abesses sacre-coeur
фуникулёр
пешком к saint-lazare
в каком-то соборе было крещение
потом крещение на daru
молдаване хохлы
целование икон взасос
какая-то дева с остервенением стукалась лбом
беспрестанно ладошкой мазала ризы
искала в себе православную тычась
будто решила вытряхнуть наконец
из души-косметички
веру

+++

хочется улыбаться
простодушной улыбкой идьота
и лицо подставлять поцелуям пшеничных фасадов
ничего в себе не держать
кроме оттиска улиц

+++

метро
о как люблю эти вытянутые отражения
где лицо узко а ноги длинны

+++

музей
искусство ни о чем
глаза воздеты
длани распростерты
туники фалдятся
тела то мертвенны
то пышут вкусным жаром
фарфор и стеарин
то попки то альковы
—
она вся в белом
падает веками
но все не упадет
как оперная дива
что прежде арии не спев
почить никак не может

VENICE

…где жидкое стекло в венецианских венах тягуче катится облизывая камни
и горбится под днищами гондол пурпурно лаковых и стелется солёный
курится пар меж струпьев терракоты – я нахожу обрывки прежней жизни
её тепло
на выгнутых мостах в протоках узких улиц
струится туристическая жизнь
глазеющая ртуть осваивает местность смывая краску воздуха
день никнет

неумолимый холодок подкожный вокзальный гомон… лепесток билета…
и лилипута в колбе электрички
резон смотреть
на прибранную жизнь

—

ГАЛИЛЕЙСКИЕ КАРТИНКИ

серебренник бельмом небесным висел над склонами фавора
из-под колёс вилась исправно дорога лентой омофора
сыпучей пемзой глаз натружен звал утешения в оливах
в обвитье яффской пуповины зияло чрево тель-авива
и ржавой сельдью вдоль воды лежала матка человечеств
генисарет зеркаля вечность купал Спасителя следы

—

ALERT

везде их мяуканье
скобочки глаз губ
надеваем
пьём и едим
прижимаем к уху
и включаем в розетку
ими произведённое
они же
произведут за нас
наших внуков

+++

вместо лекарств я купила помады
париж лечит

ни папы ни мамы
ни мужа
только дети
ужас

+++

когда живёшь сердцем
оно изнашивается

+++
утренние мысли:
силуэты больших рыб
за мутным стеклом аквариума

+++
он жалуется
не могу спать с ней
она мещаночка
вот и я говорю
не могу спать с тобой
ты глупенький

+++

я присягала тебе
но потом сдавала
укрепрайоны
огневые точки своих родинок

+++

о ней говорили она
мужу была неверна
де гуляла и всё такое
(языки не оставят в покое)
муж на все закрывал глаза
любил говорят страшно
чего уж там он нашел
но
дело приняло оборот
и когда адюльтер так сказать
обернулся де факто
ее пожилой (представьте) любовник
у мужа несчастного
всё захапал
за ха пал
да да
не спрашивайте как
известное дело — нравы
молодчик попался бравый
даром что стар — не молод
да скор видать на поживу

так-то

+++
если любовь обостряется
когда выпьешь
может и не зазорно стать алкоголиком?

+++

ляля будет заботиться о тебе
стирать рубашки
завтрак из двух яиц
чмоки коитусы тест на беременность
памперсы шмон по мессенджерам
и вся эта похабень

ляля будет к тебе ластиться
заселять помыслы мозг выносить
присваивать
на зависимость обустраивать
вегетатику – и в конце концов
обратится в истца

ляля будет дышать тобой
кислород забирать соли магния
и вся эта мания
обволакивать – проедать скважины
привязывать за уключины
и на цыпочках на убой
ляля будет

+++
я влюблялась до помрачения
а потом стеснялась их всех
чего-то плотского дворового
кошаче-тёплого
как снятых трусов

+++
кожа чулком сползала
когда прощалась
и лимфа густая следом
каплями набухала
будущей земляникой

+++
мои тексты из меня сделаны
мной питаются меня возделывают
растут на мне облепив кожей
делают на себя похожей

+++
я похожа на суку из будки
рычит от скуки
сторожит будку
стережёт собственные бока

+++
борьба с собственным телом
обузить ушить сменить
смириться

+++
подмороженная текстура дружбы
стала ломкой
натруженная от лжи

+++
стало легче переходить на ты
без церемоний и неловких локтей
время тикает
или свистит
может отит
стало проще быть в чём была
и в молчании больше находить слов
соглашаться когда согласия нет
и распарывать слог

