вообще за звук, так как собирала шмотки, которые сама по всей квартире раскидала. Звук повторился, только чуть подольше. Иришка подумала: «молодец, батя. Вовремя». Глянула в окно. Так и есть, батя приехал. Иришка открыла окно и сильно свистнула в два пальца. Отец высунулся из машины. Поманил рукой, спускайся мол, при этом даже рот не открыв. Иришка схватила сумку, в которую покидала всю кожу, домашний наряд, и ещё кое-чего по мелочи. Закрыла дверь на все запоры и спустилась к отцу. Запрыгнула в машину с улыбкой. Настроение было просто замечательное…

-Всё своё собрала? — сурово спросил отец, сверкнув синими глазами.

-Конечно.

-Давай ключи, если не забыла их в замке, растяпа.

Иришка дала отцу ключи, он же кинул их в бардачок, да так, что в нём что-то загремело. Закурил свои любимые папиросы «Беломорканал», и так вдавил педальку, что покрышки засвистели. Иришка в последний раз обернулась на родной дом, который пропадал из виду, как мрачный сон. Девочка, за всю свою последующую жизнь, ни разу не пожалела о том, что здесь совершила. Её справедливость торжествовала…

Так отец и забрал Иришку к себе. Жила она у него на птичьих правах, не смотря на то, что батя всё-таки любил её. Только эта любовь выражалась в выдавании карманных денег, сроком на месяц, суммой в пять тысяч рублей. Больше для своей дочери отец ничего не делал. Разве только то, что зарабатывал эти деньги. Иришка находилась в совершенно свободном плавании. Была полностью предоставлена сама себе. Отцу до неё не было никакого дела, потому что он быстро сообразил, как не глупый мужик, что к чему. Но не показывал вида. Воспитанием Иришки, конечно, и не думал заниматься. Даже на родительские собрания в школу не ходил, и никаких денег ни в чью пользу никогда не сдавал. И правильно делал, кстати сказать. И так одно ворьё кругом…

Кстати, рост у Иришки в течений всей дальнейшей жизни оставался по прежнему маленький (сто шестьдесят сантиметров), за что друзья её ласково называли «малышка».  Два кинжала приклеились потом…

На пять тысяч рублей в месяц Иришке жилось не особо хорошо. Особенно, когда куришь, как паровоз, и слегка выпиваешь для веселья. Сотка, а то и две, в день только так улетают. Иришка, с тех самых пор, как нашла убитую мать, уже два года жила у отца. В шестнадцать лет девочка и в школу почти не ходила. Просто уходила с утра с красной замшевой сумкой, якобы в школу. Но, в это время, она, со всей присущей её характеру свирепостью, а порой и кулаками, зарабатывала свой могучий авторитет, построенный исключительно на взаимном уважении. Лично разбиралась только с одним противником. Не любила решать проблему «стенкой на стенку». Как говорил персонаж одной знаменитой книги и фильма: «в бою участвуют лишь двое»…

Уже в шестнадцать лет Иришка, или уже более известная, как «красная Кассандра», «крышевала» один из местных вонючих маленьких продуктовых магазинчиков, и ещё парочку палаточек. Так что, с деньгами и с уважением всё было в порядке. Возвращалась домой, обычно под ночь. Где-то около одиннадцати вечера. Из музыки любила Кино, Зоопарк, Секрет, и Чижа, да и вообще русский рок в целом. Сама играла на акустике, притом довольно неплохо…

Приходила Иришка домой обычно под хорошим градусом. Скидывала сапоги, из которых торчали две ручки кинжалов, и шла спать. Первого числа каждого месяца отец выдавал Иришке наличность. И больше ничего не делал. В будние дни впахивал на работе, как папа Карло, а в выходные бухал, похлеще своей мёртвой супруги. Иришке начало казаться, что пора завязывать с такой жизнью. Но, блин, школу закончить надо? Надо, чтоб её. Больше от девочки ничего и не требовалось. Закончить школу, получить аттестат, и вперёд во взрослую жизнь. Иришка была к ней готова. Она точно знала, что ей поможет — это её два кинжала, и кольт сорок пятого калибра, на который она копила полгода. Не трудно сосчитать, во сколько он ей обошёлся. Достала она его через посредника, в сложнозапутанной системе криминального рынка. Посреднику было наплевать, сколько лет Иришке. У него был заказ и деньги на руках. И его надо было исполнить в кратчайшие сроки…

Кольт с барабаном, который откидывается в сторону. В барабане шесть боевых патронов. К кольту, при заказе, прилагалась сотня запасных патронов, и специальный ремень. Он очень здорово гармонировал с красной мини-юбкой. Чёрное на красном всё становиться жёстким, становиться плоским, как жесть. Все становится резким, превращаясь в беду — поэтому пугает каждый новый жест…

Естественно, никакого разрешения у Иришки на кольт не было. К ней и не один милиционер не приставал. До поры, до времени. Потом один попытался докопаться к Иришке. Она, не долго думая, хотя была девка не глупая, отвела милиционера в ближайшую подворотню, якобы кое-что ему показать. Показала, как же. Вышла оттуда через несколько минут, тряхнула блондинистой гривой, и пошла по направлению к дому, насвистывая песенку Гражданской обороны, «ходит дурачок». Этого самого милиционера на следующее утро нашёл местный, в хлам пьяный дворник. У милиционера на открытой груди виднелись четыре аккуратных ранки, соединённые изящными линиями в виде кельтского креста. Это в последствии стало так называемой визитной карточкой Иришки, за что она и получила своё первое официальное прозвище — «малышка два кинжала». Под таким именем она и «крышевала» местный продуктовый. А когда у малышки уже появился кольт, то и к продуктовому прибавилось ещё и несколько ближайших палаток, в которых Иришка уже успела пошарить. Она уже собрала свою первую, но не особо серьёзную банду. Сформировала строгую иеархию. Распредилила обязанности. Ввела обращения, в зависимости от положения в банде, начиная с младшего — бродяга, хулиган, вор, бандит, стилет, палач, налётчик, рэкетир, советник, подручный, босс, крёстный отец (или мать)…

Хозяева подконтрольных палаток уважали Иришку за твёрдость её характера, и боялись, как огня, её любимых кинжалов, и особенно кольта сорок пятого калибра, легендарного револьвера Дикого Запада. Поэтому хозяева деньги за покой отдавали стабильно. Случай с милиционером им был уже известен. Так что, хозяева на рожон не лезли. Красная Кассандра собирала наличность первого числа каждого месяца. С продуктового малышка за покой брала десять тысяч рублей. Помимо этого, девочка «крышевала» пять палаток поблизости продуктового. С них брала по тысяче в месяц. И жила на эти деньги, притом неплохо. Потом, внезапно, поняла, что деньги быстро уходят сквозь пальцы. Двадцать штук спускала за пару недель, предварительно раздав долги. Потом поняла, что долги больше брать не стоит. В течение следующего полугода она не взяла в долг ни одной копейки, и что-то даже отложила в запас. Иришка научилась распределять деньги, друзья помогли. Малышка просто сосчитала свою «получку», и разделила на количество дней в месяце. Получилась символическая сумма — шестьсот шестьдесят шесть рублей с копейками. В день — очень даже неплохо. И жила спокойно. Те деньги, что оставались не потраченными, откладывала. Таким образом, за полгода (с марта по сентябрь девяносто восьмого года) накопила на несколько хороших, дорогих, качественных золотых колец (парочка из которых была с приличными бриллиантами, по одному на руку), двадцатиграммовую золотую цепь с медальоном в виде кинжала, и десятиграммовый браслетик. У Иришки почти все пальцы были в этих золотых кольцах, и на каждой руке сверкал ещё внушительный бриллиант. На почти всегда открытой шее, кроме сильных морозов, виднелась двадцатиграммовая золотая цепь с медальоном. На правой руке мирно болтался десятиграммовый, плетённый золотой браслетик. В тёплую погоду малышка ходила в красном костюме и своих кожаных сапогах с кинжалами. Юбка перетянута чёрным ремнём с боевыми патронами. Ремень входил в заказ кольта, как говорилось выше. С виду он выглядел безобидно. Но, только с виду. Ремень смотрелся так, как будто был куплен в дешёвом магазинчике рок-атрибутики, типа «дяди Бори», что на московских Чистых прудах. Но, в ремне ждали своего звёздного часа пять десятков запасных патронов для кольта. Другой запасной полтинник патронов валялся дома в ящике под крепким замком. В каждый нужный ящик в своей комнате, Иришка врезала качественный замок. Связка ключей оказалась внушительная. Десять ключей. Хотя, всего-то два ключа были от входной двери. Не трудно догадаться, сколько важных «нычек» было у нашей малышки «два кинжала». Она никогда не расставалась с этой связкой, и эта связка всегда лежала у девочки в левом кармане плаща, так как в правом валялась пачка красного Marlboro, и зажигалка запасная. Основная, бензиновая, висела на поясе. А в юбке вообще не было карманов, что Кассандру немного раздражало. Кольт малышка носила не в специальном чехле, который должен был на ремне, а за поясом. Засовывала в юбку ствол, но рукоятка виднелась. Девочка это всё хозяйство прикрывала плащом, который в любое время года и суток, был застёгнут до диафрагмы, чтобы была видна грудь. А из сапог торчали кинжалы. Рукоятки создавали единство с сапогами, и какой-нибудь случайный прохожий не за, чтобы ни поверил, что они вынимаются оттуда. Иришке было это на руку, как ни странно. Кольт надёжно прикрывает плащ, а ремень его держит. В морозы малышка с сильной неохотой снимала свой плащ и надевала мамин кожаный, который нашей девочке не особо и нравился-то, да и вообще все вещи, что остались от мамы, малышке внушали отвращение. Она всё помнила…

Тут, внезапно, отец решил узнать у Иришки про её жизнь, потому что на днях ходил за папиросками в ближайшую палатку, и подслушал любопытный диалог между продавщицей и хозяином палатки. Эта была одна из тех пяти палаток, которые «крышевала» наша малышка. Они, не стесняясь покупателей, обсуждали, что же будет завтра? Философский вопрос…

Продавщица — молдаванка, хозяин — бородатый, пузатый грузин.

