Полуночный Леший: Никто из Ниоткуда (1-10)

—Предисловие от автора—

Здесь опубликованы первые 10 глав, размером составляющие 73 страницы. Произведение, пусть и имеет продуманный каркас, но в эту десятку не умещается и на «концовке» цикл и история не заканчивается. Присутствует мат (иногда обильный), жестокость и непривычное устройство мира, имеющее в себе другие законы и обычаи. Вы предупреждены.

—Конец предисловия—

Пролог «Под завалом времени»

Земля… Холодная и сырая. Холодные листья укрывали моё измученное тело, словно одеяло… Чувствую себя уставшим. Голова гудит, а руки и ноги ещё не до конца слушаются. Такое ощущение, словно они должны быть другими. Словно моё состояние сейчас — из ряда вон выходящее. Нечто… Нечто очень трудно описуемое, на что у меня не хватает даже мыслей. Словно кожа, как одежда на два размера меньше, но я в неё чудом влез. Словно пальцы стали похожи на траву и гнуться в любую… Почти любую сторону. То есть они теперь полностью сжимаются в кулак и разжимаются. Очень… Свободно.

Правая рука, словно при этих мыслях, немного затряслась у кисти, словно её что-то потрясывало. Пересилить себя и хоть немного подвигать телом, оказалось легче, чем я думал. Я выбрался из слоя земли и листьев, оставив на себе мокрые куски грязи и омертвевших веточек.

Во рту стоял неприятный зуд в зубах, который заставлял немного жевать шершавый, жёсткий язык, а когда он надоел, пришлось дальше тереть острые зубы о зубы… У меня вообще почти все зубы были острыми. Клыки, резцы и остальные, хотя, самые-самые боковые имели тупой и широкий конец, для перемолки чего либо. Я встал и отряхнувшись, осмотрел своё тело.

На мне была одежда. Удивительно. Какие-то порванные брюки, чёрного цвета и какая-то тоже порванная, грязноватая рубашка. Голые ноги были покрыты настолько длинными волосами, что напоминали шерсть, но до шерсти им было… Далековато. На плечах лежала, пожалуй, самая целая и вполне чистая одежда. Кожаный плащ, закрепляемый на одну большую пуговицу у горла. Он был прочным, с длинными полами и очень большим капюшоном, которым можно было закрыть и половину лица, если того мне захочется… И что ведь самое главное, рядом в траве я нашёл… Какой-то длинный предмет. Оружие. Нет, не палка… Это была винтовка. Название правда оказалось трудно вспомнить, но я справился. На прикладе её было выцарапано «СВД — Тишь», а от цевья, до смого приклада, протянулся хорошо затянутый ружейный ремень.

Я знал, что нельзя больше стоять на месте. И без того я слишком долго спал. Пришла пора двигаться куда-то… И я пошёл туда, куда глядят глаза… А что ещё делать? Я никак не мог определиться со своими чувствами. Кожа, словно стала куда более чувствительна, но с другой стороны, её в тоже время как будто обмотали восковой корой. Всё крайне двояко и я совсем запутался… Да и в конце-концов, кто я?

Я попытался вспомнить и тут мне на глаза попался какой-то наруч, прицепленный к правой руке. Он был чистым и спрятанным под рукавом плаща. Да и он совсем не чувствовался, как еслиб был влитым… Хотя постойте, он и есть влитой… На этом наруче имелся стеклянный, чёрный экран и как только я сконцентрировался на нём, он загорелся зелёным. Я поднёс его поближе к глазам и другой рукой стряхнул остатки грязи.

///Добрый день Администратор\\\

///Вас приветствует ваш универсальный КПК Эвелина\\\

Когда эти две надписи появились на экране и исчезли, появился «рабочий стол» с некоторыми вкладками, вроде «здоровья», «сообщений» и каких-то инструментов и что-то вроде документов. Я открыл документ и там было всего одно вложение с надписью «Потом скажешь спасибо».

///Администратор открыл «Спасибо.дф»\\\

Там был всего навсего текст, но для меня он имел некое значение. Было немного трудно концентрироваться на буквах, но я смог. Более того, я смог ещё его и понять:

«Мёртвый, проснись. Ты — Алекс/андр Мохечхок. Сейчас, тебе двести лет ровно, если всё прошло так, как я задумал. Всё что у тебя должно быть, твоё вот это, вот недо-пальто (надеюсь ты не против, что я его подредактировал и теперь оно не выглядит как гребаные обмотки из кожи.) Оно так же будет с тобой всегда, понял? В том числе, я тебе там оставил оплату за задержку. Ну и да, если ещё не нашёл, в кармане твой Ноготь, если ты помнишь его конечно. Всё остальное вспомнишь, когда придёт время. Надеюсь. Если повезёт. А на этом я тебя покидаю. Удачи в Валентии.»

Я спрятал КПК под рукавом. И немного обдумал полученную информацию. Да, чёрт, я что-то такое помню. Моё имя Алекс, а фамилия, что я сам себе когда-то придумал, Мохечхок. Та-акс. Что-то в голове прояснялось. Как будто я выпил какого-нибудь хорошего отвара… Отвара… Сок бузины? Да-да, что-то такое помню. Я помню как мы кипятили бузинный сок и мешали его с водой, создавая настойки. Кто мы?… А не помню… Или нет. Совсем наоборот! Лешие!… Но это только название, дальше там туман.

Я топал так долго, пока не оказался около каких-то построек. Они были давно заброшены и поросли корнями… Бетонные дома, поваленная рядом башня и смятый корнями проволочный забор. Здесь была битва между природой и человеком. Природа несомненно победила… Земля поглотила камень, металл и… Людей.

Я случайно наступил на прогнившее, сухое тело в военной форме. От лица у него давно ничего не осталось. Все металлические части проржавели и стали похожи больше на шершавую старую кору, чем на металл. Ногой я отодвинул кусок ржавой штуки, оказавшейся автоматом. К такому вообще лучше не прикасаться — не знаю что ожидать от куска ржавчины, созданного когда-то, чтобы убивать. Наверное может и рвануть, чего уж доброго.

Здесь я ничего не нашёл бы. Ничего что мне нужно просто не существовало здесь. Хотелось есть и пить, но ещё сильнее я хотел бы найти смысл. Мысль, что двигает моё существование вперёд.

И вот, созерцая руины какой-то цивилизации, я таскался около дня. Ноги устали и болели. Воды я напился из ручья. Привкус у неё был каменистый, порой попадалась в рот маленькая галька и земля, но в общем и целом, я утолил свою жажду… Теперь надо было хоть что-то в рот положить, иначе всё сформировывалось совсем грустно.

И вот, проходя мимо, я увидел престранную картину: Тело, поддерживаемое корнями, стояло посередине такого же круга из сгнивших тел, что ползли от него. На первом была надета костяная маска, но помимо неё, на масочнике был надет такой же длинный плащ, только из старой, уже разложившейся ткани. Ноги «статуи» были и вовсе полностью обвиты корнями… Меня что-то потянуло к этой маске с белыми полосами, исходящими от глаз… Она казалась подозрительно чистой.
Пройдясь по головам иссушённых, лесом, тел, я подошёл к парню и снял с него эту штуку… Вот ведь… Господи.

Кожу на лице растянули. Голые и свежие глазные яблоки смотрели прямо вперёд. Кожа на лице была растянута и высушена так, что обнажала вычищенные зубы.

Я посмотрел на внутреннюю сторону маски. Те же кости и та же чистота.

— Возьми её. — словно приказал мне голос и я сунул ту под плащ, прикрепив к небольшой лямке внутри. Вообще, если что-то извне тебе приказывает, почему надо сопротивляться? Это ведь не нормально, да?… Хоть кто бы ещё ответил на такой вопрос, но здесь только я и только мне отвечать. Так что я говорю — какая к чёрту разница? Ну голос в голове, гуляет словно ветер. Это нормально.

И вот, я вновь плутаю по лесу. Что странно, я… Я кажется чувствовал его больше, чем видел. Тоже очень сумбурное, непонятное ощущение, но оно присутствовало. Ещё не поднимая глаз, я мог чувствовать ворону на ветке. Не заглядывая в нору, мог понять, что там притаился заяц. Не смотря по сторонам, чувствовал знойную боль от Леса, чью кость сломала буря… Странно, но порой даже приятно, ведь всё остальное. Каждая травинка и каждый ствол, словно провода, передающие ток, передавали саму жизнь и я, словно магнит, притягивал к себе небольшие частицы этого вещества.

К вечеру, голодный как волк, наконец вышел на что-то вроде дома. Целая такая изба без печной трубы и с занавешенными окнами. Рука сама потянулась к маске и чуть оттянув лямки, я просунул туда голову, почувствовав щеками твёрдые кости, что показались мне бархатным полотном, не стесняющим движений. В голове что-то появилось, словно какая-то музыка стала играть рядом. Тихо, почти неуловимо, но всё равно слышимо.

Открыл дверь, просто ударив её ногой.

Старик, человек преклонного возраста, поднял на меня серые глаза, оторвавшись от чтения газеты. В них встал немой, испуганный, вопрос, а в моей голове был всего один ответ.

Глава 1 «Разбуди буйство»

…Пять дней. Пять дней прошло с того момента, как я испачкал свои руки кровью. Не в буквальном конечно смысле — старик умер бескровно. Я задушил его телекинезом и это было… Просто… Мне просто захотелось, я полагаю… Уже точно не помню. Зато теперь всё есть. И поесть и попить и хорошо поспать. Так что мне ситуация нравится.

Здесь тепло. Здесь уютно. Здесь вокруг лес, а вместе с ним — неимоверное спокойствие… Но что-то было не так. Казалось бы, в четырёхкомнатном доме, двое из которых это кухня и ванная со шторкой вместо двери, нельзя было пропустить человека. Но я постоянно чувствовал что кто-то наблюдает. Этот взгляд… Как противная воткнувшаяся в затылок швейная иголка. Она мешалась. Не давала насладиться сном, что накатывал на меня волнами и был столь желаемым. Не давала в спокойствии поесть еды, чей вкус был несколько необычен и не давала вчитываться в текста, обёрнутые в твёрдые переплёты, что звались книгами… И если бы не взгляд — у меня была бы прекрасная жизнь. Во всяком случае пока в холодильнике есть еда, а в сарае топливо для жёлтого ящика, что громко тарахтит и вырабатывает электричество.

И вот, однажды рано утром, когда я забылся во сне, оттуда меня вырвал телефонный звонок. Я встал с дивана и посмотрел на этот белый коробок с трубкой. Поднял её и прислонил к уху, сказав спокойное: «Это кто?». У меня была придумана легенда на случай, если спросят куда делся старик. Он уехал в республику ХилТоп жить. Давно хотел, сдал мне дом и уехал с просьбой его не искать… Это я узнал из его личного дневника.

— Это Морт из «Шей и штопай». У нас на складе завелись какие-то крысы. Надо их извести. — послышался старческий голос. — Твоя экипировка будет ждать рядом с адресом. Горизонта, улица Эрофоминская, дом 32. Оплатим после выполнения.

— …Вы кажется ошиблись…

Но трубку уже положили на том проводе, оставив меня в недоумении наедине с самим собой.
Я не предал этому ночному звонку значение, а на следующий день считал, что он и вовсе мне приснился.

***

На следующий день ситуация повторилась. Уже почти ночью, вернее в её начале, зазвонил вновь телефон. Я спокойно поднял трубку и хотел спросить что-то вроде «алло?», но голос по ту сторону не дал мне этого сделать:

— Ты подвёл нас. Если повториться вновь, звонок будет уже к твоему адресу. Сегодня твой заказ на Фонарной, дом 23, ветхое здание. — Говорила по тот провод какая-то девушка. — Твоя экипировка будет ждать тебя около дома 15, в мусорном баке. Туда же доставишь посылку.

— Хорошо. — Ответил я, незнакомке. — Я займусь этим.

— Оплата будет после доставки.

На той стороне повесили трубку. Вообще, я даже не знаю, стоит ли от этого отказываться. Конечно, я испачкал руки в старческой крови, но старик это одно. Смогу ли я так же задушить взрослого, вооружённого мужчину в расцвете сил?… Наверное это ещё предстоит узнать.

Лес огородили проволочными заборами с колючкой наверху. Выход и вход осуществлялся через КПП с двумя ребятами в камуфляже, с автоматами, но в основном они били баклуши, потому проходить туда-обратно я мог беспрепятственно.

Город Горизонта — проще просто Горизонтка. Достаточно большой населённый пункт с достаточным количеством улиц, двумя площадями, множественными предприятиями и офисами. Он сам напоминал один большой вулкан, резко уходящий вверх в каком-то моменте. На окраинах стояли в основном низенькие частные дома, порой гаражные комплексы и коттеджи, огороженные между собой разного рода заборами, порой с табличками вроде «владелец вооружён и опасен», «злая собака», «ведётся видеонаблюдение». Порой эти три вывески показывались все вместе. В ночи мне пришлось пропетлять между всеми этими улочками и уже через полтора часа, я наконец нашёл указанный бак в переулке. Рядом тёрлись какие-то бездомные, устроившие в углублении переулка, какого-то рода, лагерь. Вообще все северные и полу-северные городки в основном находятся за чертой бедности. Чем южнее, тем лучше устройство. Говорят на самом севере Валентии всё настолько плохо, что, люди там живут в палатках и устраивают периодические забастовки, отхватывая добывающие карьеры под собственное жильё или стараясь чуть ли не прорваться южнее… А ещё говорят там много тюрем, а температура летом не превышает десяти градусов. Не знаю что из этого правда в этих газетах, а что преувеличение, но туда мне переселятся точно не хотелось бы.

В мусорке находился большой чехол, где оказался пистолет и резиновая маска в виде свиньи. Я взял только пистолет, не очень удобно положив в свою немного крупную ладонь, а остальное оставил на месте. Маска у меня и своя есть. Туда, куда меня послали, на первом этаже никто не стоял, зато на улице, не вписываясь в пейзаж, сверкал красивый чёрный спорткар, рядом с которым небрежно бдил какой-то тип с чёрными очками, чёрной курткой и чёрным «помпадуром» на голове, ещё и с чёрными наушниками в ушах. Трогать его я на стал, а он, кажется меня и не заметил.
Одинокая лампочка тускло освещала подъезд. С лестницы стал спускаться мужчина в старой и дешёвой чёрной кожаной куртке. У него было уставшее лицо с проступающей на лице щетиной. Он достал сигарету и закурив, посмотрел на меня:

— Чё смотришь?

— А что, есть с этим какие-то проблемы? — Спросил я и парень, достав из карман штанов пистолет, щёлкнул предохранителем и направил на меня, продолжая смолить табак.

— Есть.

Я молча сделал шаг вперёд, думая взять его на понт или что-то в этом роде, но прозвучал выстрел. Я слегка оторопел. Рубашка потеплела… Но кроме этого, ничего. Ничего, кроме злости. Парень слегка оторопел, когда я достал уже свой ствол и выстрелил в него, но все три выстрела ушли сначала куда-то, оглушив. Они рикошетили от стен и одна из них впилась кожанщику под колено. Он начал тоже стрелять, но я закрыл себя неким щитом от снарядов и теперь видел как пули, пролетавшие мимо, останавливались прямо в воздухе, выбивая из него фиолетовые разводы и искры. Я влетел, как таран, в этого парня и забил рукоятью от пистолета. Как именно, уже и не помню. Закрыл глаза, открыл, а у него бровь на одном куске кожи и из лба мозги видны. Осознание того, что надо было надеть маску, пришло не сразу. Дальше ведь кто-то меня мог бы заметить. Кто-то, кого бы я оставил в живых. А это ведь плохо. Как только маска коснулась лица своим холодным корпусом и я затянул на затылке лямку, зрение слегка расплылось, а свет рядом показался более тёмным. Что-то, словно начало наигрывать в голове. Очень спокойное и приятное, расслабляющее мозг, но со временем оно начало набирать обороты. Я поднялся выше и меня услышал вопрошающий голос и шаги что поспешно спускались:

— Роб? Роб блять, что… Ебанный свет… — И кричавший, оторопев, понёсся теперь наверх. Я ускорил шаг, взбираясь по лестничной клетке. А на четвёртом этаже меня встретил заградительный огонь из прохода. Кто-то зажал с ПП. Я закрылся снова щитом и вошёл в серый коридор со стройматериалами у стенки по правую сторону и лифтом по левую. В проходе стоял ещё один чёрт в куртке и с чёрной лыжной маской на лице. Но его действие потерпело фиаско — пули застывали в воздухе, проводя по нему фиолетовыми разводами, а единственная моя пуля попала ему в торс и тот, оторопев и уже выстреляв все патроны, повалился на пол. Видно, свинец угодил куда-то в важный орган, либо у бандита и вовсе оказался слабый организм. Я вошёл в коридор с квартирами, переступив через лежащее тело, что прямо сквозь свою маску отхаркивало кровь, но контрольный в голову закончил его страдания.

— …Разберусь. — Послышался чей-то тяжёлый голос и из широкого прохода на меня вышло большое, чуть выше меня, тело, огромное в плечах и с широким серым лбом. У него была толстая, как у носорога (во всяком случае на картинках), кожа. В руках он держал пожарный топор. Я выстрелил ему прямо в широкий лоб, но пуля лишь увязла в коже, а сам громила, ворвался меня всей своей перекаченной тушей, отчего пистолет вылетел куда-то в сторону. Рёбра загудели от боли, словно улей, а голова как по швам затрещала. Мне пришёлся удар по маске, прорезиненной частью и я так-то вообще потерялся в пространстве. Его первый удар режущей частью, был бы последним ударом для меня, но я как-то непроизвольно выпустил какой-то страшный импульс и топорщика откинуло обратно в ту дверь, откуда тот вышел, смяв её и открыв проход в ещё один маленький коридор с двумя дверьми. Таким образом мы оказались по разные концы помещения, а топор чуть ближе ко мне — такой силы всплеск выбил оружие у него из рук и тот ещё приходил в себя после удара затылком о дверь. Я схватил продолговатый, тяжёлый предмет и когда огромная машина вновь на меня кинулась, я смог представить, как окажусь у него за спиной и.. Пух! Я оказался!

Не выделяя времени на обдумывание того, как так у меня вышло натурально материализоваться в другом месте, я развернулся и силой обрушил топор на затылок гиганта. Он с чавканьем вонзился тому в затылок, увязнув в черепе. Громила запрокинул голову и я рванул топор на себя, а из черепа слабо потекло какое-то белое, полу-прозрачное вещество, вперемешку с чем-то серым, сливаясь тем самым с кожей. Он развернулся и я ещё раз ударил того топором, прямо в лоб, но тот лишь отскочил, как кувалда от покрышки. Гигант схватил меня за плечо одной рукой и головой резко решил ударить в лоб моей маски.

Боль и гудение оказались невообразимыми. Всё вокруг сильно потемнело, но я смог нащупать свой нож. Это было что-то вроде большого и острого когтя, обмотанного лоскутами кожи на рукояти. Он был очень прочным и прилично острым — сколько бы я с ним не возился, я так и не смог его хотя бы поцарапать или затупить. Я вытащил и вогнал коготь громиле в шею, а тот, вошёл как в масло, заставив его захлёбываться кровью и смотреть мне на то, как кожа его чернеет прямо на глазах, а вены вспухают от токсичного металла. Я, не отпуская рукояти, выдернул его и всунул обратно в экстренный отсек моего КПК, находящийся под наручем. Потом взял снова топор в руки и пошёл дальше, в открытую дверь, а оттуда в другую.

Там я оказался в пустой квартире даже без мебели. В главной комнате слышалась возня и я знал, что мне нужно именно туда. В дальнем углу, закрывшись каким-то парнем в чёрной куртке и боязливо поднявшим руки над головой, стоял какой-то другой в белом, солидном пиджаке, приставив первому в висок пистолет.

— Стой. — расплывчато, сквозь играющую мелодию, приказал в пиджаке. — Или я убью его.

Голос терялся в композиции, что разыгралась до какого-то сумасшедшего хода, хоть боли в голове порой играли куда громче, заставляя морщиться и пошатываться. Мне было плевать на этих двоих. Мне нужна посылка.

— Где посылка?! — спросил громко я, ступая вперёд. Тот выстрелил мне сначала под ноги, но в темнеющих глазах я не разглядел искру, а сквозь боль и музыку выстрел слышался совсем неугрожающе. Потом он приставил и выстрелил в парня-заложника и сразу отпустив его, выстрелил в меня. Тело упало на пол, с приоткрытой, прострелянной черепушкой и мозгом на стене, которым он ещё и запачкал белый костюм. Белый выстрелил в меня пару раз. Первая пуля, снова по моей неосторожности впилась куда-то в тело, но боли я не чувствовал, а все остальные… Да что там все остальные? Все в щит. Когда подошёл близко к этому парню, рукоятью выбил пистолет и прижал того к стенке древком за шею. Чувствовал, как если хорошо дам, то ко всему прочему, раздроблю тому шею. — Посылка.

— …о-о… там… — прошептал в ужасе он, указав на тело, под которым виднелся чёрный, заляпанный кровью кейс, причём открытый. — …н-но там нич-чего нет… Он обманул н-нас!…

Я ударил его рукоятью, заставив упасть на землю и прижал шею к полу проушиной, наступив на неё сверху, как на лопату, притянул к себе телекинезом раскрытый, пустой кейс.

— Что должно было быть там?

— О… Облигации и… И документы на собственность… Но у меня их нет, клянусь!

— У тебя наверное есть другое.

— Н-нет, у меня ничего…

Я чуть приподнял и ударил его проушиной с такой силы, что у него шея выгнулась с хрустом. Он приподнял голову, но понятное дело, сразу отпустил. Я сошёл с него и одним хорошим ударом разрубил шею без как таковых костей. Я обшарил тело одного и второго, но кроме водительских удостоверений и айди карточек, а так же бумажников и ключей, я не обнаружил. Собрал бумажники, после, моментально кинулся вниз и сразу в какой-нибудь переулок. За мной послышался рёв байкерского мотора. Я, держа в руках топор кинулся и туда в ответвление, пробежав мимо оторопевших бездомных. Звук мотора приближался. Я видел как байк с человеком в мотоциклетном шлеме хотел проехать за мной, но моя маневренность оказалась куда выше. Я выбежал на улицу, а с меня стекала кровь, всё накапывая под фонарями…

Глава 2 «Без разговоров»

Байкер упустил меня в переулке. Бомжам не очень понравилось наше вторжение, но я знаю чем всё кончилось, раз послышались несколько коротких выстрелов из дробовика… Но так или иначе, у меня теперь были деньги. Не столько с заказа — хотя и они пришли, обёрнутые в безымянный, аккуратный конверт, — сколько с бумажников этих двух пижонов. Ещё до нового звонка я сидел и пересчитывал их.

Пять, десять, пятнадцать, двадцать, тридцать, сорок, так ещё один, сорок пять, пятьдесят, шестьдесят, шестьдесят пять, семьдесят. Кхм. Семьдесят валет и ещё бесчисленное кол-во «единиц». В конверте двадцать. Итого у меня около девяноста валет! Некоторые столько за два месяца получают, а у меня уже вот оно. Прямо тут. Прямо в руках. О БОЖЕ.

Но раздался звонок. Я поднял трубку.

— Где посылка?

— Она оказалась пуста. Там нет документов. Ни у кого нет.

— Наш человек обнаружит их. Документ с заданием придёт к тебе. Сейчас.

Раздался стук в дверь, а трубку повесили. Я встал с дивана и подойдя к деревянной двери, сразу открыл её. Никого рядом не оказалось. Только небольшой конверт, прибитый к двери. Я взял его и вернулся домой, читая.

Мне нужно было устранить некую Шилоб Оунфони. Девушку-тифлинга, занимающую пост «бригадира» в какой-то группировке, название которой «Стервятники». Внизу документа имелись сведенья о группировке и адрес, где Шилоб искать.

Стервятники — это обширная, но не такая уж и сильная, группировка. Они занимались крышиванием в Горизонтке и его окрестностях и потихоньку торговали нелегальными вещами, навроде оружия, некоторых инструментов, но в основном наркотиками. Видно кто-то решил их устранить и вот — работа у меня. Она простая, правда.

Вчера я стоял в ванной перед зеркалом и выковыривал остатки свинца. Раны сами затягивались, причём, вполне быстро. Маленькие бытовые царапины — прямо на глазах. Что-то серьёзное, как пулевое ранение, в течении нескольких часов. Конечно когда оно зарастало — немного жглось, но эта та меньшая боль, которую можно было и перетерпеть.

Вскоре, прочитав всё о цели, я сжёг докладную, как и велелось. И вот. Ночь. Я на месте.