+++

наверняка они спят обнявшись
ей столько лет
что у нас говорят сливай воду
говорят бабка и ласты склеит
а он держит её за лапку – седой сутулый
гладит её дряблую кожу
целует пористый нос
в родинках спину

…гонишь этот безумный поезд
потрошишь наши пегии оболочки
студишь и цедишь души

мы прикрываем плечи
шеи вяжем в косынки
мы длинноногие цапли
мы афродиты леты
архивные одалиски

…ноги длинны и тонки
у девчонок смешливо-звонких
мокнут у парней ладони

+++
их не поймешь
бабушки девочки
багет подмышкой

+++
тело станет большим а голова маленькой
в паутинке тощих волос
будешь ходить в кроссовках всепогодных
пряча косточки в ватку
с нитроглицерином в кармашке
дерматиновой сумки
я стану уступать тебе место
ведь вашему классу
мы дарили гвоздики
на последний звонок

+++
недолговечный вкус влюблённости

+++
эх мошна тошна
да в горсти дыра

+++
человек замерзает
горловиной мешочной
утягивается космос обещанной жизни

+++
эти двери стали хлопать всё чаще
звук отчетливей
ближе подходишь

ближе

Дралось
некогда
греков триста
сразу с войском персидским всем.
Так и мы.
Но нас,
футуристов,
нас всего — быть может — семь.
Тех
10 нашли у истории в пылях.
Подсчитали
всех, кто сражен.
И поют
про смерть в Фермопилах.
Восхваляют, что лез на рожон.
Если петь
про залезших в щели,
меч подъявших
и павших от, —
20 как не петь
нас,
у мыслей в ущелье,
не сдаваясь, дерущихся год?
Слава вам!
Для посмертной лести
да не словит вас смерти лов.
Неуязвимые, лезьте
по скользящим скалам слов.
Пусть
30 хотя б по капле,
по две
ваши души в мир вольются
и растят
рабочий подвиг,
именуемый
«Р_е_в_о_л_ю_ц_и_я».
Поздравители
не хлопают дверью?
Им
40 от страха
небо в овчину?
И не надо.
Сотую —
верю! —
встретим годовщину.

[1919]

(обсуждение 12го октября)

На стене фамильного герба высечено: «пал», но он не пал. Они его расстреляли у стога сена, в польской деревне, вечером, наспех, как всегда делают убийцы.
Г.Бёль

•

+++

зелёный говоришь ты
какой переспрашиваю я

Человечек

У меня мама беременная –
Я царапаю у нее внутри рисунок,
Фигурку человечка.
Получается изломанный.
Глядит в телескоп.

+++

в трамвае девочка с мятой
бумажной ракетой
восток

Psycho

Жану

Или мы родились вчера,
Или нам миллион лет,
Или нас нет.

Видение – призрак, безвоздушный воздух.
Но ветвистая, острая, плотная боль.

Рецепт

Приложи к груди
Кожу змей
Горного Казахстана.

+++

Снова и снова
Я возвращаюсь к тебе.

Пыльное окно пропускает маслянистое солнце,
Тени перил в сумерки на станциях.

Снова и снова
Я возвращаюсь к тебе.

Перевёрнутая бегущая строка полей
В зеркале потолка.

(Свист,
Работающий детонатор,
Мальчишеский смех)

Я возвращаюсь к тебе.

+++

Приятен партитуре
Быстрый взгляд
Сутулой пианистки.

Змейка

Я возвращаюсь скоро.
Леса и поля под солнцем
В окне похожи
На жёлтый зелёный и чёрный бисер
Или кожу проворной и быстрой змеи
– я скоро.

+++

А.К.

Здание-корабль
На здание монетного двора
Смотрит косо.

•

Мальчики

Я чувствую их детьми.
Я чувствую всех детьми.
Люди убивают детей.
Все они были дети,
По ночам они долго
Старались не засыпать –
Мечтали.
А теперь они мёртвые.
Что является причиной,
Когда умирает
Бывший ребёнок?
Из него уходит вода.
И путь его кончается
В этой прекрасной пустыне.
Мёртвые дети – ледники
В этой прекрасной пустыне.
Будут дожди.

Ист-ия

Она в начале,
И это не та история,
Где всё будет хорошо.

Вы все её / она нас всех
Встречала / ли.
Она рыба и водоросль,
Солнечный луч в толще воды,
Рассвет и закат,
Суша и океан,
Мировой океан,
Мать всех детей,
Небо и страты.

(Печальный смех)

Это не та история,
Где всё будет хорошо.
Она – мучение,
Лучший финал,
Открытый финал.