-Слюшай, Соня, а завтра число какое вааще?!

-Первое марта. А что?

-Сама подумай, дура тупая, что происходит первого числа каждого месяца? — сказал хозяин таким тоном, что продавщица сморщилась. Через несколько секунд говорит, почёсывая загривок:

-Всё, поняла, вспомнила…

Отец тоже понял, что к чему. Он же первого числа каждого месяца выдавал малышке наличность. Батька понимал, что происходит, но не подавал виду, потому что ему это всё было до одного места. А тут, внезапно, заинтересовался. Купил любимые папиросы, отошёл за угол, закурил, и притих, чтобы послушать дальше разговор о его дочке.

-Надеюсь, сегодня обойдётся без этой стрельбы. И без ножей этих — со вздохом сказала продавщица, выходя из палатки и закуривая.

-Смотря, Сонь, какоэ у неё будэт настроэниэ. — веско вставил грузин — Если хорошее — всё пройдёт тихо. Если что-то нэ по её указкэ, то пишы прапало. Самае главнае, чёрт бы её побрал, сучку этакую, она мусоров не боится ни хрэна, придставь себэ! Ты слышала, что на днях, тут, это, как его, чтоб пэрэкрутило её пятнадцать раз, в подворотнэ нэподалёку от нас, шашли мэнта с чэрырэмя ранэниями на груди от её ножэй, которыэ соэдэнины, ни за что не угадаешь чем. Изящными, вашу мать, линиями, в виде кэльстского крэста. С ума сойти, слюшай, да?

-Ты прав, ара.

-Да это ещё что. Прошу, Сонь, отдай ей её дэньги бэз всяких вопросов. Хоть она и малышка, но умная, чтоб её сорок раз.

-Только, ара, ей в лицо такое не говори.

-Само собой, Сонь…

Отец докурил, выкинул бычок, и пошёл домой. Он услышал достаточно. Так как дело было к ночи, значит, Иришка должна была появиться уже. Пришёл домой, и застал нашу малышку за приготовлением ужина. Стояла у плиты с прилипшей сигаретой и готовила спокойно. В слабом свете лампы, и сигаретном дыму она была прекрасна. И золото сверкало. Она изящно взяла нож, сверкнули несколько колец и бриллиант. Мелькнул и браслетик. Цепь на шее красиво переливалась…

Стояла в спортивных штанах, и простой чёрной футболке, без всяких надписей. Её личные шмотки были только те, которые она забрала с собой, когда её отец забирал. Но, дома можно и так. Но на улицу выходила исключельно в красном костюме, так как было не особо и холодно. Тем более, что на дворе двадцать восьмого февраля. Снег, правда, ещё не стаял. Да и последний день календарной зимы. Символично…

-Привет, дорогая — поздоровался отец, опускаясь на стул. Перед ним стояла, пока что, пустая керамическая тарелка. Иришка неплохо, кстати говоря, готовить научилась. А отец и не умел, и почти всю жизнь ел всё покупное. Теперь же он только продукты закупал, а на пятнадцатилетие малышки купил ей кулинарную книгу. Просто у Иришки были друзья золотые, и искренне её любили, и многому её научили. Поначалу они ей помогали, а потом она уже из них сколотила свою первую банду. Но, вернёмся на кухню…

-Привет, бать. Как настроение?

-Нормально. А ты как?

-Как обычно, — сказала девочка, перевернув котлету на сковороде, чтоб не подгорела.

-Ириш, послушай, у меня есть к тебе серьёзный разговор.

-Ну. — Иришка положила котлету на тарелку отцу, добавила вкусный гарнир и смирно села рядом, сложив руки по-школьному.

-Я сейчас за папиросами ходил, и случайно подслушал крайне любопытный диалог. Если в двух словах: хозяин палатки, и продавщица тебя бояться, и думают, какое у тебя завтра будет настроение. Завтра же первое марта. Начало календарной весны. Ты говорят, мента убила? Его тело нашли в одной из ближайших подворотен. Что на это скажешь, дурочка моя ненаглядная?

-Что? — У Иришки глаза округлись от удивления, и рука на автомате прильнула к животу. Просто она даже дома с кольтом не расставалась. Даже спала с ним, под подушкой. Пока у неё был один кольт. Второй же был пока в проекте…

-Вот так, дочка.

-И ты поверил?! Каким-то нерусским людям?! Я не ожидала, бать.

-Спасибо за ужин, дочурка. Я спать пойду. Покурю только. — сказал батя, доставая папироску.

-Погоди чуток — попросила Иришка, резко вынув из-за пояса кольт, и на автомате взводя курок. И направила его отцу в лоб. Отец, прикуривая, дёрнулся на странный железный щелчок, увидел здоровый ствол, направленный прямо в лоб, и глаза у него полезли из орбит. Собственная дочь сидела рядом, наставив ему в лицо взведённый ствол сорок пятого калибра. Он ничего не мог понять…

-Теперь послушай, дорогой отец, что я тебе скажу. А ты мотай на ус. Понял? — отец кивнул, сглатывая лишнюю слюну. — Отлично. Я тебя, конечно, люблю, и всё такое. Но, во-первых — больше меня не оскорбляй. Я уже давно не маленькая. Всякому терпению, знаешь, приходит конец когда-нибудь. И, во-вторых, не вмешивайся, пожалуйста, в мою жизнь. Я тебя очень прошу. Два этих года не прошли даром. Не заставляй меня делать то, что я сделала с мамой. Видишь вот этот кольт? — отец кивнул, вжавшись в стул — его все боятся, как пекла адского огня. Я не хочу тебя убивать. По двум причинам. Первая — я твоя дочь, ты мой отец. Я не хочу за убийство гнить в тюрьме, или в следственном изоляторе. И вторая — я тебя люблю и сильно уважаю, хоть ты этого и не особо ценишь. Меня уважают не меньше, чем я тебя. Ты ведь уже всё знаешь. Мне нечего от тебя скрывать. Знаешь, что я больше ценю в людях?

-Нет, золотце моё, просвети дурака — сказал батя, выпустив дым, и понуро опустив голову.

-Честность и верность. Эти два качества неразрывны, понимаешь?

-Ещё бы, — и очередная порция дыма. Тут отец поднял глаза, и они у него округлились. Он никогда не обращал внимания на то, что его дочка вся в золоте. Отцовские глаза засверкали…

-Не смотри так на моё золото! — Иришка слегка постучала по взведенному курку, — даже не думай про него. Я его заработала своей головой, вот этим кольтом, и кинжалами. Они в сапогах, понимаешь?

-Конечно. — успел вставить отец, затушивая сигарету.

-Так вот. Давай оставим пока всё, как есть. Я спокойно закончу школу, и уйду отсюда. И никаких «но» и «если». Понял? — отец утвердительно кивнул. — Замечательно. И это, без обид. У меня просто самочувствие не очень. Голова слегка болит. Ты, бать, запомни, что если у тебя возникнет какая-нибудь проблема или неувязочка, скажи мне, что и как. Я решу проблему. Если тебя кто-нибудь обидит, я того в лоскуты порву. И не спорь со мной! — на это отец вскинул руки вверх, как бы сдаваясь. У него на лице промелькнула улыбка. Он был рад, что у него есть самая прекрасная дочь, о которой можно только мечтать. Он успел заметить в действии её два самых важных качества — жесткость и сострадание. А эти качества дают очень сильного человека. И отец это прекрасно понимал…

-Ириш. Я всё понял. И принимаю тебя такой, какой ты есть — Иришка расплылась в улыбке — и, запомни, я тебя всегда буду любить. Я больше не буду тебя оскорблять. Ты этого не заслужила. И, это, перестань целиться мне в лоб, пожалуйста. Ты же не будешь меня убивать?

-Конечно, нет — Иришка положила кольт на стол, и улыбнулась — дай я тебя обниму…

И нежно обнялись. Такая, блин, вечная молодость. Тут Иришка говорит:

-Бать, хочешь, тебе кое-что покажу.

-Конечно, хочу.

Иришка взяла кольт, направила в стенку, и нажала на курок. Раздался противный железный щелчок, но не выстрел. Отец от удивления чуть со стула не упал. Иришка ещё раз взвела курок, и спокойно нажала. Опять щелчок. Малышка улыбнулась, одним движением откинула барабан, и показала отцу. Он оказался пустой. Шесть пустых отверстий. Мужик подумал: «обалдеть! Испугался пустого ствола, дурак».

И оба расхохотались. Ловкая наша малышка, ничего не скажешь…

И больше отец к девочке не приставал с расспросами. И оба жили спокойно…

На следующий день после этого исторического разговора, Иришка получила деньги от отца. Первое марта. Получила десять тысяч, против обычных пяти, и записку от отца. «Дорогая, делай то, что считаешь нужным, я поддержу любое твоё решение. И знай, я, в отличие от твоей мамы, люблю тебя всем сердцем. Ты у меня одна осталась, у меня больше никого нет. Теперь, в начале календарного времени года буду выдавать тебе двойную таксу». И подпись «любящий отец»…

Иришка от написанного чуть не прослезилась. Положила деньги в своё замшевое бордовое портмоне, которое таскала во внутреннем кармане плаща, не спеша, собралась, и без школьной сумки, чтобы ничего не раздражало, пошла, собирать деньги за покой, предварительно созвонившись с подручником и советником, соседями по этажу. Условились о встрече, времени и месте её прохождения. Через некоторое время возле одной из подконтрольных палаток нашу малышку ждали её подручный и советник. Подручный старше советника. Не люди, а «должности». Так Иришка решила. На низеньких, так называемых «должностях», прибывали девушки. Начиная от налётчика, и заканчивая подручным — парни. Как ни странно, это были Иришкины хорошие друзья, которые её искренне любили и уважали. А подручный ещё больше, только сам ещё этого не знал…

-Здорово, ребят — задорно поздоровалась с парнями малышка, поправляя причёску, которая слегка портилась на раннем весеннем ветру — как настрой?