Этим местом оказался ещё не открытый бар-отель-клуб и даже казино в одном здании. В центре. Здесь шумно даже ночью. Ещё ездили машины. Я прятал топор под плащом, а лицо под маской. Голову под капюшоном. Мне было нелегко прятаться в толпе — двухметрового парня в плаще заметить не трудно, но я чувствовал сосредоточенные взгляды на себе и не так давно научился от них маневрировать. Да и даже если меня заметят… То что они сделают? Остановят? Может… Выстрелят?

Не думаю, что меня это сдержит.

И это подтвердилось. Войдя на первый этаж, где находился клуб, передо мной стала безликая толпа, стоящая в очереди перед вышибалой, что пропускал и не пропускал людей. Счастливчики, которым не удалость пройти, порой бросались пьяными или просто злыми выражениями в сторону парня в чёрной куртке и каштановыми волосами, а тот их неплохо «вышибал». Черви проклинали своего спасителя.

Я прошёл сквозь очередь. Какие-то парни попытались меня остановить, один взял меня за плечо:

— Эй, чувак, что за дела? Вставай в очередь.

Я повернулся к нему и посмотрел сквозь маску.

— Здесь начнётся боль. — Это были мои последние слова за вечер. Я рванул плечо из рук оторопевшего парня и двинулся дальше. Музыка в голове начинала стремительнее набирать обороты, сливаясь со словами. Вышибала остановил меня. Попытался взять за плечи и выкинуть из очереди: я шёл не останавливаясь, но так же я был готов. Я ударил его телекинезом, словно апперкотом и тот, отлетев с огромной мощностью, врезался спиной в стену. Но только на половину. Вторая половина оторвалась. Все кости его смялись. Кровь брызнула на тротуар. Толпа завизжала.

О. Музыка.

Я и не заметил как пробежал холл. Кто-то попытался меня остановить, но я был словно стрела. Я кидался на противостоящих мне и тех, кто просто стоял передо мной. Некоторые бежали. Некоторые прятались. Некоторые пытались мне противостоять.

У кого-то сломалась голова. У кого-то вырвался позвоночник. Кто-то просто пал под лезвием топора. Кого-то, просто разорвали руками.

С танцпола уводили людей. Они бежали в ужасе и непонимании. Кровь. Сухожилия. Мозги. Может даже части мяса — они все сползали с моих рук. С моей одежды. С моего топора.

И как я желал, чтобы оно спускалось с моих зубов.

Но маска, словно намордник с инъекторами. Она вводила меня в безумный транс, но в то же время, не давала совсем выходить за рамки.

За рамки. За которые Я хотел выйти.

Пуля пришлась мне в спину. Я вскинул руку, закрывшись от выстрела и преобразовав энергию в некий кинжал, выкинул. Оно взорвало его голову патроном, набитым взрывчаткой. А что до боли?… Она как перец на отборной вырезке. Всего лишь улучшает впечатление.

Я пронёсся с топором наперевес до лифта. Его заблокировали?… Пхпхпххахха… Глупые ублюдки. Настолько, что даже в мыслях я не могу сдержать своего смеха. Мне не нужна техника, чтобы добраться до вкусностей на шкафу. Мне стоит просто чуть дотянуться.

Телекинетическим импульсом, словно взрывом, я вырвал двери лифта. Разворотил их по сторонам. Вторым, выбил крышу этой коробки, выбравшись в шахту. Дальше оставалось дело за малым. Прикрепив топор на одну заклёпку под плащом. Я взялся руками за трос и быстро-быстро полез вверх. Мне ничего не стоило тащить собственное тело.

Я чувствовал её. Словно из всех сердец, что билось, особенно учащёно билось то — что наверху. Что ждёт эвакуации. Что ждёт вертолёт. Оно знает, что за ней, что-то идёт. Но ещё никто не знает, кто это.

Взобраться на высоту — не так трудно. Труднее не свалиться вниз. Мои силы велики — но и их не хватит, чтобы забраться на двадцать этажей вверх. Я перескочил на платформу. Перевёл дух. Посмотрел на стёртые в кровь руки, что жглись. Я хорошо напрягся. Кровь прямо посочилась из них, но я знал, что это только сейчас… Мимолётная боль. Зуб напоролся на небольшую перчинку. Но кожа уже срасталась, отслаивая содранную. Высушивая её и заставляя шелушится.

Но время. Время течёт быстро словно поток, но мне прямо нужно его удержать. Поспеть за тем, что плывёт в бесконечной реке.

Я умею телепортироваться. Туда, куда смотрю — там и появлюсь, словно выйдя из фиолетового пламени. Задержка после телепортации, меньше секунды. Расстояние, не больше пятидесяти метров, но… Неужели это мало? Это очень даже предостаточно!

На стену. Повернуть голову и поднять наверх, переместиться. Оказаться падающим вниз, но уцепиться за некий выступ. Повернуть голову и вновь переместиться. И снова. И снова. И снова.

Я оказался на вершине. Тяжёлая отдышка, но… Пусть я чуть и вымотан, но я ещё способен драться. Я слышу вертолёт. Выбиваю двери телекинезом и меня сразу встречает плотный огонь. Здесь стояло пятеро людей. Теперь всего три и из них один стреляет. Страх заставлял зажать в меня всё, что было в магазине, не думая о перезарядке. Никто ещё не видел, как лифтовыми дверьми убило двух человек по бокам. Никто, кроме этих двоих, что подумали, словно двери настигнут их.

Закрываясь щитом, я сорвал топор и кинулся к ним, сбив единственного с ног и погрузив в его лицо, топор, раскинул руки в стороны, импульсом разбросав всех живых. Заставив их врезаться в стену. Заставив сломать их, своим телом. Заставить стены, молоть их тела. Вытащил из разбитой головы и изуродованного лица, топор и направился по коридору с портретами вперёд.

На меня со страхом и немым ужасом смотрели изуродованные монстры. Они признавали во мне старшего. Боялись меня. Я чувствовал, как они расступаются, пропуская к покоям королевы. Не собирались препятствовать, в страхе быть растёрзанным. А те, кто вырывались из их толпы… О… Тех ждала незавидная учесть.

Я ловок, чтобы уклонятся от выпадов и делать свои. Ломая с треском и чавканьем кости. Рвя, сухие холсты, что некогда промокли от масла и красок. Теперь они мокли от багрянно-алых цветов. Небольшая коррекция произведения со стороны зрителя.

Я слышал сладкие мольбы в конце. Они молили, чтобы транспорт прибыл быстрее… Но ещё быстрее, пришёл я. Лодка Харона, в грот лесной чащи. Тифлинг без охраны. Вся она полегла ещё при обороне коридора… Мой след услан человеческим наполнением. Текстилем. Красками. Металлом. Гильзами. Ужасом.

Передо мной, красивый кабинет, где лифт ещё раз заблокировали, чтобы я не забрался наверх… Но важно ли это?… О, нет. Совсем не важно. Я просто повторю то, что сделал тогда.

Двери словно взорвались изнутри. Я мысленно зацепился за них и раздвинул в стороны, смяв металл, словно гармошку. Взобраться наверх оказалось проще простого. Лифт наверху, поехал вниз, но я преобразовал всю силу в некое копьё, что подобно буру, пробила его дно над моей головой, сохранив жизнь. После, я взобрался к дверям и сразу раскрыл их. Вновь не думал о телекинезе — я делал это руками, безмолвной маской смотря на безмолвного тифлинга. Девушка отходила обратно, чуть не спотыкаясь. Вертолёт подоспел только-только и развернувшись боком, встретил меня снайперской пулей, но я среагировал и дёрнув головой в сторону, вывалился из проёма, всё ещё стоя на ногах, кинулся к тифлингу. Она к вертолёту. Снайпер передёрнул затвор и попытался прицелится в меня, но очень трудно попасть по тому, что постоянно хаотично движется и исчезает, сгорая в фиолетовом пламени и появляясь в другом месте.

Исчез и появился прямо перед ним, уже сделав удар через плечо. Острый пожарный обух впился тому в спину, подобно гарпуну. Он выстрелил и пуля, имея хорошую пробивную способность, пробила дыру чуть ниже плеча насквозь. Весом своего тела я выдернул его из вертолёта и повалив на землю, выдернул топор и стал проушиной забивать его, словно молотом, раскрашивая всего в узор из крови. Тифлинг попыталась кинуться сквозь меня к вертолёту, я бросился теперь к ней, сделав несколько шагов в сторону. Она мотнулась в другую, но я поймал её рукой прямо за шею, кою мог обхватить на половину и очень сильно. Сжать. Настолько, что у неё синяя кожа, стала отливать тёмно фиолетовым. Она схватилась за мою руку, а я смотрел на неё своей спокойной маской, в душе смеясь. Этот смех мне было трудно заглушить. Что-то не давало вырваться ему наружу. Рука намокла, вместе с хрустом. Я вырвал трахею, вытеснив её из оболочки шеи. Кровь хлестала на плащ, покрывая и без того уже засохшие корки человеческих и нелюдских венозных и артериальных жидкостей. Пилот вертолёта хотел бежать ещё тогда, когда я схватил свой заказ за глотку. Он оторвался от земли и стал удалятся, но я его не отпустил. Мне не нужно было его уничтожать, но мне стоило бежать от всего того, что скопилось внизу… Меня бросили на смерть, как расходный материал? Нет. Тогда я об этом не думал.

Телепортацией, оказавшись на борту. Я закрыл дверь, заляпанную брызнувшей кровью и прошёлся с топором к пилоту. Он сначала думал, что всё, что было там — там и осталось. Но вертолёт резко занесло в сторону, когда я прижал его горло к спинке, остриём обуха, своего пожарного инструмента. Он выровнялся, поняв, что прямо сейчас я его не собираюсь убивать. Может волновался не за себя, а за многоэтажки, в которые мог врезаться. Я же крепко держался за поручень правой рукой, а левой держал топор, хоть это было лично мне не очень-то и удобно.

— Садись в лесу. — приказал я.

— Ч-что?

— САЖАЙ ВЕРТУШКУ, В ЛЕСУ! — скомандовал, перекрикивая лопасти. Тот закивал и я сел рядом, убрав топор. Смотрел на него и на дорогу. Он улетал прочь за пределы города горизонта, а я заляпывал ему весь чистенький салон. В зеркальце видел, что я весь был в грязно-багряном цвете. Только две фиолетовых лучины из под маски выбивались из палитры… Что такое отпечатки пальцев? Что значит у меня нет другой одежды? Что это означает, под моим плащом одежду пачкает ещё и моя кровь?… Я не думал о этом сейчас. Я не хотел думать об этом сейчас. Я видел, что тот улетает вглубь Валентии и я приказал вновь — РАЗВОРАЧИВАЙСЯ В БЕЗЫМЯННЫЙ ЛЕС!

— Н-но… Я… Я не могу!… Мы там умрём!… Мы умрём!

— РАЗВОРАЧИВАЙ СЕЙЧАС ИЛИ Я УБЬЮ ТЕБЯ ТУТ, ПОНЯЛ!?

Он молча, обливаясь потом, развернулся к лесу и ускорился. Кровь стекала с меня ручейками. Я обшарил его ящик и найдя ПП, открыл дверь вертолёта и выкинул куда-то вниз. Через некоторое время, когда адреналин уже стал угасать, мы опустились на опушке знакомого мне леса и я вылез на свежий воздух. Вся его верхушка, как и окрестности, оказались покрыты туманом. Мой взор заслонялся такой же пеленой, а в ушах стоял вертолётный гул. Я развернулся и увидел, как пилот попытался улететь, но что-то держало его у земли. Я развернулся и сделав какой-то странный пируэт или что-то в этом роде, грохнулся обессиленный на землю, покинутый адреналином и последними силами.

***

— Когда ты получишь свой знак, тебе откроется новый мир, Эрд Нейл.

Я почувствовал как наносят полосу из ритуального порошка на лицо, проводя им по середине лба и шву головы, причиняя постоянно меняющейся коже, какое-то странное подобие успокоения и одновременно боли, по краям нанесённой кашицы. Голос был низким, но переливающимся, словно вода. Достаточно мягким и приятным, он говорил о многих вещах, смешанным шумом проходящим сквозь моё сознание…

***

Я видел как взлетает вновь вертолёт, а корни обхватывают его, пытаясь притянуть к земле. Я поднимаясь, надеялся уйти. Ноги почти не слушаются. Мне холодно и я чувствую себя как выпотрошенная рыба… Я конечно не выпотрошен. Просто в организме пострадали некоторые кости, мышцы, ткань и я потерял достаточно крови, а так же измотал себя. В следующие разы буду лучше. Не таким простым. Не таким беспощадным к себе.

Вертолёт накренился и полетел в сторону, разрезая лопастями землю, перевернулся и с треском упал в деревья, деформировавшись и с грохотом, вспыхнув пламенем, озарил всё светом и обхватил корни огнём, причинив мне мерзкую головную боль… Но теперь… Теперь я должен возвращаться домой.

Глава 3 «Золото убийц»

Месяц. Всего месяц, а я катаюсь чуть ли не как сыр в масле. Лежу себе спокойно и начинаю даже задаваться вопросом — а куда девать деньги?… Еда есть, дрова сам рублю. Что мне вообще нужно?

Днём живу спокойно. Ночью обычно ухожу на «работу» и получаю за неё положенные деньги. Вояки не обращали никакого внимания, а Лес ночью не подпускал никого ко мне… По какой-то причине, он убивал каждого ночного вторженца кроме меня и кажется ещё кроме того старика… Или он так активизировался с моим появлением? Не знаю.

В ларьке мне спокойно продавали алкоголь и еду, не задавая лишних вопросов — разве что — «вы вообще одежду меняете?»… Ну, очевидный ответ — нет. Свой плащ я просто не могу сменить. Мне без него банально плохо, словно на плечи и голову что-то давит, а сам торс начинает мёрзнуть, но впрочем, я думаю, что если мне надеть что-то другое, это частично пройдёт. С другой стороны — зачем?

Тебя в нём видели.

Ты в нём убивал. Он был весь в крови, как половая тряпка, в грязной воде. Ты собираешься в нём ходить?

У меня есть выбор? Да и в конце-концов, на улице я появляюсь и без того не часто. Только если нужно перекусить или подключить обратно электричество. Разве что по разным причинам, мне приходиться проделывать разные пути. Спрашивая разных людей и заводя разные знакомства.

К примеру, чтобы совсем не закончить свои дни в тьме и без обогрева, мне надо было таскать топливо для генератора. А оно же находиться на заправке, где мне за пару валетов, наполнят пару канистр доверху, вполне годным мне бензином. Но вот, однажды вышло то, что вышло. Приходя на заправку, я увидел несколько полицейских машин и даже пару чёрных с тонированными стёклами, минивэны. Все с мигалками. Что-то внутри сказало мне, что они здесь не просто так, да и моя одежда уж слишком… Оригинальная, для того, чтобы показываться и на заданиях и на улице. Уже к полудню, прогуливаясь обратно, я заметил ещё один минивен, точно такого же окраса. В здании КПП горел свет, а на посту, стоял какой-то парень в чёрном пиджаке и с чёрными очками. Словно гробовщики, что ли. Я с помощью телепортации и пары манёвров перебрался на ту сторону, преодолев проволочное заграждение и посторонние взгляды.

Около вечера, мне в дверь кто-то постучал. Деваться было некуда. Я конечно хотел бы наверное вынести дверь к чертям и поставить правительственных крыс на то место, которое они заслуживают. Но зачем сразу так резко?

На пороге стояла фигура в чёрном расстегнутом пальто. Голова без единого волоса, имела на половину лица большую багряно-чёрную тату осьминога с ярко-жёлтым глазом и множеством некоторых щупалец. На глазах у него имелись чёрные очки, а под чёрным плащом, такая же чёрная рубашка на пуговицах, под которыми что-то чуть выпирало, делая её рельеф гладким и однотонным. На полотнище пальто выступал еле видный контур какого-то большого пистолета.

— Тебя ищут, Полуночный.

— …А я уже начал в этом сомневаться. — сказал я, оперевшись о дверной косяк и заставив вторженце на шаг отступить. — Проваливай, а если захочешь меня заковать в наручники, тебя заколотят в ящик, ага?

— Ты не так понял. Я из Потерянного Дня. Мы отправляли тебе звонки… Я пришёл, предложить тебе официальный контракт…

Он достал из внутреннего кармана аккуратный конверт. Я взял его в руки, распаковал и достал вместо привычных хрустящих купюр, аккуратный лист бумаги в чёрном ободе. Наверху, перед самым началом текста, по середине листа красовался человеческий череп в профиле с такой дыркой, словно оттуда вытащили кусочек пазла:

«Уважаемый Полуночный.
Теперь вы являетесь полноправным членом синдиката «Потерянный День»
Мы не несём ответственности за: принесённый ущерб вашему здоровью, вашу смерть, обвинения со стороны суда и за ваше возможное заключение в тюрьме.
Вы прекрасно осознаёте весь риск на который шли.
И теперь перед вами есть выбор:
Продолжите работу на нас или откажетесь.

Да, я продолжу — Нет, я отказываюсь —

Надеемся на ваш Положительный выбор.
Поставьте свою роспись под графой вашего выбора.
С уважением ваша: АС.»

— …Конечно местечко у тебя… — Сказал пришедший доносчик, осмотрев все мои хоромы. — …не скажу что так себе, но для твоего прозвища очень даже сойдёт… Конечно же только у лешего хватит смелости поселиться на окраине леса, пожирающего людей. Умный выбор конечно. Сюда никто просто так заходить не станет.

Я поскрипел зубами. С одной стороны, конечно круто поставить контракт и продолжить получать деньги за любимые действия. С другой, я прямо предчувствовал, как мне придётся покинуть лес, если я соберусь продолжать свой путь, он явно выйдет за приятную мне землю. Если меня будут окружать скалы — они обзаведутся стеклом, вместо мха и травы, а деревья, вместо буйного и своенравного роста, станут просто маленькими стволами в горшочках… Этого ведь недостаточно, чтобы хорошо себя чувствовать. Но с другой стороны. Что значит самочувствие от природы, если у меня просто не будет денег, чтобы пропитаться. А я хочу прикасаться к благам цивилизации! Да в конце-концов, к злаковым батончикам, что для меня вообще имели какое-то почти ритуальное значение. Чёрт, они просто классные. Лес и тишина, либо вкусная еда… Чёрт…

— У тебя нет выбора. Ты знаешь какую графу надо подписать. — сказал голос где-то в голове, словно исходил от щепки, застрявшей в мозговой извилине. Я помассировал висок и взявшись снова за ручку… Сделал верный выбор. Да, я продолжу — А.М.

— Верный вариант. — подметил доставщик. — Теперь собирай вещи. Нам нужно ехать как можно в более тихо место отсюда, где никто не подумает тебя искать. В нашей штаб-квартире. Вскоре мы планируем перейти в ещё более безопасное место, так что для тебя найдётся убежище.

— Убежище?… Зачем мне оно? — спросил я. Посыльный покачал головой.

— Сюда уже совсем скоро сначала нагрянет детектив, ведь все ниточки ведут в этот дом, а дальше дело не встанет за спец отрядом, всё сюда же. Мне ещё продолжать?

— …Я убивал топором начальников, этих, ну… Преступных группировок в их собственном убежище, с кучей людей и мероприятий… Почему я должен беспокоиться о спецназе?

— Потому что если тебя не задержат или убьют, мы потеряем одного из самых страшных наёмников в истории. А спецы, это наверное всё-таки крутые ребята, с крутыми пушками. Я конечно не берусь утверждать, но не зря их посылают на подобное.

— …Чёрт, ладно. Что мне нужно с собой взять?

— Что тебе нужно для жизни, то и бери, главное быстрее.

Я молча подошёл к стене, куда повесил СВД на ремень и взяв, перекинул через плечо.

— Идём.

— Всего винтовка?

— Почему же? У меня ещё топор. — при этих словах, я уже опустился рядом с диваном и выудил оттуда свою железный, чуть затупившийся о кости и плоть, инструмент последнего пути. — Для него место в машине найдётся?

— Разумеется. Положишь под задние сиденья, вместе с винтовкой.

Без лишних разговоров и движений, мы вышли из дома. Я пошёл в сарай и выключив генератор, с горечью вздохнул. Сюда я наверное больше на вернусь, а ведь это место было мне пусть и не роскошным, но очень хорошим убежищем.

Проходя мимо КПП, я увидел, как там вояки играли в карты, заранее подняв шлагбаум и чуть прикрыв окна жалюзями. У входа стоял чёрный четырёхместный гибрид с тёмными окнами. Лысый разблокировал его и залез на переднее сиденье. Я на переднее пассажирское и заранее сунул все свои вещи под задние сиденья. В связи с моими габаритами на переднем сиденье находиться было и не очень-то удобно. Голова почти упиралась в потолок. Здесь было зеркальце и подвешенный освежитель воздуха в виде карточной пики. Лысый отрывисто просигналил и развернув машину, поехал в сторону Горизонтки. Уже смеркалось и включились первые фонари.

— Ну так? Рассказывай кто такой и откуда. — попросил водитель.

— Алекс. Вообще, кто такой не помню. Проснулся в безымянном лесу со всем таким. Ты?

— В нашем «синдикате», зовут Голым. Ну, за лысину. Вообще, раньше звали Осьминогом, но потом у нас случился момент, когда Астрид решила постирать все вещи, которые сумела бы найти. Астрид если что, это наша главная. Пока что единственная женщина в организации.

— То есть вы занимаетесь тем, что присылаете звонки и говорите убивать? И много таких «телефонников»?

— Вообще, это была экспериментальная мысль и как видишь, она сработала. Народ к этому подбить не сложно. Это страна наёмников и обедневших капиталистов. Сам знаешь, на чьих костях Валентия строиться. Да и знаешь, некоторым работу искать надо, а тут оп, какое счастье. Правда, только ты проворачиваешь Такое и только тебя я пригласил работать в сам синдикат. Кстати, очень хорошо, что ты решил к нам присоединиться. Иначе бы я тебя пристрелил. — Голый усмехнулся и по смотрел на меня. — Много знаешь, ага?

— Ага… — кивнул я. — И как, если я эксперимент, выполняете работу?

— Тут очень просто всё. Я водитель, Призрак у нас профессионал всего, чего только можно, Астрид главная по связи с другими. Есть еще Псих, его ты узнаешь сразу. Он у нас по факту по мелким поручениям, но порой сам выполняет контракты. Есть ещё Металл, он у нас по сути информации и всего такого.

Голос Голого был обыкновенным. Не обладал хрипотцой и вообще, ассоциировался у меня с самым нормальным голосом. Мой был всё же ниже и если сравнивать с музыкальными инструментами, напоминал толстые струны гитары. Машина почти безшумно катила по асфальтированной дороги шоссе, проходящим рядом с Горизонткой. Вместо того, чтобы свернуть в сам город, мы ехали по прямой, а под мостом, над которым мы проезжали, проплывали пятиэтажки старых, серых домов. Слева от нас находился бизнес-центр, а с ним и все вышки города. По правую, буквально стеной, находился лес. Густой, состоящий из всевозможных деревьев среднего круга.

— Ну и… Да, чел, ты у нас навроде легенды теперь. — сказал Голый. — парень в костяной маске, как берсерк рубящий всех налево и направо топором. Этим только Призрак не доволен.

— И почему?

— Ты создаешь ему работу. Ему приходиться подкупать, стирать и заставлять забывать все улики и людей, которые могли бы видеть тебя за делом. С ним вообще будь осторожным. Это реально опасный парень. Говорят, он однажды прошёл мимо заказа на улице и вскрыв тому артерии, прошел дальше, а парень с наградой на своей голове, просто прошёл ещё пару шагов и умер. Страшное дерьмо, сам понимаешь.

— И как он это так провернул?

— Обычным ножом. — кивнул Голый. — вроде как. Во всяком случае я не знаю… Кстати, в том мусорном ящике я не оставлял топора. Ты куда дел пистолет?

— Уже и не помню. Топор мне показался куда лучше. Пистолетами я пользоваться необучен, да и куда приятнее, крушить кости вблизь, чем делать аккуратные дырочки.

Голый, усердно старался ничего не говорить и немного ошарашено и задумчиво смотрел на дорогу. Она была пуста и в этот ночной час, даже одинокие машины не сильно рисковали выбраться из своих убежищ и прокатиться тогда, когда все спят, вдохнув свежего ночного воздуха… На счастье нам никто не встречался. Пока.

— …Нет ну ты… — наконец выдохнул он. — Конечно даже Псих больной ублюдок, но… Хотя ладно. В сравнении с Психом, ты просто чуть-чуть странный.

— А что он такого сделал?

— Ну, вообще массу всякого, за которое наверное на месте расстреливают.

— А разве закон такое позволяет?

Спросил я, немного не понимая. На меня так же немного не понимая посмотрел, как на идиота.

— Да? Ну, так это один из единственных способов, как они останавливают подозреваемого, если тот даёт отпор.

— Это же тупо.

— Ну, стреляют они пулями с транквилизаторами, так что порой, люди еще остаются живы.

