Тихим выдалось утро после Рождества. Бесшумно кружил снежок над куполом часовни. И казалось, что на какое-то ничтожное мгновение замер весь мир, пробуждающийся после доброго чуда.
Мы топтались с приятелем и молчали. А потом он заговорил:
— Скучаю я по всему этому. В праздник, на полиелею, в воскресение сходишь — на душе благодать, домой ей несёшь, радостно. А сейчас торчишь и торчишь дома, в магазин без маски не зайти. А ведь когда-то весь город… знаешь какой благочестивый был? Это вот у отца Варсонофия дома есть архивы. Да и бабушка моя рассказывала, а я её не слушал. Храмов столько было в городе. Люди звон колокольный услышат — сразу крестятся, никого не стесняясь. Бабка всё запрещала на территории детской больницы яблоки рвать. Как вспомню сейчас — аж стыдно. Там же Храм снесли, чтоб роддом построить, а вокруг могилки — пригнали пионеров и сад забабахали. Вот в этот сад мы и лазили после школы и яблоки ели.
— А корни яблонь в могилу?
— Вот и до меня только сейчас дошло. Прости Господи грешного. Какой мир мы потеряли. Понять это трудно. Наши дети это поймут, нет, как думаешь?
— Единицы если только. Жизнью дореволюционной России они не интересуются, а жизни при советской — не застали. Они выросли в бардаке — он для них уже давно норма.
— А ты прав… Я дочку отправлял ещё маленькую в воскресную школу — ей не интересно, лучше мультики будет смотреть целыми днями, тогда мульканалов на кабельном вещании не было ещё — диски ходили менять на рынок. А сейчас как зомби — телефон из рук не отпускает. Время два ночи — она всё тыкает. Утром проснётся — опять тыкает. Нос проколола, как бычок с кольцом ходит. Начну что говорить — так и не слушает, головой кивает, а сама в телефон смотрит. И ладно бы что путное смотрела — глупость какую-то, как блоггеры какие-то матюгами друг друга кроят. Ей нравится. Ладно бы, я бы ещё понял, политику какую изучала.
— А ты радуйся, что на политике не помешалась.
— А что в интернете ещё хуже эта политика чем по телевизору?
— Да если так разобраться, то одно и тоже: если по телевизору, что представят как белое, то в интернете — покажут чёрным, если чистое, то грязное, если хорошее, то плохое. И точно так же наоборот. Вот и всё у них отличие. Одним словом, одни и те же события, но с разных точек зрения. В нашем городе эту политику без зомбоящиков понять можно. Вон оглянулся по сторонам — и увидел результаты реформ.
— А ты прав… Наверное, всё-таки надо было тебе в Москву ехать, учился бы там на писателя…
— Не знаю, со временем пожалел, что в ПТУ не поступал в молодости — для жизни это полезнее, глядишь бы, и работать не пришлось истопником, вахтёром, почтальоном.
— Ну это не по твоему здоровью таскать эти коробки с т оваром, сам понимаешь…
Я молча киваю — пожалуй, я и сам не против стать одним из тех блоггеров, что за час стрима до двадцати тысяч рублей на донатах собирают.
— Уазики иногда останавливаются. Мужики здороваются, спрашивают, жалею ли, что ушёл. Отвечаю, что нет, — на самом же деле, я иногда тоскую по поездкам на последней работе; особенно вспоминаются редкие хуторки и умирающие деревеньки, иногда хочется их увидеть сейчас, зимой, но, правда, что там делать — непонятно…
— Ну а заказы-то есть?
— Вот перед новым годом вообще не было. Но кое-что покумекал. Сейчас капает. Надеюсь, по серьёзному прорвёт. Иного-то источника дохода у меня же сейчас нет. А жить надо!
11.02.21 Спонтанно, сразу на сайте, без черновиков