-Боевой, босс — синхронно ответили ребята, вынимая девятимиллиметровые стволы, и передёргивая затворы.

-Спрячьте пока оружие. Сегодня всё постараемся сделать по-тихому. Просто у меня сегодня хорошее настроение.

-Хорошо, босс — ребята дружно спрятали стволы.

-Так, ребятки. Соберём наличность и пойдём гулять. У меня просто замечательное настроение. Как на счёт пойти в кино?

Парни переглянулись. Что случилось с малышкой?! Она на себя не похожа. Куда пропала суровость и свирепость? Подручный с советником её сравнивали с железной леди. Бывают, конечно, перепады настроения, но не из крайности же в крайность? Но, подручный ответил:

-Как хочешь, босс. Я не против. А ты, Серёга?

-Я, ребята, только за. И посоветовать нечего — ответил советник, имя которому Сергей, с улыбкой доставая сигареты. — Куда пойдём-то?

-Сейчас решим. Только перед этим покурим, соберём наличку и пойдём…

Спокойно покурили на расстоянии от палатки. Иришка достала кольт, зарядила барабан, и хорошенько его крутанула. Закинула на место и взвела курок. Поставила ребят у передней двери, а сама пошла к задней. Интеллигентно постучала, и направила револьвер на дверь. Никто не отозвался. Иришка, не спеша, закурив, и ещё разок постучала, только чуток сильнее. Открылась дверь и высунулась, уже знакомая читателю, молдаванка Соня. Открыла и еле слышно пискнула от вида направленного прямо в лоб здорового взведённого ствола. Было сильно заметно, как у неё дёргается кадык…

-Привет Соня. Правила помнишь? — молдаванка испуганно кивнула. — Деньги на базу. Бегом! — слегка прикрикнула красная Кассандра, дёрнув кольтом в бок…

Соня скрылась в палатке. Оттуда послышался какой-то звук, будто что-то двигают взад-вперёд. Иришка оглянулась вокруг. Никого, что и понятно. Понедельник, девять часов утра. Она слабо присвистнула. Соня испуганно высунулась. Иришка в очередной раз дёрнула стволом в бок. Соня опять скрылась. Подошли ребятки. Девочка опустила свой роскошный чёрный револьвер. Советник с подручным достали свои девятимиллиметровые, и направили на открытый проём. Иришка дёрнула головой и покрутила свободной рукой. Парни поняли, и в секунду прикрутили глушители к стволам. Иришка убрала ствол, вытащила левый кинжал. Раздался её любимый звук. Звук, для, уже многих, последний в жизни. Малышка времени даром не теряла. Кинжалами научилась владеть просто мастерски…

Из палатки снова выглянула, бледная от страха, Соня. Глаза у неё закатились от увиденного. Синхронно раздались два тихих выстрела. Молдаванка осела, но пока живая. Пуля слева прошла на расстоянии четырёх сантиметров от её головы. А вторая в нескольких миллиметрах от виска. Иришка мгновенно приставила кинжал к горлу Сони. Та, дрожащей рукой, протянула конверт с деньгами. Девочка убрала от горла молдаванки кинжал, вскрыла при ней конверт, пересчитала наличность и спокойно положила в карман. Махнула ребятам, со свистом убрала кинжал, молча кивнула и была такова. Сказала лишь на прощание молдаванке: «Не болей, Соня. Будь здорова»…

Эту же схему наша малышка провернула во всех остальных палатках. Подручный, имя которому Стас, у последней палатки чуть не завалил одну из продавщиц. Слишком резко дёрнул за курок. Перед тем, как идти к продуктовому, красная Кассандра завела ребят в один из заброшенных дворов, и в несколько слов сказала, как нужно стрелять.

-На спусковой крючок, ребята, надо нажимать. Не надо за него дёргать. Это не член. Нажимать надо…

Посмеялись ребята, но Стас и Серёга взяли это на вооружение.

Но, с продуктовым была другая ситуация…

Малышка с подручным и советником стоят возле входа в продуктовый. Парни «Невское классическое» пьют, девочка ром потягивает.

-Босс, долго мы тут стоять будем? — спросил подручный, подпрыгивая на месте, чтобы чуть-чуть согреться — Мне холодно!

-Не лепи горбатого — Иришка и жаргоном владела, как кинжалами. — Тепло, солнце светит. Красота…

-Ты права. Но, когда внутрь пойдём? — спрашивает советник, прикуривая спичками.

-Покурим и пойдём — сказала малышка, убирая в карман ром, и тут увидела спички в руках советника — Ты чё, Серёг?

-А я чё? — советник поднял на босса свои карие глаза, и не мог понять, что она от него хочет. — Так, в чём проблема?

-Почему спичками? Где зиппа твоя? — Иришка сложила руки на груди.

-На поясе, в чехле. Где ей ещё быть? Просто она кончилась внезапно. В кармане оказались только спички, — чётко ответил советник, подмигивая боссу.

-Чтобы дома зарядил. Ненавижу запах спичек. По мне больше запах бензина. Держи мою зажигалку — у малышки во внутреннем кармане их всегда была парочка запасных. И сатирично ему сказала — чтобы я тебя со спичками больше не видела. Усёк, Серёг?

-Понял. Организую. — Советник слегка склонился перед малышкой, и прижал правый кулак к сердцу.

-Вот и молодец.

-Пошли внутрь, я сейчас окоченею тут — внезапно взвыл подручный. — Я ног своих не чувствую.

-Скоро почувствуваешь, Стас. Ты же вроде в берцах. Но я всё равно не дам тебе остыть…

Подручный сердито сверкнул своими голубыми глазами, яростно бросил в мусорку бутылку с сигаретой, и вошёл внутрь. Иришка с Серым переглянулись, и вошли следом. Только малышка сигарету не выкинула. Она выбила себе привилегию курить в магазине. Ствол и кинжалы помогли…

Парни встали у двери. В их функции входило, чтобы, пока Иришка «работает», в магазин никто не входил. Руки у ребят на животах, рядом со стволами. Револьверы под курткой. Иришка подошла к продавщице, стряхнула пепел на прилавок, и затушила сигарету об стекло. Затем достала револьвер, взвела курок, и наставила прямо в лоб продавщице.

-Лаве готово?

-Конечно, Ирина Сергеевна.

-Неси. Быстро! — прикрикнула малышка, махнув стволом. Продавщица лишь рожу скорчила. Иришка в секунду присвистнула в два пальца. Парни мгновенно вынули девятимиллиметровые с уже прикрученными глушителями, и синхронно пальнули в продавщицу. В следующий миг позади продавщицы вдребезги разлетелись две бутылки дешёвого пива. Пойло потекло на пол. У продавщицы на лице не дрогнул не единый мускул.

-Бегом! — заорала малышка, пряча револьвер и со свистом доставая оба кинжала. А это, простите, плохой знак.

-Уже иду, Ирина Сергеевна.

И скрылась в служебном помещении. Иришка со свистом убрала кинжалы и щёлкнула пальцами. Парни спрятали свои девятимиллиметровые. Иришка хлопнула в ладошки. Парни вышли на улицу. Иришка вошла в служебку, и наткнулась на продавщицу.

-Где деньги?!

-Здесь. Держите…

И протянула конверт, на вид самый дешёвый. Иришка просто положила его в карман. И как треснет ей в лоб! Продавщица скосила глаза и бухнулась на задницу. Малышка сложила такую гренадёршу одним простым ударом! Продавщица моргнула и растянулась во весь свой здоровый рост. Девочка нагнулась к её уху и сказала следующее: » В следующий раз, я прошу вас, будьте повежливее. И побыстрее. Я не особо люблю ждать. Усекла, вертихвостка?!» Продавщица только промычала что-то нечленораздельное. Иришка щёлкнула её по лбу. Продавщица отключилась. Иришка прикрыла дверь в служебку, и, закурив, вышла из магазина.

-Всё в норме, босс? — спросил подручный, ставя на предохранитель девятимиллиметровый.

-Конечно, Стас. Всё путём. Куда пойдём? — Иришка заулыбалась.

-А куда хочешь, босс? — спросил советник, завязывая шнурки на своих тяжёлых коричневых кроссовках.

-В кино? В театр? Не знаю. На самом деле, ребят, вариантов много. Надо подумать. — Иришка облокотилась на перила, скрестив ноги и сунув сигарету в зубы. А зубы у неё были белее мела. И ровные, чистые. Со стороны малышка смотрелась просто великолепно…

Смотрела в небо, советник куда-то в сторону, а Стас на неё. Что-то происходило, но он не мог понять, что именно? Внезапно понял. Как слепой был! Он влюбился в неё!!! Обалдеть! Подручный по уши втюрился в босса! Что за бред?! Хотя, ничего удивительного нет. Тем более, что Стас старше малышки всего на два года. Во как…

-Всё-таки в кино — говорит Иришка, выбрасывая сигарету.  — Ваше мнение, ребята. — И скрестила руки на груди.

-Без проблем. Пойдём, босс, — сказал подручный, рыская по карманам куртки. Это привлекло внимание Иришки.

-Ты что-то потерял?

-Да, блин, забыл, куда сунул запасную зажигалку.

-А зиппа на месте?

-Конечно, на поясе висит.

-Показывай.

Показал. Зажигалка висела на поясе. Встретились взглядами и не смогли отвести. Иришка элегантно подошла к Стасу и положила руку на его карман. У подручного от удивления слегка округлились глаза. Он не мог понять, что к чему. Малышка слегка хлопнула по карману и раздался звук, будто что-то ударилось об асфальт. Стас опустил глаза, и увидел, что рядом с ногой лежит зажигалка, которую он так упорно искал. Подручный посмотрел боссу в глаза, и утонул в них. Как красиво!