— …Но вообще, я так понимаю, убивать здесь это норма?

Он на меня посмотрел ещё с большим удивлением:

— Ты меня поражаешь. Слушай, а может я не за тем заехал? Мне нужно было забрать двухметрового амбала в плаще, убившем уже около половины тысячи людей, одним только топором. Я с последним точно не ошибся?

— Нет. Всё правильно.

Я устало откинулся на кресле и прикрыл глаза. Такое поганое чувство ошибки… Раньше мне почему-то закрадывались сомнения, что то, чем я занимаюсь это… Немного неправильно что ли? Наверное не каждый, которому я срубил шею, занимался таким же.

— Это история. Вся Валентия строилась на костях, предательстве и горах золотых монет. Убийство, пусть и очень наказуемо, оно так же обыденно для граждан этой страны и этого материка. Полиция просто не может контролировать трафик всего оружия, а на бизнес арене, всё время найдутся те, кого их оппоненты захотят устранить в ближайшие сроки. Понимаешь, мы ведь тоже далеко не первые в этом бизнесе и нам потребуется целая армия, таких как мы, чтобы отстоять себя и наше имя… Но знаешь, мы все наёмники тут. Если к примеру кто-то устранит Багровый Крест, то мы останемся настоящими монополизаторами этого дела, а пока, мы простые выходцы из подполья… Просто забей. Мы делаем это ради денег, девочек и тихой старости, на берегу солнечной Ниямии, а не ради багажа за спиной. Воспринимай это как данность. Мир всегда был таким и не нам с тобой его менять.

— …Как скажешь…

Мы ехали ещё около минут пятнадцати, пока не выехали в пригород, где дома были не выше двух этажей и принадлежали отдельным лицам.

— Вот. Почти доехали. — сказал он, показывая костяшкой пальцев на навигатор. Мы заехали за угл и проехались ещё пару десятков метров, оказались перед воротами в не самый большой, но далеко не самый маленький дом из прочного, гладкого белого материала с гладкими тёмными дверьми и большим количеством больших, затемнённых стёкол. Чем-то похож на нагромождение прямоугольных, полых блоков рядом. Так же, рядом с гаражом (что располагался слитно с домом) располагалось что-то вроде навеса с инвентарём для пикника или гриля… Ну, мол, там гриль печка или как она называется. Просто печка (такая каменная, большая.) и длинный деревянный стол. Большего в округе я не заметил. Ворота из-за радиосигнала раскрылись перед нами, так же как и гараж, где стоял ещё небольшой минивэн тёмно-зелёного цвета. — Наслаждайся, так сказать…

Забрав оружие с задних сидений, я вошёл в дом вместе с Голым, что тогда закрывал ворота и гаражную дверь, всего двумя нажатиями кнопок. Оказался в просторном зале с большим телевизором, диваном, а перед ним, небольшой чайный столик из стекла и металлической, относительно тонкой опоры. За ним весь оставшийся зал занимал обеденный стол и стулья вокруг него. Справа от меня находился выход на улицу, а слева, подъём наверх. Под лестницу тоже уходило небольшое помещенье, выводя на кухню с гладкой стойкой и подсветкой над ней.

— И так. В той комнате должен спать Призрак, но там ты никогда его не застанешь. Я чёрт его знает, где он бродит, но если и спит, то на этом кресле. — он показал на кресло, стоящее в углу обеденного зала. — Напротив него, комната Астрид. Она главная, как я и говорил раньше. Чуть дальше, комната моя, если что, обращайся. Напротив Псих. Если что, истиричные крики, скрипы и вонь там, это совершенно нормально… Знаешь, между нами, Псих вообще отбитый напрочь. Порой, он размазывает дерьмо по стенам, а Астрид, потом заставляет его убирать. Кстати, вон там… — он указал на дверь, на первом этаже. — спуск в подвал. Там живёт Металл или Метал, не важно. Кхм. Он выдаёт нам задания и всё в таком духе. Так же заведует техникой ну и всем таким. Он понаставил в доме интеркомов, так что если захочет тебя видеть, ты узнаешь об этом сразу. Ещё у него оружейная, так что всякое из снаряги, можешь оставить там, правда, если нас накроют, готовься с этим распрощаться.

— Окей?

— В общем вот. Дальше моей комнаты, последняя в коридоре, твоя и под твоё распоряжение. Я смсну отчёт Астрид, когда проснётся, прочитает, а ты отдыхай.

— …Спасибо что ли…

Я взошёл наверх и тихо прошёл до последней комнаты. Она оказалась не очень и большой. Чуть меньше моего главного помещенья в лесу. У стены стоял хороший белый шкаф с зеркалом, закрывающим всю дверь. Напротив находилась двуместная кровать. Небольшой столик, упирающийся в стену рядом с дверью одной стороной, упирался другой в кровать. Уборная, если что, находилась напротив моей комнаты и умывшись на ночь, я пошёл спать. Повесил всё верхнее в шкаф. Туда же повесил оружие и в конце-концов, наконец упал в кровать.

***

— И так. Теперь ты забился как крыса в бочке. Думаешь успеешь прийти в себя до того, как тебя найдут?

Мои глаза застлала пелена. Печать на лопатке была не просто рядовым ожогом. Она как корни дерева, впилась в плоть, даже не давая нормально встать. Голос словно отдавался откуда-то изнутри моей коробки с рогами. Я бился и пытался бороться с болью, но понимал, что некоторые бои уже начинаются проигранными… И мне было тяжело принять, что время для такого боя пришло.

— Ну в самом деле, Мстящий. Ты валяешься на этом полу, в темноте, спрятавшись от всего мира и катаешься словно червь на сковородке… Для глашатая конца времён ты выглядишь очень-то… Ну… Типо, если рассчитывать от уровня «ну, наверное сойдёт» до уровня «ого, ну нихрена себе», ты где-то на уровне «мэ-э… И это Пришествие? Правда? Это не его обед?», понимаю что перегибаю палку, но надавлю чуть сильнее «Я, великий мать его Мун, заказывал себе сильного крепыша, вот с такими рожищами и вот такими мускулищами с джемом из неубиваемости и французскими багетами из психонетических способностей, а что это? Рычащая деревяшка»…

Глава 4 «Тот, кем станешь ты»

С утра я проснулся уставшим и измотанным. В доме кажется никого не было… Почему-то у меня где-то в душе сидела такая маленькая гадина, что не давала мне должного покоя, словно меня окунули в какую-то жижу слизистую или воск и не чувствую ничего. Ни под ногами, ни в руках и в спине появилось неприятное напряжение.

Голова тяжёлая, как после немного неудачного распития спиртного, но всё остальное тело оказалось таким, словно я наглотался обезболивающих таблеток и перестал вообще что либо чувствовать, хотя, при резких движениях, ранки в плечах и теле, нанесённые несколькими днями ранее, остро вспыхивали гнилой болью.

Накинув на плечи свой плащ, я застегнул верхнюю металлическую плямбу, не всовывая руки в рукава, зато рукава, засовывая в карманы. После, вышел в светлый, прохладный и свежий коридор, освещённый солнечным светом через окна на потолке и в конце коридора. Из коридора звучал телевизор, вещая голосом женщины:

— И возвращаясь к последним новостям. На выборах ХилТопского президента вновь, уже в третий раз, побеждает Владимир Огнинский. Одни местные СМИ говорят о вбросах, другие о подкупе, третьи о том, что Огнинский просто очень хороший президент. В любом случае, населению нравиться хоть такой выбор в отличии от вариантов родов Скедлинга или династического правления Дьи в Ниямии…

Перед телевизором, аккуратно поедая вилкой салат, сидела девушка вполне среднего роста с чёрными волосами, чуть ниже плеч. Одета девушка была в длинные карго штаны с тапочками и чёрный топик, подчёркивая вполне спортивное телосложение. Когда я стал спускаться по лестнице, чуть стуча сапогами, она посмотрела на меня тёмными, зелёными глазами. У неё были особо правильные, красивые и гладкие черты лица, вместе с небольшим и аккуратным носом.

— Ого, а ты большой. — заметила она, съев дольку яблока с вилки. Голос её звучал вполне непринуждённо и немножко звонко, как какая-нибудь лютня.

— …Ты, думаю, Астрид?

— Ага. А ты думаю «Полуночный»… Знаешь, Призрак бы показывал мне фотографии того, что оставалось после тебя, но сам не решался достать их из конверта… Скажи мне. Что там было?

— Человек с топором. Был. И живые люди. Были. — ответил я коротко и немного мрачно.

— С топором?… Не с автоматом или там… Пулемётом?… С топором?

— Ну, ещё и с этой штукой. — я чуть раскинул руки и телекинезом аккуратно вытащил всю посуду вокруг и мелкие предметы, стал крутить за своей спиной на манер колеса обозрения. Астрид, удивлённо хлопая глазами, с чуть приоткрытым ртом, смотрела на меня с неким уважением. Нет. Не просто с уважением. С тихим восторгом, как маленькая девочка, которой подарили желаемую и долгожданную игрушку. Но от радости дыханье спёрло — и завизжать она не может. — Ну как? Неплохо, да?

— …О… ого… ты…

— Могу ловить пули этой штукой. Ещё могу людей в разные стороны кидать. Летать разве что не получается, себя никак «нащупать» не могу.

— …это… Это очень круто…

— Смотри как ещё могу! — я решил телепортироваться в одну сторону, потом в другую, но весь сервиз попадал на пол. Стеклянная посуда с треском, а металлические ложки да вилки, с жутким звоном, оказались на полу, осыпав натяжную белую плитку осколками стекла. Детский восторг, сменился таким же детским испугом. Она прикрыла чуть рот руками, в ужасе посмотрев на разбитую посуду. Я и сам встал, точно вкопали меня в землю, раскинув чуть руки и пригнувшись с нелепым и неловким оскалом, через который мог я втягивать воздух.

— …ты…

— …разбил сервиз… Прости… те… — неловко проговорил я, смотря на осколки.

— Да ладно уж. Но ты бы уж поставил всё на место, прежде чем… Делал то, что делал…

Наконец отойдя от небольшого шока, я стал прибираться, всё тем же телекинезом, хотя, с маленькими осколочками было ой как трудно управляться… Я пытаюсь набрать полные руки песка, что сочится через пальцы и у меня почти-почти не получается оставить его в своих больших, но тонких ладонях.

— …так… Погоди, у меня до сих пор мозги закипают… — наконец сказала она. — то есть, ты человек, но можешь при этом ты телепортируешься и используешь телеки_инез?

— Почему ты так странно произносишь это слово?

— Вообще, оно мне очень нравится. — серьёзно ответила она. Я пожал плечами.

— Забавно, но… Вообще, я не очень уверен, человек ли я. Глаз же фиолетовых ни у кого нет из людей?

— Верно. — согласилась Астрид. — Хм, кстати. Вот у нас тут есть небольшое такое увлечение. Мы даже в рабочее время не обращаемся друг к другу по именам или даже инициалам. У нас всех есть… Кроме тебя. Полуночный, это прозвище для заголовков газетёнок и для общения выглядит слишком высокомерно. Я бы тебя конечно назвала «огромным телекинетическим наёмником», но звучит очень долго. Кхм, вот как на счёт хобби?

Я немного подумал. Как такового хобби у меня не было. Да я и не знал чем таким заниматься в жизни помимо прожигания её же во сне или за работой. Максимум, развлекал себя книгами… Кстати, к слову о них. Мой КПК записывал все мои мысли, преобразовывал их в цельный текст и сохранял. По факту…

— …я пишу книги?

— А что так неуверенно?… Только начал?

— Вообще да.

— Ого, а про что история? — спросила та, видно с не очень и большим интересом, но всё же с ним.

— А так… Вроде бы пишу про себя.

— Может «Писатель»? Оно и простое, да и такого у нас нет. Тем более, можешь подстроить под что-нибудь типа «я пишу свою книгу кровью своих же врагов»… Ну или как-то так.

— Может быть. Хотя, против «Писателя» ничего против не имею. Кстати, а как вы на меня вышли?

— Хороший вопрос. На тебя вышла даже не я. Просто Призрак однажды пришел и указал пару потенциально нужных нам номеров… Ну и те, кто согласился, не дожили так долго как ты. Вообще, наверно стоит прикрыть эту лавку с телефонными звонками. Мало проку, много риска.

— В любом случае, кроме меня вам уже никто не потребуется.

— Ну не знаю. На тебя так то охота. Так… Погоди-ка, сейчас покажу кое-что.

Она включила телевизор и переключив на какой-то там канал, показала новости. Там, приятная и при этом строгая на вид женщина рассказывала сначала о ситуации в столице Валент, а потом уже перешла на другую, но похожую тему:

— …Перейдём к волнующим новостям. Вот уже около двух дней не слышно о Полуночном. Череда кровавых убийств прекратилась, но надолго ли? Федеральные агенты во всю ищут убийцу, но тот словно испарился. С места происшествия последней кровавой расправы, расскажет наш корреспондент, Луи Фейнер. Луи?

На экране, при свете дня, я увидел знакомое здание. Буквально позавчера, там был заказан один человек, который что-то сделал плохое для заказчика и меня вызвали по его душу. Парень оказался молодым приятным взгляду парнем с русыми волосами и чуть прищуренными глазами:

— Слышу вас прекрасно, Ивия. Мы находимся в центре Горизонтки. Два дня назад. Только подумать, два дня отсюда в течении минут сорока поступали тревожные звонки с сообщениями о взламывании сорок второй квартиры. Тех, кто вышел посмотреть на шумы, ждала незавидная учесть. Утром полицией были обнаружены два трупа мужчин и одной, женщины в возрасте. При чём, Андрей Оладьев, один из пострадавших, имел в доме револьвер 45 калибра, но воспользоваться так и не успел. Почему стражи закона не приехали на выезд, до сих пор загадка, но агенты ВГО уже начали расследовать эту кровавую череду, хотя, ни личность убийцы, ни его облик обнаружить не удалось.

Астрид выключила телевизор и посмотрела на меня:

— Вообще, тебя не нашли только благодаря Металлу. У него связи на самом верху и он тебя откупает. А Призрак постоянно старается замести следы, но…

— …Это просто невозможно. — Астрид не успела договорить, как в прихожую с улицы пришёл мужчина с чёрными короткими волосами, где порой прослеживалась грязно-белая седина, пока тело скрывалось за светло-серым свитером. Голос у него был хмурый, очень спокойный, словно не подразумевающий какую-либо нервозность. Глаза у того, я бы сказал, стальные. — От тебя следов настолько много, что всё убрать нельзя даже с бригадой чистильщиков. От тебя огромные убытки моим же личным карманам.

— Прости уж. По другому не умею.

— Ничего. Раньше говорили «не умеешь — научим». А ты теперь свободен, так что научу тебя делать всё правильно. Но потом.

Он прошелся до кухни и открыл шкаф, где раньше стояли кружки и чашки, но теперь там пусто. Он посмотрел на нас:

— …и где всё?

— Я как-нибудь потом объясню. — спокойно ответила Астрид, снова включив телевизор.

Так проходила за неделей неделька. Призрак, что оказался каким-то крайне хмурым, взялся меня обучать. Профессионал своего дела, имеющий за спиной серьёзный багаж опыта.

— Во-первых. Нельзя просто ворваться куда-то и уже рубить всё, что видишь. Много рисков. — пояснил он. — если тебе прям так нравится рубить всё на своём пути и ты даже можешь себе это позволить, то оттягивай этот момент до крайности. Заказчик всегда платит за того, кого заказал, а все остальные не имеют для него значения.

***

Мы сидели в полутёмном помещении с одним небольшим прожектором над большим железным индустриальным столом. Это было подвальное помещенье, в конце которого располагался Металл. Пожилой человек среднего телосложения в инвалидной коляске с серебряной сединой, пусть и серьезно ухоженной. Если у Призрака лицо было жёсткое, худощавое и словно высечено из камня — настолько оно слабо менялось, то Металл был похож, но всё же другим. Относительно Призрака, широкое с твёрдо вырисовывающимся подбородком и суховатыми щеками. Сам он выглядел каким-то суховатым, немного бледным и даже немощным стариком, возящимся с многочисленной техникой, его окружающей.

— …Хорошо, я попробую это запомнить… — не очень уверенно ответил я.

— И всё же, твоя тактика ужасна. — заключил он и встал со стула, поставив на стол чёрный чехол, похожий на простую тонкую сумку. — Тебе нужно научится обращаться с этим. Доставай свою. — Я положил на стол свою СВД, которая имелась у меня и которую попросил с собой взять Призрак. — Я немного изучил твой образец. Стреляет он снайперским патроном 7.62×54 R, какой использует к примеру моя болтовка. Хороший выбор, пусть я до сих пор не знаю ни производителя, ни устройство твоего оружия. Но. Опять же. Он похож на снайперскую винтовку Дьяволова, только имеет другой прицел, отличный от ОП-9, другого рода ресивер, цевьё, ложе и даже магазин. Не поделишься секретом что это?

— Не знаю. Я с ней, сколько себя помню.

— Неутешительный ответ… Что-ж, давай разбирай ее. Сейчас будем изучать…

У нас на теорию уходило относительно мало времени, но всё что он по её поводу говорил, я старался запомнить.

— Направлять заряженное оружие на человека нельзя. Чистить и разбирать заряженное оружие нельзя. Имея оружие в руках, всегда относись к нему как к заряженному, не касается чистки…

К моему небольшому удивлению Призрак с упоением занимался записью и зарисовкой чертежей моей Тиши и мы даже проводили её испытания за городом. В основном, ещё утром, добирались до Безымянного леса. Тихое, безлюдное и поистине огромное место, спокойное днём и смертельно опасное ночью.

— Направляй заряженное оружие на человека, только если собираешься стрелять. Снимай заряженное оружие с предохранителя только если собираешься стрелять. Всегда ставь оружие на предохранитель независимо, заряжено то или нет.

У моего учителя не было предрассудков по поводу тел. С помощью высушенных трупов, что можно было найти в глубине, резиновых перчаток и палок мы мастерили омерзительные, но дешёвые и правдоподобные чучела по которым я и учился вести огонь. Вообще, дешевле было бы объявиться на каком-нибудь полигоне или в тире, но мой профиль и одежда часто вызывали вопросы, а ни Призрак, ни даже я сам не мог убедить себя расстаться с плащом. В конце-концов, он плюнул на затею разделить меня с ним, хоть, сначала серьезно помучался.

— Легче замять дело об убийстве, чем о массовой бойне. Ещё легче не оставлять ведущих к себе ниток, чтобы вообще никому не платить. И ради бога, брейся и меняй футболки.

В конце-концов, у него я учился рукопашному бою. Мои удары оказались «дикими и необузданными», когда Призрак использовал точные удары, плавные увороты и постоянные парирования. Вообще, если его не пытаться атаковать, то точно может быть не так больно, если наоборот. Но на деле это далеко не самая интересная часть на которой я бы концентрировался.

Интересно было моё времяпрепровождение вне учёбы. Во всяком случае, лично для меня. Так уж вышло, что в эту осень я оказался единственным, кто мог ходить с Астрид по магазинам и вообще всячески ей помогать. В отличие от Призрака, её не особо что-либо заботило, зато я, двухметровый и сильный телекинетик мог обеспечить ей серьёзную защиту. Всё же достаточно каких-то пятнадцати валет на лапу следователю, чтобы тот объявил тебя вне подозрения и закрыл дело. Хотя, тут уже к какому следователю обращаться. Если попадётся такой, что решит взять тебя всё же под арест, придётся давать на лапу уже судье и грозиться тому связями… Ну и я это к тому, что есть из-за подобной щадящей системы множество рэкетиров и отморозков.

— Вообще, было бы лучше, если мы взяли фургон Металла (почему-то его все постоянно звали именно Металл, а не Метал, что звучало бы наверное лучше) или машину Голого, но знаешь, так тоже не плохо.

Заявила она, пока шла налегке, одетая в чёрный пуховик, пока я топал рядом, держа в руках четыре полных пакета.

— Что ты имеешь ввиду?

— Я же снова не вожу машину и дышу, вроде как, свежим воздухом. Из дома, как и ты, почти не выхожу… А ты раньше тоже постоянно сидел у себя?

— Не совсем. — хмыкнул я, взглядом устремившись в даль улочки и вспоминая своё прошлое жилище. — Раньше у меня был классный такой домик в лесу. Я часто выходил, побродить по нему. Я вроде как его чувствую и он делится своей энергией.

— То есть, как?

— Я… Я не знаю. Мне становится просто очень хорошо, словно жизнью накачивают. Я и чувствую каждую маленькую живую штучку рядом. Каждую птицу, сидящую на ветке и каждую лисицу, скрывающуюся в кустах. Мне это нравилось.

— …А теперь мы у тебя это отняли?… — сказала с грустными нотками в голосе.

— Ладно тебе… Мы с Призраком туда порой ходим. Тренируемся и всё в этом духе.

— Что-ж, хоть какое-то облегчение, верно?

…верно. Но тогда я уже об этом не говорил. Спустя некоторое время, когда шумиха со мной улеглась, наши с Призраком тренировки вышли за пределы леса.

На крыши домов, а вместо тряпочных кукол, пришли уже более интересные мишени. И вот, спустя много времени заместо тренировок пришла практика…

Взбежать по стене с помощью штурмового крюка просто. Лишь бы его силы хватило, да ноги не подвели.

…последние этажи прошли сложно. Я еле взобрался наверх, да и ещё эта винтовка оказывается блин не самая лёгкая. Дополнительные четыре килограмма к моим восьмидесяти девяти.

«…я хочу чтобы эта лживая мордочка не проронила больше не одного своего лживого слова…»

Призрак уступил мне один из своих контрактов, подстать моим новым навыкам.

«…Заплачу 1000 валет. Достойная ведь цена за одну жизнь?»

Подвёз меня до места. Стояла ночь. Сухая, холодная ночь, знаменующая начало зимы. Хорошо что погода сегодня ясная. Нет ни ветра, ни дождя… Хотя, свет от прожекторов тоже немного мне мешает. Вся площадь горит ими, как факелами, словно инквизиция нашла ведьму.

…но инквизитор тут только один и он уже приложил одного охранника на крыше, прикладом, заставив того упасть с чем-то вроде черепо-мозговой. Быть может он умер. Быть может умрёт. Встав на одно колено, чтобы прицел удобно стоял на сцене перед толпой, я ещё раз оббежал глазами окрестности, проверяя, не заметил ли кто меня?

— Граждане Горизонтки! Поприветствуем нового мэра нашего города; Шани Де Кальте!

Девушка с тёмными, короткими волосами, собранными в прилежный пучок, вместе с шляпой и в чёрном пальто, вышла на сцену, улыбаясь и приветствуя всех рукой.

Я задержал чуть дыхание. Просто остановил, успокоив шаловливое сердце…

«Ты не можешь просто взять и вырезать всю площадь. Это свидетели общественного события. Они не виноваты, а тебе стоит потратить на дело всего. Один. Патрон.»

Спасибо Призрак. Ты наверное дал мне лучшие таблетки от боли. Ты дал мне то, что позволит её не получать… Хороший дар — вещь и Великий дар — умение. Но тем временем новая мэр уже взяла микрофон.

«задержи дыхание и аккуратно положи плавно палец на курок. Обязательно проверь предохранитель. Стреляешь, сними обязательно с предохранителя. Если и так снят, а ты не стрелявши, дай себе пощечину, ведь ты не просто дебил, а дебил неаккуратный и забывчатый. Такие вскоре становятся дебилами мёртвыми.»

Выстрел.

Разрыв городской музыки.

Тело падает от пьедестала. Толпа свиней завизжала, когда волк набросился на свинопаса. Бросилась, ведь больше ничто не держит его на погонялке. Тело лежит, а половина личика, распластана по доскам… По багровым доскам.

Надо было возвращаться. Зацепившись крюком, съехать вниз, чуть ударившись спиной о кирпичную стену. Страх преследования. Как будто меня он волновал раньше. Как буд-то меня волновал хоть кто-то, кто может меня преследовать. Они же мне не ровня…

Но не смотря на это, я пулей влетел в машину Голого, на заднее сиденье. На переднем сидел Призрак. Я передал камеру с моей головы, ему и тот, взяв, кивнул. Мы поехали по пустынным дорогам, длинными крюками к нашему убежищу…

Глава 5 «Загнанный вглубь»

— Нейл. Нам нужно поговорить.

— …отвали…

— …Я сегодня ходила по лесу… Искала травы испытания Сознательности… И я нашла человека.

— …прекрасно… Свали теперь.

— Ты же знаешь, что это грех? Убить охотника, не убивающего охотников?

— …да кто знал, убивал он или нет. Чего ты от меня хочешь?

— Я знаю, что ты сделал. Я видела это… Это не останется безнаказанным.

