То, что отделка квартиры дело серьёзное, чем дальше, тем больше понимаешь «в процессе». Но нельзя сказать, что это соответствует выражению — аппетит приходит во время еды…
С утра встретились с электриком. Он «обрадовал», сообщив, что все розетки и выключатели, установленные в стенах квартиры, надо выбросить:
— Дешёвка, никуда не годится.
Затем какое-то время я шлифовал потолок и стены прихожей после шпатлевания, немного поштукатурил.
В открытое окно большой комнаты врываются солнечные лучи и свежий теплый воздух, пыль быстро прячется по углам. Наконец-то, в конце апреля, весна наступила; всё там, за стенами, словно приглашает:
— Бросай дела, выходи! Здесь хорошо!
А ещё с десятого этажа виден берёзовый лесок неподалёку, сквозь белые с чёрным стволы и ветки прозрачно зеленеющий почками и только-только появившимися листиками.
— Вот бы пикник, да с хорошей компанией, шашлычёк под красное сухое вино…
Работа кажется совсем муторной. Настроение, и с утра не блестящее, окончательно сдувается.
Съесть яблоко… Выпить кофе…
К трём часам дня с неохотой признаю — надо убегать. Можно помучиться ещё несколько часов, но эффективность работы, когда всё валится из рук, известна.
Вырубить воду и свет, ключи, лифт, машина…
Вылетаю мимо автозаправок на трассу. Музыка на Бест-фм, и скорость сто шестьдесят при разрешённой сто десять.
Несусь, по обычной своей привычке обгоняя всё, что движется; настроение понемногу начинает улучшаться.
И вдруг… В зеркала — боковые и заднего вида — буквально встреливается чёрная «Ауди». Она уже под моим задним бампером, она дрожит от нетерпения, она томится, как бешеная кобыла, она рыскает по полосе и моргает фарами, словно крича — «освободи лыжню!»
Миг, и я уступаю. Казалось бы. А на самом деле пуляю свою Камри через все полосы направо и вперёд, обгоняя ещё две машины.
Надоедливая Ауди не поддаётся, моментально перестраивается по крайней правой, вырывается вперёд.
У меня — чувствую! — загораются глаза и вскипает кровь, я врубаю погромче музыку и мчу за конкурентом.
Снова случилась любимая забава — поганялки.
Уже не до осторожности, когда скорость не должна превышать пятидесяти восьми километров ограничения по знаку (плюс шестьдесят — скорость лишения прав). Теперь летим около ста восьмидесяти, нередко и по обочине. Довольно, мощно урчит двигатель, представив себя под крылом самолёта. Опасность будоражит мне кровь, она пьянит, она переполняет адреналином: чуток добавить, и двести километров в час — скорость свободного падения!
Теперь приопустить стекло, и сразу с рёвом в салон врывается плотный, даже острый воздух; музыку вообще на максимум.
Тело на виражах влипает в кресло, всё свистит, дрожит, грохочет… Та-к-кой драйв!
И — в-л-ево, в-п-раво, в-л-ево, в-п-раво, большими дугами между полосами, между чужими машинами. В этом непрерывном полёте с покачиванием движения синхронны, словно наши автомобили соединены невидимыми рычагами. Или — словно мы фигуристы в беге на льду, или это какой-то диковинный размашистый вальс на моем любимом танцполе.
Не менее, кстати, любимом, чем экстремальная езда. Из-за невероятной радости движения тела, когда оно послушно выполняет любое движение, когда это красиво и восхищает зрителей, и ты сам восхищен, в том числе и этой своей уверенностью…
За нами пытается увязаться огромный Лендкрузер, мы с Ауди «делаем» его за пять минут.
Вот и съезд на МКАД, всегда жутко медленный, всегда забитый в два ряда.
Ауди безразлично проходит слева по прямой, в направлении центра — ни короткого звукового сигнала на прощанье, ни двойного мига фар.
Съезд, кажется, никогда не закончится.
— Фу-у-у, вот и МКАД.