-Вот. И искать не надо. Улица и не такому учит — добро улыбаясь говорит Иришка. Тут она слегка прищурилась, потому что Стас на неё смотрел в упор. Иришка щёлкнула пальцами перед его носом. Никакой реакции. Зато советник среагировал. У Серёги то ли рефлкс, то ли ещё что, но на щелчок он резко выхватил ствол, взводя курок, и направил на Стаса. Подручный же стоит, как будто в землю вбитый.

-Серый, опусти ствол! — заорала Иришка, выхватывая свой кольт и наводя на советника.

-Что?!

-Опусти, блин, ствол! Живо! — Иришка взвела револьвер. — Серый это не шутки, твою мать!!!

Советник опустил девятимиллиметровый. И заодно голову.

-Извини, Ирин, чисто на автомате. Сам поверить не могу. Веришь, и не думал даже…

-Бывает, советник мой. А с этим что?

И показала на Стаса. Он по-прежнему стоял и глядел на Иришку. Она слегка наклонила голову. Он следом. Иришка подошла к нему и как даст смачную оплеуху! Стас тут же ожил.

-Что с тобой, подручный?

-Сам не знаю. А что было?

-А ты не помнишь?

-Нет. — Стас так мотнул головой, что чуть сам не упал.

-Ладно. Потом расскажу…

-Босс — перебил её Серёга — мы идём или как?

-Всё-всё. Пошли…

Малышка собрала наличность, и вместе с парнями пошла в кино. Пришли в ближайший кинотеатр. Купили билеты на последний ряд, ребята себе кое-что выпить взяли, а так как у Иришки ещё остался ром, купили для неё пепси-колу. Просто парни наслушались группу зоопарк. » Ром и пепси-кола, вот что нужно звезде рок-н-ролла»…

Сели на места. В кино ничего интересного не произошло, кроме того, что Стас почти не сводил глаз с малышки. Не мог понять, почему так болит левая сторона груди. Подручный немного наклонился, типа шнурки завязать, и прижал руку к сердцу. Сильно болит. Чёрт, у подручного сердце должно быть горячее, а не больное. Не надо класть взгляд на босса, и всё равно, что босс младше на пару лет…

Закончился сеанс. Малышка отпустила ребят погулять, и слегка навеселе от рома пошла домой. А у её подъезда стояла скамейка, где Иришка любила ночью сидеть и мечтать о более лучшей жизни, чем  у неё сейчас есть. Но, малышку и её жизнь пока что устраивала. Она любила риск. Поэтому и ходила с кинжалами и кольтом…

Дошла с горем пополам, до подъезда и приземлилась на скамейку. Голова от выпитого литра рома трещала не по-детски. Через пару часиков Иришку отпустило, и подморозило слегка. Ночью-то иногда и минус бывает. А красная Кассандра в мини-юбке. Иришка думает: «господи, как же болит голова. Ещё минут десять, и я примёрзну к этой проклятой скамейке. Сколько сегодня выпила-то? Не знаю»…

Малышка посидела ещё немного, пока голова совсем не прошла. Выкурила пару-троику сигарет без перерыва, и поднялась домой. Немного позанималась личными делами, и легла спать, в надежде на лучшее…

В таком ритме прошли следующие полгода. Вот уже и конец лета. Последние числа августа. Иришке не так давно стукнуло шестнадцать…

Так Иришка и жила. Просто ходила по району, редко одна, гораздо чаще в компании подручного и советника. «Вербовала» знакомых ребят из самых разных компаний к себе в банду. Банда значительно выросла с тех пор, когда они стояли в марте возле продуктового. Да и то, Иришка не часто сама выходила на такую «охоту». Малышка собрала целый штат «агитаторов». И зону влияния расширила. То были пять палаток и продуктовый, то теперь она держала своими кинжалами и кольтами местный торговый центр, и кафе-бар под названием «Рок-н-ролл», что на Чистых прудах в Москве. Читатель, думаю, понимает, что к чему. Денег теперь у нашей малышки было достаточно, чтобы существовать независимо. Деньги у отца она брать перестала, тем более, что его с работы выгнали. Но, нищету он, конечно, не познал. Хотел уйти в крепкий запой, но Иришка его остановила. Теперь малышка выдавала отцу на день пятьсот рублей, на выпить и покурить. Еды дома было навалом. Отец был очень доволен дочкой. С виду, всё было хорошо. Но, у нашей малышки начало болеть сердце. И чем дальше, тем больше. Когда была одна. Но, когда Стас, её подручный, оказывался рядом, Иришку отпускало, и она могла «работать» с чистой совестью. И Стас тоже был неравнодушен к малышке. Первого числа каждого месяца Стас дарил малышке подарки, с каждым разом всё больше и дороже. Но, все эти подарки были материальны. Подручный даже мобильник ей подарил. И, в конце лета, Стас задумал подарить боссу подарок, который нельзя потрогать. Стас, после одного важного события, взял машину, и поехал за подарком. Купил пятнадцать метров бечёвки, полтора литра бензина и отправился к дому. Вечером, под балконом Иришки, подручный выложил огромное веревочное сердце, в крышке бутылки с горючим проделал отверстие и продублировал рисунок бензиновой струйкой. Перед тем, как зажечь, набрал ее номер…

— Привет. Ты сейчас дома?

— Да, а что?

— Выгляни в окно. Я до сих пор дарил тебе подарки, которые можно было потрогать. Сейчас я хочу сказать тебе, что люблю тебя, но так, чтобы это осталось только в твоей памяти!

И подручный поджег сердце. Оно резко вспыхнуло, ярко освещая двор вокруг. Стас не ожидал, что вспышка будет такой яркой, а сюрприз таким удивительным. Иришка что-то громко и радостно кричала в трубку. Но сердце горело ослепительно. Когда крики прекратились, подручный твёрдым голосом сказал всего одну фразу:

-Ты выйдешь за меня, любимая?

-Да… — У Иришки голос даже не дрогнул…

Думается, читателя стоит поближе познакомить с подручным Стасом и советником Серёгой. Они родные братья. Стас старше на год и два месяца. Они оба находились у истоков основания банды Иришки. Как раз, их сначала было только трое. Семья у ребят была хорошая, более-менее обеспечена. Оба родителя работали, отец курил лёгкий Винстон, и слегка выпивал. По выходным…

Сколотили банду, закупили револьверы. Иришка, как уже неоднократно говорилось, кольт сорок пятого калибра, легендарный револьвер «Дикого Запада». Его производят до сих пор. Шестизарядный барабанный кольт с ручным взводом курка. Или, как его ещё называли — «кольт Миротворец». Барабан откидывается в левую сторону. А у ребят стандартные девятимиллиметровые пистолеты. Восемь в магазине — один в стволе.  Для справки: один патрон Миротворца стоит пятьдесят рублей, а обойма девятимиллиметрового две деревянных сотенки. Иришка купила себе роскошный револьвер. Ребятам взяла стволы подешевле, но на их деньги. И естественно, хороший запас патронов. У Иришки пятьдесят запасных в ремне, ещё полтинник — дома. У ребят десяток обоим запасных всегда с собой, так как они стреляют чаще, чем малышка, и по делу говорят меньше…

Подручный, по музыке, был ярым металлистом, всегда ходил в потертой кожаной куртке, будь на улице хоть плюс двадцать, хоть плюс двадцать пять. Всегда в светло-голубых джинсах, на которых осталось мало мест, где не было бы заплаток, притом с рокерскими и металлическими группами. Редко носил ещё и чёрные джинсы. Они-то были целыми. Ни единой заплатки. Хранились для какого-нибудь праздника. И в любую погоду в военных берцах. Но, на всякие праздничные дни у него имелись хорошие лаковые туфли…

Носил длинные чёрные волосы, длиной сантиметров в двадцать. Играл на ударных. Нормально играл. Купил себе на «заработанные» деньги ударную установку, полный комплект железа и несколько пар палочек про запас. По политическим убеждениям был ярый коммунист. Правда, в партию Зюганова решил не вступать. Идею коммунизма подхватил от нашей Иришки, в одном из личных разговоров…

Брат его, Серёга, был младше Стаса, как уже говорилось выше, на год и два месяца. Из музыки любил всего лишь несколько стилей: танцевальный рок-н-ролл, блюз, кантри, хеви-металл. Играл на басу. Дома у ребят была, можно сказать, своего рода репетиционная база. Несколько акустических гитар, которые родители купили парням родители несколько лет назад, электрогитара Стаса, его же ударная установка и бас-гитара, которую купил себе Серёга на свои заработанные деньги. Просто ребята имели свою долю из тех денег, которые тогда палатки и продуктовый отдавали малышке за покой и «крышевание»…

Серёга, в отличие от брата, любил принарядиться. Был, в своём роде, стилягой. Летом таскал джинсы синие и такого же цвета и ткани куртку. На ногах — только лаковые туфли. Зимой же ходил в чёрном замшевом пальто, элегантных чёрных брюках в полосочку, и хромовых сапогах. В межсезонье таскал простую светло-коричневую замшевую куртку, синие джинсы, и коричневые тяжёлые кроссовки, которые были классным аналогом берцам Стаса. Они промокали, если только уровень воды был выше кроссовок…

Советник, который зимой и в межсезонье ходил слегка обросшим, летом выбривал себе сибирский могавк (то есть, посередине головы волосы были толщиной в четыре сложенных пальца руки, а вся остальная голова наголо обрита), чтобы облегчить голову. Ещё в остальные времена года, когда на улице было, не особо жарко, иногда на голову надевал кепку, как у вокалиста группы Ac/Dc, Брайана Джонсона…

И, чтобы завершить портреты подручного и советника добавим, что они безумно, но по дружески, любили Иришку, свою соседку по этажу, и их босса. Когда Иришка сюда «переехала», ребята уже знали, кто сюда едет. Но, в скором времени, ребята и сами привыкли к такой жизни, потому что, слава Богу, школу они оба закончили к тому времени…

Через полгода, после того мартовского «обхода», банда Иришки значительно выросла. И качественно и количественно. Теперь, под их «крышей» находилось с десяток палаток, парочка продуктовых, местный торговый центр и кафе-бар «Рок-н-ролл», в котором вся банда любила проводить свободное от «работы» время, и отмечать все дни рождения и вообще все праздники…

