настрадамыч

Монотонная плавная вибрация вгоняла в сон. Тело обмякло в обнимающем кресле, но недреманное око, личный автопилот, привычно скользило  по приборной доске. Хотя доской это нагромождение мигающих и позвякивающих приборов можно было назвать только по старой памяти. Настрадамыч уже хотел включить ОАУ — общее автоматическое управление, как заметил краем глаза едва заметное отклонение указателя общей балансировки. — Не может быть, подумал он — прибор проще некуда, да и вчера на прогоне ничего похожего не было.

— Показалось, подожду еще минут пять.

Однако ровно через пять минут плазмолет тряхнуло, как телегу на разбитой проселочной дороге. От удивления Настрадамыч чуть не «дал по тормозам».

Такого не может быть. Это абсолютно всем известно. Плазмолет  не  телега, он не может споткнуться, потому что нет трения, это знают даже дети.

Значит,  грубо говоря,  внешние  причины  исключены, ведь плазмообразователь в норме. Кроме того, нет абсолютно никаких звуковых изменений. Опытный пилот Настрадамыч имел абсолютный слух. На языке пилотов это означало, что он сразу, по звуку работы двигателей,  мог определить любое отклонение от нормы.

-Неужели балансир. Быстрый взгляд на прибор — так и есть. Прибор четко показывал малейшее отклонение по горизонтам и в правом углу резкая синусоида. Несколько секунд назад произошла  разбалансировка с последующим выравниванием.

Это опять было непонятно, — было бы  что- нибудь  одно…

-Неужели что- то с грузом? Как он тогда мог встать на место? Придется лезть. — Эх, мать честная, — вечно у этих  «грузчиков» проблемы!

-Хорошо хоть беда не велика, — ворчал Настрадамыч, натягивая старые ватные штаны, земное наследство — в плазмолетных «коридорах» весьма прохладно.

Плазмолет Настрадамыча был далеко не нов и, как хозяин, имел сугубо индивидуальные особенности. Выражалось это в том, что в нем была масса «ненужных» механизмов, которых давно не было в других кораблях. В свое время хозяин  проявил  массу изобретательности, чтобы все это оставить на своих местах и никогда не жалел об этом. Среди плазмонавтов ходила масса легенд о том, как все они, поменявшие старые механизмы на суперсовременные, не могли причалить где — нибудь в глухомани созвездия Гончих Псов, а Настрадамыч тут как тут и один справлялся с задачей целой экспедиции. Поэтому -то он, собственно, и остался при своей  двойной  и горячо любимой  конструкции.

Само собой, что теснотища в корабле была ужасная. К тому же, во исполнение своей любимой поговорки —  » Баба любит ласку, а машина смазку» —  приходилось постоянно таскать с собой  тяжеленную  масленку.

Когда Настрадамыч оказался вне «избы», так называл он отсек управления, он тяжело перекрестился и двинулся вперед. Предстояло пройти «коридор», «подвал», и  «погреб». Погребом  назывался  грузовой отсек.

Коридор он прошел легко, а вот с переходом в подвал вышла заминка. Название это место корабля получило неспроста. Чтобы попасть в него, надо было  подвалиться, то есть упасть набок  и протащиться метра полтора-два  в очень  узком  месте и, к тому же, под углом  в  90 градусов. Неожиданно оказалось, что за неделю Настрадамыч отъелся так,  что пролезть невозможно. Ватные штаны прочно застряли в девяностоградусном углу. Проблема была решена блестяще, иначе Настрадамыч не был бы собой. Умудрившись в тесноте расстегнуть ватник, он вылез из него,  потом протащил  штаны  вперед  и  снова  надел.

Пять минут ушло на отдых. Включив тусклое аварийное освещение, он  хотел идти дальше, как вдруг услышал слабое повизгивание, как  будто где- то застрял  маленький  щенок.

— Говорила  мама, —  не пей коньяк,  лучше водочки!  — да что ж за день такой, с подарками.

Настрадамыч включил фонарь шлема и через секунду застыл с открытым ртом.

Прямо перед ним, за ящиком с ржавыми железками,  в каком — то  тряпье, что- то шевелилось и жалобно поскуливало.

Проявив немыслимую при его комплекции и экипировке изворотливость, Настрадамыч в мгновение ока оказался у ржавого ящика. Только он хотел зажать тряпье, чтобы поймать щенка (такие шутки случались еще на перевалочных станциях, несмотря на запреты), тряпье откинулось – и,             о, ужас!

Фрида, собственной персоной, встала во весь рост в ослепляющем свете мощного фонаря. И, хотя это явление совсем не походило на прекрасное рождение Венеры из морской пены,  эффект был потрясающий.  Жалкая, измученная Фрида, трясущимися руками схватила лапищу Настрадамыча и бросилась к нему в объятья. Объятья были недолгими.  Настрадамыч мгновенно справился с собой, и через секунду глоток  спасительного, на сей раз,  коньяка  бодро булькнул  в  ротик  официантки.

Опустим для краткости, неизбежное на обратном пути, приключение с ватными штанами и очутимся сразу в «избе» с нашими героями.

Не верьте, друзья мои, что в космосе не рады неожиданным гостям. Очень даже рады, хотя  подчас  и не знают,  как быть дальше. Сначала, конечно, была отмечена неожиданная встреча, но совсем чуть-чуть. За «окошком» все же не родная деревня, а космос и всякая, оказавшаяся вдруг на мгновение ненужной, соответствующая дребедень.