Жан

Ты красив, как вулкан.
Вулкан – девочка, вулкан – мальчик,
Вулкан – вулкан.
Ты мой брат, моя мать, ты – я.
Жилы твоих рук точно жилы моих рук.
Мой отец, мой возлюбленный,
Ты глядишь как мой сын.
Кто ты? Я – ты?

Я чувствую одиночество родства
С тобой и миром.

Ан

Пройдёт время, придёт время,
Я тебе напишу, я о тебе напишу.
Только пройдёт время, и я
Сравню тебя с полем, лугом, небом,
И я сложу все слова складно,
И это будет обманом
– ты не похожа на поле, небо, цветы там.

Мне только кусочек света
На темной и вечной тропе,
В свете луны блеск осколков
На пограничных дорогах запада и востока,
Рыжая трава на рязанской дороге,
Рыжая вода на карельской дороге,
Вечная пыль на вечной дороге
Говорят о тебе.

+++

Очерствелый, порядочный, мерный,
Ест с жадностью,
Беспрестанно лжет.
Загримированный под
Сочувствие мир
На страницах газеты,
Которую никто
Уже очень давно
Не читал.
Бессчётный, безвольный мир –
Предание, миф.

(Поёт хор)

Вы посмотрите на него.
Он хотел меня перехитрить.

Ювенильная красота
Зарождает свет
Во мне.

Земля

Превратился в город
Потерявшийся мальчик,
Нефальсифицированный.

Непроглядная тьма
И долгое хождение
Смертное.

•

+++

Я пишу листы бумаги
Остриями внутрь себя.

Болезнь
Живёт в клетке,
Грудной клетке
Твоей.
Раздаёт обеты
Ветрам.
Бронхитом –
крепкой вырастает веткой,
сухой,
но покрытой росой
и покрытой мёдом.

Разъятье

Он вошел в амбар, проклиная
отцовское завещание, –
одну
тяжеленую тайну.
Его появление здесь –
часть отмщения отцу.

Печальный в тайне чу-жой / ро-дной,
слабый и не знающий.
Хочет бежать от слабости,
которой не знает сам.
Он не хочет делать
ничего.
И делает,
что хочет.

Бросив мысли,
освободив рот от слюны,
он посмотрел в объектив.
Для чего, ты думаешь,
нужно мне
покупать у тебя эти стены шаткие
и влажный воздух пустыря?
Не отвечай, заплатив тебе,
я не стану думать,
что думаешь ты.

Трасса была далеко, но
громкий звук сирены ворвался в
влажный воздух пустыря.
Влага четырех зрачков
иссохла смятением.
Сирена говорила ему: тут, тут, тут.

Он еще раз
заглянул в объектив,
Потом приподнял голову так,
что на экране с другой стороны
были видны
только трещины в губах.
Я заметил, нигде
нет пустырей.
Мне нравится думать,
твой амбар на пустыре,
пусть это не так.
Ты возьми,
это все,
что у меня есть.
Деньги были окончанием –
он заплатил и остался один.

Дуры сын

Жану

Дышит парами аммиака,
Потом блюёт.
Говорила мама.
А он блюет в помойное ведро,
Честно,
До капли, конца.

Тупыми ножницами режет картон,
Обычный, коробочный, плотный,
(очень это сложно)
На мелкие бесформенные куски,
Клеит их на фигурки людей,
Бесформенные тоже.

искр

никакой любви –
молва
ползёт змея
белая как я
чистая честная змея
случилось я
могу написать
реверс
мама
чёрная сторона
косяками идём
обрезать волосы
очень
коротко
змея
с сердцем холодным
как мрамор
сколько а
сколько ты
можешь
дать джоулей
тепла
неуд
узелки на запястьях
чтобы мне не терять
силы
умножать
силы
мне
очень надо
бежать
и выиграть
мама*
это дерево
молодой куст
не выделяет кислород
в полом стволе гул
мама
вспоминаю
халву
с воздушным рисом
собираю в ладонь
крошки
невидимые
бумагой
протираю стол
и срыгиваю
твоё молоко

*читай этот стих, пока не кончится дыхание

•
+++

Патологоанатом заметил следы возгорания
Внутри, в самом сердце,
И смолчал, потому что не мог объяснить.

Логины, пароли и явки прежние. В данную минуту вы перенаправляетесь на новый адрес автоматически, но после 16 мая старый адрес, тот, что на домене …com, перестанет существовать. Не забудьте обновить закладки! Возможно, на какое-то время нас перестанут видеть поисковики. Ну, и коли будут вопросы — пишите мне на lensky.olensky@yandex.ru

Ваш Владимир

Давай разорвём это письмо

Вдоль, в столбик.