Иришка с хозяином бара, нормальным русским рокером с пивным пузом и небольшой чёрной бородкой, договорилась следующим образом. Она денег за «крышу» не берёт, но взамен, любой человек из её банды может зайти в этот бар в любое время года и суток (бар круглосуточный, кроме воскресенья, когда бар закрывался в час ночи, ведь надо же бармену хоть иногда отдыхать), и может взять себе выпить, и закусить. Но, зная о нраве народа ко всему бесплатному, она сделала отличительный знак своей банды, своего рода герб. Наняла хорошего художника, и он нарисовал её герб: два перекрещенных кинжала и с боков револьверы; слева кольт Дикого Запада или, как его ещё называют, кольт Миротворец; а справа от кинжалов простой девятимиллиметровый пистолет с глушителем. И под всем этим хозяйством написала свой девиз, который она запомнила, когда смотрела какой-то фильм. Первая фраза — малышки, вторая — из фильма. «Действуй тихо. Не стреляй ни в женщин, ни в детей»…

С этим вот рисунком и девизом, Иришка пошла на завод, где делают нашивки. Заказала сорок штук, каждому бойцу по две, включая себя. И, на всякий пожарный, сделала визитные карточки, каждому бойцу свою, в двух экземплярах. Одну визитку дала на руки каждому бойцу, а второй экземпляр помещался в специальную коробочку, которая всегда находилась в баре, и бармен отвечал за неё и берёг, как зиницу ока. За потерю этой коробочки бармена могли уволить без угрызения совести. И бармен это прекрасно понимал…

К сентябрю, в банде было двадцать человек, включая нашу руководящую троицу. У каждого бойца был один пистолет или револьвер с небольшим запасом патронов. Форма одежды в банде — у каждого своя, но в основном преобладали красный и чёрный цвета. Не даром же бар называется «Рок-н-ролл»…

В баре было несколько служебных помещений. Одно такое Иришка себе отбила, под склад оружия. Просто наша малышка считала, что не надо топтаться на месте, а двигаться только вперёд. Материальные средства позволяли это сделать. В августе Иришка вышла на того человека, через которого покупала стволы себе и банде. Заказала большую партию: десяток-другой дробовиков, плюс тысячу патронов к ним, несколько пулемётов с таким же запасом патронов, и четыре снайперских винтовки, две из которых с оптическим прицелом. Попросила мужика выписать лицензию на кафе-бар «Рок-н-ролл», и конкретно на его хозяина, так как иногда этот бар делались рейды, чтобы его пограбить. Первого сентября появилось всё это добро, и помещение пригодилось. Всё было, естественно, согласовано с хозяином. Когда завозили оружие, хозяин позвонил нашей малышке. Мобильник, как уже говорилось, у неё был. Самый дорогой подарок от Стаса. «Что-то он ко мне не особо и равнодушен». Так Иришка думала в последнее время. И никак не могла понять, что подручный в ней нашёл?

Внезапный звонок хозяина бара подбросил Иришку в постели. После вчерашней гулянки у нашей малышки немного болела голова. Но, она себя пересилила и взяла эту звонящую трубку, чтоб ей вечно гореть в аду…

-Алло — сказала Иришка сонным голосом, что сама свой голос не узнала.

-Ирина Сергеевна?

-Да. Кто это? — просто номер хозяина Иришка в мобильник забыла вписать, да и спросонья мало что понимала.

-Это Евгений Михайлович, хозяин бара «Рок-н-ролл». Я по делу звоню.

-Чёрт, это и так понятно. А то зачем вам меня будить в такую рань! — красная Кассандра слегка повысила голос, который приобрёл металлический оттенок. — Сколько время, чёрт бы вас побрал?!

-Час дня, Ирина Сергеевна, — хозяин с их первой встречи всё понял, и если малышка начинает кричать или чем-то недовольна, то лучше промолчать. Он до сих пор помнил её кинжалы. — Партия вашего заказа прибыла.

-Шикарно. Могу прийти, взглянуть?

-Обижаете, Ирина Сергеевна. Конечно.

-Через пару часиков загляну. Лады?

-Лады. До встречи.

-Всего доброго…

И повесила трубку. Закурила прямо в постели. В голове мелькнуло что-то рифмованное:

А я, курю в постели,

Часы ритм отбивают,

За окном ветры просвистели

Чё-то они не стройно запевают…

Покурив, быстро привела себя в порядок. Затем набрала номер подручного.

-Стас, привет. Партия прибыла. Только что хозяин звонил. Нужна машина.

-Через сколько? — во время таких разговоров, Стас никогда не задавал лишних вопросов. Но обычно он любил поболтать…

-Чтобы через сорок минут возле подъезда стоял чёрный автомобиль. Любой марки. Ясно?

-Конечно, босс. Всё будет исполнено.

-Стас, ты как в целом?

-Нормально, а что?

-Просто спросила. Мне поинтересоваться нельзя?

-Босс, ну перестань, — раздался щелчок зажигалки — что хочешь узнать?

-Сегодня же первое сентября?

-Ну да. А что такое?

-Ты что, забыл совсем?!

-Нет, Ирин, я всё помню. Не переживай. Всё будет…

И повесил трубку. У нашей красной Кассандры на плечи будто взвалился главный собор московского Кремля. Сердце сильно заныло. Настолько противное чувство, что хоть в петлю лезь…

Пока машина не подъехала к подъезду, Иришка, уже полностью одетая, обутая, и слегка накрашенная, курила в убранной постели, и пыталась слегка зарифмовать собственные мысли:

Всё есть,

А счастья нет.

За что мне такие мучения?!

Заржавела жесть

От постоянных бед,

И башка трещит от обучения.

Слёзы льются водопадом

И пусто на душе,

А в голове лишь ветер.

Небеса плюются градом-

Никуда меня не тянет,

В мой район пришёл север.

И смотря на небосвод,

И поправляя хаер вздыбленный.

И, набирая, другой страны код,

Мерещится человек любимый…

Раздался дверной звонок. Малышка побежала открывать, и чуть не обожгла себе пальцы почти скуренной папироской. Открыла и обалдела. Перед ней стоял Стас, в чёрных шёлковых штанах, шёлковой же рубахе и классной, будто новой, расстегнутой косухе. На ногах сверкали сильно начищенные его лаковые туфли. Встретились глазами.

-Стас, что происходит? — слегка удивлённо спросила Иришка,  воткнув папироску в дверной косяк.

-Первое сентября, партия пришла, и возле подъезда нас ждёт чёрный Ситроен.

-Круто. Спускайся, а я пока кое-что нужное возьму. Сейчас приду…

Стас ушёл, сверкнув глазами. Пока Иришка искала второй кольт (так как один всегда был рядом с ней), главный собор московского Кремля спал с её плеч. Сердце перестало так сильно болеть. Нашла, в несколько секунд вставила патроны, и почти бегом, как будто на крыльях, спустилась. Действительно, рядом с подъездом стоял чёрный Ситроен, легендарный мафиозный автомобиль. Возле него стояли подручный и советник с гнутыми курительными трубками в зубах. Вид Стаса был описан выше, а Серёга был в своём обычном прикиде. Только на головах у ребят были чёрные ретро-шляпы. Стас разговаривал по мобильному, но увидев малышку, в секунду его спрятал.

-Босс, автомобиль к вашим услугам, — сказал подручный, с галантным поклоном открывая заднюю дверь, и сминая шляпу.

-Стас, откуда такая галантность? — спрашивает малышка, садясь в салон. — Чёрная кожа? Довольно неплохо. Хотя, по мне больше красная замша. Можно закурить в такой красавице?

-Ирин, тебе можно всё, — сказал с улыбкой подручный, убирая курительную трубку вовнутрь косухи, и закрывая дверь.

-Браток, садись. Только не трогайся пока. Мне нужно сделать один важный звонок.

-Стас, без проблем, — сказал Серёга, вынимая трубку из зубов, заодно вытряхивая скуренный табак, и плюхаясь за руль.

Советник научился довольно неплохо водить. Отец научил. Серёга любил и уважал своего отца, и хотел, чтобы он жил, не тужил.

Тут, с заднего сидения раздался довольный голос красной Кассандры:

-Серёг, откуда такая красавица?

-Неважно, босс — обернулся советник, подмигивая левым глазом.

-В чём проблема? — спрашивает подручный, садясь в салон, и пристёгиваясь.

-Просто мне интересно, где вы нашли такую машину?

-Да какая разница? Её Серый достал, но он не выдаёт своих секретов, ты же знаешь.

-Конечно. Ну что, едем?

-Брат, гони! — крикнул Стас, вжимаясь в сидение. Через секунду тачка сорвалась с места, как в фильме «Такси»…

Через некоторое время спустя, руководящая троица с шиком подрулила к бару «Рок-н-ролл». Возле бара стояли в ряд несколько дорогих мотоциклов. Каких только марок тут не было. Возле входа толпится вся банда красной Кассандры. Курят все. Поэтому банда называлась «пылающий костёр». В банде было несколько не совсем нормальных ребят, которые прикуривали сигареты, а чаще сигары от выстрела. Малышка этого не особо одобряла, но не запрещала совсем. Красная Кассандра элегантно вышла из машины, и сделала ручкой банде. В секунду курительный пяточек опустел. И машины вылез подручный.

-Стас, какого дьявола?! — Иришка заорала так, что даже кто-то выглянул из бара. Иришка услышала скрип двери, и не поворачиваясь, выхватила кольт, и пальнула. Пуля попала в косяк, совсем рядом с головой парня, который высунулся на крик. Дверь мгновенно захлопнулась.

-Что тут забыла вся банда? Им-то откуда известно, что прибыла партия? Я тебя просила? — Кассандра выдала такую нервную речь, что Стас опустил голову. — Ну ладно, не опускай голову.

-Ты злишься на меня, Ир?

-Уже нет. Забудь Стас. Всё нормально. Пошли внутрь.