Стыд. Я лежу в своей тёмной пещере. Отталкиваю от себя всех. Хочется потеряться. Исчезнуть. Раз и навсегда. Если ты приносишь проблемы — всем будет лучше, если тебя не станет… Если меня не станет. Таково общество — стоит подскользнуться, как ты уже видишь уткнутые в тебя пальцы и думаешь, что несовершенен, просто потому, что оступился… Словно никто больше не оступается.

***

— …прости пожалуйста, что не могу ничего предложить, кроме пасты… У нашей трупы мало денег. Я и сама её ем…

— …лучше чем ничего.

— Да… Верно… Ты же страдаешь здесь, так?

— Не люблю клетки… Особенно те, что не могу сломать. Кажусь себе слабым.

— Понимаю. Лично мне это тоже не очень нравится… Что если… Однажды я… Я как-нибудь смогу достать ключ? Ну, так, случайно?… Ты…

Слабость. У меня есть друг. Очень хороший друг на свободе, пока я тут, за этими чёртовыми прутьями… Как два льва, что заточены напротив, я тоже похож здесь на животное. Я вынужден есть пищевую пасту, что на вкус отвратительнее прутьев. Я вынужден находиться здесь — взаперти. Я вынужден ходить с поводком на шее, как цирковая собака и если ослушаюсь, меня снова запрут, накачав каким-то дерьмом, что лишает меня сил. Что-то, что заставляет меня падать на колени и мучатся в судорогах…

***

— Реакция на свет?

— Есть.

— …И так… Записывай. День пятнадцатый со дня ловли. Он наконец очнулся, об этом говорит дыхание и свечение в черепе, плюсом, он реагирует на свет. Сдерживающая печать кажется работает на удивление отлично, либо он и без того слишком сильно ослаблен. Короткие цепи, руны и печать обеспечивают хорошую защиту. Ни телекинеза, ни телепортации, ни сил… Я обнаружил странные ДНК в составе его организма, несвойственный лешим. Фиолетовые глаза, подозреваю, приобрели свой цвет по его причине.

— Доктор Аббертон. Как на счёт растительности?

— Ах да… Растительность… Она кажется очень свежей и молодой. Всё указывает, что лешему не больше двух сотен лет. Скорее, ещё подросток. Испытание ядами показало, что он оновы переносит крайне спокойно без последствий на организм. Это, к сожалению, не касается токсичных веществ, вроде металлов. Масла и эфир он выводит без проблем, но если в раны распылять мульти-сплав или токсичный адамантий, это того сильно ослабляет… Продолжаем испытания.

Страх. На моей шее цепи. На мне самом, цепи. Ужасное чувство, полное беспомощности. Меня чем-то колят. Мне делают больно… Всё это местро — хуже клетки.
Люди — этим всё сказано. Маленькие, слабые, но бесконечно жестокие. Уничтожить вид? Это просто. Убить? Ещё проще. Изуродовать внутреннее и внешне? Вы обратились к нужным существам… И сейчас я в их руках. Не знающий что ждёт меня впереди. Что за ужас они сотворили с моим плечом? Почему мне до сих пор больно?… Почему мне всегда больно?

***

Я сидел, забившись в угол. Эта ночь очень нервная. Мой мозг словно воспалён. Я чувствую как эти стены просто давят на меня со всех сторон… Эта комнатка очень маленькая, для такого как я. Угол кажется намного больше… Я очень устал. Сильно хочу спать, но если лягу… Кто знает, что схватит меня во сне?… А оно меня ждёт ведь…

— …возьми-и меня… — слышу я злостный голос. Я по-настоящему боюсь его… Эта маска говорит со мной. Я швырнул её об стену и та разбилась. Кажется разбилась. И она говорит несуществующим ртом. Думает моей головой. — …Тебе просто стоит надеть меня. И не снимать. Мир не хочет видеть тебя без меня.

— …замолчи… т-тварь… — прошептал я, ногами прижав себя ещё сильнее в стенку… Тень отрезала мне путь к шкафу. Я вижу существо и всё что могу разобрать большое тело с воротником, да рога на голове. Оно смотрит на меня, сидя прямо над маской. Уперевшись руками в пол, словно готовое кинуться. Оно смеётся и страх мой начинает приобретать вполне ясную форму. Я чувствую, как всё рядом дребезжит.

С тумбочки упала лампа. На пол, кажется разбившись. Она и так не работала.

— Ты всегда отрицал свою сущность разумом и следовал ей сердцем, Мохечхок. — сказал мне. — …Жалкий. Никчёмный леший… И почему ты выжил?… Лучше бы то был Де Кай.

— …я не понимаю о чём и о ком ты говоришь… — прошептал я.

— Большой парень. А боится себя… Занимается тем, что показывает силу и не хочет её раскрывать… Она была права, называя тебя недалёким. Ты всегда отставал от всех из-за своих тупых загонов… «Я не хочу, я не хочу»… А теперь? Хочешь? Конечно. Здесь не найдётся того, кто тебя накажет.

— …заткнись…

— И ты даже отказываешься от себя… Подумать только. Взять Лесное Безумие в руки и выбросить… Тебе вправду серьёзно повредили голову, дылда… И сколько ты ещё продержишься?

— Заткнись.

— О… Ого. Что я вижу… — встал, призрак, уперевшись спиной в потолок, наклонившись поближе. Олений череп из тени, смотрящий на меня. — …Ничтожество кажется хочет дать отпор. Так давай Мстящий. Покажи мне, на что способен… Хотя, пх, что ты вообще можешь показать?

— Твою смерть, сучий потрох! — встал я и злость захлестнула волной. Я схватил свой нож… Почему-то я сам боюсь его. Не хочу брать в руки — он больно жжёт. Но не осталось больше времени, когда я кинулся, размахивая куском токсичного металла.

Мы оба в танце. Он в плавном, ускользающем и насмехающимся, а я… А я в резком. В дикой и злой какофонией движений, старающихся достать первого. Я рычал, когда нож резал не только стены или вещи, но и мою же кожу. А он хохотал, ускользая прямо из моих рук.

— Восславь тех, чей род есть в тебе… — сказал он. — ибо действия твои принадлежат им.

Что-то рухнуло на пол. Громко и парализующе… Кажется я повредил что-то у шкафа и тот упал на пол, произведя такой страшный и громкий звук. Вспышка света от лампы немного испугала меня и я отшатнулся к стене. В комнате и вправду упал шкаф, наверное заставив всех проснуться.

— …Что тут происходит? — спросила Астрид, стоявшая в дверях в своём обычном прикиде. Я же стоял в с ножом в руках, окружённый обломками и осыпанный древесной пылью, как и пол.

— я… Мне…

— Алекс. Ты меня пугаешь. — сказала она, даже спокойно, вроде с разочарованием и… Сочувствием? Или… Или что это?

— …Знаешь, я и сам себя пугаю… Не представляешь что я видел…

— Должно быть, это что-то страшное. — подошла она ближе, осматривая сожалеюще весь тот бардак, что я тут устроил.

— Что вы тут устроили?

О, кажется Призрак проснулся.

***

— И так… Неплохая работа… — тихо и со странным восхищением заметил Металл, разглядывая фото трупа. — Правда, стекло можно было не бить и… Вообще, стоит стрелять в горло, а не в голову, иначе вот оно как у тебя здесь разлетается. Кстати…

— Что? — немного нетерпеливо спросил я.

— Не перебивай. Кхм. Так вот, я думал о следующем. Ты не умеешь делать работу чисто и я даже вижу, как тебе не нравится делать так, как делает её Призрак. Ты жаждешь крови, боли и шума и я надумал следующее… Зайду издалека. — он чуть отодвинулся и сложив руки на животе, стал рассказывать. — в последнее время, мы становимся всё заметнее. От новых и старых кланов всё труднее скрывать нашу деятельность и… Многим она мешает. Мы же ведь, известны громкими и гарантированными делами. Делами, что ввергают в страх. И если в один день мне начнут угрожать, я хочу, чтобы ты взял и вырезал неугодную мне группу под корень.

— И это всё? Просто убить всех, кто есть в одной группировке?

— Тебе легко говорить, а для меня, это сродни бомбардировщику, во времена Алентийской империи. — Я непонимающе на него посмотрел и он, это заметив, выдохнул. — Ну, когда существовала Алентия, люди вооружались пращами и копьями с щитами. А бомбардировщик, для них, был бы как машина судного дня, понимаешь?

— А… Ну…

— Вот. Прекрасно… Кхм… Ты, как посмотрю, в школу не ходил, да?

— Не помню. — пожал я плечами. — Я же потерял память.

— …Мда… Раньше ты об этом не говорил. — почесал он подбородок. — И ты совсем-совсем ничего не помнишь?

— Помню как зовут, помню что… М… Ну… Помню как зовут и то, что родился шестнадцатого августа… И помню, что мне двести лет ровно.

Металл горестно усмехнулся, сняв очки и протерев пальцем свои голубые, расплывчатые глаза.

— А сам себе ты веришь? — спросил он со смешком. — Я конечно понимаю, но знаешь, я «древних вампиров» среди нелюдей ещё не встречал… Да и знаешь, сами нелюди, кажется, появились из-за плохой экологии. Вы здесь и сотни лет ещё не жили, а ты говоришь, что тебе двести… Бесплатный совет: сходи к врачу. Деньги у тебя есть, может чего и узнают.

— Ладно, я наверное как-нибудь схожу. Так что на счёт обычных заказов?

— Вообще, хорошо что спросил. Сам ничего не выполняешь, пока не попрошу. Помогаешь Призраку… Оплата у тебя будет помесячная, а не позаказная. Никогда не будешь голодным. Всё, иди-иди уже, ты отвлекаешь меня от работы.

***

— …у меня приступы по ночам и… Мне становиться плохо. — объяснялся я. Врач почесал свою бороду, смотря мне в глаза. Он встал, подошёл с фонариком и стал меня осматривать, светя в глаза и держа рукой за подбородок.

— …Реакция на свет нормальная. Особых подтёков я не вижу. Зрачки тоже в норме… Вы принимаете что-нибудь?

— Нет. Не принимаю… Иногда разве что курю.

— Что курите? — поинтересовался док и я показал тому свою пачку Мальбо. Сигареты с каким-то горьковатым привкусом, которые почему-то всегда у меня найдутся, хотя, если вспомнить, я ни разу их не покупал. — Хм, это… — он взял пачку в руку и стал осматривать. — Где такие покупаете?

— Я… Я их не покупаю. Не знаю почему, но… Их кажется кто-то постоянно подкладывает в плащ.

— Хм, не знаете, кто это мог быть?

— Нет. Я жил один, когда это началось.

— …Знаете, это очень странная информация. Не против, если я попробую?

— Нет.

Доктор закурил и сделав небольшую затяжку, вдохнул и выдохнул тонкий, белый дымок, выпустив тот в окно. Почесал голову. Посмотрел на сигарету, снова сделал затяжку, посмотрел на сигарету, выдохнул.

— Хм, это… Это не табак. Я готов клясться, что он похож, но это не табак. Ни в коим разе!… И это не канабис целебный… Я… Не против, если я возьму одну такую на анализ? Чисто из интереса.

— Да, конечно.

— Хорошо, вернёмся к вашим недугам… Как понимаю, спите вы плохо?

— Да.

— …Не можете уснуть долгое время, а когда спите, снятся кошмары?

— …Правильно… Почти каждую ночь.

— Хм, будь я официальным врачом, я бы наверное отправил вас к психологу, но так, как вы… Член, ну, вы сами знаете чего, я не могу. Разве что, от себя советую: пейте больше успокаивающих препаратов. Может чай с травами. Сигаретами старайтесь не пользоваться, как впрочем и алкоголем, оно конечно помогает, но только временно и дальше будет только хуже.

— И да, док… Я ещё кое что хочу сказать. — начал я не очень и уверенно, ведь о таком говорил впервые, до этого боясь, чтобы кто-то это обнаружил… — Хотя нет. Всего доброго.

***

Меня бил озноб в конечностях. Как хорошо бы я не укутывался в плащ, всё равно мёрзли руки и стопы. Ночь. Прихожая.

Я лежу на диване перед телевизором. Астрид согласилась меня немного развлечь, пока я не могу никак уснуть (хотя и выпил снотворного), потому мы смотрели какое-то кино. Сначала про войну, но мне становилось только хуже от вида крови. Появилось странное чувство холодного покалывания в теле и спине, потому мы перешли на какой-то около мистический детектив, где констебль раскрывал дело об сворованной алмазной перчатки Роро Горо. Это оказалось много лучше, но всё равно некоторое противное чувство меня никак не отпускало. Теребило и рвало изнутри. Астрид смотрела на меня со своим взглядом, полного сочувствия.

— Тебе плохо? — Я промычал что-то согласное. — Я могу тебе помочь?

— …нет…

— Почему?

— …Ты не можешь сделать меня сильным… — сказал я убито, смотря на экран. — …потому что я просто слабак и от осознания этого, мне плохо.

— С чего ты взял, что ты слабак? Ты наверное самый сильный из всех, кого я знаю.

— …Какой толк от телекинеза или мышц, если я не могу взять себя в руки?… И почему я?

— …Почему ты, что?

— Почему я вообще получил всё это?… Я… Я же ведь… Не знаю… Просто мелкий нытик и психопат, не способный совладать со своими же чувствами.

— Эй, Алекс, всё не так и плохо… У тебя просто плохой период жизни. Скоро станет лучше, вот увидишь.

— Не знаю… Пока мне просто плохо…

— Может ты выпьешь ещё снотворного?

— Наверное… Я… Чуть потом. Сколько времени?

— Два часа-ав, ночи… — зевнула она. Дверь открылась и с улицы вошёл Призрак.

— Чего не спите? — мрачно спросил он и подошёл к нам, оставив свою куртку на вешалке и сумку-чехол на столе.

— …кино смотрим. — ответила Астрид вяло.

— Спать идите. Писатель.

Я чуть поднялся и посмотрел на него, как в меня уже, диском, летела папка. Я поймал ту на лету и откинувшись обратно на кресло, посмотрел туда.

— …Это что?

— Твой заказ. Завтра ночью ты идёшь туда и я не хочу, чтоб хоть кто-то кроме тебя остался там… Аккуратнее будь. Говорят, такие как ты, подались не только в криминал. Нашлись и те мутанты, что возможно решат тебе помешать, так что будь готов.

— …Мутанты?

— На, читай. — я схватил, прилетевшую в меня газету. Я посмотрел на заголовок: » «Ангел» — новый герой или очередной бандит?».

— …Мне Уил это уже зачитывал. — я устало откинулся, обратно, закрыв глаза.

— Тогда что это?

— …м.. Ну… Находили закованных в наручники преступников, связанных между собой и рядом граффити с изображением нимба и крыльев… просто народный мститель, то то и всего… Не волнуйся…

— А я и не волнуюсь. Я тебя предупреждаю. Информация, Писатель, это одно из самых мощных оружий, если знаешь как ей пользоваться, а если не умеешь, скорее всего умрёшь.

Призрак ушёл наверх, в ванную и очень скоро вернулся с ночными тряпичными очками. Сел на кресло, сложил руки в замок и молча стал сидеть, закрыв на последок глаза этими «очками» или как это всё вообще называется.

— …Астрид… Знаешь, наверное и правда стоит поспать… Я как раз уже наконец достаточно устал.

— …Но мы же классно посидели, да?

— Что правда, то не ложь. — улыбнулся я. — Надо бы как-нибудь повторить, да?

— Ага… Ты уж «болей» почаще.

— Нет-нет, я могу и без повода приходить.

— …Вы можете перенести обсуждение своих соплей куда-нибудь ещё? Я здесь спать собираюсь. — подал голос Призрак и в его холодном тоне проскочили нотки раздражения.

— Да-да, уже уходим.

***

— И так, блять, я тебе нахуй это показал, тут, это… Наработки, хуеботки, прочая хуйня, ну ты знаешь.

Я взял листки бумаги с разными почеркушками, планировками и даже с туристической картой города. Дал же мне тот, которого до этого я частенько не видел — парень лет должно быть двадцати. Волосы чёрные, растрёпанные. Худи белая. Штаны, домашние, серые. Глаза карие, блуждающие. Улыбка широкая, зубы жёлтые, как старые кости, подбородок гладкий, словно и не росло там ничего (что наверное может быть правдой)… Запах мертвечины из рта ещё «лучше». Псих. Но я бы лучше назвал его Отбитым.

— Ты пойдёшь со мной?

— А есть, блять сомнения? Конечно пойду,блять. Я хочу посмотреть как Писатель разваливает, блять. Только если полезешь на меня, я тя уебу, понял? — Огромное кол-во бессмысленной ругани, видно было его характерной чертой. Я покачал головой и выдохнул. Абсолютно неприятный тип… Убить его, да вот потом с коллективом будут проблемы. Хотя кто заметит? Он и так пропадает невесть куда… Может, однажды, он и не вернётся? Словно почувствовав это, Псих схватился за голову с болезненной гримасой и остановился. Я скептично посмотрел на него, остановившись перед самой дверью. — Бля-я-ять… Бля-ять… Эта… Эта ебанная… Ар-х… Пиздуй без меня, короче.

— …Ла-адно?

— Вот, значит и… Блять, шуруй, нахуй, я… А-арх…

— Ла-а-адно. — протянул я, не менее скептично, открыв дверь.

— Блять, мне… Мне надо таблеток выпить нахуй. Я так блять больше не могу… Арх… Прости, прощай, иди нахуй не скучай, короче.

Я только пожал плечами и развернувшись, вышел за калитку, отправившись по указанному адресу… Есть люди, которым что не ставь палки в колёса, всё равно те идут вперёд. «Роберт»… Этот самый Роберт давно идёт по моему следу. Ещё со времён того, как я жил в лесу.

Детектив. Полугосударственный, на половину частный. «Наиболее настойчивый»… Один из тех, кто с хмурой мордой пьёт виски в баре, а после, курит наиболее дешёвые и ужасные сигареты. Потом надевает шляпу-федору, бежевое пальто и выходит в ночь и дождь. И только огонёк от сигареты, выделяет его на тёмном, чёрно-синем фоне.

И такой. Идёт. За. Мной. И казалось бы — убей и дело с концом. А почему казалось бы? Я иду как раз за этой целью. Призрак давно нашёл мне папку со всей информацией и передал её через Психа (нашёл кандидата для передачи, блин), либо это Псих постарался, но как-то мне не сильно в это верится. Наша первая встреча произошла ночью — он возвращался домой в перепачканной кровью худи, искрашенный, словно зарубцевавшейся кровавой краской. Шёл, пошатываясь и пытаясь ножом что-то выковырять себе во рту. Ну а я просто перекуривал на улице и только в последний момент, обратил на того внимания.

Пешком пришлось идти до самого центра. Я с собой взял только маску — большее мне и не нужно. Моя плоть — моё сознание — мои руки — уже оружие. Очень сильное, страшное и мало обьяснимое. Я, находясь в раздумьях, не заметил, как преодолел свой путь и только усталость в ногах, да немного слипающиеся глаза дали мне сигнал к остановке. Заставили осмотреться и перевести дух. Так как я ещё не добрался до центра, я прошёлся до рядом стоящего входа в метро.

В этот просторный, светлый плиточный подвал с грохочущими поездами. Ещё не два часа ночи, чтобы те переставали ходить, в людей, пускать. Не имея денег на проезд, я быстренько телепортировался через турникет — всё равно, здесь только один спящий билетер.

Я уже не помню, как сонно стоял напротив карты, напечатанной на стенке вагона. Потом, построив в голове маршрут (Никак не строил. Я просто смотрел, где мне разок выйти.), я устало откинулся на сиденье. Вагон был пуст. Ничто, кроме голоса диктора не мог вывести меня из равновесия. Я смотрел на чёрных змей, ползущих со скоростью стрелы за окном вагона. Слушал, как грохочет земное нечто, что я воспринимаю мозгом как стук вагонных колёс. Во рту и кажется, где-то ниже, между грудью и животом, находится длинная, растянувшаяся полоса тошнотворного холода и спёртости, словно что-то мелкое, что ты проглотил, зацепилось за стенку глотки и никак не хочет спускаться вниз, хотя давно должна была… И вот… Мой разум слишком зноен… Горячая кровь в мозгу запеклась коркой. Потом ломается, открыв путь куда-то глубже… Куда-то в…

— Станция «Копьева».

Моя.

Оказавшись на «свежем» воздухе города, с меня слетела усталость. Пора действовать. А именно искать того, кто мне нужен.

Сверяясь с подсказками, я уже через десяток минут нашёл нужный мне дом, подъезд и даже домофон. Это был приятный тихий район с длинными многоэтажками, образующими собой некие «коробки», внутри которых стояли маленькие парки с десятком деревьев и детской площадкой. Позвонив в домофон нужного подъезда, мне через пару десятков секунд ответил заспанный, женский голос:

— …кто это?

— Рядовой Райберт. У меня серьёзная улика для детектива Роберта.

— Да-да, сейчас… Ро-оберт!… Вс… — но звонок уже прекратился, а дверь запищала, размагнитившись. Я прошёлся наверх в указанную квартиру, где дверь уже была открыта. Ещё входя, я надел маску. А в домофон, старался не смотреть, словно глядел не в документы о Роберте, а в документы обо «мне». На пороге меня ждал полноватый мужчина, одетый в халат. Он только подходил к двери, как я вошёл первым и хорошим ударом, приложил о землю. На пол, с холодильника у входа, от такого дребезжания, упал чёрный револьвер. Наверху так же, были для него ещё и патроны. Я взял револьвер… Сделаю это иронично.

Зарядив, я прошёлся в комнату. Его жена, девушка, лет тридцати с светлыми, нежно-каштановыми волосами, уже ложилась спать, как услышала шум в коридоре и непонимающе, решила посмотреть что происходит, но встретила дуло револьвера. Я выстрелил ей прямо в лицо. Кровь брызнула на всю постель и тело, нелепо и безвольно, обмякло, упав назад на бельё, испачканное кровью и мозгами. Роберт уже понимал, что я сотворил. Потому в прихожей, мне пришлось первым ударом прибить того к двери в ванную и ударом рукояти, выбить нож. Потом, взял за ворот футболки и втащив в спальню, толчком, посадить в кресло.

И вот он. Прижимающий к себе руку и с отчаяньем в глазах и смотрящий на тело своей жены, сопит от злости и боли… Я чувствую, какая сила тому нужна, чтобы держать эмоции при себе. Но он не справляется. Ему хочется заорать от ярости и заплакать как ребёнок от горя, что фонтаном серого яда выходит прямо из души… Что очень скоро покинет тело.

Я включил свет. Иначе, не очень удобно Роберту смотреть на всю пролитую кровь. Я бросил ему, его же револьвер под ноги:

— Подними. Отомсти за свою жену. — сказал я, улыбнувшись у себя под маской. Он посмотрел на меня. Зло и безнадёжно, как загнанный псами в угол, волк. Не знающий куда бежать и не знающий, можно ли давать им бой, если итог заранее известен.

— …я… Я… — он взял рывком револьвер и направив на меня, встал. Руки его стояли, словно стальные стержни. Он взвёл курок. — Руки верх. Вы арестованы и будете переданы суду!

— …Нет-нет-нет, никакого суда. — улыбнулся я. — Ты решишь здесь всё и сейчас, детектив. Убей меня. Давай. Ты хочешь этого. Хочешь увидеть, как мои мозги разлетятся по стенкам, верно? — Я подошёл и наклонившись, взял дуло его дрожащего револьвера рукой и поднёс ко лбу. — Вот он я. Сукин сын, унёсший столько жизней. Прямо на ладонях. Убей или я убью тебя сам, Роберт.

Раздался выстрел, но пуля не прошла и сантиметра, остановленная телекинезом. Я поднял голову, а тот, опустил револьвер и этот кусочек свинца, выскользнул оттуда.

— …это же… — прошептал Роберт, в недоумении, а я, ударив его с размаху в нос, усадил обратно в кресло, заставив кровоточить и кричать от неожиданной боли. Я взял выпавший револьвер и взведя курок, стал ждать, пока тот не перестанет кричать. Он успокоился достаточно быстро — прошло меньше половины минуты. Я направил револьвер на него, пытавшегося отдышаться.

— Скажите мне, детектив, вы боитесь смерти?

— …Её все боятся…

— А если тебе нечего терять? Я слышал, детектив, что это делает людей страшными… Но жизнь ли это? Существует она, когда ничем не дорожишь?

— …Наверное да…

— И я живу с этим «наверное», Роберт. И я живу. — сказал я, не снимая его с мушки револьвера.

— Тогда ваш мотив убивать?… Неужели думаете, что смертью можно найти жизнь? — задал он вопрос и взгляд того, заблистал приятной, мне, сталью. Холодной и непроницательной уверенностью.

— Деньги, детектив. Всё в нашем мире завязано на этих безделушках.

Я облокотился о стену, пропуская в прихожую и подъезд свет от люстры.

— Они и есть смысл вашей жизни?

