Конкурс «Сюжет». Рассказ №2 (продолжение), автор — Рябина «На какую ногу хромал лорд Байрон?»

На какую ногу хромал лорд Байрон?

«Случайности не существует- все на этом

свете либо испытание, либо наказание,

либо награда, либо предвестие»

                                                                                                          Вольтер.

 

            Спеши не торопясь! Катил по графику. Черт дернул по обочине опередить  «Matiz»! Получи! Правое заднее колесо пробил,  в розовом микроавто «ведьма» чай была!  В шиномонтаже  «спец» посредственный — полчаса проковырялся…В присутственное место запоздал всего на пять минут. Теперь обеденный перерыв. Ну, «беды» особой нет —  дело так себе. В салоне кроссовера  часик прикимарить или скитаться по улице?  Погода не фонтан- слякоть в середине декабря , чапать по снеговой жижи  не лучший променад. За углом  дома- башни  кафешка: чашка бодрящего эспрессо с сигареткой вприкуску, время скоротать не блестяще, но  отнюдь и не безрадостно .  Зашагал к «стекляшке»  и… и…  передумал запахом молотого кофе наслаждаться…на глаз легла  вывеска:  охотничий магазин «Медведь».  Призывно екнуло в груди, оттого  прямиком туда. Двери распахнул:  вот тебе здрасте(!): чучело медведя на задних лапах, метра два с половиной в высоту, «дружественным» оскалом встречает.  Работы недурственных таксидермистов по кругу развешаны: рогатые головы лося и косули; токующий глухарь на ветке; гуси и утки на взлете…. Особая удача чучельника- рыло кабана с неимоверно крупными клыками и взглядом от «Джоконды»: оранжевые  зрачки  стеклянных глаз «страшилы» следят за тобой куда бы не пошел-  жуть  для женщин и слабонервных. По стенам  шпалеры ружей и карабинов, за стеклом  витрин припасы к ним.

            Такой вот дебаркадер для всех тех, кто страстишкой охотничьей заряжен.  В зале суеты нет, шум и гвалт не приветствуется.

            …  с виду искушенный зверобой щекой к прикладу ружья приложился, в целик воображаемую дичь захватывает.  «Чок», «получок», «курковка», «безкурковка», «штуцер», «карабин» — слышны  негромкие голоса матерых спецов  на их  только   понятном языке.  Другие доки по патронам : вот на зверя крупного -«жакан» и картечь для гладкого ствола, 7,62-53, 7,62-54  для «винта»,вот на птицу болотную- «бекасинник», вот на утку- дробь  № 3… на зайца и лису   «три ноля» сойдет.

            Случайность не случайна! Всякий, кто зашел в  «Медведь» —  встретит неизбежно, иначе и быть не может, знакомца… Тянет «жажда»  потравить зверя, особливо зимой… и  непременно копытного…Нет, не для мяса…, кровь разогнать, адреналином организм взбодрить!  Мощь сохатого или вепря вблизи прочувствовать, а уж там — как получиться, так получиться… Не угадать!

*** 

-Алексеич! Дружище! Рад видеть!

-Митрич! Какими судьбами?! А я как  рад…

Митрич. 

            Товарищ  он мой хороший. Нет, не серб и не хорват , за белоруса не ручаюсь, но , «из наших, из славян».  К пятидесяти  зову по отчеству (отец , козе понятно, имя носил — Дмитрий). Он в ответ Алексеичем величал. Митрич по профессии хирург. Не заштатный  «мясник» районного пошиба , а военный хирург.  Неустанно режет и штопает человеческую плоть. Для тех кто  пулю схлопотал или осколочную  рану получил-  он  «богочеловек». К жизни возвращал и на ноги ставил десятки, если ни  сотни в госпиталях  стационарных. А сколько от смерти  неминуемой уберег в «горячих» точках в условиях полевых, где в командировках бессчетно и регулярно? Этим не кичился друг. Боевые ордена и медали рядами , если праздник какой.