-Серый! — позвал подручный брата — пойдём.

Советник с угрюмой ухмылкой вылез из тачки. Подошёл к нашей парочке. Иришка как раз меняла отстрелянную гильзу на патрон.

-Ну что, пошли?

-Вперёд — сказала малышка, со свистом загоняя барабан на место, и качнув головой в бок…

Заказ был исполнен в точности до последнего патрона. Иришка собственноручно всё проверила и осталась довольна. Вместе с хозяином и ребятами распила парочку стаканчиков рома с колой у барной стойки.

-Ирина Сергеевна… — начал, было, Евгений Михайлович, но Иришка его перебила:

-Просто босс. Меня в банде так все называют. И называйте меня на «ты». У меня к вам немножко другое отношение. Так что, если вы меня уважаете, называйте меня на «ты». Я не обижусь. Ладно?

-Ладно, босс — продолжал хозяин — зачем тебе столько оружия? Ты можешь мне рассказать?

-В другое время, Евгений Михайлович — сказала малышка, допив очередной стакан. — Оно мне нужно для одной миссии. Пусть пока лежит. Оно мне понадобиться чуть-чуть попозже…

-Не вопрос…

На этом и распрощались. Иришка обещала как-нибудь заглянуть. Просто красная Кассандра от всей души полюбила этот рок-н-рольный кабак…

Иришка вместе с подручным и советником вышли из бара. Внезапно малышка остановилась. Возле их машины стоял какой-то мятый тип в мятом плаще, и спокойно курил, пряча руки в нём. Заметил наших ребят, выплюнул сигарету, сверкнул глазами, и вытащил руки, в которых был зажат дробовик, и, передёрнув затвор, направил на ребят.

-Ложись — заорала малышка, выхватывая оба кольта.

Втроём дружно рухнули, и как раз вовремя. Промедли они ещё секунду, банде пришлось бы их хоронить. Пуля просвистела над их головами и попала прямо в косяк. Мужик вновь передёрнул затвор дробовика. Иришка выстрелила одновременно с двух кольтов. Попала чётко в дробовик. Мужик выронил его из рук, и его рука, было, метнулась во внутрь плаща, но подручный с советником, в секунду передёрнув затворы, выстрелили на поражение. Мужик, с криком боли, упал навзничь. Было слышно, как он хрипит. Малышка убрала кольты.

-Все целы?

-Да, все босс — ответил Стас, закуривая.

-Что за нафиг? — ругнулся советник. — Мои вещи испачкались!

-Скажи спасибо Богу, что жив остался, — сказала Иришка, ощупывая себя.

-Ты-то цела? — синхронно спросили ребята.

-Да…

Тут из бара, с диким криком, вылетает банда в полном составе, на ходу передёргивая затворы дробовиков. Первый к ним подбежал хозяин бара.

-Босс, ты цела? — в голосе хозяина послышалась тревожная нотка.

-Полностью. Уведите ребят, а мне надо с этим бакланом поговорить. — Иришка кивнула на лежачего мужика, который продолжал стонать.

-Братва, назад! — крикнул хозяин, и вся банда скрылась из виду.

Малышка подошла к мужику, достала кольт, и направила ему в лоб.

-Говори, кто тебя послал, или прощайся с жизнью!

-А что мне будет, если я скажу? — прохрипел мужик.

-Я тебе сохраню жизнь. Если не скажешь, убью.

-Ладно-ладно…

-Кто тебя послал?

-Так я и сказал.

-Стас! — подошёл подручный. — Прострели ему руку.

-Господи, Ир, что ты делаешь?!

-Он хотел меня убить! Если я для тебя хоть что-то значу, ты это сделаешь…

А так как малышка значила для Стаса всё, он, с печальным лицом достал девятимиллиметровый, и прострелил мужику руку. Попал прямо в лучевой нерв. Мужик заорал, будто его на костре жарят. Посмотрел на Иришку чёрными глазами…

-Это только цветочки. Ягодки впереди. Отвечай, кто тебя послал, — последние три слова красная Кассандра произнесла по слогам, чтобы до мужика дошло, что к чему.

-Это Альфред меня послал.

-Какой ещё Альфред?! — Иришка со свистом достала кинжалы — Серый, в ногу!

Советник без разговоров  пальнул в правую ногу. Мужик чуть слышно пискнул.

-Серый, сними глушитель. Я не собираюсь церемониться с этим подонком. — И заметив, что мужик пытается встать, малышка, прокрутив в руках кинжалы, вогнала их в бока мужика. Проткнула только плащ, не задев кожи. Мужик бешено округлил глаза, и перестал двигаться.

-Что за Альфред?

-Знаешь банду “голодные волки”?

-Поняла. Стас, — обратилась малышка к подручному — тут за углом есть таксофон. Оттащи мужика туда, и вызови скорую. Обоснуй им, что да как. Пять минут. Понял?

-Конечно…

Стас утащил стонущего мужика. Чтоб не рыпался, на месте прострелил ему левую руку и ногу…

Иришка с советником сели в тачку. Так как машина стояла передом к бару, советник её развернул, чтобы быстрее смыться отсюда. Через некоторое время пришёл подручный, сказал, что всё путём. И советник вдавил гашетку в пол…

Ребята молчали всю дорогу, только Серый пару раз ругнулся на проезжающих мимо. Парни подвезли красную Кассандру до дома. Вышли из машины, слегка раздражённо хлопнув дверями. Видя, что советник закрывает тачку, Стас говорит:

-Серый, дай ключи. Мне тачка нужна. Срочно.

-Бери. Только там бензина до ближайшей колонки. Может, с тобой поехать, а то мало ли, встанешь по пути. Тачка-то не килограмм весит. Вдруг толкать придётся?

-Не переживай, браток. Деньги есть. Доеду сам…

Тут вмешалась Иришка:

-Серёга прав. Мы с тобой.

-Нет, босс. Не надо. Ты же помнишь, какое сегодня число?

-Конечно. Первое сентября.

-Вот. Я скоро вернусь. Брат — подручный кивнул на советника — иди домой. Мне нужно побыть одному.

-Не вопрос — вставила Кассандра — если что, звони.

-Хорошо…

Тут неожиданно за их спинами раздался щелчок, будто кто-то передёрнул затвор дробовика. Троица обернулась, в момент, выхватив стволы. За ними, оказывается, стоял мужик в коричневом кожаном плаще и капюшоне, направив на них дробовик. Троица тут же синхронно выстрелила. Мужик свалился. Иришка, махнув рукой парням, чтоб не двигались, подошла к лежачему.

-А ты ещё кто?

-Голодные волки не сдаются, красная Кассандра. Вот тебе за моего друга!

И, схватив дробовик, который выронил при падении, и выстрелил в малышку. Она вовремя успела увернуться. Пуля прошла мимо. Иришка первым ударом ноги выбила из его рук дробовик, который солидно отлетел в сторону. Вторым ударом она засадила мужику промеж ног. Тот скрючился от дикой боли, и не в силах крикнуть, захрипел.

-И ты от Альфреда?

-Д-да — еле-еле прохрипел мужик.

-Что ему от меня надо?

-Бар «Рок-н-ролл».

-Он ему на кой чёрт сдался?!

-Не знаю…

И мужик поперхнулся. Иришка просто пристрелила его, как свинью.

-Серый, брось в подвал его. От него воняет спичками…

Советник бросил его в подвал. Нервно закурил.

-Господи, что за день?

-Ты прав, советник. Это без сомнения, самый хреновый день за весь год.

-Ну, ребята, не знаю как вы, а я поехал. Увидимся…

-Не пропадай, — сказала на прощание малышка, поцеловав подручного в щёку. Он загорелся румянцем.

-Не пропаду, будь уверена…

И Стас сел в машину, и уехал, слегка дрифтонув на месте. Иришка с советником поднялись на свой этаж, и разошлись в разные стороны. Какое-то время Иришка занималась своими делами. Тут зазвонил мобильник.

Привет. Ты дома? — раздался голос подручного, слегка дрожа.

-Да, а что?

-Выгляни в окно. У меня есть подарок  для тебя…

Иришка выглянула в окно и у неё по щекам потекли слёзы. Внизу пылало огромное сердце и рядом стоит Стас и смотрит на неё. Малышка, слабо понимая, что делает, начала что-то кричать в трубку. Потом поток слов внезапно прекратился, и раздался спокойный голос Стаса:

-Ты выйдешь за меня, любимая?

-Да, и только апокалипсис способен изменить моё решение!!!…

С тех самых пор прошло двенадцать лет. На дворе февраль две тысячи одиннадцатого года. Банда увеличилась количественно в несколько раз. Помимо основного филиала, что на Чистых прудах, красная Кассандра открыла точки почти во всех московских районах. На окраинах её «отряды» были более многочисленны. Зона влияния тоже выросла. Иришка, как только ей стукнуло восемнадцать, вышла за Стаса, и он поднялся в банде с подручного до крёстного отца. Его брат стал подручным. А Иришка теперь называлась крёстной мамой. У Стаса с Иришкой в двухтысячном году родился сын, которого они назвали Федя, в честь отца Стаса и Серёги. Он то, как раз и стал главной мишенью врагов красной Кассандры и её банды «пылающий костёр»…

Иришка по всей Москве прятала сына от их главного конкурента, Альфа банка, который «крышевала» банда «голодные волки». Филиалы этого банка малышка грабила уже несколько раз…

В этот, самый опасный рейд Иришку чуть не поймали «голодные волки», когда она, слегка замешкавшись, не успела вовремя прыгнуть в тачку, которая ждала её. Пришлось проткнуть бандита насквозь, так как в этот момент промедление было смерти подобно.

Убрав кинжалы, с которыми малышка не расставалась, она прыгнула в машину, которая в ту же секунду сорвалась с места. За ней пустлись в погоню две машины «волков». С малышкой в тачке сидели Стас и Федя. Тачку вёл Серёга, который к тому времени водил не хуже, чем стрелял. Плюс ко всему, прошёл курсы экстремального вождения…

-Гони, Серый, гони! Быстрее!