— Не-а. Но за деньги можно купить всё… Может и смысл тоже продаётся?

— …И за Мойру… И за меня… Вы тоже получите деньги?

— Нет. Ваши души, не стоят больше двух патрон. И то, я пользуюсь чужим капиталом. — усмехнулся я.

— Тогда зачем…?

— Вы. Проблема. Она? Наверное тоже проблема. Если честно, мне просто хотелось посмотреть как её мозги растекутся по кровати.

— …вы… Вы ужасный человек…

— Я хуже, Роберт. Я ужасный и даже не человек… А кто дал вам наводку?

— …Что? — непонимающе спросил он.

— Кто дал вам наводку на меня, детектив Роберт?

— …Даже если я скажу, какой в этом смысл?

— Если скажете, я оставлю вас в живых. А если нет, я вас убью. Но вы не думайте, что это будет быстро. Я забью вас рукоятью от пистолета, не потратив даже патрона… Только представьте, что может сделать живой человек. Например засадить преступника в ужасную тюрьму, кто знает?

— …Я сам на вас вышел. Вы очень грязно работаете.

— Врёте. — усмехнулся я.

— …Пх, а что вы хотите, чтобы я вам сказал? Я вас нашёл сам. Вот и вся история. Трудно не заметить отпечатки ботинок в крови…

Я направил пистолет на него и выстрелил сначала в одну ладонь. Потом в другую. В одно колено, в другое и хотел завершить это, выстрелом в грудь, но барабан был пуст:

— …Вам сегодня повезло один раз и возможно, повезёт ещё. Если не будете много дёргаться, возможно ещё останетесь в живых.

Я рванул вниз по лестнице, сунув револьвер себе во внутренний карман. Кинулся через парк, переулки, скверы, выбежал к дороге, как что-то, как прожектор, осветило меня, а женский, мелодичный и громкий голос, заставил меня обернуться, хотя бы из любопытства:

— Именем неба! Стой преступник!

Глава 6 «Когда плачут небеса»

Ночь, полная света. Предо мной стоял… Ангел. Вернее парил.

Девушка, одетая в белые одеянья с нимбом и большими, снежными крыльями за спиной… Мне казалось хрупкой и неспособной со мной соперничать… Одна красота напоказ… Тебе не хватает в сопровождение двух отрядов спецназа и оцепления, чтобы иметь хоть какие-то шансы против меня.

— …Я вижу твою душу, отребье ада. Она черна, как древесная кровь. Склонись или познаешь, всю ярость небесной кузни!

Я покачал головой, а под маской меня пробирал смех, я погрозил той пальцем.

— А сил хватит, кузня?

— Ты не имеешь права говорить и слово, ибо нет тебе оправдания! Последние предупреждение! — она засветилась ярче и эта вспышка, меня ослепила, но я не подал виду. Как одинокая башня в пустыне, меня не сносил поток песка, хотя и вечность я бы не простоял.

Бич больно ударил по голове, обжигая кожу даже сквозь маску и капюшон. Я болезненно скорчил гримасу и мне уже пришёлся второй удар, покрыв тело от лопатки и плеча, до противоположного бедра. Второй удар мне бы обжёг шею, но я схватил кнут рукой, терпя ужасную боль и рванул на себя. С моего лица слетела маска, обнажив сточенные в клыки, зубы, пред её светлыми глазами. Я схватил её за плечи, а она, от испуга выронив бич, взлетела снова в воздух, с неожиданной лёгкостью подняв меня и себя к небесам.

— Я убью тебя! — крикнула она, сменив страх на злость. Не были инем и янем. Она выглядела как идеал света, вымоченный в страхе перед неизбежным и яростью проигрыша, противнику, что она до сих пор недооценивание. — От черноты твоей меня просто тошнит!

Я не мог понять что происходит вокруг. Ветер забивался в нос и свистел в ушах, а в голове прошла мысль, что я обязательно простужусь… Но сначала выгрызу всё мясо из шеи этой суки, что принесла мне боль.

Но я соскальзывал. Мне ничего не оставалось, как перехватить её за крыло. Центр тяжести и нагрузка сильно сменилась.

— Если не Я. То МЫ! — крикнул я ей, со злым и смеющимся оскалом.

— Нет! Нет! — затрепеталась она, а мы крутились в воздухе. Одно крыло с такой нагрузкой не справлялось, да и банально аэродинамика не позволяла. — Мы умрём вместе, как же ты не понимаешь!?…

— Лучше, чем сгореть одному, не так ли?! — крикнул я ей. Я ничего не видел кроме её лица, что под конец, приобрело вид, вселенского ужаса.

Удар. Много громкого хруста веток. Я чувствую, как что-то в моём теле сломалось… Я… Но я же жив?
Упал ещё с дерева, поломав ветви и порвав плащ, оказался на земле. Я слышал её кряхтения и болезненные выдохи. Она была жива и более того — в сознании. Безоружна. Мы оба безоружны.
Она еле встала и держась за сломанное крыло, быстро-быстро постаралась скрыться в чащобе. Я встал и только сейчас до конца осознал, что на мне нет маски и чувства потому отточены как лезвие ножа. К слову о нём — я не совсем безоружен, раз у меня он есть в ножнах на бедре… Но зачем? Если резать им, мясо вмиг испортиться.

Я встал и пошёл за ней. Рёбра и тело болело, а её поспешные шаги, рассоединяли нас. Она потеряется в глубине леса. В моей обители, где закон только мой. Где всё это, даёт силы только мне.

Наденьте неа меня мантию и корону и я покажу вам кровавый закат. Долго наблюдая, можно чему-то научиться и я научился… Никто не обещает нам «завтра» и единственное, чего может добиться эта особа, встретить глазами первые лучи солнца.

Я проходил ладонями касаясь шероховатых стволов деревьев. На ходу снял ботинки и теперь своими ступнями чувствовал родную землю, опавшие листья и ветки. Это было не больно, порой, случайно наступать на них… Она принесла сама куда более серьёзную боль. Посчитав, что достаточно скрылась от меня, ангел забежала куда-то в сторону и притаилась. Я чувствую тебя, милая и бесполезно прятаться у меня дома.

— …я чувствую тебя, красавица. — сказал я, скалясь и приближаясь к её укрытию. Она, как бы глупо то не было, осталась на месте, с ужасом вжавшись в дерево. Я схватил её за руку, что обвил корень. Она побледнела, с чуть приоткрытым ртом смотря на меня, пыталась вырваться или отползти, но я взял её за плечо и притянул к себе, так же опустившись и поравнявшись с ней глазами.

— …пожалуйста нет… нет… — прошептала она в ужасе. А я уже держал её одной рукой за шею. За её нежную, белую шею, лишь немного отдающую шероховатостью. Очень приятной… О, а какая она нежная внутри. — ..что… что ты собираешься сделать?

— Что-то очень страшное. — улыбнулся оскалом я, показав сточенные зубы поближе. Потом пододвинулся ближе и оторвав с лёгкостью её руку от ствола с корнем, прижал к земле, встав коленом ей не живот от чего она стала задыхаться. — Moriemini, et pertinent ad me.

Я рванул за крыло в сторону и перевернув её, орущую от боли, я взялся за него двумя руками.

— Нет… Нет!… П-пожалуйста нет!… Прошу нет!… Нет! Нет! — я потянул на себя, это большое и нежное крыло, чувствуя, как в нём почти все косточки переломались от удара… Там всего лишь мясо. Это будет очень просто. — Нет! Не-ет! — рыдала она, а я прижимал её снежно-белые одеяния к грязи леса.

Крыло затрещало, а его обладательница закричала навзрыд, чуть не жуя землю от боли и не в силах даже пошевелить руками. Когда сухожилия на нём порвались, она была в шаге от того, чтобы не умереть и не отключиться от болевого шока… Или, она уже? Кто знает. Эти крылья… Большие, мягкие крылья с мясом на костях… Какая разница, между человеком и ангелом? У вторых мясо для ценителей.

Я впился зубами в плоть, разрезая этими акульими костями кожу и прямо снимая перья. Она была восхитительна. Если когда-нибудь, заместо этого, мне предложили наркотики или плотские утехи, то я не сомневаясь выбрал её. Оно было сладким и словно таяло на языке, как сахарная глазурь. Перья порой мешались, но мне, погрязшему в темноте своего восприятия, это было настолько же безразлично, как Призраку, весь мир вокруг…
О… Я знаю сколько ваша хозяйка, ныне затихшая, тратила на вас сил… Я знаю…

Очнулся тогда, когда откашливал перья, где-то в лесу… Я был полон блажи, находясь в туманном и холодном овраге. Сладостное, расслабляющее послевкусие, наполняло тело моё теплом. В глазах рябило. Порой, брало на судорогу. В сознании стояла картина обглоданных костей, где не осталось почти ничего из мяса или даже перьев. Почему-то она теперь вызывало отвращение и неприязнь. Голову начало крутить, словно от этого.

Надо было вернуться домой. Подняться на ноги, оказалось серьёзным трудом. Ещё более серьёзным было сделать хотя бы несколько шагов. Мы упали с большой высоты и теперь я чувствовал как внутри меня всё, оказывается, перемолото… Это правда, что мои кости сломаны?… О боже, я чувствую как всё хрустит внутри меня… Но как я ещё двигаюсь?

Я устало опустился на землю, собираясь просто прилечь. Мне очень хотелось спать… Словно просто… Прилягу тут… В яме и… И просто немножко передохну.

***

— Вот брат, ты ещё людей не видел. Мясо у них… Шик! И самое главное, их даже не всегда убивать надо. Бывало, один другого в лес заведёт и как бахнет в голову. Потом приходи на готовенькое.

— Не любитель я падали…

— Ой да какая падаль. — отмахнулся он ручищей. — Такая падаль, что и не падаль даже…

Я не вижу ничего. Вспышка. Всё словно в густой, желатиновой пелене. Через неё не продраться… В ней только существовать.

— …Чёрт, брат, ты… Как ты вообще смог? Я тебе говорил про уже убитых, а не то, как их убивать. Ты же понимаешь, что это может нас раскрыть?

— Отвали, всё будет в порядке. Это всего лишь один охотник.

— Один охотник? Один охотник?… Боже. Я не говорю, что ты нарушил закон, но ты ещё убил человека. Человека. Скорее всего с семьёй. С другими человеками. Они будут его искать. И что если они найдут нас?

— Ничего не будет. Они же слабые.

— …Ну да, не зря ты летоведенье филонил… Понимаешь, нас в прошлом было много. Не одно наше такое племя, а сотни и сотни общин. И люди. Вот эти вот «слабые». Нас убили. Убили своими штуками, которые плюются огнём. Сожгли нас и кучу лесов. Они нас истребляют, понимаешь?… Чёртов дебил… Если мы все умрём, я прокляну тебя, понял? Даже не смотря на то, что ты мой брат.

***

— Эй, ты как? — спросила меня Астрид, войдя в комнату. Я лежал на кровати, смотря в потолок. У меня были немного сломаны руки и рёбра. Пострадал позвоночник. Но я жив и буду здоров.

— …больно… — ответил я.

— Как ты так вообще умудрился? — спросила она, подойдя ближе и сев на край кровати. Я усмехнулся.

— …небеса покарали.

— Неужели та самая Ангел?

— …Та самая. Она спустилась с небес и сказала мне стоять, а когда я не послушался, попыталась забить кнутом.

— И… Она жива? — спросила она с сомнением. Я посмотрел на неё и улыбнулся.

— …От меня никто не уходит. И мне очень не нравятся те, кто причиняет боль мне и моим близким.

***

Мне снились постоянно странные сны. Их было очень много, хоть и половина не запоминалась. На протяжении болезни костей, я от них никак не мог отвлечься надолго. Один, сменялся другим, как сутки сменялись ночью. Я только смутно помнил как ел, пил и иногда выходил в туалет. Это наверное было самое болезненное — ходить на сломанных ногах было трудно. Труднее было еще понять, что те сломаны. Казалось, все кости хрустели и трещали по швам.

Призрак с укором смотрел на то, как я, морщась, передвигаюсь по дому, опираясь на трость.

И вот, по возврату, меня снова прибирала к рукам темнота, стоило лишь коснуться затылком, подушки.

***

Она снилась мне. Закрывающая лунный свет своими крыльями. Обводя себя ореолом.

Но она же была слаба.

Слаба в реальности… И так сильна в моей голове.

Я в ужасе пытался проснуться, когда она налетала на меня, но ничего не выходило. Меня просто пеленой укутывала тьма беспамятства.

***

Вспышка темноты в моей голове.

Я вытащил человека из болота. Вывалил на землю, пока тот отплевывался от водорослей и кашлял. Его вымокшая одежда блестела при тусклом звёздном свете, как оголённые, ещё мокрые от крови, внутренности. Я молчу о траве, что на того налипла.

И почему я его вытащил?… И как он там оказался?

Непонятно. Я даже не знаю этого человека… Или это всё, просто сон? Какой странный тогда.

Человек продолжал кашлять, отхаркивая воду. Потом, встал и отряхиваясь, поблагодарил меня:

— С-спасибо…

Говорит просто. Искренне. Значит не я его туда кинул. Хорошо.

— Пожалуйста… Ну, не знаю, береги себя.

Да и на мне нет маски — она ещё тогда потерялась. Наверное, я и вправду тому хотел добра. Уж и не знаю, так ли оно.

Тёмная вспышка.

Я присел отдохнуть на лавке. Вокруг дома. Холодно… Нет. Не холодно — зябко и то не очень. Не то, чтобы плащ меня не грел, но на дворе уже поздняя осень и всё же, противен только ветерок, что легко пробирается сквозь незакрытые части.

Мимо проезжает полицейская машина. Останавливается прямо у моей лавки и оттуда выходит полицейский в синей, свойственной, куртке. Светлый волосами и лицом, он, чуть не в развалочку подходит ближе, привлекая моё внимание уже с самого порога машины:

— Гражданин!

Я поднял глаза. Если ты только упомянешь Полуночного, клянусь, я откручу тебе голову. Он, натянув нахальную улыбку, мне заявляет:

— Я выписываю вам штраф!

И достав блокнот, написал там что-то, и вырвав листик с этой надписью, всучил мне.

— И… За что?

— За сиденье здесь, конечно! — сказал он, пока я немного непонимающе осматривался в поиске указателей. Ничего не найдя, я спросил его с усмешкой, уже начиная пропитываться настроением этого полицейского:

— По какому вообще праву?

Он же на меня чуть пошипел, призывая к тишине и достав тёмные очки-авиаторы, стал протирать их тряпочкой, предварительно дыхнув. Я хотел что-то сказать, но он, отвлёкшись, снова на меня пошипел и через секунду вернулся к своему действу. Закончив наконец протирать солнце-защитный аксессуар, он надел их и ещё через секунду, лихо снял одной рукой:

— Потому что я тут закон!

В этот момент из полицейской машины, медленно аплодируя и посмеиваясь, вышел ещё один, несколько полный, страж закона с серебристыми трапеционными усами.

— Браво, Макс, браво. — он подошёл к нам, и стирая слёзы, извинился — Простите нас гражданин, мы просто дурачимся. Вы бы тоже не сидели так на улице. Время сейчас неспокойное. Пойдём.

Они оба удалились, оставив меня с бесполезной бумажкой со штрафом в один Валет, что я смяв, кинул в урну и проводив их взглядом…

…встретил очередной провал. Осознал себя, когда вернулся домой, ввалившись в дверь и больно ударившись самой макушкой головы о дверной косяк.
Чуть выругался и прошел дальше. Очень устал. Руки казались грязными и липкими. Хотелось вымыться, а я, будучи человеком, что не откладывает свои желания на потом, отправился в верхнюю ванную. Сейчас она была пуста.

Раздевшись, я включил себе душ, но прежде, ещё некоторое время смотрел на себя в зеркале.

Какой ты тонкий, Полуночный. У тебя мышцы почти не выделяются. Только их лёгкие очертания. Зато, ты тот ещё волосач. Грудь, руки… Я везде могу видеть волосы. Зато они у тебя не слишком длинные и не слишком короткие…. И шрамы. Когда ты успел заработать так много шрамов? Дырки от пуль, полоски от кнута… В конце-концов, какой-то непонятный, но большой рубец в животе. Тебя мечом проткнули, а я и не заметил? Что с твоими глазами, Полуночный? Почему они сияют так ярко, словно сборище лучин и тухнут, словно обращаясь в пепел?

Вот уже и душ нагрелся. Я вошёл под поток горячей воды и прислонился спиной к кафельной стене.

…и вот, я снова словно там. Рву ей крылья. Мои кости хрустят, а слишком увлечен и шокирован, чтобы обращать на боль вниманья. Хочется только впиться в нежное, ангельское мясо и рвать того в клочки.

Это точно невозврата. Точка, когда уже нельзя откупиться от своих деяний. Оно, как метка на лопатке — мне от нее не избавиться без крови и ножа.

И я слаб, словно всё внутри меня, забито сухим и горячим пеплом. Я и сам, словно выжжен изнутри. Мертвецы меня хватают за ступни и голени. Тянут вниз, прижимая к земле, а я всё выдёргиваю ноги из их цепких, но слабых рук. И иду дальше.

***

Топор стучит по полу, лезвием шкрябая доски. Он ещё не знает, кто средь ночи вошёл к нему домой.

— Кто здесь? — послышался голос из гостинной. Тебе показалось, дорогой, лучше читай дальше, зачем тебе двухстволка?

А он её схватил с камина и судорожно стал заряжать. Я решил немного подождать, стоя в коридоре. Если так интересно — пусть выйдет и посмотрит. Если нет — пусть и дальше стоит посреди комнаты и дико озирается.

— Кто здесь?! — спросил он снова. Более грубо. Более круто. Думает, что оружие ему так уж и поможет… — У меня ружьё, сукин сын и я не побоюсь им воспользоваться! Если, блять, не уберёшься из моего дома или сделаешь что-нибудь такое же тупое, я заряжу тупой картечью, тебе же в твою тупую башку!

Ладно дядя. Устал я в темноте стоять.

Это был драконойд. Человек с чешуей вместо волос на теле. У него были полностью чешуйчатые ноги с когтистой трёхпалой лапой вместо ступни. Толстый хвост, достающий до икр. Спина, шея и щёки его в этих же зелёных чешуйках. Глаза жёлто-янтарные, без белков и с вытянутыми зрачками. Зубы многие острые, а короткие волосы на голове, имеют такой же оттенок, как и чешуя. Он держал меня на мушке, но увидев, стал бегать глазами в поиске путей для отступления. Телевизор над камином, думаю, ясно донёс до тебя, кто я такой. И ты теперь не знаешь что делать — ведь все те люди до тебя тоже стреляли, но вот я тут. Я сделал шаг к нему, закинув на плечо топор и не сводя с него глаз.

— Стой!… Не подходи! — крикнул он, но не выстрелил. Умный мальчик. Пули меня не берут. Вместо моей обычной маски, на мне красовалась только подобная ей, половина, обнажающая мои зубы и скулы. — …Сколько тебе за меня предложили? Я-я… Я дам в д-двое, нет, в трое больше! Возьму кредит!…

Он отступал, а я не хотел растягивать между нами расстояние. За твою голову жалкая тридцатка валет. Им просто не понравилась твоя чешуя… Ты такой худой. Словно готов рухнуть, как твой домик на отшибе… Я бы оставил тебя, но ты же понимаешь, такой как я не подписывает контракт дважды.

— …Я… Сколько за меня дали? Я не виноват! Я просто тут живу! Оставь меня в покое, чел!

Но я сделал ещё один шаг к нему. Нет-нет, брат, я не оставляю дел незавершёнными. Он выстрелил, но заранее выставленный щит заставил всю шрапнель безвольно упасть на пол, звонко раскатившись по нему. Он опустил дробовик и отступил ещё, прижавшись спиной к стене. Картина какой-то девушки, одетой в чепчик и смотрящей в пол, упала вниз, сильнее его напугав.

— Оставь меня в покое! Забирай всё что хочешь!… Я простой охотник, чёрт твою!… Я просто живу и никому не мешаю! Я же ничего не сделал!… Прошу!

Он отбросил дробовик и упал к моим ногам, сжав руки вместе, потряс над собой, постоянно упрашивая и обливаясь крокодиловыми слезами:

— …Я ничего никому не делал! Всю жизнь тут провёл! Я никому никогда не мешал!… Я… Я просто таким родился, понимаешь? В-вы, вы же должны меня понимать! Они нас просто ненавидят, потому что боятся! Они хотят нас перебить! Вашими же руками! Такие как я, просто живут и всё!… Пощадите, молю, пощадите…

Он совсем упал, прислонившись к моим ногам лбом и держа руки над собой, со всхлипами молился. Я отошёл на шаг и сев на одно колено, снял маску.

— Посмотри на меня. — сказал я и тот, очень аккуратно посмотрел, успокоившись от моего спокойного и тихого тона. — Думаешь, оно мне одному надо?… Я наёмник, Орэлл. Думаешь мне важно кто ты, человек или не человек? Я просто зарабатываю деньги. Себе. Моим друзьям. Я не могу отступить от своего, понимаешь? Мне нужна фотография трупа. Твоего трупа, Орэлл.

— …прошу… п-прошу оставьте мне жизнь… я могу дать много больше… У нас очень ценные органы… Я… Я могу прожить и без почки и даже без двух… я… Я могу взять кредит… Я… Я просто не закончил ещё свою книгу… Я пишу про наш мир, где нелюдей бы не осталось. Я хочу показать ад, в который превратилось наше общество без козла отпущения… я уже написал две главы из трёх. Двести три страницы… Молю вас, ради… Ради всего святого…

— Прости. Репутация.

Я не хотел смотреть на то, как его тело, обмякнув, осядет на земле. Я просто хотел доделать дело наконец и уйти.

Глава 7 «Спроси великих»

Его нож прилетел в голову, вонзившись в глаз и заставив парня упасть. Я швырнул топор как томагавк в другого Стервятника, припечатав того к стенке и ещё сметя несущую колону из-за чего амбар затрещал. Я телепортировался вплотную к тому, что целил в призрака с дробовика. Взял одной рукой за ствол и дёрнул вверх, а другой, ударил сначала в лицо. Выстрел. Он оглушил меня, но не надолго. Страшнее было то, что я, вытащив из ножен ,свой нож, провёл по горлу. Его плоть сразу посинела, а кровь словно запеклась, став чёрной и местами сочащейся какой-то полу-прозрачной жидкостью.

Пара револьверных выстрелов заставила оставшихся в живых замертво упасть. Их и без того уже оставалось немного.

Во внутренний двор приехали ещё два джипа, груженные какими-то местными обрыганами с дешёвыми подделками на настоящие автоматы… Либо они и правда были настоящими, просто очень старыми. Стволы не блестели, отдавая ржавчиной, а цевьё было сдержано изолентой.

— Отступай во внешний двор. Мы уже сделали что нужно.

***

— …А…й… — прошипел я.

— Не дёргайся. — прошипела доктор — Я не могу вытащить из тебя все эти… Пули… Если ты будешь дёргаться!

— …я… просто…

— Заткнись, упси-пупси и дай мне делать мою, блять, работу!

— Ар-р-р, чёрт! — вскрикнул я от того, что пинцет вонзился мне глубже в мясо, продавив вспухшую часть.

— Да не дёргайся ты! — остановилась она. — Там пуля развалилась и впилась глубже. Я не могу её достать, пока ты вздрагиваешь!

— …просто… просто делайте свою работу.

— Я делаю! — прорычала она.

— …Вы нихрена не компетентны!

— Это ты не компетентен!

— Да пошли вы в ад! Я лучший в своём деле!

— Сожравший своей спиной целую обойму пуль!

— ОБОЙМЫ В ВИНТОВКАХ С ЗАТВОРОМ, А ЭТО БЫЛ МАГАЗИН!

Мы оба заткнулись и она просто продолжила копаться в моей спине. Оба злые как черти, но почему-то не настолько, чтобы прекратить совсем заниматься тем, чем занимались. Любой другой бы врач не просто бы брался за эту работу (действительно, вытаскивать пули из какой-то подозрительной личности без вразумительных документов, ещё и из нелюдя…), пусть и оплачиваемую, а плюнул. А эта ещё и терпела мои хамства… С другой стороны и у неё самой отобрали мед диплом, после увольнения за некомпетентность, да и вообще, это подозрительная так-то личность у которой самой кажется не все дома.

Да и есть ли у меня выбор? Чтобы Астрид, по образованию адвокат, меня оперировала? Или чтобы Призрак, который вообще со своими замашками? Да и я сам бы рад, только вот до спинки не дотянуться… Потому приходиться делать так.