            Встречались мы с ним не часто, оттого отношения меркантильными дрязгами не опошлены.

            С места в карьер Митрич с напором «челом бьет»:
            — Старина! Устрой охоту на зверя! Лет пять  не выезжал. Через неделю- свободен  от операций плановых. На природу неймется- забурел от обыденности  ! Ты же можешь!

             Друга старинного  стремление понятно.  Эскулап в однообразие сплошном : скальпель, зажим, тампон…. Кровь, боль, страдания…

            -Лады,- говорю,  —  звоню  Пушкину, договариваюсь!

            -А, кто это -Пушкин?- доктор.

            -Да, «лазарь» один!- тумана напустил над персоной той.

            Тут же набран номер телефона:

            -Сергеич! Это Алексеич. Буду краток: на зверя желание есть сходить….Когда?…После двадцать пятого?! …На кого? …На кабана!…Двое нас…Хорошо, заметано! Накануне выезда позвоню…Жди!

            — Толя, — это уже  Митричу,- Слышал?! Время устраивает? Тогда причиндалы для охоты собирай.

            Пушкин.
             В миру и по паспорту:  Александр Сергеевич Лазарев,  по роду занятий — охотовед. Угодья его в 80-100 км ( смотря какой дорогой ехать) от столицы. Казалось бы недалеко, но уголок заповедный. Егерю лет сорок или около того.  Обликом обычным: роста среднего,  ни толст, ни худ, жилист от природы мужицкой, и как в фильме классическом: с «мордой рязанской».   Обитал на кордоне. Изба в «лапу» рублена, баня, хозяйственные постройки кой- какие: хлев с птицей домашней и козой «Манькой»,  конюшня для кобылки «Зорьки».  Отшельником пребывать старался в отсутствие сезона охотничьего , за «собеседников», а точнее «слушателей», пара  верных  лаек сибирских, звонкоголосых при травли зверя. Жизнь  Сергеича простая, лесная. За бобыля «блудливого» его держать не стоит: женщина у него в деревне- Фрося. По пятницам после бани в возок запряженной кобылкой «Зорькой» и к зазнобе… «Погусарит» ночку и в обратный путь. Фрося не в претензии от встреч кратковременных, на плечах ее дом и хозяйство, к «лешему», так она Сашу звала, переезжать не напрашивалась, независимость подчеркивая. С руки то Лазареву – женских капризов не выносил.

            Все бы ничего, но от уединения страстишка у  Александр Сергеича образовалась – стишки сочинял. Баловством сам на людях  это признавал, но в душе все не так… Днем , к примеру, декабрьским  развезет на розвальнях  сено для лосей и косуль, зерном и отрубями кормушки для  кабанчиков  заполнит,  соль кусковую  разбросает у троп звериных, тем самым ареал диких животных съестными припасами  поддержит, дело нужное завершит и  на усадьбу . По хозяйству личному покопается: живность домашнею покормит ,напоит,  на ночь и утро охапку- две поленьев и воду в ведрах с колодца   в избу приволочет.  Вот и темно, хоть и вечер ранний. Поужинает простеньким : картошкой на сале с печенкой кабаньей или котлетами из лосятины, кружка чая на травах, и бряк на матрас сеном набитом. В руки первое попавшееся  «чтиво»…

            Книжек у егеря штук двести, а то и  более… На стенах, что справа от «красного» угла,  что слева- полки ярусами, томики  в несколько рядов на струганных досках. Лет пять назад закрыли в родной  деревне библиотеку- никому не нужна, читать-то  не кому. Чинуши- буквоеды ликвидационный акт состряпали и сжечь намерились  литературный фонд из-за дряхлости «фолиантов». Охотовед сберег от огня потрепанные переплеты  творений «великих» и  свез  на заимку. Завел правило  вслух читать под светом свечи стеариновой, с родни ему романтика полумрака , все подряд и без разбора: прозу и поэзию.  И так случилось, заинтересовался пособием: «Основа стихосложения»… перечитал раз, перечитал два, замусолил в конец книжонку, не все понятно,  но  кое — что  из того учебника в мозгах отложилось …

 Вот в один из зимних вечеров, года три назад, Фет нашептал:

-Ель рукавом мне тропинку завесило.