-Я и так из тачки последнее выжимаю! Чёрт, бензин на исходе! — внезапно заорал подручный — Стас, нужна тачка новая, заправляться времени нет!

-Мама, зачем мы так летим? — спросил ребёнок, обернувшись с переднего сидения на маму.

-Федя, потом дома поговорим, — наскоро ответила Иришка и махнула рукой. Федя отвернулся. — Стас, набери кому-нибудь! — кричит Иришка мужу. И, посмотрев на дорогу, орёт подручному — Серёга, следи за дорогой, чтоб тебя!

Тем временем Стас дозвонился до одного бойца, и начал орать в трубку, перекрикивая музыку, что в тачке играет.

-Аллё, Андре, это Стас! Слушай внимательно! Нам срочно нужна машина! У тебя есть какая-нибудь?! Что?! Да, твою мать, любая сойдёт! Отлично, мы будем у тебя во дворе через две минуты! — и, положив трубку, кричит брату — Серёга, рули влево! Едем к Андрюхе во двор! Жми на газ!!!

На ближайшем повороте повернули налево, и внезапно возникла очередная помеха справа. Стас схватил дробовик, что валялся  в его ногах, и заорал:

-Гони, брат! Дай ещё газку вперёд!

Серёга вдавил педаль, что было сил, и тачка, что сзади, отстала на несколько метров. Остальные машины «волков» уже значительно отстали. Стас вместе с Иришкой в мгновении ока опустили стёкла, высунулись, и синхронно несколько раз подряд пальнули в преследователей. Стас первым выстрелом попал в правое переднее колесо, следующим выстрелом завалил мужика, что сидел рядом с водителем. Иришка тоже сначала попала в левое переднее колесо, а следующим уложила водилу. Тачка, потеряв управление, вписалась в ближайший столб и загорелась. Из задних дверей вывалились два мужика, и, попытались встать…

-Федя, ты пристёгнут? — нервно спросила малышка сына.

-Да. Пристёгнут.

-Держись крепче за что-нибудь. Серый! — орёт она подручному — Тормози!!!

Иришкин деверь дал по тормозам. Тачка, оставив внушительный след на асфальте, встала намертво.

-Ирин, ты что делаешь? — спросил Стас, видя, что жена заряжает под завязку дробовик.

-Сиди тихо…

Выпрыгнув из машины, и, передёрнув затвор, открыла огонь по мужикам, которые пытались встать. Выпустив десяток патронов, попала в каждого пару раз. Слышно только было ор раненых «волков». Бросив дробовик на место, достала кольты и выпустила ещё одну очередь. Один из преследователей лежал не двигаясь, другой, перевернувшись со спины на живот, пальнул в ответ, как раз, когда малышка запрыгивала в машину. Иришка слегка взвизгнула. Пуля слегка задела плечо. Запрыгнув внутрь, Иришка заорала:

-Гони, деверь! — тут внезапно лопнуло заднее стекло. — Пригнись, ребята!

Тут из машины выпрыгнул Стас, с дробовиком наперевес, и, выпустив очередную очередь, и уложил последнего преследователя на месте. Прыгнул внутрь, и тачка дико сорвалась с места…

В ближайшем дворе их ждала другая машина, с полным баком бензина. Поблагодарив Андрюху за тачку, ребята дружно в неё плюхнулись. Вылетев из двора, заметили парочку машин, мчащихся к ним. Иришка узнала эти авто.

-Серёга, жми на газ! Волки на хвосте!!!

Подручный вдавил педаль в пол. Через некоторое время, после петляния по дворам и прочим местам, их тачка и машины преследователей вылетели на Мкад. У наших ребят патроны на исходе. У преследователей их, по ходу, ещё много. Неожиданно где-то слева завизжали милицейские сирены. Иришка заметила на мосту, через который они только что пролетели, несколько ментовских тачек и грузовик ОМОНа.

-Ребята, нам хана, — сказала Иришка, вставляя на место последние патроны. — За нами ОМОН!

-Что?! — синхронно заорали муж и деверь.

-ОМОН. Стас, патроны есть ещё?!

-На исходе, дорогая! Сейчас каждый патрон на счету, ты слышишь?!

-Я не глухая! Не ори мне на ухо! Придумай лучше что-нибудь!

-Впереди грузовики! — неожиданно заорал подручный. — Что за чёрт?! Они разворачиваются!

Иришка посмотрела, куда показывал Серёга, и её сердце ушло в пятки. Три грузовика ОМОНа перегородили дорогу поперёк. Были заметны небольшие лазейки, но в них автомобиль никак не проедет. Малышка начала напряжённо думать. Тут с переднего сидения раздался голос Феди:

-Мам, пап, дядя Серёжа, простите меня за всё.

-Не глупи, сынок — сказал Стас, засовывая последний патрон на место. — Всё путём будет. Брат — обратился крёстный отец к подручному — тормози. Дальше ехать не куда. Я лучше погибну со стволом в руках и рядом с семьёй, чем сгнию в тюрьме. Тормози, брат. Сейчас всё станет ясно…

Серёга повиновался, и затормозил, лихо, разворачивая машину левым боком к омоновцам. Встали.

-В машине! — обратился к ним начальник омоновцев — Выйти и лечь на землю. Живо! Или откроем огонь на поражение!

-Стас, уведи сына! Молю тебя! — закричала Иришка со слезами на глазах. — Пусть он продолжит наш род!

-Конечно, милая — Стас и не думал перечить. — И вернусь как можно скорее.

-Хорошо. Когда будете выходить, пригнитесь, мы с Серёгой вас прикроем.

-Ладно…

Тут о себе напомнил начальник ОМОНа:

-Если через тридцать секунд вы не выйдите, откроем огонь! Больше повторять не буду!

И засёк время. Иришка впопыхах обняла сына, и мужа.

-Берегите себя…

-Ты тоже, мама…

-Приготовьтесь. Серый, открой наши окна, и двери заодно. — приказала малышка, со вздохом заряжая кольты. Как только окна опустились, Иришка крикнула омоновцам — Живой я вам не дамся! — и открыла огонь…

Через некоторое время, перестрелка закончилась. Повсюду лежали убитые и раненые. В полном хаосе на дороге валялись отстрелянные гильзы. Омоновцы пересчитывали своих. В их ногах валялся, будто мешок с мусором, подручный банды «пылающий костёр» Серёга. Мёртвый. Рядом сидела Иришка, давясь слезами от боли. Тут её пнул командир отряда.

-Ну что, стерва? Не дастся она живой, как же. Сколько пафоса, даже смотреть противно…

И поперхнулся. Иришка проткнула его насквозь обоими кинжалами. Командир рухнул.

-Это за моих друзей, мразь…

И тоже поперхнулась, будто её кто-то сильно ударил по голове. Приложила руку к затылку, и впала в ступор. Еле-еле обернулась, и увидела, что ей в лицо смотрит дуло автомата. Иришка выдавила последнюю улыбку и спросила: «чем это пахнет»? И тоже рухнула…

Похоронили её на Донском кладбище. Предварительно сожгли её тело в крематории. На могиле поставили плиту, которая через несколько месяцев почернела…

Шестого апреля на кладбище пришли Стас с Федей, и увидели могилу, которая за два месяца стала чёрной.

-Пап. Расскажи мне про маму. Пожалуйста.

-Хорошо. — сказал Стас, закуривая, и понимая, что рассказ будет очень долгим. — Как ты видишь, на этой почерневшей могильной плите почему-то небрежно выбита надпись: «здесь похоронена Ястребова Ирина Сергеевна, в уголовном мире известная также, как «красная Кассандра», крёстная мать мафиозной пирамиды». И внизу плиты мелко, видишь, как будто на скорую руку, нацарапано: «так же известна, как «малышка два кинжала», убийца нескольких десятков невинных людей». И между этими двумя надписями выбито время её жизни: девятнадцатое мая тысячи девятьсот восемьдесят второго (19.05.1982) — шестое февраля две тысячи одиннадцатого (06.02.2011). А началось всё с того, когда твоя мать переехала к нам во двор…

И, через некоторое время, когда рассказ подходил к концу, Стас сказал, со слезами на глазах глядя на могилу:

-Малышка два кинжала внутри нас…

«Автострада»…

Ранняя осень. Пока ещё тёплая ночь. Почти полночь. Накапывает дождь. С каждой секундой усиливается, но не очень сильно. В небесах покачивается всеми забытая Луна. Лунный луч падает на пустую автостраду, по которой, постепенно ускоряясь, едет байкер. Чёрный Харлей, словно вороной конь, выбрасывает яркое пламя из гнутой хромированной трубы. Байкер в потрёпанной кожаной куртке, чёрных джинсах (на коленях заплатки с металлическими группами) и специальных байкерских сапогах. Только без шлема. Вместо шлема — бандана в черепах и рокерские солнцезащитные очки. Едет и думает. «Ну, вот зачем?! Почему так?! Хоть и не общался с ней нормально полгода, но ЭТО! Это чересчур. Я и так знал, что она дрянь, но не думал, что настолько. Плевать, на всё плевать»…

Катится по автостраде. Из старенькой стереосистемы играет что-то медленное и тяжёлое, что соответствует, в принципе, настроению. Вокруг никого. Пустая автострада. Теперь только вода под колёсами из-за дождя. Парень дёрнул рукой. Мотоцикл рявкнул, набирая обороты, и ускорился. Слишком много всего нехорошего случилось за последние полгода. Пострадал этот паренёк сильно. Даже слишком. Но, никак не мог понять одного: нафига надо было ей подпускать его так близко?! Пардон, в святая святых. Ну, вот нафига? Парень этого понять не мог…