Быстрее на крайнюю левую, быстро-быстро…
Медленнее, ещё медленнее…
Уворачиваясь от машин останавливающейся второй.., третьей.., четвёртой… полосы, удираю на крайнюю правую, на обочину:
— Опять двойка! Пардон — опять пробка!
Настроение, чудесно поднявшееся, снова падает «ниже плинтуса».
Да уж — машина классный психологический компенсатор! Но она же может стать анти-компенсатором. Автомобильная пробка убьёт любое настроение.
С утра встретились с электриком. Он «обрадовал», сообщив, что все розетки и выключатели, установленные в стенах квартиры, надо выбросить:
— Дешёвка, никуда не годится.
Затем какое-то время я шлифовал потолок и стены прихожей после шпатлевания, немного поштукатурил.
В открытое окно большой комнаты врываются солнечные лучи и свежий теплый воздух, пыль быстро прячется по углам. Наконец-то, в конце апреля, весна наступила; всё там, за стенами, словно приглашает:
— Бросай дела, выходи! Здесь хорошо!
А ещё с десятого этажа виден берёзовый лесок неподалёку, сквозь белые с чёрным стволы и ветки прозрачно зеленеющий почками и только-только появившимися листиками.
— Вот бы пикник, да с хорошей компанией, шашлычёк под красное сухое вино…
Работа кажется совсем муторной. Настроение, и с утра не блестящее, окончательно сдувается.
Съесть яблоко… Выпить кофе…
К трём часам дня с неохотой признаю — надо убегать. Можно помучиться ещё несколько часов, но эффективность работы, когда всё валится из рук, известна.
Вырубить воду и свет, ключи, лифт, машина…
Вылетаю мимо автозаправок на трассу. Музыка на Бест-фм, и скорость сто шестьдесят при разрешённой сто десять.
Несусь, по обычной своей привычке обгоняя всё, что движется; настроение понемногу начинает улучшаться.
И вдруг… В зеркала — боковые и заднего вида — буквально встреливается чёрная «Ауди». Она уже под моим задним бампером, она дрожит от нетерпения, она томится, как бешеная кобыла, она рыскает по полосе и моргает фарами, словно крича — «освободи лыжню!»
Миг, и я уступаю. Казалось бы. А на самом деле пуляю свою Камри через все полосы направо и вперёд, обгоняя ещё две машины.
Надоедливая Ауди не поддаётся, моментально перестраивается по крайней правой, вырывается вперёд.
У меня — чувствую! — загораются глаза и вскипает кровь, я врубаю погромче музыку и мчу за конкурентом.
Снова случилась любимая забава — поганялки.
Уже не до осторожности, когда скорость не должна превышать пятидесяти восьми километров ограничения по знаку (плюс шестьдесят — скорость лишения прав). Теперь летим около ста восьмидесяти, нередко и по обочине. Довольно, мощно урчит двигатель, представив себя под крылом самолёта. Опасность будоражит мне кровь, она пьянит, она переполняет адреналином: чуток добавить, и двести километров в час — скорость свободного падения!
Теперь приопустить стекло, и сразу с рёвом в салон врывается плотный, даже острый воздух; музыку вообще на максимум.
Тело на виражах влипает в кресло, всё свистит, дрожит, грохочет… Та-к-кой драйв!
И — в-л-ево, в-п-раво, в-л-ево, в-п-раво, большими дугами между полосами, между чужими машинами. В этом непрерывном полёте с покачиванием движения синхронны, словно наши автомобили соединены невидимыми рычагами. Или — словно мы фигуристы в беге на льду, или это какой-то диковинный размашистый вальс на моем любимом танцполе.
Не менее, кстати, любимом, чем экстремальная езда. Из-за невероятной радости движения тела, когда оно послушно выполняет любое движение, когда это красиво и восхищает зрителей, и ты сам восхищен, в том числе и этой своей уверенностью…
За нами пытается увязаться огромный Лендкрузер, мы с Ауди «делаем» его за пять минут.