Ты лучше займись борьбою сумо,

Мне ещё скажешь спасибо.

Пузо как пузо.

Напор как топор

В печень.

В строчку писать такое дерьмо

Легче.

И тут

СМЕРТЬ ПОЭТА

Я разучился буквы выводить,

Цеплять их друг за друга под наклоном,

Нанизывать на строчку, как на шомпол,

А строчки ставить в столбик вниз и ввысь

(Чтобы и так и так они прочлись),

На острия напяливая точку

На всяку строчку,

Как на шашлык,

Сравнимую с законченным гандоном.

А с чем сравнишь?

Увы, увы, я разучился шить

И вышивать изысканную вязь

На образах, ещё не освященных.

Дрожит игла, не лезет в ушко нить.

Вчерашние мои иконы мёртвы

Во царстве мёртвых.

И это я их повелел убить.

Кривится чёрт, и проступает грязь,

И тонет светлое в протухшем грязно-чёрном,

В субстанте не точёном, но толчёном.

И мне осталось только холст заштопать

И лапти прясть.

Увы, увы, я разучился жить

И стресс стоит, где царствовала страсть.

КАМЕНЬ

Камень нырнёт и уйдёт в глубину,

Канет в волну.

Но наверху останутся кольца,

Врозь расходящиеся,

Камню принадлежащие,

Напоминающие

Каменну память

Хозяйки Медной горы.

СЕВЕРО-ВОСТОК

Рой землю – не рой –

Под землёй распростёрт Герой

По имени Гипоталамус

(Его из себя исторг

Северо-Восток),

Герой в меру выпивающий,

Курирующий тел

Наимельчайщий градус,

А ныне почивающий

На остывающей магме

Капризной Фудзиямы.

Не обсуждаем: он выходит ночью

Тропою легконогого команча,

Взбоднувшего вчерашний ирокез,

Безлунной мёртвой мрачной ночью,

(Полярною, отмечу между прочим),

Выходит на последнее задание

По ликвидации в бараке Трампа

(А вы обратили внимание,

Что барак/Трамп –

Неплохая футуристская рифма –

Ни дать, ни взять!

Ни в городе Богдан…),

Которое закончится успешно,

Успешнее чего и не бывало

Отселе и доселе,

Урби энд орби.

Проктер энд гэмбл.

А этот Трамп лежит пока в бараке,

У кратера Восточного Аллеппо,

Комком во чреве данного Барака.

А тот летит,

Тот нудной тундрой мчится,

Как птица,

На смазанных тюленьим салом словом

Шаманским,

Гибких сактывкарских быстрых

Мохнатых юртах.

(Да нет, не в юртах (юрты ж неподвижны,

Хотя (вот парадокс вам!) – кочевые).

А этот (тот) передвигался в нартах

И цели худо-бедно, а достиг.

СМЕРТЬ ГЕРОЯ

Бюст молодого героя

Стоял в переулке своём,

Окружённый зверьём.

Две звезды висели вдвоём,

Висели на френче моём.

Висели вдвоём и упали

Под свинцовыми пулями

В магаданском холодном лагере.

Упали прямо в парашу.

А в мире много хорошего.

И хорошо, если проще.

Ну и другое прочее…

Не злись на Родину, Прошка.

Ну не поможет.

Только одна картошка

Спасти сможет.

ПРОСПЕКТ ПОБЕДЫ

Избавился от прыщей.

Хотел быть памятником,

И стал каменным,

Стал железным,

Никого не знающим,

Сирот не защищающим,

Греха не ведающим,

В быту бесполезным,

Идущим по улицам спящим

Вдоль стреноженных велосипедов

По направлению к проспекту Победы,

Победы грядущей,

Победы сущей,

Победы вящей,

Победы вещей.

ЛИПКИ ПОДМОСКОВНЫЕ

А нашу Липку

Ободрали, как липку,

В доме отдыха «Липки».

Скинхеды сплочённой группой

Съели ей губы.

Садист Виктор

Вырезал клитор

Ржавым ножом.

А мы ржём.

АВСТРАЛИЯ

По берегу извивами Муррея,

Который ниткой у швеи безрукой,

Куда бежишь ты, кенгуру,

Кому

Зачем несёшь ты, сумчатая, сумку,

Где плачет недорожденный зародыш,

Набитый пухом голытьбой Гонконга,

Которому бы жить ещё и жить

(Да не Гонконгу же – щенку, конечно,

Который на две трети андрогин,

А значит – и всесильное меньшинство)?