— Ветер.

-В лесу одному шумно, и жутко, и грустно, и весело…

            От этого шумного, жуткого и  грустно- веселого – дзинь (!)… струнка «дарования» по укладке строк по «ямбам» и «хореям»  зазвенела! Встрепенулся кержак, соскочил с нар деревянных, тетрадку школьную на стол: строчить, перечеркивать, строчить, вырывать и комкать листы,  продолжал писать, писать, писать… словосочетания выбирая. Отсидевши на табуретки зад  от созидания  «творений» неповторимых,  во двор тишину лесную слушать, на небо, когда звездное, а когда нет,  глядеть и вдохновение от природы хлебать, зарифмовывая   наития, подлаживаясь под   строки  Афанасия или кого иного из «классики»…

***

             В сезон нагрянет  коллектив охотничий: зверя завалят, в баньке попарятся, за стол присядут шурпой горячей насыщаться. Приглашают хозяина заимки компанию поддержать и благодарность  выразить за загон. Водку разливают, угощают.  После третьей чарки, «бесенок», что «за левым плечом»  Лазарева сидит или «червячок» гордыни в душе , спиртным  разбуженный,  начинали давить на сокровенное и подзуживать : «блесни слогом поэтическим, время пришло!» Поломавшись внутренне, Александр Сергеевич  доставал истасканную  тетрадку с  виршами и декламировал : про лес, про небо и луну, про птичек и зверей … как в притче: «что вижу, о том пою». Выпивши, таланту своему признание искал  у городских.   «Поэтический» вечер знаком заезжим охотникам, если стихи поперли, то стихоплету больше не наливать.   Как-то кто-то в шутку  одобрил его : «Ну, ты- Пушкин!». Так и прилипло – Пушкин, да Пушкин! Хотя и сочетание слов «лазаря петь» ему так же подходило.

             Было дело –«Пушкину»  помог в жизненной ситуации, кризисной, оттого респект к  моей персоне, гость желанный всегда. Добро Лазарев  приучен помнить.

***

           

            -Александр Сергеевич,  «гостинец»  какой притаранить?!- вопрошаю уважительно за день до выезда в угодья.

            -Селедки!

            -Атлантической или тихоокеанской?! В банке или  бочковой?

            —  «Ржавую» и  тухлую, килограмма три.

            — Не понял! Прикол такой?!Форшмак забацать замыслил «абрамчик»?!

            -На полном сурьезе.  Кабана завалить хочешь? Для быстроты и надежности процесса с запашком  рыба нужна.

             Своим капризом «пиит» лесной поставил  в позу неудобную. Однако,  Митричу угодить желание есть …чтоб четко и добычливо . Метнулся туда, метнулся сюда…Отлуп по всем направлениям: ну, просто нет в розничной сети заказа «лазаря» .  Опять же случайность- знакомого из надзорного органа за потребительскими товарами повстречал. То да се! Он знает,  где рыть! За «большое человеческое спасибо» три банки вздутые  до безобразия    отвалили  подпольные изготовители салата  «селедки под шубой».

***

            Канун праздника с елкой, шарами и мишурой!  Избушка гостевая «Пушкина» протоплена и огнями светит.  Свел  охотоведа с Митричем. Всех регалий эскулапа не называю:

             -Александр Сергеич (любит Лазарев, он же «Пушкин»- по имени отчеству) -Митрич ! Доктор, если чего обращайся!

            -Спасибо, но, славу богу, на здоровье не жалуюсь- егерь отозвался.

