Конкурс «Сюжет». Рассказ №2, автор — Рябина «Не ешь с ножа… (Селигер)»

Не ешь с ножа…

(Селигер)

Лучше плохой день на охоте, чем хороший  на работе.

            Никто не хотел возражать!

                В канун Крещения за «борт» жизнь столичную суетливую, за баранку  японского «шарабана» с полутора сотней «лошадок» под капотом,  и  быстрым  ходом в места заветные, что на пол — пути к Новгороду Великому! На морозный воздух в чащу лесную охотницкое везенье попытать: оно есть или куда?!  Добыть «трофей» и в баню: напариться до изнеможения и соблюдая обычай православный в «иордань» с ледяной водой . Разомлев от простых радостей земных, в  вечерних сумерках  созерцать пламень открытого огня, да  байки травить «за жисть»:  что было, а чего не было, а хотелось, чтоб было…

            Один из  трио разудалых  мастаков в искрометных  шутках  и приколах  ногу с педали «газа» не убирает, так что четыреста верст не крюк вовсе: с утра затемно выехали и  в вечерней полумгле приехали. Приют хлебосольный встретил с руками нараспашку!  Все мечты- идеи в жизнь  воплотить со следующего утра «компаньоны» одобрили единогласно.

Перед светаньем  взнуздали снегоходы, взорвали тишину ревом моторов и рванули  на межу животного азарта за новизной ощущений. Плюхи ружейных прикладов по  «пятой» точке запоздало давали знать об ухабистости  тропы. Частые звезды в небе ясном… обжигающий встречный ветрюга пронизывает … лапник еловый стегает вскользь — успевай увертываться.  Лыжня  вихлявая, того и гляди или в сугроб или об ствол в обхват… Бог миловал!

            Абзац… примчались!  В оговоренном накануне месте егерь по имени Федор. Мужичок в овчинном тулупчике приглашает на сани, что в лошадку запряжены.  Полчаса на гужевой тяге и  исходный  рубеж: вот буерак, вот подлесок, вот  роща дубовая, а в остальном равнина.  

            От егеря инструктаж  краткий.  Ход  добычи зверя им  продуман заранее и  досконально.  Заученной скороговоркой, сухо, делово,  как по накатанному :  по зверю палить картечью: так поражение цели удачней , чем от «жакана»; ставка- восемь к одному.  Свинью   и секача не бить, не надо,  не стоит. Кабаниха для приплода нужна, а у вепря мясо  с запахом специфичным, уксусом не перешибешь, сколько не маринуй, ну, если только на  вкус гурмана  рискового.                                                                  

            Лицензия  «на убийство» от охотоведа : три сеголетка или два подсвинка. За перебор загубленной животины- доплату на кон!

            По  линии «огня» по «номерам» расставил.  Рукой  от локтя по горизонту помахал- сектора стрельбы определил. Не курить  и не шуметь три раза повторил.

            Затаились «любители карбоната»,  в сторону колка  выставили на изготовке стволы ружейные: там лежка семейства кабаньего — Федору лукавить не с руки: побыстрее бы развязка, дел домашних  невпроворот.

            Рассвет подтвердил верность народной приметы на  январь: «Солнце на лето – зима на мороз». Небесное светило слепит;  утренний «дубак» лицо жгуче щипает.

            Пейзаж  сказочный:  ветки деревьев в кружевной изморози от солнечных лучей  искрят и  тишина звенящая… Из перелеска  ярко — рыжий зверек : принюхиваясь делает несколько осторожных шагов… стойка … взвился в прыжке  и вертикально мордочкой в снег – лиса мышкует. Хруст ветки сломанной от неуклюжего «засадника» — плутовки след простыл.  

            Получас  без шевеления дает о себе знать, несмотря на утепленный «камуфляж», морозец  за шиворот закрадывается, подзадоривая мышцы на сохранение тепла. Как тут не дернешься?!

            Слава Диве (!!!)-  покровительнице охотников… начался загон: крики  подручных охотоведа и заливистый лай собак.  Иней с вершин кустов посыпался серебром. Треск сухостоя и валежника. Стадо на дальность выстрела подступает, однако в овражных зарослях не различимы особи, но вот- вот выйти на простор должны…… От этого охотника захлестывает: сердечко учащенно застучало, предательский мандраж по рукам и ногам. Нет, не привыкнуть поражать  живую мишень. Как бы, не ждал — опять внезапно:  стремглав из кустов  кабан, мощный и  лохматый, загривок дыбом, злобствует что беспардонно «наехали» в его  вотчине,  мчит  через елань к дубраве, куда лакомиться желудями водил  семейство.  Ошметки наста с листвой вылетают из  под копыт в край левый и в край правый.  Вепрь скоростной. Два центнера живого веса рассекают  сверкающую белизной целину клином —  чисто  нож бульдозерный .  Вихрь снежной пыли не успел просесть и тут же поднялся вновь. След в след  свинья, она в холке ниже и пуда на три легче, оттого шустрее  в  быстроте передвижения.  За веприцей по борозде проторенной  подсвинки, три… четыре… пять…успевай пальцы загибать. Шесть стволов поочередно «заговорили»…  У пары кабанчиков копытца подсеклись и они «пятачками» забурились в снег…, тихо без визга- свинец на их беду точен.   Фартовым стрелкам  фанфары затрубили…

            Добыча  у  загонщиков —  им  и свежевать .  Кагалом по стопке водки «на крови». От «стрельбища»  к снегоходам и на базу коротким путем:  напрямки —  по полям по долам!