Но сумчатых уже проходит эра:

Не выстоять их грации балетной

Под натисками отморозков динго

И в Калифорнию не переплыть,

Не одолеть поющие Гавайи

И дарвиновую водобоязнь.

А в Сиднее нелётная погода

И хлопает по чреслам АКМ.

И можно всё.

И всё буквально всем.

БЕГ

Девочка бежит по ледяному покрову,

Бежит по льду,

По гололёду,

Бежит на самокате

На автопилоте.

Бежит на свою голову,

На слом ноги.

Девочка давно б уже пала,

Но очень надо.

И она бежит.

Ну и беги.

Сколько смоги.

МОЯ ДЕВОЧКА

Ты – моя девочка,

И мы обручены.

Но разлучены.

Но обречены

На утечку денег,

На годы войны,

На одинаковые одинокие сны,

Без королевы, без короля.

Дорогая девочка,

Выручи меня.

4-й РАУНД

Прости, подруга,

Великодушно.

Я – Костя Дзю.

Я превзошёл ушу.

И вот себе в нокдауне лежу

Помойкой сраной,

Собакой драной.

В позиции странной.

Пришла проруха

На чемпиона.

ГОГОЛЬ

Хома ли Брут?

Брут ли Хома?

Пропал бурсак.

Проспал в потьмах.

Попал в просак.

Пропал за рубль,

За мор и трус,

За гривну ума.

Усталый стих

Усох, иссяк,

С обличья сник.

От вёртких ведьм

Сейчас и здесь.

А ты, Галина,

Ты говорлива.

Ну и бла-бла кому?

А некому.

ДЕВОЧКА ОЛЯ

У меня в школе

Была девочка Оля.

Больше не помню.

Только в дырках колготки

Девочки Оли.

Сорри.

РАЗГОВОР

И вот я смотрю на тебя vis-à-vis

На канапе такой.

И я хочу говорить о любви.

А ты говоришь: «Не с тобой».

И я говорю: «Поедем на юг,

Где рыб разноцветен окрас».

И это я тебе говорю.

А ты говоришь: «Не сейчас».

И я говорю: «Ну не хочешь рыб –

Вот тебе целая Африка:

Египет, Алжир, Тунис, Магриб,

Дромадеры, бедуины, экзотика,

Пустынная эротика».

А я говорю: «А давай на Луну,

В кристаллический мир застылый».

А она говорит: «Ну-ну.

Только без тебя, постылый».

Вот так обстоят дела,

Мой мулла.

Иншалла.

ДОГОВОР

Ты, если побудешь около,

Ты, если обнимешь обло,

Моё пожившее тело,

Ты если будешь озорна –

Я дам тебе денег

За молодость, за свежесть.

Серьёзных хрустящих денег,

Плотных, скользких,

Закованных в упаковки,

Ускользающих из-под облаток

В рестораны и магазины,

Растягивающихся резиной,

Сжимающихся пружиной.

И я тебе дам разом

Ещё до того, как умру,

Как сделаюсь хладный труп.

Будет тебе впрок.

Будет родным навпредь.

ЕСЛИ

Если ты меня увидишь –

Отбеги куда подальше,

За границу мати-Польши

Или в тютчевскую рощу,

В эту тёмную аллею.

Инда я чрезмерно страстен,

Добр, не спорю, но опасен.

ЧЁТ

И если в небе висит звезда,

То это не навсегда.

Она пульсирует иногда,

Она говорит «Да».

А ты отвечаешь чётным «два»

И ччётнвм « четыре» даже,

Чтобы прожить дважды.

МАНЕКЕНЫ

Манекены

Подпирают прозрачные стены

Стеклянных витрин.

Не то чтобы курносые,

Не то чтобы шатены,

Не то чтобы узколобые,

А просто безголовые.

А мы глядим,

Потому что даже глаз мёртвого вида

Отвлекает от фирменного прикида.

САМООПРЕДЕЛЕНИЕ НА «ВОЙКОВСКОЙ», НА МОСТУ

Он идёт вверх-вперёд по слипу.

Я отчётливо вижу спину,

На которой буквы «РОССИЯ»

На неведомом языке.

И тогда-то я понимаю,

Кто я, откуда, куда и где я,

Чудовище я или чудо,

Праведник ли, Иуда?

Только не знаю, зачем,

Почто?

Отдайте, отдайте пальто,

Разбойнички подземного перехода!

Ну же за что?

Ведь на носу зима.