            -Не зарекайся.- «пророчу», если б знал- не озвучивал.

            — Селедку привезли?

            -А как же!

            -Дай проверю.

            Кончиком ножа пробита жесть банки. Струя рассола,  пузырясь,  устремилась в потолок, амброзия «божественная» стеганула в нос,  глаза заслезились…

            — Годиться, — похвалил егерь.

            — Для чего годится?

            -Алексеич, твое любимое блюдо?- вопросом на вопрос Пушкин ответил.

            — Фондю!- желая озадачит, «козырнул» блюдом- визитной  карточкой страны, что в Альпах, где по воле случая с месяц назад  побывал.

            — А, поподробней!

            -Расплавленный сыр, чеснок, белое вино и еще что-то…амбре специфическое, но  под тамошний самогон- димосин  закусь отличная.

            — Вот и у кабана пристрастия к запаху гнилому …  верст за пять унюхает селедку и как миленький   прибежит. Усек?!- осадил вояжера по «заграницам» , запараллелив  вкус изысканный со свинским… палец в рот не клади «косопузому».

            -Вы так смачно про тухлинку сказываете, — Митрич в разговор встрял,- Может для начала по сотке?!

            Крякнули! Зажевали бутербродами с дороги.

            -Митрич! Я человек простой, кривить душой не привык,- «Пушкин» про оружие Митрича- СКС, заговорил,- Карабин твой  на зверя не годится, да и патроны боевые, не охотничьи. Пуля из ствола  прошьет зверя насквозь, сразу не убьет, если не в сердце или в глаз. Уйдет подранок в чащу далекую и сдохнет там без пользы. Карабин Симонова только  на человека годится! или у мавзолея Ленина в струнку стоять прикладом у ноги…

            (-Прав твой «Пушкин»!- Миша Алексея  перебил. Миша с боевым стрелковым оружием на «ты»,  знает эту тему досконально,- Извини, продолжай «травить»…)

            -Алексеич!-  Александр Сергеич,- У тебя какие припасы к «вертикалке»?

            -Жаканы и картечь.

            -Годится.-  в оценках  не  разнообразен отшельник.

            Притирка состоялась,  двигать пора  на исходные рубежи…

            — Банька протоплена, после охоты милости прошу. — отчалил Пушкин по своим делам.

***

            На кабана. С вышки. Выходим через час. Егерь прикорм загружает и банки с селедкой, мы с Митричем котомку собираем: патроны, пара бутылок  водки, чтоб при метком  выстреле выпить  « на крови».  «На крови» обряд такой у зверобоев бывалых. Добыли зверя-  по рюмке за удачу!  Не нами придумано, не нам нарушать. Случись «фиаско», то бишь,  кровянки нет, не грех двойную норму принять за будущий успех!

            Среди  реквизита охотничьего у врача сумка защитного цвета с крестом красным на белом фоне.

            -«Бежит по полю санитарка, звать Тамарка, в больших кирзовых сапогах…»- пропел шутливо, настроение на подъеме.

            — Митрич,  подранков лечить  намерился?!-  с иронией продолжил.- Скальпель, зажим, тампон….

            -На всякий случай есть все, а случаи разные бывают, привычка —  товарищ ответил репликой от поручика Ржевского .

            С  четверть часа шары погоняли на бильярде, ожидая отмашки хозяина. Дом для гостей хоть не супер- пупер, но простенькие развлечения в наличии.

***

            До места — лесом. Тропа меж сугробов укатана розвальнями :Пушкин ежедневно с «Зорькой» на пару торит тут путь .По краю дороги столбы с проводами — от заимки ток бежит в напряжении к засидочной вышке. Топать легко. Егерь  катит санки с мешком звериных лакомств , наставления не забывая повторять.