***

— И так, кхм-кхм… — из-за стола встал Голый с бокалом шампанского в одной руке и с другой рукой на сердце. — Если никто не возражает, я скажу первым, — никто не возражал и все просто ждали начала речи, чуть-чуть затаив дыхание, разве что Металл сказал: «да-да, говори, мы тебя слушаем», что было равноценно согласию. — Это был трудный для нас период. Каждый день, какая-нибудь банда могла снести нас подчистую и даже не заметить. Теперь же. У нас много денег, а большинство группировок покинули этот город если не навсегда, то на очень, очень долгий срок. За, то, огромное спасибо нашему коллеге Писателю, ведь как по мне, он сделал огромный пласт всей работы. Товарищу Металлу, без чьих связей и умений, нашу лавочку очень быстро закрыли федералы. Прекрасной Астрид, за поддержку и налаживание связей с заказчиками, ведь без неё, никто бы и не подумал нам давать работу. И да… Призраку. За обучение. Добросовестную и профессиональную работу… Ну и конечно Психу. За то, что просто есть и что наконец научился сам жечь свои старые рубашки… Что-ж, я поднимаю бокал за наше дальнейшее процветание и лад в коллективе.

Последние слова Голый сказал не очень уж и воодушевленно, но так как Психа тут не было (как обычно свалил куда-то по своим делам), никто с недовольным криком не перевернул стол в знак несогласия. Речь толкали по кругу, по часовой стрелке и дальше пошло слово Призрака, что в общем достаточно быстро кончилось:

— …Спасибо всем за службу. Мы прошли через кровь к деньгам. Я поднимаю бокал за этот вечер и наше дело.

— …Что-ж. Полагаю, моя очередь, — сказал Металл, поправив свой домашний шарф и закинув его «хвост» за спину. После, взял бокал и приподнял его, хоть и сам приподняться не мог. — Это было сложное и рискованное время. Все мы жили в страхе. Каждая оплошность, если не наш дорогой Призрак, могла бы нас убить… Но мы справились. Мы нашли работу, достойную нашего времени и обрели в ней заработок. Я поднимаю бокал за наше правое дело, за его успех, за сохранность каждого из нас и за будущее процветание «Потерянного Дня». Пускай, этот день не будет потерян и станет отсчётной точкой прогресса!

Все замолчали и посмотрели на меня. Я сначала не до конца понял, чего от меня хотят, но потом, когда Астрид уже мне начала шипеть, до меня дошло. Я прокашлявшись в кулак, встал с бокалом шампанского и начал уже толкать свою речь:

— …Прошу прощения, задумался… Т-так… Значит… Кхм-кхм. Это было сложное время. Многие из нас имели дело с тем к чему обычно людей принуждают иметь… Кхм, значит… Хочу сказать спасибо всем собравшимся, за всё, что вы делаете и делали… — и тут я наконец нашёлся что сказать. — Мы пролили немало крови за это время… Много людей покинуло Горизонтку, оставив остатки полиции и самые смелые группировки нам на растерзанье. Близится тот день, когда при упоминании «Потерянного дня», люди будут замолкать и озираться, надеясь что за их и головы их друзей не назначена награда, независимо от того, где они и в каком положении. За наше будущее: деньги и жестокость!…

Все смотрели на меня. Такие как Уил и Астрид, с небольшим непониманием. Я же, так же непонимающе смотрел на них. Неужели это не то, что они хотели бы услышать? Призрак сидел спокойно и безразлично, но в глазах я видел, как у него что-то сверкнуло и только Металлу моя речь видно понравилась, ибо он одобряюще ухмыльнулся. Я поставил обратно стакан на стол, испачкав скатерть кровью. Я попытался вытереть руку о салфетку, но кровь только сильнее просочилась со всей ладони, пачкая пол, стол и тарелки. Астрид на меня непонимающе посмотрела, а я на неё. После, на всех остальных, что почему-то не подавали виду…

Я и моргнуть глазом не успел, как оказался на улице и почти бежал прочь от дома.

Мои руки!… О боже… О боже, они все в крови! Её настолько много, что она прямо стекает с меня ручьями… Я… Я кажется не могу от неё отмыться, как тогда… И она не застывает и не высыхает… Она просто оставляет за мной шельф из этой ало-красной жидкости! Какой же это дикий стыд!

И снова всё крайне сумбурно. Меня рвёт прямо на траву. Все мои руки и вправду в крови и ранках, но не такой, какой было до этого… Её… Её не так много. И вся моя одежда кровью больше не залита. Неужели меня просто снова накрыло?

Под сенями родного леса я немного успокоился, пусть руки очень сильно болели. Я вытер мокрые от крови, ладони, об мох и повалился на него… Слишком устал.
Но вот, не важно как я устал, я всё равно должен был куда-то двигаться. Я вновь понял что делаю, когда вступил ногой в болото и промок до колена.

Мысли потихоньку приходили обратно в голову, а чёрный туман в голове рассеивался.

Нужно было тепло, иначе я замёрзну. Для тепла нужен костёр… У меня есть зажигалка? Да, я же поджигаю ароматные палочки, которыми надо дышать… А… Сигареты, да.
Я выбрал себе углубление в скале. Ранее, должно быть, это было чье-то логово, но теперь предыдущий владелец ушёл… Это на случай, если начнётся дождь. Я не хочу промокнуть под природным душем.

Рядом, почти бесшумно, опустилась огромная фигура… Это был даже не человек. Какая-то большая птица. Намного больше меня самого, а и я ведь ростом не маленький. Это было настолько неожиданно, что я даже сообразить ничего не успел. Вжался в стену и затаил дыхание, держа свою маленькую газовую зажигалку в руке… Ударить ей? Эту штуку?… Да я не смогу, ей богу…

…надо поджечь палку. Ты можешь обмотать её куском ткани с твоей штанины. Ты боишься Яркого Зверя, почему другие обители леса не должны? Наверное её перья будут прекрасно гореть.

Но чем сорвать штанину? Руками? Слишком долго. Ножом? Это идёя.

Оно заглянуло внутрь и я увидел два больших совиных глаза, смотрящих прямо на меня. Может быть, прямо мне в душу… Я вжался в стену сильнее и засунул зажигалку в карман. Если оно нападёт, я буду драться до последнего. Думаю, у меня хватит сил убить её, если правильно вонзить в шею нож и провести. Давление в артерии должно фонтаном выбить кровь.

— …Кого я вижу… — сказало существо негромко, но этот голос показался достаточно оглушительным в пещере, да ещё и после умерщвляющей тишины. Я молчал. Меня невозможно не заметить. Чёртовы глаза выдают в темноте, светясь словно лучины. — …Сам… Алекс?

— …Ты знаешь меня?… — прошептал я.

— Трудно не знать главную нашу беду, — сказала эта огромная сова. Кажется меня совсем не волновал факт её речи, словно говорящие животные (особенно ТАКИХ размеров) были для меня совсем не новой. — …Мо-хе-чхок… — сказала сова по буквам, словно диктуя.

— …Да… Эт-то… Моя фамилия… — словно оправдываясь, пробормотал я, прижавшись в углублении. Отступать было больше некуда. Кажется мышка попалась в ловушку… Или это кошка неаккуратно сунула в неё лапу?

— Конечно твоя… На этот раз Ты её выбрал, а не история… Хотя, кажется и она тоже. Выходи. Я не причиню тебе зла, даже за всё то, что ты совершил. Мы всё же с тобой в одной лодке.

— …Судя по твоим словам, мне лучше остаться тут…

— Ты забавный, — произнесла сова, снова посмотрев мне прямо в глаза, своими блюдцами. В голосе не было ничего, кроме мертвенного спокойствия. — Выходи. Если бы я хотел убить, ты бы уже лежал.

Это был довод. Очень весомый довод… Да и не выглядел он так, словно вот-вот бросится. С другой стороны я не расслаблялся. Не думаю, что он сможет поймать того, кто умеет телепортироваться. Когда я показался на свет, огромная сова отошла на шаг и вытянув голову, осмотрела со всех сторон.

— …ты мог бы так… не делать… — попросил я, смотря на то, как шея существа вытягивается и втягивается обратно. Это была большая сова-сипуха с белыми перьями на «лице» и открытыми, чёрными глазами.

— Однако, ты… Ты даже ещё меньше, чем я представлял. Но ты леший. При чём самый настоящий. — эта сипуха с переливающимся, низким голосом человека мужского пола, видно общалась сама с собой, совсем не обращая на мои слова внимания. — …С другой стороны, по какой-то причине, ставшим человеком… Хотя, это ли не природа Иных?… Но как ты стал им?

— Я потерял память, — пояснил я в меру возможностей.

— Конечно потерял… — сказал он, словно с укоризной. — …Демон, которому ты отдал себя, не допустил бы, чтобы ты помнил всё.

— Демон?

— Демон. Я не знаю кто это. Даже я не мог его видеть, но… Он и даровал тебе твою черту. Ты, Алекс, раньше был хранителем, а не пойми кем… А когда Виктор Мун решил ваш род смешать с пеплом, ты, один из тех, кто остался на территории Империи, вместо того, чтобы убраться подальше, как хотя бы Де Кай… И вместо того, чтобы наладить ситуацию и заставить этого старика засомневаться в своём решении, ты только глубже всё втоптал в грязь… Сказочный ублюдок… Почему именно ты? Почему? Почему это не мог быть кто-то более умный и тактичный? Судьба всего Леса, как старого, так и нетронутого, была в твоих руках. В руках тупого хранителя…

Я сложил руки крестом и смотрел на него, наверное ожидая порцию оскорблений.

— Повторюсь. Я ничего из этого не помню.

— …Это тебя и спасает… — он устало помялся на земле и встал, смотря на меня. — Будем честны, я знал что ты появишься здесь. Не знал только когда. А тут вот что. И сотни лет не прошло, как ты объявляешься… Да ещё «как». Я узнаю этот плащ. Не сказать, что я смотрю телевизор или хотя бы он у меня есть, но твой образ красуется даже на билбордах у города… Кстати, как ни странно, одна бургерная стала делать «убийственно вкусные» бутерброды с твом обликом… Их закрыли через день, а ещё через день отпустили и открыли вновь, подробностей не знаю… И так, ты достал маску?

Этот вопрос заставил почувствовать дискомфорт в душе.

— Ну… Я… Я недавно потерял её.

Сова на меня посмотрела так, как на идиота своими чёрными бусинами глазами. Впрочем, должно быть я идиотом сейчас и был.

— …Ты… Ч-что сделал?

Эта сова была в таком шокированном состоянии, что вытянула голову вперёд, пытаясь разглядеть во мне что-то ещё или хотя бы подтвердить наличие обнаруженного.

— …я… я потерял… её…

От такого напора я сделал шаг назад.

— …Раздери меня гром… Ты хотя бы знаешь на что эта штука способна?… Самые обычные люди с ней превращались в страшных убийц… Она была сделана из сплава человеческих костей и окрашена старой нелюдской кровью… Она предмет, дающий тебе огромную силу. И не только тебе. И ты её потерял?… А что если хоть кто-то ещё из нелюдей найдёт её?

— Я… Я найду её… Я обещаю, — сказал я, пытаясь оправдаться.

— В таком случае прочь из моего леса, — сказал он серьёзно. — Не возвращайся, пока не найдёшь её… или она тебя.

Я ушёл. Наверное, так плохо мне ещё ни разу не было… Ведь я боялся. Впервые. По-настоящему в жизни боялся… И ведь непонятно чего. Совы? Нет. Я мог бы убить её, если-б сильно захотел. Потери маски? Что-то раньше она меня не волновала. То, что она попадёт в руки тем, кому не надо?… А что будет тогда? Я и без маски достаточно силён. Конечно, пулю в теле я буду чувствовать в разы сильнее, чем без неё, да и наверное мой рот больше ничто не сдержит, но что она может дать другому человеку?… Нелюдю?

Что-то кажется, я боюсь, что скоро узнаю. Я прошёлся до КПП и немного удивился, когда услышал достаточно громкий разговор. А ещё больше я удивился когда в одном из голосов, узнал Астрид.

— Вы должны меня пропустить! — достаточно громко и чётко, почти по словам проговорила моя знакомая.

— Извините гражданка, но мы не можем прямо взять и отправить вас на смерть. Нам это начальство не простит.

— А я не прощу вам, если не дадите пройти!

— Я повторюсь. Если в лес кто-то и пошел, то труп вам искать ни к чему. Ещё и сами убьётесь.

Тут из-за дерева вышел я и быстрым шагом двинулся к трём фигурам. Двое в военной форме и с АКУ на поясах и сама Астрид. Её появление здесь вообще оставалось для меня загадкой.

— Мы вынуждены будем применить служебное оружие если вы сейчас же не уйдете…

Я подошёл к ним. Астрид заметила меня и с криком бросилась ко мне.

— Алекс! Чёрт тебя дери! Ты меня до смерти напугал!

Двое вояк обернулись и посмотрели на меня немного сердитым взглядом, а я в свою очередь предвидел ещё один неприятный разговор. Сначала с ними, потом с ней.

— Гражданин. Почему вы прошли без нашего ведома? Как вы перебрались через забор? Вы должны пройти с на…

— Ты. Этого. Не хочешь. — сказал я чётко и посмотрел на него так, словно собирался холоднокровно пристрелить.

— …Джереми, у нас там кажется чайник остывает, идём.

— …Да… Точно да. Не хочу заваривать его снова.

И вот, мы с Астрид остались наедине. Ни сказав ни слова я направился вниз по тропинке, ведущей к дороге. Стояло гадостное чувство от которого хотелось хоть на нож бросаться… Но я нашёл в себе сил настроить себя на нужный лад. Надо было найти эту маску, если это не сделал кто-то ещё.

— …Ничего не хочешь мне сказать? — спросила Астрид достаточно сердито.

— Мы идём в парк.

— В парк? То есть, после всего этого, ты хочешь «роман….

— Иди куда подальше, — нахмурился я. — Мне нужно найти там свою маску.

— В парке?

— Или где-то рядом с ним.

— Как давно ты вообще её потерял?

— Ну… Не-делю назад? — мне пришлось скорчить неудобную улыбку, чтобы постараться не выставить себя совсем идиотом.

— Ты идиот, если думаешь, что она ещё там.

— …Давай просто пройдёмся.

Мы в молчании дошли до парка, когда было уже наверное два часа ночи, но никто из нас не хотел спать. В таком же молчании мы долго ходили по ночному парку, но я даже мест толком не узнавал, не то чтобы уже знал где именно потерял проклятую защитку для лица.

— …я за тебя волновалась, — хмуро сказала она наконец и поёжилась. Она выбежала за мной в одном спортивном топе, да ещё с небольшой накинутой курточкой-косухой. Это было приемлемо для нахождения в доме, но в осень, тут… Но я пока думал. — Больше так не делай!… Ты же мог умереть в этом лесу!

— Хватит волноваться за меня, словно мы какая-то пара, — хмуро сказал я, а вся трава позади меня словно приглаживалась чьей-то большой невидимой ладонью. Я не ожидал, как она зло ударила меня в живот, но я только чуть подался вперёд из-за неожиданности.

— Даже не думай! — она захотела ударить ещё раз, но попала чуть выше плеча, в наплечник и отдёрнула руку. — Ай… У тебя наплечники твёрдые.

— Так они и такими должны быть, — ответил я спокойно. Я снял с себя плащ и накинул на неё. Конечно я до сих пор злился, потому что она злилась на меня и я злился на себя. А я не хочу быть единственным на кого будут злиться. Да и всё таки она мёрзнет в свое косухе, а я могу немного пройтись в одной рубашке. Мне не сложно. Я вообще редко мёрзну или перегреваюсь… Исключением конечно было лето этого года. Я вообще старался на улицу не выходить.

— …спасибо… — сказала она, хмуро опустив взгляд и укутавшись в него, продолжила идти за мной. Мы ещё некоторое время молчали и поняв, что ничего говорить я не собираюсь, она сама решила спросить: …то есть… я для тебя тоже… ничего не значу?…

Это был достаточно каверзный вопрос. Астрид хороший человек, мне бы хотелось всего наилучшего для неё, но… Но я даже как-то не знаю. Что она для меня должна значить? Эх, если б только мне кто-нибудь всё это объяснил, а полагаться на чувства я здесь не могу. Я просто не могу в них разобраться.

— Не знаю, — ответил я честно, продолжив идти, пока не устал и не сел на лавку, смотря на работающий фонарь… Конечно я не найду здесь маску, что за глупости? Она села рядом, с чуть нахмуренными бровями и поджатыми губами.

— Что значит «не знаю»? — в голосе её звучала явная претензия. — То есть ты ломаешь мою личную жизнь, вторгаясь в неё и отпихивая от меня всех с кем я хотела бы наводить мосты. И ты. После этого. «Не знаешь»?

— …Слушай, та ситуация в ресторане… Я… Я… Слушай, Астрид. Я вообще плохо понимаю что происходит. Всю мою жизнь, до прошлого года, стёрли под чистую. Я не ведаю что делаю, понимаешь?

— Но ты же ни с кем другим так не поступаешь… Ты избил того, с кем я пошла на свидание, просто потому, что он позвал меня. Алекс. И после этого, ты говоришь, что не знаешь что ко мне чувствуешь.

— …Слушай, Астрид, я…

— «Слушай, Слушай, Слушай» — передразнила она меня. — я только и слышу от тебя как «слушай». Я слушаю, ну.

Я молча посмотрел на неё, глубоко вздохнув, не зная что и говорить. Она тоже замолчала, устало выдохнув и укоризненно посмотрела на меня.

— Не знаю. Не могу разобраться в своих чувствах.

— У мужчин это нормально, — ответила она, словно пытаясь успокоить саму себя. — Это вообще, единственное, что у тебя нормально. Всё остальное просто… Я даже не знаю. Тебе вообще нравится эта работа? Ну, то, чем мы занимаемся.

— Ну… Должно нравиться. Наверное. — пожал я плечами.

— Говоришь так, словно мы занимаемся этим просто так. И… Если тебе не нравится, то почему ты продолжаешь этим заниматься?

Она положила мне руку на плечо и поближе пододвинулась.

— …Ну… Типо… Я… Я же ничего не умею, Астрид, — наконец я нашёл что сказать. — Чем я могу вообще в жизни заниматься кроме этого? Договариваться с людьми? Даже у Психа выходит это лучше чем у меня. Заниматься счетами? Моей арифметики, примерно средней школы, я уж не знаю как у вас тут оно классифицируется, недостаточно. Да и вообще, на счёт всего остального… Я просто никчёмен. Я могу только ломать черепа, ну и, всё.

— Ну, ты неплохо комментируешь кино. — усмехнулась она.

— …Если бы за это давали деньги.

— Знаешь, деньги дают людям даже за то, что те на камеру говорят. А ты-то наверное справишься.

— Нет. Душа не лежит… Знаешь, я так подумал, хочу стать писателем. Помнишь?

— Помню, но нет, не вариант. Вообще не-а. Денег этим не заработаешь. В наше время хорошо продаются только документы с информацией и учебники. Информацию о нашем синдикате сплавлять я тебе не позволю, а на счёт учебников… Ну, ты и сам знаешь. — Не найдя что ещё сказать, я устало съехал головой на скамью и так же устало что-то промычал. — А ещё ты ведёшь себя как ребёнок.

— …Ой, не говори.

***

— Вон он, твой коллекционер, — сказал Призрак, показывая пальцем на мирно идущего парня, которого выгнали с клуба с расквашенным носом. Он, зло плюнув, швырнул маску в сторону и стал громко ругаться. Я поднялся, сложив винтовку. — Можешь сделать его день ещё хуже. Выстрели ему в ногу, — предложил он совершенно спокойно. — Это на случай, если побежит.

— Нет, жди тут. Я просто пойду с ним поговорю.

Я спустился с лестницы вниз и, пробежав через переулок, перед дорогой немного снизил скорость став вполне спокойно подходить к этому человеку, что, успокоившись, всё же поднял заброшенную маску с пола и спрятав во внутренний карман пиджака, собрался уже уходить, как я остановил его, окликнув.

— Эй. Мистер. Одну минуту.

Он повернулся и посмотрел на меня. Это был немного сгорбленный мужчина средних лет с русой щетиной, небольшими красными кругами под глазами и рыжевато-русыми волосами. У него были неудобно поджатые губы и какой-то несколько неестественный, зажатый вид. При моём виде, тот совсем жался, немного жалостливо прижав руки к груди как какой-то динозавр.

— У-у… У меня н-ничего нет… — сказал он. — в-вам нужен телефон? В-вот. Только не бейте, я…

— Мне не нужен телефон. Я пришёл за маской.

— М-маской? Она же ничего не стоит… Просто к-красивая безделушка…

— Принадлежащая мне. — уведомил я. Он как-то заметно сжался ещё сильнее, отступив на пару шагов. Он поспешно достал её и всучил мне, сказал, заикаясь.

— Я… Я-а н-ничего не видел! Н-ничего!

После, оставив меня с ней в руках, побежал со всех ног дальше по улице. Он наверное знает, чья это маска… Но впрочем ладно. Мне не очень и важно, что знает один маленький, зажатый человек. Но теперь это не так важно. Главное сейчас вернуться в лес, спустя ещё две недели и получить ответы на все свои вопросы.

Глава 8 «Стоящие над нами»

— Я плохо осведомлён о том, что происходит. — призналась сова, чьё имя было Нум. Я, убитый внутренние, хотел бы сейчас зарыться во что-то мягкое и спать. Может быть ещё и стать чем-то мягким и безобидным. Может быть такой же большой совой… Хотя, это как уже сказать «безобидным». — Всё таки, я не беру в плен имперцев и вообще, мало контактирую с людьми.

— …как ты узнал, что я «появлюсь тут»?

— Я это чувствовал. Думаю, тебя чувствуют так же все другие Сердца Леса.

— Сердца Леса? — переспросил я, немножко заинтересовавшись.

— Да. Существа, управляющие некоторыми лесами… Ты ведь знаешь почему тут, в Безымянном Лесу, пропадают люди, верно?

— Ты не хочешь их видеть здесь?

— Именно… А ещё, мы можем чувствовать всех, кто связан с Лесом. Так же, как я по-особому чувствую тебя, я могу ещё знать где находятся тысячи и тысячи существ.

— И почему ты решил встретить меня?

— Хотел посмотреть. Ты очень везучий, но везение твоё идёт обычно в русло удачных убийств и переживания всяких выстрелов. Знаешь, я был на племенном собрании и услышал там некоторые интересные вещи… Я даже знаю почему Вас. Ваше Племя. Племя Ядовитой Ивы искоренили.

— …И.. Почему?

— Из-за тебя. — сказал Нум серьёзно и посмотрел мне прямо в глаза, спокойно повернув голову на бок. — Ты был ещё учеником, когда убил людского охотника. Ваше племя должно было прятаться, а не показывать себя… Но впрочем ладно. Всё свалили на зверей, но опасно было другое. Ты. Ты переступил закон племени и Леса, убив ради собственной забавы и как плюс, подверг своё племя опасности. Тебя хотели изгнать, если бы старейшина не сказал своё слово и не ушёл в изгнание за тебя. Впрочем, жить в мире тебе долго не пришлось. Через три дня после этого, вас ночью накрыл отряд империи, вооружённый огнемётами. Он, собственно, пару дней назад ещё сжёг старейшину, найдя того по наводке местных… И они бы пришли ещё раньше, будь это Ты. Старейшина скрывался очень умело, пока был в лесу, но что говорить, когда у каждого охотника есть локатор, а у каждого человека, глаза. Одно дело, когда никто не хаживал в самое сердце леса. Другое, увидеть идущее древо в поле с черепом на голове и рогами.

Я молчал, не зная что и сказать. Вообще, отнекиваться сейчас не было смысла. Можно конечно пытаться как-то себя оправдывать, но нет. Нельзя. Надо молчать и терпеть, проглатывая стыд… Хотя, на самом деле я бы не сказал, что из-за речей Нума я чувствовал себя плохо. Мне было по большей части даже как-то плевать. Всё то, делал другой я. С семьёй. С внятным будущим и вполне внятным прошлым… С тем, кому было что терять. Но я ничего не говорил, потому Нум продолжал дальше.

— И ты, после последнего погрома, выжил. Не знаю как. Я тебя не спрашивал и не контактировал. Ты даже попадал два раза к людям и два раза сбегал. На третий «последнего из леших», решили всё-таки убрать с концами. Я только знаю, что по твою душу пришёл какой-то рыцарь. Вы оба проткнули друг-друга и погибли. Подробностей я не знаю… Знаю только то, что после погрома, ты стал Иным. Глаза твои горели, как сейчас, фиолетовым. А насколько я знаю, иные, это те, кто могут перерождаться. Правда, всего один раз и если те были убиты насильственной смертью. Они становятся слиянием того живого организма, который убил их и самого себя. Впрочем, таким ты как раз и стал, что подтверждает эту теорию.

— …А разве были другие иные? — спросил я.