9-й ДЕНЬ

А у меня мама умерла.

А ведь жила.

Но маме, ей виднее.

Тень на плетень

На девятый день.

Дзинь-дзень.

И стою ссутулившись

На голой улице.

Ни кола,

Ни двора,

Ни рубля.

Ни хера.

В руках –

Горсткой прах

Из крематория.

Вот такая история

С утра.

Р. КРУЗОЭ

Я пустил в ручей кораблик.

Думал, стану адмиралом.

Но кораблик зачерпнул,

Дунул, клюнул, утонул.

И сижу себе без гранта.

Нет доходов, есть затраты.

Всё кредиты да кредиты.

А иди ты! А иди ты!

ТЕПЕРЬ

Теперь уже не та пора.

Теперь уже не то вообще.

Уж если вышел со двора,

То возвращаться не за чем.

И не с чем.

СЛОН И МОСЬКА

Тело моё – Слон,

Душа же у тела – бивень

Гладкой слоновой кости,

Выпирающей отовсюду.

А может – всего-то Моська.

Допустить-то можно.

ВДОВЫ ДОМА

Припожилённые вдовы

Бродят пустыми квартирами

Внутри элитного бывшего дома.

Делают множество лишних телодвижений:

Перетирают фужеры,

Перебирают деньги

Вдовьих голодных пенсий,

Снимают лифчики,

Надевают лифчики –

Теперь уже всё равно.

Всё одно.

А параллельными курсами

В формате прозрачных призраков —

Бывшие авиаконструкторы,

Заслуженные артисты,

Великие юристы –

Не вдовам чета.

Несбыточная мечта.

И в хрустальных брызгах шампанского,

В запылённых в три слоя горках

Надо дожить вдовам,

Дожить да и только.

Хотя бы полстолько.

Щ

Я существую буквою «Щэ»,

Самою сучною самою скученною

Самою редкою буквой вообще

В русской речи.

От чего не легче

Ни мне, ни речи.

Такою вот редкою буквой,

Самою самою многорукой,

Сороконогою

Склизской миногою.

Я существую вотще.

Не существую вообще.

СМЕРТЬ

Капал с небес дождь,

Капал, как капитал.

Я обратился в БОМЖ,

Хотя постоянства искал.

Но устал.

Мама жила-пожила.

Мама взяла умерла.

А я на скамейке сижу.

Тужу.

Жуть.

АНДРЕЙ ШЕНЬЕ

Голову под гильотину,

Шею стриженную, беззащитную

Ветеринару Гильотену представь

Результатом судебной ошибки,

Условной сословной сшибки,

Ненавистью санкюлотов к кюлотам,

Ненавистью уродов к уродам.

Успокой сердце.

Расслабь позвонки.

Всех, пускающихся в этот путь, прости.

Отпусти.

Попусти.

Бог их прости.

И – трах!

И не успел и ах!

(А ах как всё славно записано в столбик!)

МИНУС

Отвезите меня в МОРГ,

В холодильник,

А в отсутствии денег —

Просто тушей на торг.

Я живой, хотя уже мёртв.

Я на ниточке, на волоске,

И нету меня вообще.

РОЖДЕСТВО

То ли Ты мне явился,

То ли Ты не явился.

И вот недоумеваю –

Какого хрена родился?

НЕ-РОЖДЕСТВО,

(памяти Маяковского)

1. РАЗВОД

Крошка сын к отцу пришёл,

Но папаши не нашёл.

Место

Пусто.

Нехорошо.

1. ДЕТСКИЙ ЭГОИЗМ

Доктор к мамочке пришёл,

Занялся абортом.

Это очень хорошо

И живым, и мёртвым.

КАПУСТА

Не растёт капуста

Нам для завтрака.

Это ли ни грустно.

А мы валяем дурака,

Но – пока.

МЁРТВОЕ СЕРДЦЕ

Нету тебе упокоя,

Старое сердце.

Бьёшься под левой рукою,

А из клетки некуда деться.

Нечего тут мне пульсировать

Наручным пульсом,

Сирое, серое, мёртвое сердце.

Это грустно.

ШАШКИ НАГОЛО

Белый свет стал чёрным,

Дурак – учтённым учёным.

Мурашки пошли лавой

По плоскости спины.

А ну-ка шашки наголо!

На свою голову.

И мы – ну и шашки и наголо.

Мы умереть ещё не должны.

Не сегодня.

ЗАВТРАК

Под серым небом

Хмурым утром

На сером хлебе

Сэндвич с сыром и ветчиной

Съешь,

Пока свеж,

А ты пока трезв.