             «Хомут» ключевого  стрелка на меня навесил. Выбор от  убойности ружья зависим, да и не впервой  груз ответственности на «спасителя» своего возлагать.  Митричу,  если «кикс»,  стрельбу продолжать. Свой штуцер  егерь не взял, только  нож  острейший для свежевания животинки убиенной. Такая уверенность бодрит!

            Полночь…луна… минус двадцать. Вышка:  «зверобой» изготовился, медик с егерем  прижались, один слева, другой справа. Черед  за кабаном. Духан рассола «ржавой» селедки  из кормушек по  окрестностям струится. Зверь слюни пуская, паузу держит, размышляя:  идти вкрадчиво  или вприпрыжку бежать?!

            Вышка меж  деревьев с обзором  места питания свиней диких. Будка на высоте приличной. Туда  ведет лестница в два пролета со ступенями деревянными. Настил  из досок крепких, соломой покрыт.  Снизу не поддувает, но через стенные  щели сквозит. Сектор обстрела перекрывают поляну, где зверь ожидается. По центру лабаза  проем полтора на полтора  со столбом посредине. Шест отполирован  для быстроты спуска . Обхватил пилон … вжик..секунда…  твердь земная под ногами.

            На тыльной перегородке  сторожка:  плакат истрепанный временем и погодой. Изображение в карикатурном стиле: задает  мужик стрекача, облик лица страхом искажен, на снегу ружьецо, рукавицы и треух  в полете. За  горе охотником мчится вепрь свирепый. Надпись на плакате : «На медведя идешь — солому бери, на кабана идешь — гроб тащи». «Звоночек»  опаски охоты на  зверюгу .

            На коньке  вышки прожектор. Светило  что надо: отражатель зеркальный, уход за ним у «Пушкина»  постоянный.   Включается рубильником, когда тушу  разделывать.

             В стволах картечь крупная, явно Митрич останется не у дел.  Егерь ошкурит и покромсает на куски порционные  теплую тушу. Ожидания таковы!

            К цевью ружья  прилажен фонарик мощный. В нужный момент на кнопку давишь: узкий луч света высветит то, что прибить захотелось.  По линии световой  бабахай  и вся недолга.

            Тишине каюк …треск  веток промороженных. В лунном мерцании секач пудов так  над …цать, в темноте и азарте охотничьем объективность исключена. Но здоровенный  и мохнатый,  серебром шерсть отсвечивает, страшней,  чем «собака  Баскервилей» , инфаркт  получишь, если один на один и без ружья….  Чавканье взахлеб…  во вкус вошел. Иных любителей отрубей с селедкой не видится. В разведке вепрь или одиночка по жизни?! Нет, все таки- одинец! Нервы как тетива … «Пушкин» отсчет дает разгибая пальцы начиная с мизинца…большой и указательный складываются в дырку от баранки, что значит-«Пли!». Ослепительный свет фонарика выхватывает цель. Абрис  четкий. «Тарарах» … тут же второй «тарарах» для верности. Кабан  завалился  и замер. Порции свинцовых шариков с двух стволов  достались « гурману — неудачнику» . Егерь прожектор включил , на «лобном месте» стало светло  как днем. Сергеич   по столбу съехал. Митрич следом.   У кормушки недвижимый  хряк.  «Пушкин» верхом на кабана и чирк ножом по горлу, кровя стремясь с туши спустить — пока не загустела. Доктор рядом и я под ручку с «гордыней» за меткий выстрел на походе.

            Тут о-хо-хо! То хо-хо не ожидал никто.  Вепрь встрепенулся (контузия  от картечин, временная кома  шока болевого,  разъяснил потом  Митрич), на все четыре резко вскочил. «Пушкин» на  загривке остался, обхватил ногами еще живую плоть, вцепился  для баланса  за уши «добычи» .  Обалделый кабан  постоял чуток возвращаясь в реальность…  и началось… джигитовка  с «родео» в одном «флаконе». Секач крутиться и имеет желание сбросить верхового, а потом уж  порвать в лоскуты. У всадника мысли  в части сходны: соскочить бы с «конька- горбунка»  желательно без последствий, на которые рассчитывает  зверь. Визжат оба: кабан от боли и ярости; бедолага «Пушкин» от безысходности  и ужаса.