— Всего один, кроме тебя. Его имя не так важно, ведь он существовал около пяти тысяч лет назад, когда мир только обретал свою форму. Важно то, что он пал в битве с драконом и был ещё раз убит, уже соплеменниками. Впрочем, по его собственному желанию. Теперь его череп, был неким подобием короны. Во всяком случае его носил Иво Де Кай, последний из верховных покровителей Леса.

— Так, получается я один из живущих леших?

— Не-ет. — протянул Нум. — Конечно нет. Ты может быть последний из своего племени, но не последний из рода. К примеру, Де Кай жив. Считалось, что он был убит при погроме, но нет. Он вполне жив и здравствует, далеко отсюда, даже не зная о твоём существовании.

— …И ему не надо обо мне говорить, да?

— Пока что да. Не думаю, что его величество, нужно впутывать в это. Раз он сам того не хочет и скрывается.

— Ладно-ладно. С этим разобрались… И кто ещё знает «обо мне»? И… Мне нужно опасаться чего-то, верно?

— Верно. Но не думаю, что император знает что ты жив, иначе, ты был бы уже мёртв. Понимаешь? Он не знает ещё где ты и не знает что искать. Если не будешь сильно светиться, то он никогда о тебе не узнает… Во всяком случае я надеюсь. Но всё равно опасайся. Если Мун захочет, я уверен, он тебя найдёт.

— И почему же?

— Каждое сердце леса чувствует тебя. Оно может общаться как и я. И я уверен, Мун имеет власть над одним-другим таким сердцем. Он может просто заставить его говорить и то с радостью всё скажет. Не. Давай. Поводов. Понимаешь? Ты можешь творить всё что угодно в этом мире, но только до поры до времени. Рано или поздно, Край войдёт в круг интересов империи и тогда тебе придётся постараться прижать руки по швам, а язык держать за зубами, чтобы сохранить голову на плечах.

— Ладно… Я наверное приду попозже. Уже поздно и мне нужно многое обдумать…

— Да-да, разумеется. Так или иначе, я буду рад новой компании вроде тебя.

***

Сегодня нас всех Металл позвал за стол, на обсуждение чего-то крайне важного. Я сидел в это время и жевал злаковый батончик. По какой-то причине я нашёл их прямо очень вкусными. Наверное не такими как мясо, но отличными для употребления и совершенно безвредными для моего внешнего вида.

Как оказалось, этот разговор много обсуждали, все ждали и как итог, он был совершенно неотложен.

— Господа. Нам нужна новая база, — поставил он нас перед фактом и лазерной указкой показал на доску, где было написано небольшое объяснение. Сказано, что нам нужно расширять штат, что нам нужно более серьёзное место и то, что нам уже стоило выходить на мировую арену. — Я уже тысячу раз говорил для чего, так что, кому надо, тут вы видите доску. Раньше, наша затея была нереализуема. У нас было слишком мало денег. Теперь же, благодаря Писателю и Призраку, у нас вполне-вполне достаточно валюты, чтобы не только обеспечить себе место, но и нанять новых работников. Мы станем не просто группкой вооружённых головорезов. Мы станем наёмной армией, способной отрезать головы странам, вместо каких-то жалких группировок, на которые пальцем показали другие, такие же жалкие группировки.

Все молчали, дав ему время перевести дух, вдумчиво обвести всех взглядом и наконец продолжить:

— …У меня уже есть «кандидат» в западном океане. Нефтяная вышка Компании Линкольна. Её вполне можно будет расширить и улучшить. Доход из скважины будет неплохим подспорьем, а расположение в море не даст к нам подобраться незамеченным. У кого-нибудь есть другие предложения? Да, Псих, говори.

Он посмотрел на Психа, что отчаянно тянул руку.

— А чё нам, блять, не взять какой-нибудь бункер или такую же хуйню? Или многоэтажку, как другие бляди, вроде нас.

— В том то и дело, что мы не «другие». Были у них многоэтажки и что с того? Что с ними теперь? — ответа Металл не требовал и продолжил. — Писатель вырезал их всех подчистую. Зато никто не мог позволить себе вышку… Так что я остаюсь при своём мнении.

Теперь Призрак поднял руку. Не очень высоко, но все видели. Не дожидаясь разрешения и воспользовавшись наставшей тишиной, он спросил:

— А как на счет того, что мы обговаривали?

— Да, Призрак. Я могу освободить тебя от контракта, но мне придётся ещё просить тебя о помощи в дальнейшем.

— Как скажешь. Босс, — последние слова он сказал с некоторой неприязнью.

— Я так понимаю, больше предложений и возражений нет, значит решено.

***

Я лежал и думал, смотря на чёрные кроны и стволы, что плотно стояли за окном. В машину вернулся голый и надоедавшие пещание аварийки прекратилось, а воздух сразу как-то стал теплей. Он снял перчатки и устало сел, положив голову на подушку сиденья.

— Ждем, — заключил он. — …Надо было заехать за сменкой… Ещё и глаза, кто-б мне вправил! — он немного зло хлопнул по рулю и успокоившись, спросил. — Включить радио?

— Давай. — устало сказал я, устроившись поудобнее. Зазвучала какая-то музыка. Голый сделал её чуть потише и оставил так.

— Знаешь, я конечно могу и так, но после дождя тут чёртов гололёд… Чувствую себя коммунальными службами. Они наверное до сих пор отопление не подключили.

— Тогда нам повезло, что в машине оно работает всегда.

— Согласен. — кивнул он. — В общем, я позвонил в эвакуационную службу, скоро за нами явятся.

— Что, всё прямо так плохо?

— Да. Радиатор слетел, минус капот и мне пришлось отключить подачу топлива, чтобы ничего не загорелось. У нас кстати и печка скоро перестанет работать.

— Угу. — отозвался я.

— Ладно. Я пока выйду, перекурю.

Он снова вышел, закрыв за собой дверь. Я же продолжал сидеть, уперевшись затылком в небольшую подушку-кота, которую притащила Астрид. Чёрные стволы с тёмно-синим фоном спокойно возвышались, смотря на машину свысока. Я теперь устало перевернулся и упёрся лицом с спинку сиденья, поняв, что его синтетическим запахом не могу дышать. Повернулся обратно на спину. На радио заиграла какая-то программа:

— В эфире снова мы, Разговоры Горизонта. Я Ева, со мной Алистер.

— Ага. Ев, что вы думаете по поводу происходящих в городе событий?

— Если честно, всё снова идёт своим чередом. Конечно «Ночно-бургерный» конфуз нам запомнится ещё надолго, но волнения поутихли.

— А напомните мне и всем, кто ещё не слышал, что за «Ночно-бургерный»?

— Оу. В общем, компания Дональддонолс сделала очень рисковый шаг, запустив в своей сети ресторанов акцию, связанную с Полуночным. Они добавили Полуночные Бургеры, связав с ними образ ещё не пойманного маньяка и назвах те «убийственно вкусными». Это не только ударило по их имиджу, но ещё и по кошельку. Сейчас, в качестве благотворительной акции, они снизили его цену на 50 процентов и весь остальной ассортимент на 25!

— Ого, это довольно порядочно. Тем более, на такой-то ужин. Дональддонлс сделали по настоящему хорошую комбинацию из чёрных булок, тройной говяжьей котлеты, полосок бекона, одроэзы и прекрасного томатного кетчупа. Тот самый момент, когда под таким именем и образом, скрывается один из лучших бургеров нашего времени.

Я раскрыл злаковый батончик и стал его грызть, вдумчиво смотря на деревья и слушая ведущих… Надо будет как-нибудь посмотреть, что они там состряпали, обозвав «мной»… Надо будет как-нибудь сходить…

***

А кто я вообще такой? Чего Я хочу добиться?… Я хотел бы быть героем. Хотел бы, чтобы у меня было много денег и чтобы все меня любили. Может быть я хотел бы быть защитником всего живого.

…Именем леса, стой преступник!…

…Но я не смогу. Я уже не могу. Я злодей. Я догнал убегающую жизнь и желания тела, принеся в жертву мечту души и разума. Выбор уже сделан и сделанного не воротишь. Наверное, на счёт всего этого стоит подумать получше.

— Хватит спать!

Мне на грудь прилетела маска, а следом за ней, не так уж сильно была брошена винтовка.

— Чёрт, Призрак!…

Но найти что сказать я не смог. Мой учитель чуть ли не пинками под зад вытолкал меня в гараж, всунув ещё папку с брифингом, вместе со всем тем, что я успел схватить.

Толком понял что происходит, уже в машине, разглядывая содержимое папки. Какой-то рядовой заказ. Какой-то парень, просиживающий штаны в байкерском клубе или баре.

В клубе я точно его найду. Рано или поздно, стоит только подождать. Но бар будет в моём стиле, да и куда более эффектно.

— Я высажу тебя у бара. На их район не сунусь, как не проси. — сказал мне Голый, поправляя зеркало. Я молча кивнул и откинулся на кресле, уперевшись коленями в пассажирское сиденье и лбом в потолок.

До того как доехать, я сначала читал брифинг. Заказанный был бритоголовым мужчиной-ожумой. Это значило, что вся его кожа была усеяна длинными полосками, похожими на швы, а сама по себе серая. Лицо того было зататуировано, добавляя тому третий глаз на лбу и кровавые полоски под ним и натуральными очами. По виду, это был байкер из байкеров. Коренастый, относительно крупный. Глава банды «Ночных Роллеров». Зовут Эдвард «Ночная пыль».

— …Ночная пыль… — повторил я, пытаясь уловить звучание такого прозвища и в голову почему-то пришло «Найтдаст»… Найт даст?… Что это вообще такое? Хотя, назовись Эдвард так, было бы наверное лучше.

До бара, как и говорил выше, доехал молча и во сне. Голый высадил меня за поворотом от бара «Огненные колёса».

Мы прибыли в западный район. Тут находились, преимущественно, кирпичные двухэтажки, гаражные корпоративы, мастерские и дешёвые дома. Сейчас я снимал целую крышу этого района. Ночная пыль был главой банды, держащую это место под контролем… Раньше я как-то сюда не заявлялся.

Улица казалась несколько пустынной. Небольшие лавочки. Блеклые стены с мрачными граффити. Много где белый кирпич откалывался, трескался и осыпался. Но как правило, это было не сильно заметно.

Около бара тусовались какие-то рослые люди. Частенько нелюди, вроде тех же самых ожум.

— …Чьих будешь?

Один из рослых, с меня ростом, встал передо мной, преградив путь. Одет он был в серую жилетку и чёрную маску-повязку, висящую на шее. Штаны были грубыми, кожаными, а голова бритая, одетая в ушанку. Но это был не Ночная Пыль. Это был человек с рыже-каштановыми усами, свисающими аж до подбородка. Только сейчас я понял, что оставил винтовку в машине, но не растерялся, ответив в своей манере:

— Ничьих.

— Гы… И что «ничьи» забыли на территории Ночных?

— Дай пройти. — сказал я, не нервничая и не подавая хоть каких-то признаков заинтересованности.

— Могу дать только проход, — усмехнулся он мне в лицо, но не двигался и дополнил, более низким голосом. — Проход в ноги, — Его, небольшими усмешками, поддержали товарищи, обступившие меня с двух сторон. — А так, придётся заплатить.

Не прошло и половины секунды, как я схватил его за шею и сбив с ног телекинезом, поставил на колени. Его дружки дёрнулись в стороны от порыва ветра.

— Я заплачу, — сказал я, не менее спокойно. — Твоей жизнью.

После, ослабил хватку и отпустив, прошёл дальше, а иголки взглядов упивались мне в затылок. С холода улицы, я вошёл в тепло заведения барной стойкой напротив входа и небольшими пустыми столиками по бокам.

В баре сейчас было шумно. Здесь было целых четыре человека, не считая бармена.

Ожум среди них не наблюдалось. Зато все бритые и в одних жилетках. Я чуть поправил полы плаща, положив руку на рукоять ножа. Не так давно его плетённую рукоять я заменил на окованную, деревянную. Подойдя к стойке со стороны, я шумно опустился, поставив на него локти. Байкеры о чём-то шумно говорили, но я как-то не обращал внимания. Я положил валет на стойку и пододвинул подальше. Бармен обратил на меня внимание.

— Виски. И себе налей.

Он кивнул и налил мне стакан тёмно-янтарного пива. Конечно, он похож на виски. Но виски не пенится и его в стаканы не наливают. Бармен смешливо посмотрел на меня… И где я ошибся?

— У нас не подают виски, дружок. — со смехом сказал мне крайний посетитель с клетчатым шарфом и короткой бородкой без бакенбард.

— Может тогда, ты мне расскажешь одну вещь, прежде чем я стану выдавливать это виски из тебя?

По его лицу, можно было понять, что тот явно сконфузился. Болтовня прекратилась и все посмотрели на меня.

— …Какую?

— Где Ночная Пыль? Эдвард, Ночная Пыль. Где он обитает?

— …Дружок, ты кажется уже перебрал сегодня. — усмехнулся он. Я встал и подойдя к нему, схватил за воротник и головой приложил о стойку. Не рассчитав силы, я вырубил того, но не растерялся.

— Кажется, этот парень уже решил выйти из нашего разговора. — сказал я громко и довольно озлобленно. — Кто следующий? Или наконец у вас развяжется язык, пока я сам его не развязал?

Бармен спрятался за стойкой. Байкеры встали и достали оружие. Обрезы и пистолеты. Я встал напротив них, по центру бара.

— …Этот парень кажется шутит. — махнул на меня рукой один из них. Одно резкое движение покосило их всех и прижало к земле. Другое, вытащило оружие из рук и резко откинуло его в стену. Моя правая рука взялась за окованную рукоять. Я наклонился поближе к крайнему и приставил обжигающее лезвие к горлу, заставив того кричать.

— А-А-АР! ХВАТИТ! ХВАТИТ!

— Где. Ночная. Пыль?

— …Я… Он… Он…

— Прямо тут! — крикнул голос из бара. — Выходи с поднятыми руками и мы тебя зарежем быстро!

— …да-да… — кивнул я, сказав себе тихо. — …разумеется.

Я достал револьвер и не очень методично застрелил каждого. Двери бара сразу прострелили и мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы ничего не попало в меня.

Град пуль дробил стены, двери, вышибал стёкла, бил бутылки… И только мой щит оставался неприкасаем. Пули ударялись в воздух, почти в мои вытянутые руки, но застревали в плотном кислороде, переливаясь по воздуху фиолетовыми царапинками, что сразу же исчезали. Если охотник не идёт к добыче, добыча сама выйдет на охотника…

В бар вошла целая банда. Я только закончил перезаряжать револьвер, как это произошло.

Первый выстрел скосил самого храброго из них — Эдварда. Он упал, а следующие выстрелы от бедра, пришлись по остальным.

Когда патроны кончились, я увидел как один единственный, выполз из под своего друга и понёсся из бара.

— Вернись сюда, ты, сукин сын! — кинулся я за ним, сунув револьвер в кобуру. Эдвард запрыгнул на мотоцикл, и завёл его, держась одной рукой за противоположное плечо. Он промчался по улице совсем немного. Я схватил его телекинезом и потащил по асфальту, слыша отчаянные яростные крики. Он в панике схватился за пожарный гидрант и я решил отпустить того. Его заметно пробрало облегчение, когда за ноги никто более не тащил. Но было рано расслабляться. Я подошёл к нему, вытащив нож и наклонился, встав коленом тому на спину. Он заорал, но я воткнул тому лезвие в шею. Он захлебнулся, брыжа кровью на асфальт, а кожа на месте пореза сразу стала синеть и чернеть одновременно. Я не стал вытаскивать, а вместо этого, стал наоборот отрезать голову, рассекая кожу, кости и мясо, как жирное, топленое масло.

***

— …К-какого чёрта ты принёс… Голову? — Голый немного непонимающе смотрел на мешок, промокший от крови. Я вытащил лысую голову и пожал плечами, а сам Голый скорчился в неприязненной гримасе. — …господи… Это… Просто неси это Металлу и сам разбирайся…

***

И вот, после того случая, я вновь залёг на дно. Не знаю что на меня нашло. Я даже не понял, как тогда надел маску… Пройтись по городу в маске и с головой в кровоточащей головой в руках. Если бы не Призрак, я бы прямо так и дотопал до дома… Эх, Призрак-Призрак. Из какого ты меня дерьма постоянно вытаскиваешь?

Глава 9 «Обращение в разум»

— …Ну… Фух.. Это было… Классно.

Астрид замолчала. Я в принципе ничего не говорил. Сел на край и дотянувшись до пачки, достал сигарету и закурил. После, достал ещё одну и протянул ей.

— Будешь?

— Да, конечно. — усмехнулась она и взяла у меня её из рук. Я дал ей прикурить.

— …Кажется я влюблён. — сказал я, посмотрев на неё с усмешкой. Она ответила мне улыбкой, словно стерев старые слёзы. Наверное, я должен был чувствовать себя восхитительно, но чувствовал себя несколько истощённо.

— …Кажется я тоже. — улыбнулась она, сделав затяжку и поперхнулась. — Чёрт, что это за… Это вообще табак?

***

Мы сидели в вечернем ресторане. Почти опустевшем. Она ела какие-то спагетти, я аккуратно разделывался с каким-то стейком в панировке… Ей нравилось. Мне не очень. Вместо этого, предпочёл бы кусок сырого… Но ради неё, я вполне был готов потерпеть.

Хотя, со своим плащом расстаться я не смог. Без него мне словно спину иголками кололи… Зато, теперь я сидел в чистой белой рубашке, брюках и туфлях. Если не плащ на спинке стула, я выглядел бы совсем хорошо… Но если бы он был на мне, я бы чувствовал себя хорошо.

Она была одета в свою тонкую куртку и женскую рубашку.

— …Мои родители встречались тут… — сказала она, наматывая спагетти на вилку. Мы не смотрели друг-другу в глаза. Я был несколько сосредоточен на еде… Всё таки, это заведенье где подают еду. А еду надо есть. Значит надо побыстрее разобраться с этой задачей. — …Папа пригласил маму сюда, после их знакомства… Они были влюблены друг в друга как в книжке. С первого взгляда… Они встретились на вечеринки у своих знакомых. Ему было двадцать, а ей восемнадцать. Мама рассказывала, как это было.

— …И как? — поинтересовался я. Не сказать, что мне правда было интересно. «Чем больше ты знаешь о жизни человека, тем меньше он становится похож на мишень». Ты был прав Призрак, но мне так не хочется видеть в ней мишень. Хочу видеть человека.

— …Они были незнакомы, но пришли на вечеринку к общим знакомым. Сначала они все отмечали, а уже ночью, мама пошла на кухню, не говорила зачем, а там папа, размешивал йогурт в стакане. И как увидел её, решил ей отдать… Не знаю что в этом романтичного, но в общем они так и познакомились… А потом он пригласил её на ужин сюда…

— У нас всё несколько обыденней. — кивнул я. Она молча пару раз кивнула, легко улыбнувшись и посмотрела на меня.

— Да-а… Я-то всего лишь основала синдикат наёмников-убийц… Йогурт на празднике мне никто не приносил.

***

Я заблокировал удар и уйдя в сторону, схватил ногу Призрака одной и локтём дал тому в челюсть. После, мы отошли друг от друга на два шага. Я разминая плечи, он, стирая кровь с губы.

— Ха-ха, первая кровь!

— …За всю твою жизнь.

Он спокойно распрямился и сделал ещё один выпад. Сначала ложный, словно желая ударить в челюсть, но как только я захотел заблокировать, сразу ударил мне ногой в ребро.

Он был слишком хорош и умён. Настолько, что учил меня должно быть только половине того, что умел сам. Я это знал. Я даже знал для чего…

***

— Я не верю в везение, но ты… — он посмотрел на меня, ещё и указав в грудь метательным ножом. — …чистое его воплощение.

— С чего бы?

— Чтобы мне стать хоть немного похожим на «себя», пришлось пройти сквозь боль и сбить душу в кровь. У тебя всё дано от природы… Ты уже оружие массового поражения, стеснённое только человеческим фактором… Стоит только представить чем ты будешь, стоит только развить тебе потенциал и убить всё живое… Рано или поздно это и так произойдёт.

Он спрятал в наруч под рукавом плаща нож и закрепил лямку поплотней.

— …Звучит не очень оптимистично.

Это всё, что я мог подметь. Призрак был лучшим — если ему нужна была одна цель, находящаяся хоть в Форт-Хиле, он достанет её, не пролив ни капли чужой крови. Жертву просто найдут убитой, а камеры «чистыми». Ни имени. Ни отпечатков. Ни ошибок… И как ему только удаётся?

— Но это правдиво. Рано или поздно, ты станешь таким же как я. Машиной, не имеющего ничего лишнего, тянущего тебя назад. Ты будешь двигаться только вперёд.

***

Я закашлялся, выпуская дым от дурь-травы. Косяк в моей руке дотлел, больно задев пальцы и я выронил остатки на пол, сразу затоптав ногой. Псих засмеялся, выпуская дым.

Сегодня он пригласил меня в курилку. Чисто посидеть, поговорить и собственно, немного развлечься.

— Ну ты, блять и дохлинка! — он снова залился истеричным смехом, а я покачав головой, подтянул к себе поближе кальян — он хотя бы не обожжёт мне пальцы, пусть и он тоже набит дурь-травой.

— Ой, замолкни. — махнул я и сделал затяжку, набив свои лёгкие дымом, а мозг туманом. После, выпустил этот самый дым и откинулся, погрузившись глубже в большой тёмно-фиолетовый пуфик. Вообще, вся курилка с тусклым цветным освещением казалась фиолетово-синей, а в связи с начинающимся приходом, вовсе смазывалась в забавное сочетание красок.

— Так чё, нравится тебе Астра?

— …Которая заставляет тебя твои рубашки сжигать? Нравится.

Голый как-то мне говорил, что если относиться ко всему пренебрежительно, люди будут думать, что ты лучше. Мол, у тебя всего до шеи… Ну и если честно мне хотелось Психа тоже немного уколоть.

— Д-а-а-а, бля… Есть что-то в этом хуёвое… А знаешь что? Она меня самого чуть ли блять, не на дороге подобрала, — Он сделал такую затяжку косяком, словно собирался его сожрать. Впрочем, мне казалось что так и произойдёт, стоит мне только закрыть глаза. Я молча продолжил вдыхать и выдыхать дым дурмана, постепенно доводя себя до какого-то ужасного тошнотворного чувства. — Меня тогда из тюрьмы переводили, а я как охраннику в шею вцепился, там столько крови сразу, блять, весь испачкался. Помню потом, дёру блять такую дал в рубашке с этими… как там их… Ну, рукавами блять, которые ещё за спину суются… Короче ты меня бля понял. Бегу, блять такой и понимаю, что жую чьё-то ухо, представляешь? Такое мягкое и жилистое… А потом, через некоторое время меня в синдикат принимают. Металл говорит, исключительные способности к переносу боли.

— А мне, что я в принципе машина для убийств…

— Эй, блять. Говоришь так, словно тебе не похуй, кого и сколько, блять, ебашить. Мы не бандиты, бля. Мокруха, это у нас, ебать в крови!

***

Я отдыхал. Мы смотрели с Астрид кино. Я лежал на диване, головой на её коленях. Можно сказать, что только так я нормально засыпаю… В кровати я ещё долго бы ворочался и смотрел в пустоту, слыша какой-то отдалённый шепот из других комнат, а тут, глаза уже закрывались.

Смотрели мы какой-то немного странный фильм, но мне нравилось. Там главный герой совершал паломничество откуда-то на гору Айвар, по пути, минуя какие-то опасности и все свои похождения сопровождал какими-то умными размышлениями… Я полюбил Астрид за это. За этот грамотный подбор фильмов и тёплую компанию за их просмотром. Наверное, ничего лучше я и придумать для себя не мог… А что мне вообще нужно для счастья? Темнота, сытость, фильм и Астрид… Ах да, ещё диван, куда без него.

Мне же и правда ничего более не нужно. Неужели я не могу всё это получить без денег? Еда без денег не существует. Телевизор и электричество тоже… Будет ли Астрид со мной, если я ничего не смогу ей позволить за деньги?… Да и смогу я вообще выжить — не убивая? У меня же просто нет выбора! Нет и всё тут! Да как не крути, я в том возрасте, когда ничему толком не научишься! Нет вот у меня прошлого, где можно было научится арифметике, мироустрою, искусству… Всему, что должен уметь человек. У меня не было этого — я этого не помню!

Путник завёл тираду:

-…Мой путь настолько длинен, что я перестал помнить почему его начал и что хочу найти. Я только вижу себя, находящегося Сейчас и цель, что Сейчас стоит у меня перед глазами. Уже день четырёхсотый моего пути… Думаю, если я еще раз увижу зелень, непременно сойду с ума от счастья. Ещё месяцы назад я воображал о горячем пюре, котлете и кружке горячего чая. Теперь все мозги проедали образы сушенного мяса и вскипячённой настойки. В сумке остался только допинг на очень тяжёлые переходы. Опасный для сердца, но действенный. Коньяк, шоколад и банка лимонного сока. Коньяк, перед походом, доводил до кипения и на его массу, крошил такую же массу шоколада и лимонного сока туда… Так вышло, что несколько дней пришлось сидеть только на этой диете, изматывая себя. «Сохранить пепел» — это всё, что занимало мою голову в тяжёлые моменты.