«В конце концов, это должно было кончиться когда-нибудь. Блин, как же скверно на душе. Даже байк не очень радует — дёрнул рукой. — Быстрее!» Мотоцикл ещё ускорился, хотя работал на износ. Но, паренёк не жалел ни своего верного коня, ни себя. Дождь почти перестал. Теперь вода только под колёсами разлетается и байкер мчится за горизонт. На горизонте внезапно показалась автозаправка. Парень глянул на приборы. Топлива почти нет. Только до заправки и дотянет. «Почему она мне всегда казалась своей? — паренёк никак не унимался. — Теперь я понял. Ей нужен был ни я, ни мой байк, а моя свобода. Она ощутила этот дух, когда полный бак, лунная ночь, пустая дорога и совершенно чистый горизонт. И ветер раздувает волосы. Кстати, о волосах — сбросил скорость и прямо на ходу стянул бандану и тряхнул вороной гривой. И от этого мотоцикл слегка повело на мокрой дороге. Но, парень быстро вернул его и подчинил себе. Движок весело рыкнул и мотоцикл, на почти последнем вздохе, быстро рванулся вперёд. Музыка соответствовала настроению. Заиграло что-то более мелодичное и весёлое. — Так лучше. Ведь всё не так уж плохо. Бог с ней, с этой дурой. Пусть знает, кого потеряла, чертовка…»

Тут, то ли с небес, то ли из под земли, раздался дикий рёв, будто целый табун выпустили на свободу. Байкер глянул в зеркала. Бежевый мерседес шестисотый, который приближался крайне быстро. Байкер отъехал в сторону, чтобы пропустить придурка. Его Харлей на пустой автостраде не сделает шестисотый мерин, ни при каком раскладе. Если только у того бензин не кончится. Мерин почти догнал байк. «О, святые небеса! — пронеслось в мозгу у байкера. — Это же ЕЁ мерин! — пригляделся внимательней. — О, великие Боги! Этот скотский номер! Ну, сейчас поглядим, кто кого…»

Сильно дёрнул руку. Движок чихнул, но поддался воле, и зарычал ещё сильнее, и байк рванулся, что есть сил, неся своего хозяина к маленькой полосочке горизонта. Мерин всё приближался и в один момент почти сравнялся с байком. Раздался гудок мерина. Байкер, на скорости около ста пятидесяти в час, повернул голову, хотя понимал, что, в общем, незачем. Мерин поравнялся с ним, и опустилось стекло, и показалось ЭТО лицо, гори оно в аду. И какой-то задрот рядом.

— Что, страшно?! — только и смог разобрать байкер сквозь дикий рёв ветра. Отпустил ногу. Байк, словно нехотя, начал сбавлять скорость, да и мерин тоже. Крики из мерина не утихали — Давай остановимся, поговорим!!!…

Байкер, махнув мерину, сбросил скорость, пропуская его вперёд. Обогнув сзади, на обочине так дал по тормозам, что гравий полетел. Остановился и мерин. Правда боком, и загородил половину автострады. Оттуда вылезла очень экстравагантная дама. Блондинистые волосы выбивались из-под ретро-шляпы. Шмотки в том же стиле и с тонкой ментоловой сигаретой в длинном мундштуке. Небрежно закурил и байкер, снял очки, дёрнул цепь с ключами, и слез с коня.

— Зачем? — было хорошо, а теперь умри хоть! Такая ночь пропала! — За каким хером ты за мной гналась?! — парень не выдержал и сорвался на крик.

— Тёма, блин, угомонись, — дама резко затянулась. — Я просто хотела поговорить…

— О чём?! — Тёма на грани. — О чём мне с тобой разговаривать посреди ночи на обочине автострады. Я тебя умоляю — выбросил вперёд руку, не дав ей и рта раскрыть. — Не начинай опять! Я только перестал вспоминать о тебе, как ты опять возникаешь у меня перед носом. Точнее, сзади. Проклятая галлюцинация — Тёма резко сел на байк, и закрыл голову руками. От сигареты медленно, будто нехотя, шёл дым. Стереосистема заиграла трэш. — Почему я не могу от тебя отделаться?!

Дамочка подошла к нему и хотела успокоить. Протянула руку, но тут же убрала. У Тёмы сильно тряслись плечи, и он почти рыдал. Глубоко затянулся, и поднял на неё совершенно красные глаза. Полное безразличие и лютая ненависть.

— Марин, — байкер провёл рукой по резко вспотевшим волосам и снова затянулся. Бычок обжёг ему пальцы, но он совершенно не чувствовал боли. Боль душевная просто уничтожила физическую. — Я только тебя забыл. Ты превратила моё сердце в льдину! Сначала разогрела до кипения, а потом разбила или разрезала. Я просто не знаю, как мне ещё выразится. И наконец — байкер выкинул бычок и тут же закурил следующую, уже бессчётную за эту ночь сигарету. — Ты его заморозила. Прибавь к этому простой в жизни, хреновую работу и дикую зубную боль. Как я ещё не сошёл с ума, и не представляю. Хотя, может и сошёл. Плюс ко всему, я почти разучился видеть себя со стороны…

Байкер надел очки, поправил гриву и завёл байк. Тут уже Марина разразилась тирадой.

— Тёма, мне, правда, жаль, что так получилось. Я тебя не любила, и даже не была в тебя влюблена. — Эти слова больно резанули сердце байкера. Лёд треснул. — Теперь я поняла, что крупно ошибалась. Ты хороший парень и мне действительно тебя жаль. Э, погоди, — она осеклась, так как движок рыкнул и байкер почти рванулся с места. Она вцепилась в байк. — Дай договорить, пожалуйста!

Тёма дёрнул ключи, спустил очки и сложил руки на груди. Теперь уже Мариночка разрыдалась в голос и продолжала говорить о своей, якобы только что пробудившейся любви. Через какое-то время, когда Тёме надоело её слушать, он дёрнул рукой. Движок загудел.

— Марин. Мне эти ванильные сопли уже приелись. Видишь впереди заправку — и ткнул сигаретой на заправку. Дамочка кивнула. — Давай сделаем так. Разворачивай свой мерин, и устроим гонку. Если я приду первым, ты выйдешь за меня и пристрелишь этого задрота — Тёма показал на мерин. Этот задрот сидел в мониторных наушниках и качал головой. Глаза у того были закрыты. — Если ты придёшь первой — я навсегда исчезну из твоей жизни, а ты из моей. Идёт? — и протянул руку…

Харлей и мерин выстроились в линию. Движки рычали. Грохот сотрясал тишину. Тёма следил за рукой Марины, чтобы уже, наконец, сорваться с места. Та щёлкнула пальцами, и оба сорвались с места. Мерин тут же улетел вперёд. Но, Тёма не отставал. Он вместе с Харлеем и не в таких передрягах бывал и почти всегда побеждал. А мерин всё нёсся к горизонту, и заправка была всё ближе. Байк отстал на пару сотен метров и расстояние всё увеличивалось. «Ничего не понимаю, — мысли мешали вести байк, но от них было уже не избавиться. — Зачем я всё это устроил? Надо было просто отвесить ей пощёчину и спокойно уехать. Так нет же. Спокойная жизнь не про меня. Дико жаль потраченное на эту суку время, но иначе не могу. Я люблю её. И этого не изменить. К тому же, ей нужен герой,  — дёрнул рукой и вдавил ногу почти в мокрый серый противный асфальт. — Быстрее, Харли!…

Почти догнал эту стерву. Та начала сбавлять скорость. Тёма почти поравнялся с ней. Скорость — сто пятьдесят в час. Харлей начал раскачиваться под Тёмой и тот от неожиданности и почти безысходности гонки заорал:

— Ну же, Харли, не рассыпаться!

Опустилось окно мерина, и Марина отпустила ногу. Мерин сравнялся в скорости с байком. Марина стряхнула пепел.

— Что?

— Гони!

И весь дёрнулся вперёд. Байк поддался, и добрая сотка лошадей понесла Тёму ближе к заправке. Почти на корпус обогнал мерин, но Мариночка слегка нажала педальку. Тут же поравнялись. Заправка в полкилометра на горизонте. И  всё приближалась. И Мариночка поняла, что любит его. Любит Тёму. Не за что-то конкретное. Просто любит. И захотела жить с ним, то есть проиграть гонку. Но, решила накалить страсти. Она ускорилась. Байк плёлся где-то сзади, на пару корпусов отстав. Когда до заправки осталось около сотни метров, Марина дала по тормозам так, что у задрота, что сидел рядом, слетели наушники, да и сам он стукнулся лбом об торпеду.

— Ты с ума сошла?!

Без слов, закурив новую сигарету, Марина  дала ему звонкую пощёчину. Тот притих. Мимо пронёсся Харлей. Марина видела, что он пытается затормозить, но, похоже, у байка отказали тормоза. Когда осталось метров десять до колонки, Тёма резко развернул и наклонил своего верного коня, но, попал в колдобину и полетел, вперёд носом. Попытался встать, но байк его подсёк. И дружно влетели в одну из колонок. Марина закричала, паренёк спрятался под сидением. Раздался взрыв. Заправка взлетела на воздух. В небе получился грибок. Мариночка выскочила из машины и побежала к заправке, вернее к тому месту, где она была. Тут грянул ещё взрыв. Поняв, что там даже и мокрого места от Тёмы не останется, она вытащила из-за пазухи старый наган, и медленно, с трудом передвигая ноги, подошла к мерину. Парень всё сидел под сидением. Постучала.

— Выходи, ублюдок!

Парень вышел.

— Я-то тут причём? — и закурил, хотя и не сразу, так как руки сильно тряслись. Но, он затрясся всем телом, когда она приставила наган к его сердцу. Он мгновенно врос в асфальт.

— День прошёл, а ты всё жив! — и спустила курок…

У той бывшей заправки поставлен крест Тёме, и Мариночка каждый вечер коротала там. Убийство второго парня так и не раскрыли. Стоит Марина перед крестом и думает: «Гул мотора, не разобьёт ночной покой. По дороге, он молодой не промчится. Прости, мой милый, я виновата пред тобой, — и промокнула глаза. — И слёзы льются рекой. На кресте висит потёртый гермошлем. Ведь ты, Артём, был знаком везде и всем. Я люблю тебя»…

Села в мерин, и понеслась к новой жизни. Ведь никто не знает, что скрывает за собой горизонт…