             Мы с Митричем на мгновения в ступоре. Удивительный разворот подкинул нам кабан и егерь! Что делать?  Жуть происходящего усугубляется прыгающими фантомами  по кустам и деревьям : прожектор светит, «Пушкин» на кабане галопирует, тени огромные повторяют движения их, из ран животного кровь хлыщет , веером орошая снег по кругу…

            Визгливые  вопли  Александр Сергеича: « Алек-се-и-и –ч-ч , стреляй! … не то мне-е-е  ……ц!!!”( вот шельмец(!), толи северного лиса-песца вспомнил, толи слово последнее ненормативное, срифмовал со словом «конец», обреченность  выражая). Как тут выстрелишь? Все кружиться, скачет и верещит надрывно. В  стволе гильзы стреляные. Не перезаряжал. Не предвидел.

             -Толя, давай ты…!- право выстрела другу передал.

            Приклад карабина Анатолий в плечо упер, выбрал момент, более или менее безопасный для седока…  спусковой крючок как лепесток…  Звон бича  пастуха деревенского. Бах!  Сердце навылет поразил. Кабан на бок, привалив  «ковбоя» доморощенного. Эскулап  для верности- заряд в ухо «Баскервилю».

            Горемыка наш цирковой в голос взвился фальцетом. Пуля- дура просквозила  правую ляжку егеря, а уж потом  в тело злыдня  вошла, окончательно лишив жизни. Теперь спасать  недострела!  Хирург, слава богу, с нами. Не то еще видал в местечках  «горячих».  Нож  сверкнул -брюки ватные распороты; рану осмотрел, понажимал вокруг, вызывая скрежет зубовный у пациента. Без удивления изрек : сквозное, кость не повреждена, повезло ,  пуля  боевая, разрыва мышц при выходе  не наделала. Опыт сбоя не дал  даже в лесу дремучем, заснеженном.  Чрезвычайность только  для меня и раненого, для хирурга военного –обыденность. Зазвучали команды резкие, краткие и понятные. « Водки!» -требования первое. Обескуражен…, от такого выкрика, мысль циничная промелькнула: на «крови» выпить хочет? Но, нет. Водкой рану промыл, хлебнуть дал пострадавшему. Ремнем жгут  наложил выше раны… тампон… бинт…

            Подбитого укутали во что было,  на санки и к жилью.

***

            Стол бильярдный клеенкой и простынями застелен. Оголенный «Пушкин»в сознании и водки просит.

            Толя фигу смастерил и под нос Сергеичу, типа: на — ка выкуси! Мне:

            — Аптечку вскрой, шприц- тюбик красный дай!

              Укол  в бедро. Стон загас,  видно боль после препарата ушла…

            — В баню и два ведра кипятка!- послал меня эскулап.

            Метнулся туда-  сюда, приволок. На столе бикс с инструментом хирургическим металлом отливает.

            -Водка есть?

            -Бутылок десять, мы же на три дня планировали.

            -Вопросов не задавай, делай что  скажу!

            Митрич в ране ковырялся, Пушкин сдержанно стонал, я водку и вату подносил. Делов на пятнадцать минут. Последний стежок кривой иголки…

            -И чо?- вырвалось у меня.

            -Да ни чо! Три дня и он на ногах! Мужичок крепкий! Похромает неделю и забудет,- эпикриз выдал  хирург.

