— Нет, я все эти новые технологии не признаю. Предпочитаю по старинке. Придешь с работы никакой. Поешь там, выпьешь немного, расслабишься малость, потом по-быстрому… В шкаф ее засунул и спать.
— У твоей даже имени нет?
— Зачем? Она ж неживая.
— А я тут недавно нажрался и стихи Наташе читал.
— И че?
— Она кивать умеет и улыбаться. А у меня уже когда в глазах двоится начало… Ну, я хорошо так принял-то, стресс у меня был, тепла понимаешь захотелось этого особенного, как в старых фильмах, когда она живая на тебя смотрит, и ничего говорить не надо, она уже и так всё поняла. И мне тогда спьяну показалось, что и моя Наташа так же на меня смотрит.
-Да вранье всё в этих фильмах. Желаемое за действительное выдавали.
— А стихи там, искусство вообще?
— А это выдавание желаемого за действительное в кубе, вот если бы с этими бабами действительно было так хорошо, зачем тогда сочинять что-то про них. Живи да радуйся.
— Тут ты не прав. Человеку же всегда хочется большего, тем более художнику, идеального мира там, идеального государства, идеальной вселенной и идеальной любви… Ну, мы-то не знаем про последнее. Но предположить-то можно.
— Да что там предполагать, ребят. По–разному у всех было. Кто с пониманием друг к другу, а кто ругался-дрался. И еще детей они рожали. Вот это вообще жесть. Все-таки сильные они были существа, я недавно ролик документальный смотрел.
— А я чего нажрался-то в последний раз. Сотрудник один мой, так на ту девушку синеглазую из фильма похож, мою Наташу как раз по этому образцу делали. И я подумал, может, во мне это проснулось, может, и я теперь тоже счастливый, могу с мужчинами не только дружить… В общем, не смог я, ребят, ну, не смог. Не Наташа он, мать его, хотя у него и матери–то не было, из клонированных он. Обидел парня, наверное. Может, мы несчастные оттого, что у нас матери были, хоть мы их и не помним, может, это все-таки в генетическом коде?
— Да нее. Я многих знаю, у которых матери еще были, а они всё равно счастливые и могут…
— Что ж нам так не повезло-то. Никогда семьи не будет, никогда.
— Да клонируйся и воспитывай один, я, пожалуй, так и сделаю. И куклу эту выброшу, не фиг мне в глаза смотреть так, будто живая. Мне от последней модели вообще жутко стало, так свихнуться можно.
— А я знаете, чего боюсь… Вот если мой ребенок будет такой же, как я, несчастный.
— Да брось ты. Хотя, конечно, не исключено.
— А я вот всё думаю, ну, почему, почему это случилось… Раз — и нет больше ни одной женщины.
— Да сами они виноваты. Поскольку пошли против своего предназначения. Женщина зачем была придумана? Чтоб мужчине помогать. А они что, мы сами с усами, феминизм там, в министры и президенты, вот поэтому и стерло их с лица земли разом. Ну и черт с ними, если повыродилась их природа, обойдемся без них. А нам, увы, не повезло. Наверное, лет через двадцать таких, как мы, вообще не останется.
— А может… Пусть меня тогда уже не будет, но каким-то чудом, от мужчины получится клон — девочка.
— Чему бы жизнь нас не учила, но сердце верит… Вот и верь. Всё, хватит о грустном. Вот вы всё «в глаза смотрит-улыбается». А моя Дашка пукать умеет. Ребята, меня это реально потрясло. Все эти их стоны, содрогания, выкрики, за два года ничего нового не придумано. А тут в самый неожиданный момент, я уж засыпать начал, а она вдруг как… И знаете, я тут понял, женщина она не только как друг человека была задумана, а еще и просто как человек, понимаете, несколько другой, но человек.
— Вот-вот, вот с этой идеи всё и пошло. Поэтому они и сгинули.
— Да вы меня не поняли. Я к тому, что может, не только они виноваты-то, а и мы тоже… То есть предки наши.
— В чем?
— Да все виноваты. Потому что спорить стали, доказывать, мериться, кто лучше, а никто не лучше, разные просто: человек-мужчина и человек-женщина. Вот.
— И что теперь?
— Нам нужно доказать, что мы можем к ним относиться, как к людям-женщинам.
— На ком доказывать-то?
— Да на наших Машах-Дашах. А Бог с небес увидит, что мы научились, натренировались, и скинет на землю много новых настоящих живых женщин, и мы будем счастливы с ними, а они с нами. Так счастливы, что нам теперешние счастливые еще завидовать будут.
— Везет тебе, в Бога веришь. Ну, молись тогда, может, вымолишь.
— Везет не ему, а зверюшкам, на них-то эта напасть не распространилась. Я лучше молиться буду, чтобы в следующей жизни родиться котом или кроликом. Вот уж оторвусь тогда за всех несчастных мужиков планеты!.. О, Лешка! А на кой ты её притащил?!
— Знакомьтесь, ребята, это Ирочка. Ей стало скучно сидеть дома. Захотелось в общество.
— Ну, здравствуй, Ирочка. Леш, ты совсем сбрендил, да? Над нами уже все кафе ржет.
— А плевать. Я — свободный человек и ничего противозаконного не делаю. Официант, принеси моей даме шампанского!