Но я и сам уже засыпал с рукой Астрид, запущенной в мои чёрные, густые волосы… Я засыпал…

***

Развернувшись на половину, я вскинул револьвер и выстрелил. Убийца в шлеме опёрся о оранжевую стену и съехал вниз, выпустив из рук пистолет-пулемёт, а кровь запачкала стекло с другой стороны. Я не стал медлить — подскочил к второму и уткнув револьвер тому в подбородок, нажал на спуск. Голова откинулась дальше, а кровь хлынула вниз по шлему. Я не дал тому упасть — схватил и выставил вперёд как мясной щит. Попробуй-ка насквозь прострелить мясной бутерброд, где вместо хлеба, бронежилет четвёртого класса защиты.

Прямо из под него раздал последние четыре плюшки адресатам. Одна из пуль попала в ногу, выдрав кожу и застряв в кости. Больно? Ещё как. Но боль не выражалась через слёзы — она выражалась через истеричный смех. Особенно, когда в руку лёг ПП. Тела, поражаемые в шеи, ноги и остальные не столь защищенные части, падали, кричали, отстреливались. Пули сдирали картины со стен. Царапали краску. Линию стёкол, под самым-самым потолком били, а мои, ещё красили их осколки кровью.

Я не стоял на месте, ведь если стоять, можно умереть. А дух мести умертвить нельзя.

***

Вертолёт. Такая огромная железная коробка с пропеллером наверху. Я был чем-то вроде телохранителя Металла и Астрид на момент полёта. По большей части конечно же Астрид. Так вышло, что Металл стал чем-то вроде официального главы, работающего внутри синдиката, а Астрид была основательницей и переговорщиком, по факту, лицом Потерянного Дня.

В распоряжении три вертолёта. Шестнадцать новых сотрудников, многие из которых военные ветераны. Вооружённые под завязку и готовые убивать.

— …И вот она! Новое сердце нашей истории: Вышка «Даль», бывшая в распоряжении у западной нефте-добывающей компании. Укреплённая и защищённая. Здесь нам не страшен любой конфликт, происходящий на Большой Земле. Здесь, наше развитие наконец сдвинется с мёртвой точки. Здесь! Мы станем богами! Первыми в нашем деле! Нам будут готовы платить все правители мира, причём сразу и охотно!

Металл, казалось, при виде вышки приходил в какую-то неистовую радость. Он постоянно оживлённо потирал ладони, словно уже строил какой-то заговор. Астрид же ничего не говорила, не особо заинтересованно смотря в окно. Мы оба понимали к чему это всё ведёт.
Мы давно хотели выйти и уйти своей дорогой, но синдикат нас не отпускал. Не то, чтобы кто-то был крайне против. Если хочешь уйти — уйдёшь. Просто тогда бы мы подвергли себя опасности. Я подверг бы её, ведь я сам, хуже любых преступных группировок и обозлённых правительств, о которых она так беспокоится… Теперь у нас у всех будет ещё больше работы. Металлу хорошо — он этим и живёт, а нам остаётся только играть свои роли.

Рано или поздно это кончится и мы уйдём. Исчезнем во тьме и он нас все забудут.

***

Время летит очень быстро. Я не успеваю моргнуть, как вернувшись с первого заказа, иду уже выполнять второй.

Я лежал в воде, полной чужой крови. Мерными движениями стирал с рта кровь. Я перестаю себя контролировать. Постоянно чувствую себя уставшим… И голодным. Немножко остаётся.

Взгляд бурил в стене настоящую скважину, хотя, складывалось ощущение, словно никакой стены и не было. Ничего не было вокруг меня. Только бесконечная, как океан, вода. И кровь.

…Иду ли я правильно? Это вообще та дорога?… Да и куда сворачивать, если нет? Как вернуться, когда я прошёл уже так много километров, а это, МОЖЕТ БЫТЬ, не тот путь?
Голову разрывают вопросы на которые мне никто и никогда не даст ответы, что меня удовлетворят.

…что со мной, БЛЯТЬ, не так?

Я устаю задавать себе один и тот же вопрос. Понимаю, что есть проблема с моим мозгом. Что-то в нём давно уже не так, как должно быть. Но я ничего не решаю с этим! Сколько ещё я буду просто сидеть и жаловаться в пустоту на собственные проблемы? Когда я наконец смогу встать?

С этими мыслями я выбрался из ванны, но рука моя соскользнула и я с грохотом и всплесками вывалился на пол.

Боль. Много неприятной боли… И кажется я слышу как уже бежит Астрид.

***

Он исчез. Призрак ушёл так, что его исчезновение заметили только через время… Растворился в тишине. Во всём этом воздухе из-за чего казалось, словно он всегда рядом. И казалось бы, только недавно он создавал оружие по принципу моей СВД — мощное, бронебойное и быстрое. Конечно он заметил, что стреляет моя штучка распространённым охотничьим патроном 7.62 Р, какое используется только в местных болтовках… Но по причине устройства, моя «СВД» стреляла на куда более большие расстояния и Призрак сказал, что при должном прицеле и сноровки, можно провести точный выстрел аж на три километра, когда из подобных болтовок самый максимум, это два с половиной, что на пятьсот метров меньше. Из-за чего скорость и дальность полёта пули стала настолько высокой, так и не стало понятно. Так же призрак заметил, что детальки стоит просто время от времени протирать, но они вообще не изнашиваются, а дерево на прикладе и цевье даже должным образом не вымокает.

Его больше заинтересовала моя вещь, чем я сам.

С моей стороны, меня больше интересовал он. За столько лет не было ни намёка на его настоящее имя, фамилию или инициалы. В паспорте он числился сначала как Боб, потом как Смит, после, как Джек. Совершенно распространённые имена, сменяющие одно другое раз в год. Фамилия тоже скакала. Начиная от Грина или Хершела и заканчивая Эйнтропом, которое, казалось, было и вовсе выдумано.

Зато по поводу прошлого он оказался более сговорчив, когда возвращаясь с задания, по какой-то причине решил надраться элем. Лежал лицом в стол на протяжении часов и говорил сначала сам с собой (при чём так, что не разберёшь, но отдельные злые фразы проскакивали), а когда подсел я, со мной. Из всего я узнал только то, что Призрак сначала должен был быть инженером и учился в высшем учебном заведении по этому направлению. Ну и то, что в процессе он стал клеиться к какому-то парню, а когда вся их радужная мазня кончилась, стал ненавидить себя ещё больше чем до этого. Учение так и не закончил и был отчислен за очень длительные прогулы и неявки. Где пропадал — умолчал. Наверное тоже с бутылкой эля в руках, раз он навёл его на эти воспоминания.

И это всё, что я знаю о нём. Что он техник? Круто.

Хотя, было ещё одно. Это произошло уже на учении.

«Знаешь, в конце, когда я научился всему у своего учителя, я убил его»

…Но кто был его учитель? И почему именно он убил его? Не понятно и неизвестно. Да и как он пришёл к выводу, что ему нужно стать именно наёмником?

…С другой стороны, мне лучше забыть о нём. Просто забыть, словно он — всего лишь ведение. Надо бы сосредоточиться на себе. И Астрид.

А что вообще до неё? Что я могу знать о ней? Её «прозвище», вовсе не прозвище, а имя. Астрид, она есть Астрид. Астрид Фолк. Прошла юридическое обучение, стала адвокатом. Не проработав и пол года на должности, наткнулась на Металла/Фридриха Конунсберга, криминалиста/айтишника и собственно, восходящую звезду криминального мира. В будущем, через годик, когда Астрид сможет чудом освободить его от решётки, он предложит ей начать заработок на стороне, подключив своего знакомого, Николаса Энгера, который конечно ничем не поможет, кроме подключения в дело своего сына, Уила Энгера, который известен многим как Голый, за свою бритую начисто голову. Через некоторое время, Металл пригласит ещё своего знакомого профессионала — Призрака. И снова он в моих воспоминаниях.

…После, Астрид ещё притащила Психа, видно пропитавшись к нему сочувствием. А дальше, после всего этого, Призрак притащил уже меня. Кстати, тема с телефонниками долго не прожила — я вообще единственный, кто смог пережить первое задание и выполнить его. Зачем звонить непроверенным людям и заставлять делать штуку, спонсируя их усилия, если можно за эти же деньги нанимать тех, кого нужно? И вот подобных людей я тренировал, если оно было нужно. Во всяком случае, я служил прекрасной грушей для битья, которая вполне серьёзно могла дать сдачи и сказать, почему так произошло… Знаете, мне это нравилось больше, чем то, в чём я действительно был хорош.

А хорош я был в…

***

…Убийстве подонков.

Не смотря на разлетевшуюся в клочья голову, я перевёл винтовку и выстрел в спину второму. Он развернулся, уже падая, а его чёрная футболка темнела ещё сильнее. С ноги я вломился в комнату, держа винтовку за цевьё в одной руке, а в другой револьвер. Собственно, револьвером я и прострелил ублюдку шею.

Мне заказали банду наркош-производителей, какой-то дряни, называемой Дыханием Бездны. Такой чёрный ингалятор, почти вырубающий человека. На этот раз я работал в интересах правительства — всё же, награду Металл должен был получать у них. Парень, что схватился за оружие резко кинул его на пол и поднял руки, второй, сбоку, выстрелил в меня, но телекинез остановил его потуги, а револьвер завершил их с концом. Мы были последними, оставшимися в этом месте… А скоро, не должно было остаться и самого места, таковы условия контракта.

— Не стреляй. Я сдаюсь! — сказал громко и чётко русый, что бросил пистолет на пол.

— Молодец. — Я выстрелил ему в живот и дал контрольный в голову. Перезарядился, вытряхнув пустые гильзы и патрон, а после поочерёдно вставил каждый, обратно в барабан.

Теперь очередь канистры. Открути крышку и лей, словно заливаешь собственную жизнь. Не щади бензина и не пачкай туфли. Кончилась? Возьми ещё, они же генератор хотели питать не один день. Пропитай всё хорошенько… Очень хорошо.

Теперь, всего один сигнальный фаер.

И деревянная вила превращается в огромного Яркого Зверя.

***

…Я сидел на кровати. Довольный? Вполне. Сделал последнюю затяжку и затушил сигарету в пепельнице.

— Как думаешь, на этот раз получиться? — спросила она с небольшой надеждой в голосе, лёжа рядом. Я не ответил. — …Мы столько раз уже пытаемся, а всё никак.

Я осматривал комнату в ночном освещении. Из звуков только работающая скважина, где-то далеко внизу и шторм за окном. Огромная водная масса налегала на неприступную металлическую крепость не способная достать до нашего этажа даже самой высокой своей волной.

Просторная большая комната. Наверное единственная вправду нормальная каюта. Просторная. Светлая, с хорошим обзором. Если на то пошло, с крепкими, железными стенами… Большой кроватью, двумя шкафами, отдельной кухней, гостинной, ванной… Чем не квартира?
Астра мечтает не об этом. Ей с самого начала не нужен был синдикат — он нужен был Металлу. Ей нужна была просто жизнь в покое, какую она пытается обустроить сейчас. Но мы живём на станции, где ещё кроме нас около трёхсот человек. Вооружённых вояк, бывших криминальных элементов и профессионалов в области убийств. Да и человек с которым ты хочешь жить, тоже далеко не хорош — он главный убийца этого времени. Настолько главный, что его счёт никто не смог переплюнуть за всю историю, не считая разного рода генералов и полководцев, но они-то убивали не своими руками, а этот — в одиночку.

— …тебя это волнует? — спросил я, не особо-то и заинтересовано. Я знал, что её это волнует. Она бы не тащила меня в постель чуть ли не каждую неделю, если бы её это не волновало. С другой стороны, может она делает это для того же что и я — для удовольствия и не более… С другой стороны, тогда бы она так много не говорила про всё «то».

— …Нам надо сходить к врачу и провериться. Мы же сходим, да?

— Ладно. — согласился я. Впрочем, ничего против у меня никогда не было. Выбраться обратно куда-нибудь в город было бы прекрасной идеей.

***

Белые здания Приокеании. Море. Свежий воздух, солнечный берег. А Астрид рыдает. Вернее рыдала.

«Сожалеем, но как показали тесты, вы бесплотны»

И почему это было обращено ко мне, а так убиваться из-за этого она? Мне было бы её жаль — мне её и без того жалко — но было бы больше, если я хоть что-то понимал. Зачем ей всё это?

И единственный человек с которым я мог поговорить на эту тему — был Уил. А что он? А он говорил, что в нашем положении моя бесплодность — спасение для нас обоих. Астрид неадекватна и видит только то, что хочет, а не то, что есть на самом деле, а я как глупая игрушка ведусь на любые её просьбы, ведь когда-то, она так же велась на мои… И я прекрасно всё это понимаю, но продолжаю бездействовать.
Потому что я НЕ. ЗНАЮ. ЧТО. ДЕЛАТЬ!

Как итог, держу всё в себе, на протяжении бегущих месяцев. По ночам зарываюсь поглубже в неудобную, слишком мягкую подушку и мечтаю только об одном — дом в лесу. Твёрдый диван. Я, Астрид и километры вокруг, лишённые разумной жизни. Чтобы никого не было. Вообще никого.

…Хотя, может люди не так плохи, как говорил Призрак. Может то, что я хочу сбежать от них глубже под кроны, что защитят от них, это последствия от моего характера, а не того, что это люди такие?

Мол, мне никогда не нравилось ходить по улицам и смотреть на всех них. Вечно злых и угрюмых… Хотя, словно я был другим. Нет конечно, но я становился таким в основном из-за того что видел их, а они — меня. Их взгляды очень болезненны. Когда ты отворачиваешься, такое ощущение, словно все смотрят тебе вслед. Словно ты, да ты, существо в плаще, столь важное для них всех… Нет. Ты важен им далеко не в хорошем смысле.

Ты угроза. И всему, что дышит, ты угрожаешь. Убийца — это судьба. Призрак говорил, что надо именно быть определённым человеком, чтобы отнимать жизни других. Им нельзя стать со временем. Им можно только быть изначально, иначе на этой работе ты сломаешься под собственным гнётом. Допустишь немало ошибок, что другой, приспособленный, не допустил бы. Ты не должен ничего чувствовать, ведь чувства, это для слабых и гражданских. И да. Я абсолютно ничего не чувствую… Я абсолютно ничего не чувствую…

Глава 10 «Смена руководства»

Я сидел у себя, слушая шум маленького водопада, стоящего по правую сторону. Откинулся на диване, раскинул руки, ноги вытянул и блаженно закрыл глаза.

Этот день мне казался очень хорошим. Сегодня утром я проснулся с любимой женщиной и приготовил ей прекрасный завтрак. Вообще, я не тот человек, которого стоило бы ставить на кухню, но я умею жарить! Мясо это или яичница, не так важно. Конечно я спалил не одну сковороду, прежде чем научился делать хоть что-то приемлемое. Принцип понятен, но развивать свои навыки я как-то не хотел — хватало и того, что я знал как вымачивать мясо в водке, прежде чем жарить. Оно получалось мягче и сочнее.

Сегодня у меня выходной. Раньше они у нас были обговорены, но Металл постоянно меня гонял даже по ним. Это вызывало недовольство и протесты с моей стороны, но будучи внутри сострадательным и мягким, я всё же не говорил конечное «нет» и работал в выходные. Но теперь Металл меня не дёргал, уже на протяжении двух дней… Прямо… Вау. Круто, наверное. Я уже сегодня прочитал целую «Стрелу из Равенверна». Небольшое фэнтези про некого скрытого лучника-дезертира, который пытается выжить на враждебной территории, не имея шанса ни вернуться, ни идти вперёд и в итоге, ему частенько приходиться делать то от чего он уходил всё это время. И да, в этом-то он хорош.

…Я подмечал, что Айвар, как ГГ, несколько похож на меня. Мы делаем одну и туже чернь, только в разных масштабах и разными способами. С другой стороны, это просто важно, чтобы читатель мог себя ассоциировать с героем, если сам он, небольшой типичный шаблон… Интересно, а я персонаж? Ну и если бы был, то каким? Плохим? Но как может быть плохим персонаж, от лица которого читаешь?… Или может быть я всего-лишь какая-то маленькая встреча в истории другого? Кто знает?

В момент моих размышлений вошёл Голый. Он запыхался и очень устал. Держал в руке стакан кофе, от которого сразу отпил. Я смотрел на него, вставшего в дверях, думая что будет дальше. Уил редко заходил ко мне — особенно бегом, потому должно быть что-то интересное.

— Писатель. — сказал он, подойдя. — У нас проблема. Мы давно строили заговор, но теперь они идут, чтобы убрать Астрид… Как другу говорю.

— Ч-что? — опешил я и сразу встал.

— Ты многое для меня сделал… И… Просто уходите оба. — сказал он. — Я не хочу чтобы из вас двоих кто-то умер.

Он возможно хотел бы сказать что-то ещё, но я уже стрелой метнулся дальше по коридору, к лифту. Мне нужно было подняться на самый верхний этаж. В главный офис.

…Ты многое сделал для меня…

…У нас проблема…

Мы давно строили заговор.

Просто уходите оба.

Белый квадратный лифт смотрел на меня безлико со всех сторон. Я был не один в нём. Смотрел вперёд, стараясь не обращать внимания на вторую фигуру.

Я знал кто это был. Её разорванные крылья, оставили только костяную оболочку. Она смотрела на меня. Чёрная кровь накрапывала на пол. Она улыбалась, испепеляя меня взглядом… Вместо одного глаза, чёрный провал… Волосы больше не золотистые. Они скорее болезненно-белые. Как и кожа… Как и одежда.

— Ты никого не сможешь спасти.— Я не мог ничего сказать. Стояло ощущение, словно что-то сковало меня железными скобами изнутри. Голова кружилась… Сколько я уже еду? — Никогда не мог и не сможешь. Потому что твоё предназначение в другом, Мстящий.

Я осмелился посмотреть на неё. Мой взгляд, полный молчаливой решимости, ненависти и собранности. Никто из живых, не мог держать его на себе. Только те, чьё нутро уже мертво или кто им крайне силён… И она смотрела мне в глаза, своей проваленной, скаля в улыбке чёрные от крови зубы.

Двери открылись. Я вывалился, спиной. Надо было…

Меня резко ударили прикладом по голове. Я пошатнулся, но меня сбили с ног.

Последнее что я вижу: человек в броне и закрытом шлеме, опускает мне на лицо тяжёлый, металлический приклад.

Темнота.

***

— …И ты тут. Закованный в цепи. Истощённый… И печатка сдерживания наверное очень сильно жжётся.

Я не мог ничего сказать. Челюсть сковали какими-то скобами. Всё сковано. Ничего не работает. Всё болит. Как же больно… Я уже неделю не ел — меня только накачивают время от время какой-то жидкостью, чтобы я не умер. Ни мяса, ни вкуса, ничего. Только боль и пепел. Почему я не умер?… Почему я ещё дышу?…

— Потому что ты актёр, ждущий в закулисах. У тебя много часиков жизни. Но только часиков. А могло быть лет. И лет на свободе… Но, это конечно если ты согласишься мне помогать. Иначе, ты так и сгниёшь здесь. Без смысла для кого либо.

***

— Вот-вот… Писатель-Писатель. — Металл посмотрел на меня укоризненно. Я не видел этого взгляда из-за тряпки на глазах, но я его очень чётко чувствовал. Был сильно избит и привязан руками к трубе над собой. Если мне нужно выбраться, придётся сильно попотеть. Пальцы сильно затянули проволокой, от чего они почти отмирали, а я не мог что-либо делать ими, в том числе и делать свои телекинетические штучки. Кажется это конец. Я молчал. Мой рот весь был в крови… Мало кто смог пережить усмирение зверя. Я так просто не дал свой последний бой. — Вот наша история и кончается. Хм, как мне кажется, вполне хороший конец для книжки… Ты же писал о своей истории, не так ли? Самое время ставить большую точку. Предоставь это мне… Видишь, к чему приводит сопротивление прогрессу? Думаешь это ты отказался от нашего совместного будущего? Нет. Это сделала Астрид. Она надеялась на тебя… Бедная маленькая адвокатша, мечтала о своей маленькой живой игрушке, а замахнулась на большой синдикат. Что-ж, мне немножко её было жаль или нет, но… Но мне кажется её развлекательную животину, вроде тебя, мутант, стоило бы похоронить вместе с ней. Потому, мы так и поступим.

Раздался выстрел. Что-то больно ударило мне в оголённую грудь и по ней потекла тёплая, вязкая жидкость. Лёгкие сдавило… Я выдохнул и остался висеть.

***

Мне снился сон. Совсем недавно. Болезненный такой:

Я ехал на машине по дороге. Меня клонило на соседнее сиденье. Я понимал, что был серьёзно ранен. Жизнь покидала меня так же стремительно как и сознание.

Но мне надо было добраться. Я не мог уснуть сейчас, хоть мне очень и хотелось. Хоть и кровь уже запачкала руль и сиденье. Пусть я не умел водить. Пусть я не знал куда мне ехать. Пускай меня изнутри выжигает сама смерть… Я должен доехать.

А дорога продолжалась. Лес, сменялся лесом. Меня уже не раз пробирал кровавый кашель: лёгкие были поражены… Уже скоро я приеду… Уже скоро…

***

Глаза заплыли от боли. Я был избит, истерзан и обессилен. Впрочем, это было неважно. Почему-то мы остановились. За окном плотно встали ряды тёмных деревьев… Возможно, для меня это последний шанс прикоснуться к… К нему. Пусть даже не руками.

Они сомкнули свои ряды. Обступили со всех сторон. Рассматривая. Осуждая за выбранный путь… Но как много ненависти ко мне они не питали, сочувствия было больше. Они все знали кто я.

Ты должен был стать Хранителем.

…И потому, они жалеют, когда единственный защитник, оказался предателем.

Никогда не поздно всё изменить. Пусть и не твоими руками.

А кто мне может помочь? Уил? Что одинокий водитель может сделать толпе наёмников?

Призрак? Он и пальцем не пошевелит. Ему плевать на меня, как и на всех, его окружающих. Единственный его спутник — деньги, а за моё спасение, заплатить ему некому… Да и не станет он вытаскивать с того света «трофей».

Астрид?… Не смешите меня. Ей самой бы кто помог… И этот кто-то, должен быть я.

Никудышный хранитель. Изменник, собственному долгу и чувствам.

Ты заслужил это, не так ли?

К моему же огромному сожалению — да. Моё бремя и проклятие — мои же собственные решения… Что-ж… Мы снова двинулись.

Снова у меня перед глазами дорога. Вес моих глупых, алочных решений, тяготив вниз. Кажется я скоро приеду.

***

Меня вытащили у плотины. Лес вокруг, как толпа, провожала меня в последний путь своим взглядом и тихим перешёптыванием между собой. Меня потащили под руки.

— Ещё живой… — это был Рубец. Большой парень. Бывший зек… Он был примерно с меня ростом, но куда более широкий в плечах. Достойная замена, великому «Полуночному», не так ли? Какой-то зек, всю жизнь убивающий исподтишка.

Ненависть. Тебя переполнят ненависть и отвращение к ним. Но не к своему делу, не так ли?

— Конечно живой. Ему однажды в спину разрядились с автомата, а он, как видишь… Ладно, не думаю, что он сможет пережить такое. — Второй, Ёж, или как-то так, бывший военный. Не такой большой как Рубец. Только что взвёл затвор пистолета. Меня подтащили к краю.

Ты вернешься. Как всегда возвращался. Ты будешь убивать, как всегда убивал. Ты хочешь этого?

Срезали верёвки с ног и ударив под колени, поставили на них, над самым краем.

— Есть, слова на прощание? — спокойно спросил Ёж, а я почувствовал как ствол его пистолета упирается мне в затылок. Я молчал.

Ты ведь хочешь вернуться. И это будет. Ты отомстишь им… Порвёшь на части, как умеешь. Превратишь их последние секунды в истинный, полуночный кошмар.

— Кончай его уже. Он будет молчать вечность. — сказал Рубец.

— Да… — прошептал я.

Выстрел.

Да, я хочу.

Но я падаю вниз. Свет жизни и желаний, вытекает из моих холодных мёртвых рук.

Но был ли он хоть когда-то у меня? Было у меня хоть что-то?

В пустоте нет света. Там нет ничего… И ты был и будешь полон пустоты.
Огромной, испепеляющей массы. Ненавидящей, призирающей и желающий смерти всем обидчикам.

Но я выше этого… Я может и убийца, но…

Какая разница? Ты мёртв.