Вот и съезд на МКАД, всегда жутко медленный, всегда забитый в два ряда.
Ауди безразлично проходит слева по прямой, в направлении центра — ни короткого звукового сигнала на прощанье, ни двойного мига фар.
Съезд, кажется, никогда не закончится.
— Фу-у-у, вот и МКАД.
Быстрее на крайнюю левую, быстро-быстро…
Медленнее, ещё медленнее…
Уворачиваясь от машин останавливающейся второй.., третьей.., четвёртой… полосы, удираю на крайнюю правую, на обочину:
— Опять двойка! Пардон — опять пробка!
Настроение, чудесно поднявшееся, снова падает «ниже плинтуса».
Да уж — машина классный психологический компенсатор! Но она же может стать анти-компенсатором. Автомобильная пробка убьёт любое настроение.
Наконец-то доезжаю до родного дома, заворачиваю во двор, ищу место для припарковаться. И тут по радио слышу:
— Сегодня международный день танца.
— Да! — снова загораются мои глаза, — а ведь будет вечер, танцы, дискотека!
Ещё один психологический компенсатор…
Коллеги, я рискнул выставить в блоге 2 текста, которые и близко не прошли моего обычного количества редактирований.
Скажите, это сильно чувствуется?
Пардон, один уже и не в блоге. И такое бывает…
случайно набрёл тут на рукраш-ком.
плоды регистраторов.
лобовухи, сбитые велосипедисты — «хрустики». пешеходы, само собой. коровы.
иногда — регистратор электрички, как она давит юных красоток — впрочем, это уже не по теме рассказа.
но в основном лобовухи. едет человек, никого не трогает, и тут со встречки летит, кувыркаясь в воздухе, шумахер.
после просмотра двух с половиной роликов хочется ГГ сразу убить. просто убить, без жестокости — просто чтобы мир стал хоть немного лучше.
Игорь, скажи — ты согласен, что ограничение скорости выставлено во многом «на чайника»? То есть — чтобы даже неопытный водитель справился с такой скоростью в таких дорожных условиях.
В далёкие времена, когда я только начинал ездить, очень часто удивлялся, насколько часто ограничение соответствует сложности езды.
Затем, с появлением некоторого, скажем так, профессионализма у меня появился коэффициент уверенности. Обычно это 2,5. То есть ограничение 60 умножим на этот коэффициент. И это будет та скорость, при которой я справляюсь (два раза сплюнем) с практически любой ситуацией.
Лично я никогда не пойду на скорости, при которой буду чувствовать себя не уверенно.
…Хотя, согласен, можно и спровоцировать молодого «Шумахера», неадекватно оценивающего свои возможности.
Да, само собой.
Все пи… ничтожества, а я — Дартанян.
Конечно.
кстати, о регистраторах. вчера в баграме грохнулся грузовой 747. героин не привязали, и при взлёте тюки съехали взад. смешно видеть, как машина кувыркается в воздухе, пока не.
интересно, что видео тоже сделано регистратором — они там в афгане, похоже, тоже без них не ездют. наша школа.
Кстати, одна из тем этюда «Компенсаторы» где-то пересекается с темой в рассказе «Гипноз» (из Юркиного калейдоскопа на Прозе.ру). Вот этот отрывок:
Посмотрел на правое боковое зеркало и включил поворотник. Выворачивая из крайней левой, утопил газ. Сто шестьдесят семь лошадей под капотом Камри вмиг вынесли на соседнюю полосу. Хорошо, при покупке не хватило денег на медлительный «автомат» — «механика» вещь: как воткнул, так и поехал.
Опять перестроение с ускорением, третья полоса, первая. Подключился сосед на пятой беэмвешке, замелькал справа-слева – конечно, сзади! Ещё один на хонда аккорд, ещё — на субару-импреза, ещё… На МКАДе начинались очередные погонялки.