Сыром мужского рода,

Твёрдым российским сыром,

Покрой

Мягкое мясо женского рода,

Зоо-зовомое Ветчиной.

Одну трынду

Другой елдой.

И каждое утро

Насущно нам дай

Как можно на дольше дней.

ЗОЛОТО

Золота, золота

Нужно бы мне бы,

Нужно немного,

Нужно умеренно.

И вот меняю на золото олово.

Но никто не меняется.

Вот поцы.

Ничего не меняется.

ВЕРСТАЛЬЩИЦА

Была у меня партнёрша,

Бывало, и половая,

Отнюдь не весталка.

Верстала, бывало, вёрстами,

Без просыпу,

Устатка не зная.

Была, да пропала.

Искал, а уже не ищу.

Хожу, свищу,

Пощусь.

Тщусь.

РАЛЛИ

На ралли «Дакар»

Тебя я поял,

Тебе я впаял,

Говоря по-нашему, сделал.

Опрокинул тело в песок,

Размолол, как песок, тело,

Чтоб лепесток засох,

А душу отправил за телом

В её исток.

АВАНГАРД-РЕТРО-ВЫСТАВКА

Студентка с люминисцентными ресницами,

Продвинутая не знамо куда девочка,

Вселенной ничтожная точечка,

Без объёма, веса, площади,

Но с опытом композиции,

Парацеллляции,

Деконструкции,

С приводами в отделение полиции,

В кафе окраинном

На салфетке

На столе

Нарисовала меня правильно,

Одной краской,

Левой татуированной ручкой,

Чёрной ручкой:

Мундир с регалиями – отдельно.

Рядом – на блюде – отчленённая голова.

Плюс – на втором плане – стола6

Развесистый наркокуст.

А ведь, первокурсница, ты ведь права.

Ты если не Босх, то Пруст.

. 

РЕТРО-ВЫСТАВКА РАДИО-ТВ АППАРАТУРЫ

20-й век прощается с собой.

А я увяз в нём левою ногой

По самое артритное колено

У телевизора, у КВНа.

Стою и в мёртвый монитор смотрюсь,

Который отражает только ус

Седым пустым расплывчатым фрагментом.

Я не молился, а теперь молюсь.

Во перемен-то!

А это минус?

Или ээто плюс?

Донт андерстенд я.

МОНОЛОГ СТАЛИНСКОГО ДОМА НА СОКОЛЕ

Кондиционеры

Загадили меня,

Как милиционеры,

Как навозные мухи,

Мохнатыми цепкими лапками,

Не похожими на руки.

И вот висят

Вниз безмозглыми головами,

Ногами взад,

Впрыскивая яд,

Напоминая ад

Не менее, не более.

И сокол не взлетит,

И солнце не взойдёт.

И ничего у нас не изменится.

И никто никуда не денется.

ГАНДИ — ТОЛСТОМУ

Завидую врагам,

Смиренно сложившим оружие.

Завидую полкам

За то, что врагов не порушили.

Крови отдам поклон,

Но той, что по жилам течёт,

Где ей и течь испокон,

А не где-то ещё

Снаружи.

ОБРАЗ НОВОЙ ЖИЗНИ

Ноги опали,

А прежде пухли.

Теперь живу на чужой кухне,

Сплю на коротком диванчике,

Во сне поджимаюсь калачиком,

Чувствую себя десятилетним мальчиком,

Даже зародышем,

Полупрозрачным, ещё понарошным.

Но — ничего хорошего.

РЕЦЕПТ

Не чеши и не расчеши.

Разорви фотогенные связи,

Разотри лепестки в мази,

Тонким слоем поверх нанеси,

Вотри жёстко

В гниющую корку,

Успокой подкорку.

И отпадёт короста.

Но только не с души.

А там – снова чеши.

РАЗБОРКА

Умрите, суки,

Не издавайте звуки,

Иначе умрёте мучительно

Без вашего на то ведома.

Бей его! Бей его!

МЫ И ВЫ

Мы хорошие,

Вы плохие.

Поэтому вы победите,

А мы проиграем.

Всё это закончится вашим адом,

А нашим Раем.

ПОПЫТКА МОЛИТВЫ

Богородице, Дево, радуйся! –

Остался один текст –

Над телебашней на Радуницу

Воздвигну всевидящий крест.

Раскинь и простри над сирыми

Свой чудотворный плат.

Спаси меня и помилуй мя

Хоть однократ.

КРЕСТНЫЙ ХОД

912 шагов

С Вышгорода на Подол

По будущему Крещатику.