Фрида пыталась что- то путанно объяснить. Настрадамыч почему- то смутился и отмахнулся, сказав — Ладно-ладно, потом. — Однако. — Ну и быть по сему!

Фрида, согревшись, замолчала, а Настрадамыч стал готовить ей спальное место, хотя в космической «избе» это было непросто. Пришлось даже открутить старые рычаги ручного управления, но в результате, через полчаса маленькая Фрида могла уже лежать на надувном матрасе и даже вытянувшись во весь рост.

Настрадамыч давно  привык спать в своем пилотском кресле,  считая его лучше королевской кровати.

Наступила тишина, плазмолет, казалось, тоже задремал. Настрадамыч убавил звуковое оповещение и под тихое ворчание невидимых моторов, сон медленно понес их в завтрашний день.

Под утро  оповещение  сработало.  Привычным  движением  Настрадамыч перевел кресло в сидячее положение и убрал звук. На экране пошел текст сообщения. Суперлокатор сообщал, что корабль приближается к непонятному плазменному образованию гигантского размера. Машина затруднялась определить его состав, хотя утверждала, что находится ЭТО в последней трети расстояния от Луны до Земли.

Ситуация была непонятной. Настрадамыч перевел локатор в импульсный режим виражного типа, чтобы попытаться определить границы плазмоида и найти пути подхода к Земле. – Пожалуй, это пока все, что я могу сделать, — с сожалением подумал он.

Он хотел разбудить Фриду, но потом передумал и снова опустился в кресло.

Достал из-под приборной доски маленькую иконку Николая Угодника, покровителя всех путешествующих, и долго разговаривал с ним.

Он  объяснил ему ситуацию, рассказал о Фриде. Сказал что она, в сущности, чистый человечек, что она потянулась к нему, почувствовав, что он хочет помочь, а он не знает как. И что он решил вернуть ее на Землю, потому что там всем хорошо.      А   напоследок сказал:  — Помоги нам святый Угодник Божий   Николае  грядущих  напастей  избежать и домой вернуться.

Он долго молчал, потом добавил — На тя бо уповахом, спаси ны!

Просыпалась Фрида в прекрасном настроении. Сквозь сон ей показалось, что подошла бабушка и раздвинула шторы на окне в сад. Свет брызнул в глаза, но неожиданно исчез и металлический голос произнес:

-Внимание! Прошу уточнить параметры ориентации в пространстве. Прошу уточнить пара…..

-Идиот, где я возьму параметры, сам ищи!

Настрадамыч привычно ворчал на компьютер, это было в порядке вещей.

Просто это был способ скрыть беспокойство. Пожалуй, придется сделать немалый крюк в поисках этих параметров. Час — другой,  однако,  еще  есть,   — подумал он.  Решение, как всегда, придет в последний момент.

— Здрасте,  не ждали? — раздалось у него за спиной.

— А-а, привет! Выспалась? Ты как раз к завтраку. Будем пить чай. Все, нынче у нас постный день.

Фрида улыбнулась, — это была знакомая бабушкина фраза. И снова ощущение дома охватило ее.

Однако, как говорится,  «недолго музыка  играла»…                                     После чая  Настрадамыч вдруг  изменился в лице  и твердым голосом произнес :

-Теперь поговорим серьезно…

Перед Фридой в командирском кресле сидел  другой человек. Такого Настрадамыча она не знала и приготовилась к худшему.

-Оленька, — начал командир, но обычной ласки не было в голосе. Фрида замерла.

-Нам надо обсудить с тобой неожиданно открывшиеся обстоятельства, и определить порядок дальнейших действий.

В глубине души я очень рад, что ты теперь на корабле. Я «хожу» почти тридцать лет. За это время одна мысль часто не давала мне покоя.

Конечно, все мы делаем свою работу. Она, наверное, очень важна, и даже многих спасала в трудную минуту. Но всегда и везде, до недавнего времени, страшное сомнение оживало во мне, сильное и властное. Я спасал жизни, но никогда не знал — СПАСЕНИЕ ли это?

Однажды в созвездии Кассиопеи я «спас» убийц. Межгалактический спецназ чистильщиков попал в переделку. Они «освоили» маленькую, красивую как игрушка планету, но возвращаясь, попали под воздействие непонятного облака. Оно впустило их в себя, а ушли только пять человек на «самокате». Их выстрелило из зоны облачности, и они катились без управления, матюкая белый свет во все стороны. Вот мне и дали задание их спасти. Спас!

Больше всего меня поразило тогда, что они тоже люди. В жизни не встречал я более омерзительные  рожи.  Люди?  Тут — то я и задумался. Три дня мы с коньяком были «в отгуле». Еще три дня пришлось возвращаться на курс. Тогда- то я и помолился первый раз.  Мне  стало ясно, что все разрешится, т.е. я все пойму, когда настанет ВРЕМЯ СУДЬБЫ.  Я просил  об одном, — чтобы узнать точно, —  что есть  истинное СПАСЕНИЕ, и спасти, наконец, того, кого надо спасти.

Наступила пауза. Фрида думала. Она вообще не подозревала, что мир полон таких мрачных событий.

-А разве не всех надо спасать?

-Как тебе сказать?  Может лучше было бы спасти тех, кого они убили? Целую планету. Пусть они низшие по расе, но ведь тоже почти люди. Как знать, может их планета была столь прекрасна потому, что у них не было такого оружия, как наше?

А потом,

наверное, смерть и была бы для тех ублюдков спасеньем.

— Как это?

-Очень просто. Христиане верят, что при насильственной смерти снимается с души часть ее грехов.