Обгон справа запрещён, и когда пред тобой вдруг из разных сторон вылетают резвящиеся тачки, когда рычат моторы и воют тормоза, не мудрено и испугаться. «Чайники», офисные девушки и пенсионеры в страхе убегают на своих автомобильчиках к обочине, серьёзные люди плюются. А машины в гонке несутся, прыгают по полосам, подрезают друг друга – успевай тормозить.
Увы, дельтапланы в прошлом, и лишь это адреналиновое развлечение осталось у Юры. Чувство могущества техники, мощи мотора было сродни гипнозу. Удовольствие заставляло забыть о возрасте, об осмысленном отношении к жизни. В подобных гонках умудрялся оставлять позади, даже когда рулил стадевятисильной Примерой. Та ещё была задачка, с весом чуть ли не в полторы тонны! Врубал на пониженную, раскручивая обороты почти до семи тысяч, и его золотистая красавица летела не хуже заточенных под гонки БМВ.
Пока не узнал, что такое – докрутить до восьми. Когда обгон по встречной, а тяга вдруг проваливается. Словно двигатель украли из-под капота. Далекий Камаз уже рядом, в последний миг уходя на обочину, тучи гравия во всё стороны…
Тяжкие Юрины матюки. И, наверняка, просто свинцовые, в кабине фуры. Лучше не останавливаться, быстрее, быстрее.
Да уж…
Гонки, меж тем, утихали. Кто свернул на свою развязку, кто отстал. Главное – летящая и хулиганящая орава приближалась к посту ГАИ на МКАДе. Об этом уже предупредил в салонах автомобилей писк детекторов облучения, неправильно называемых авторадарами, об этом издалека загорелись цифры 100 в круге над каждой из пяти полос, на металлической ферме.
Машинально обогнул грузовик и возвратился в крайнюю левую. Оторвавшись от машины, мысли перетекли к воспоминаниям о…
Текст постоянно редактируется (автор обычно успокаивается на счётчике около 300 редактирований).
Оттачиваешь мастерство?!
у меня так: «автор после второй читки обычно успокаивается» ))
Юра, а что я могу сделать, если свои «корявости» часто вижу не со второго, иногда даже не с десятого взгляда?
Ну, что же, надеюсь, Вы меня не стукнете по голове, если я осмелюсь покритиковать текст самого метра Константина. Вы не волнуйтесь, я Ваши места на семинаре Белкина занимать не собираюсь. Просто меня прорвало. Десять лет молчала, а вот теперь хочу с народом пообщаться, с пишущим. Хотя бы таким образом. ) Моя позиция такая. Не умею долбать художественные произведения. Так как считаю, что в них вложена душа. А душу нельзя топтать. Это как дельфин, который плавает в океане, и совершенно незащищеный, И нельзя тыкать иголкой туда, где голая кожа. Так вот текст не стану долбать, потому что я этого делать не умею. Я просто скажу свои идеи по поводу этого текста. Да, написано хорошо, человеком, который, действительно, не один год работал над словом. Но мне показалось, что здесь в первую очередь, не шлифовать надо каждую фразу, это вы еще успеете сделать, а подумать все-таки над идеей, над главной мыслью. Я не увидела изюминки в самой идее. Ну, вот посмотрите, устал человек от ремонта, сел в машину, погонял, приехал домой, весь такой счастливый и все? И мы все согласились, кивнули головой, да, в самом деле, хороший компенсатор. И все. И разошлись. А знаете, какую можно развить мысль, на основе кстати этих погонялок? Надоел человеку ремонт, сел в машину, чтобы как-то расслабиться, потом вдруг заглянул в танцпол, а на танцполе, к примеру, уме все мерещатся эти лексусы и мерседесы, и он не поймет, то ли он танцует, то ли кого-то обгоняет, а потом опять садиться за руль, и тут он совсем ничего не может понять, теперь он будто бы на дороге танцует на своей этой машине, и все кругом него в какой-то бешеной пляске. А потом приходит домой, возвращается к своему ремонту, и тут его прорывает под конец, то ли ремонт он делает, то ли танцует, то ли еще на своей этой иномарке гоняет. Вот кстати, это было бы и логично и актуально, показать всю нашу бешеную жизнь.