            «Пушкин» забылся, мы его на кровать, а сами за кабаном… Владеет эскулап скальпелем искусно, но шкуру снял с огрехами. Брюшину вскрыл не повреждая внутренних органов. Сердце, печень, почки по отдельным пакетам…

            Нутряной жир на чугунной сковороде зашкваркал: парные куски печени и сердца зазолотились враз! Накатили за здоровье «ковбоя»- рифмоплета, закусывая обжигающими  ломтями внутренних органов убиенного секача…

             Очнулся егерь от негромкого нашего застолья и укол попросил. Еще шприц- тюбик вколот  Александру Сергеевичу, тот и повеселел. На подъеме настроения уговорил из его избы принести томик Байрона. Как тут откажешь болезному?! «Пушкин» читает  стихи Байрона и хохочет и хохочет до слез, хотя ничего смешного в строках тех нет. Через смех спросил:

            -Алексеич, а на какую ногу хромал Байрон?

            -Толя,- я к лечащему врачу, — что ты вколол болезному?

            -Промедол, опиума вариант, пусть веселиться, лишь бы не жалобился.

***

 

            Три  дня в трудах. Митрич в городок поблизости сгонял: в аптеке лекарств и растворов накупил, вливает в «Пушкина»  через капельницу укрепляющие организм препараты и уколы в задницу, что приключения нашла, колет.  У меня заботы попроще: живность накормить, козу подоить,  курицу зарубить, ощипать и сварить бульон .

            А деньки стояли: шик, блеск, красота! Лайки с нами тропили, выгоняли зайцев и лис на выстрел убойный. Охотничья удача:  у меня два зайца, у Митрича лиса.

            Прощались с «Пушкиным» сердечно- вот случай, так случай приключился с нами, не каждому дано!  Сергеич уже «бегал» опираясь на трость («подарок» Митрича). При расставании  егерь натужено мужскую слезу выкатил( как пить дать: перед прощанием над луком моргал) и просьбу озвучил:

            -Алексеич, за ради бога, узнай на какую ногу хромал Байрон?! А ты, Митрич, будь другом, вколи мне еще укол, ну тот , что в красном тюбике. Фрося сегодня наведать собралась, хочу быть веселым и находчивым, может, что и сложиться!

            Митрич просьбу выполнил, а я закрутился и забыл покопаться в биографии Байрона.

***

            — А чего «Пушкина» в больницу не отвезли?- удивился Иван.

            -Проблем не хотелось.  Приемный покой-«огнестрел»- милиция. Доказывай, что выстрел во имя спасения жизни человека. Оружие изымут , от подозрений, что не «рыжий», отбивайся. Легенда: «Пушкин» ночью в конюшне на вилы сам насадился… версия проходная!           

            -Так на какую ногу хромал лорд Байрон?- Миша до сути решил добраться.

            -Через месяц- полтора звонок от «Пушкина». Алексеич, говорит, Байрон хромал на правую ногу, как и я. Судьба, не правда ли?!- о перспективах стихоплета я суждение выслушал, а  итог рассказу , – Вот такая «Драма на охоте»! Это Вам не глухаря выслеживать на тетеревином  току…

            -Как так! Глухарь и тетерева на одном току, это возможно?

            — Ну, если «немому» слово дадут сказать, то так и быть расскажу…

            -Давай,  наяривай!

            Рассказ Алексея Алексеевича Рябинина.

 

Иван Петрович Белкин
Иван Петрович Белкин родился от честных и благородных родителей в 1798 году в селе Горюхине. Покойный отец его, секунд-майор Петр Иванович Белкин, был женат на девице Пелагее Гавриловне из дому Трафилиных. Он был человек не богатый, но умеренный, и по части хозяйства весьма смышленный. Сын их получил первоначальное образование от деревенского дьячка. Сему-то почтенному мужу был он, кажется, обязан охотою к чтению и занятиям по части русской словесности. В 1815 году вступил он в службу в пехотный егерской полк (числом не упомню), в коем и находился до самого 1823 года. Смерть его родителей, почти в одно время приключившаяся, понудила его подать в отставку и приехать в село Горюхино, свою отчину.

Оставить комментарий