А там – святая вода,

Святее святых струя.

И гонят вниз нас, как скот,

Как грядущий ясырь,

Как корм,

Варяги и княжий сброд.

А мы, в болотине купаясь,

Изображаем радость,

Благость,

Святость.

Но капищем, грозен, грузн,

Ещё володеет Перун

В густом орнаменте рун.

Он же Один и Торн.

Он же Чорт.

Он же Чур.

…я в этой мороси и серости и сырости
в размытом пепле что рассеян в стылом воздухе
во взвеси колкой серебра и соли угольной
кварталах стопками застенками заставками
на пепелище ворошу ищу средь щёлока
осколки битых куполов риз золотиночки
припой сожжённого дотла
народа вечного
//

+++

жизнь ли прогоркла
на глаза попадается всё больше горе
строчки и юбки
меж тем короче
//

+++

…и хожу я потерянная по городу
без мотива без мотивации
кем потерянная что потерявшая
будто на моей могиле
вырыли новую
и заселились новые призраки…
//

+++

положи руку мне на живот
там пуповины узел
там страх живёт
//

+++

не хочу плакать
отклеятся ресницы
не хочу смеяться
отутствуют зубы
не хочу думать
больно голове
//

АЛЛЕЯ ХУДОЖНИКОВ ЦДХ

гноится небо вымазан горчицей
зажареный неапль
ручей линяет розовым трико в закатной стирке
пионы лезут натрясти хохлатой головой
на дуб и воск лоснящихся шале
издёвки и придирки
прости подвижник кисти и акрила
похоже лишку сгоряча наговорила
//

+++

сбилась со счёта
перебирая в уме тоталитарные секты
поэтов
//

В УВД ОВД ПО РАЙОНУ

я изнасиловалась поэтессой
отдалась непроизвольно вольно
она хочет ещё
не меня – себя
в моем садике

о эти неудовлетворенные с юности фемины
где взять тех кто покроет
и придушит
клейкую похоть cochliomyia

прививайте женщину сексом
это убережет от фатальных недугов
простодушное человечество
//

+++

перебираешь свои же строчки
чужим бельём не прикрыться
//

АБЕРРАЦИЯ

увидала двух женщин
одна производила на платье складки
на второй не припомню
было ли платье
//

+++

дуга с бубенчиками дело хорошее
но у лошади первое – мышца
//

ДЛЯ ТЕБЯ

перешитые из ношеного женщины
перелицованные наркоманки раскроя
подштопанные зауженные
с вытачками до ушей щёки в обтяжку
кто налепил из вас желатиновых кукол
с гутапперчевым ртом-воронкой
не посвятив в возможную долготу жизни
долготу смерти

страусиным лифчиком
не прикроешь
выскобленного сердца
//

+++

обратная связь:
когда целуют когда жалят
//

ГАРНИТУРА

мой сосед слева
смертельно болен
ушная раковина подтекает
ало-гибкой струйкой
в капельницу айфона
конвульсии heavy metal
//

+++

эй вы на раздаче наркотрафика
не пережимайте wi-fi!
мне нечем дышать
//

+++

когда нас не видят
мы ковыряем в носу
или подглядываем за собчак
//

+++

мысли разделись до трусов
бабы до рынки
мужики до бильжей
//

К НАВОДНЕНИЮ В ПАРИЖЕ 2016

он не всплывет дохлой рыбой
кверху брюхом
не надейтесь
и не причитайте
он поперхнулся дождем
запивая морских улиток
возможно наелся дряни
и Бог принимает меры
//

ОСЛОЖНЕНИЯ WI-FI

сижу нагуглившись
в канаве светской сплетни
болотной жижи хватанувши сдуру
нащелкав семечек
лузгою подавившись
ропщу на аппетит
//

+++

страну накрыло
нашей печалью
//

+++

поколение павликов
убивающих за пароль вай-фай
путает диоксидин с дионисием
//

Р А З Н О Е

+++

тот свет как выяснилось
у самой границы этого
горе двоешникам
забившим на географию
//

+++

посмотрела вслед
проскочившему мимо автобусу ритуал
жизнь продолжается
//

ДЗЫНННЬ…

дружите с людьми
когда отымется душа
они приберут тело
//

+++

вот досплю в этих пододеяльниках
доем в этих тарелках
дохожу в этих туфельках

и полечу…
//

+++

подумала
глядя на других
что они — другие —
знают мою самую тайную тайну:
что я умру
//

19:00

23я ауд. ЛИ им. Горького

обсуждение было перенесено с 1го декабря