Аня, чтобы вы были больше в курсе, я совсем не метр. Да, как торгаш в прошлой жизни, я умею иногда напускать на себя более значимый вид, чем этого заслуживаю. И, да, я относительно продолжительное время — больше пяти лет — имею огромную честь (возможно, и не совсем заслуженную) являться членом кружка Белкин.
Потом, я никогда не боялся, что кто-то будет занимать наши места на Белкине. Если вы поднимете мои старые комментарии (ну, почти сразу после Нового Года), вы увидите, насколько я переживаю, что нас недостаточно много. Недостаточно много любых пишущих людей, самых разных, более покладистых или более эмоциональных, менее или более обидчивых…
Насчёт же идеи…
Да, допускаю. Я пытаюсь показать внутренний мир реального человека, который совершенно не образцовый, который нарушает закон, подвергая в какой-то степени риску жизни или здоровье окружающих людей. Ради ухарства, или недостатка эмоций, ради улучшения своего настроения…
Наш Игорь Шелапутин, безусловно, существенно более образцовый (и это я без ёрничанья!), чем я, написал, что после просмотра некоторых аварий такого человека «хочется …сразу убить. просто убить, без жестокости — просто чтобы мир стал хоть немного лучше».
Да, я нахожу для себя оправдания — что для каждого водительского стажа есть своя безопасная скорость, и так далее — хотя где-то и понимаю, что где-то делаю хорошую мину при плохой игре.
Ваша мысль относительно возможного нового сюжета показалась мне довольно интересной, хотя я и не буду переделывать этюд в этот рассказ — это уже будет не мой рассказ.
Хотя одной вашей мыслью, с вашего разрешения, я скоро воспользуюсь — вы сразу заметите, какой.
Спасибо.
А вообще я в восторге от вашего комментария — вот дельный литературный разговор, а не переход на личности!
Ну, что же это Ваше право. Только я считаю, что Юра меня своими колкими замечаниями обижал. Обижала и Ирина, и Вы все это допускали. И Вы знали, что мне больно, еще и смеялись. Просто Вы защищаете своих людей, вот и все. Вряд ли я смогу ужиться на Вашим семинаре. Только один человек удерживает меня. Это Алексей Константинович.
Аня, никто не смеялся, уверяю вас.
Да, мы защищаем своих. Но вы тоже наш человек. И чем больше будет проходить вашего времени вместе с нами, тем больше вы будете учиться ценить критику, тем более нашей вы будете.
Я в своё время написал, что похвала очень полезна — она даёт новые силы писать. Но критика ещё более полезна. Потому что это чуть ли не единственный доступный нам инструмент, позволяющий отойти от нашего субъективного видения нашего текста, вглядеться в него более объективным взглядом.
И благодаря этому научиться лучше писать.
Надеюсь, это моё НМСВ не прозвучало менторским тоном. К тому же я уверен, что все коллеги поддержат меня, что это довольно объективно.
Размазать тебя или нет?…
По-свойски, объективным взглядом, так сказать?…
Анна, еще я Вас удерживаю.
Итого два.
И это уже много! ))
Не обращайте Вы ни на кого внимания, я Вас умоляю! Что тут пишут, что потом наедине вслух говорят и что потом говорят, скажем, через месяц — это, иной раз, так же различно, как белое и черное.
Не надо тут всё так уж всерьез воспринимать! Иной раз, знаете, сидишь с тем же Юрой параллельно и тут, и в аське, и еще на почте. И он тебе сто разных вариантов напишет, а ты ему в ответ сто двадцать напишешь и сама даже не поймешь, где шутка, а где серьез…
Вот умные люди вообще с сайта ушли и теперь только на семинарах вещают. И правильно делают. НМСВ.
Да, Юля, размажь меня.
Веско.
да это ж я так, задираюсь…
тебя мазать не интересно
ты зануда и форму не держишь и будешь не под тем углом прогибаться…
ну тебя