В баню идти — пару не боятся.

            У ворот смотритель хозяйства  — ноги на ширине плеч,  руки на груди скрещены, стоит покачиваясь.  Петрович- кряжистый мужик, постарше лет на десять друзей наших. Трубку курительную изо рта и мигом сбивает гонор с удачливых  VIP- гостей  коротко и конкретно:

            — Водку не пить!  баня!  прорубь! очередность соблюдать! лбом притолоку не вышибать!

            Зверобои не перечат моряку  в отставке.  «Мореман» треть века на кораблях Северного флота «надувал паруса». По чину мичман, по должности боцман. Голосина дай боже, глотка луженая,  с хрипотцой, что ни слово, то «приказ». У него не забалуешь!     

            Стан охотничий полукругом  краснолесьем  охвачен: сосны, елки, лиственницы. По просеке- зимник в одну колею. А в остальном панорама на заснеженное озеро, на Селигер.  Петрович утром с бензопилой «дружил»-  лед пилил!  «Иордань» — прорубь в виде креста свинцовой водой замерцала.  Ступеньки  и поручни  в купель из  жердочек  липовых  наладил.     От

«крестильницы» до бани шагов двадцать.                                                                                                                                                    

            Терма — затея от боцмана — высший пилотаж!  Песнь  тела и души! Было дело: в Сандунах омывали тела друзья, но, то ничто в сравнении с баней местной, травяной! В парилке воздух  разгорячен градусов на  семьдесят ни ниже, ни выше. На полке свитый из дикой конопли тюфяк,  прогретый. Первоход – везунчик «фейсом» в двудомное волокно!  Летит ковшик кипятка  с настоем трав на каменку.  «Ух ты, ох ты, и о- хо- хо –хо» — из  под клубов пара  приглушенный стон доносится. Минут пять вбирает тело жар. Восстанавливая температурный баланс пот пошел, с ним и  шлаки покидают загазованный мегаполисом организм. Петрович время даром не теряет, три веника (дубовый, березовый, с вплетенными стеблями крапивы да полыни, и чисто можжевеловый) в вар опустил. Резкие махи в сторонку- лишняя вода с листочков слетает, мелкие капельки, что росинки, остаются. Трусит вениками «морской волк»  над голышом: каплюшки   горячие падают, иглами вонзаются, обжигают.  Мгновение… и колючесть  снимается  мягкими  движениями  листвы от затылка до пяток, приводя мышцы в восторг от расслабухи такой . Погладил «опахалом» парильщик, и с нарастающим темпом шлеп-шлеп- шлеп… Тайм- аут на несколько секунд… встряхнет веником… и давай  с новой силой наяривать по  телесам. Букет запахов  сладких да горьких в парилке. Ошпаренная крапива не жжет- ласкает.  От привкуса полыни дышится вольготно. Легонько уколол можжевельник….

            Очередной круг  «порки»  Петрович  откладывает на время, отправляя «истязаемого»  на следующую ступень испытаний.

-В прорубь! — командует мореход, шагая в помывочную. Опрокинув  ведро студеной воды на темечко, «угрожает»:

 – И так будет с каждым!

            Рысь  распаренного молодца.  Снег под голыми подошвами плавиться.  Перекрестье, что Петрович соорудил,   хрустальной наледью подернулось… Прыжок ! Дзинь… льдинки как ламповые стекляшки разлетелись! Ого-го-го-го… Троекратные нырки с макушкой.  Дух спирает! Крест накладывается после каждого всплытия со словами «Господи, прости!» ( За что каяться?!  За свое, личное!  В пятьдесят…  грешков —  дай боже!). Вверх на твердь вприпрыжку  через ступеньку. Легкость необыкновенная! В баню! Тут уже галоп!!!  От нагого торса клубы пара – «загнанный» коренной в предчувствии…  Жаркая экзекуция на полке всласть!  Для каждого товарища   три  круга из жара в холод  с кратким  передыхом задал «мореходец».

            -Баста!-  сипотца Петровича ,- на сегодня кончено.

            Хороша  ты русская баня «по белому»!

            Комната отдыха. Кресла — плетеный краснотал, то, что надо:  и спиной упереться и ноженьки протянуть. Медный самовар в пол — ведра, на шишках  сосновых и еловых взгретый, гудит призывно. В розетках варенье: черничное,   земляничное, малиновое,  не говоря уж  о повидле яблочном и терновом. Заварка по фарфоровым чайникам:  зверобой, мелиса, на  малине сушеной и со смородиновым листом.  Как в «Чайхане»: «чай не пьешь- какая сила, чай попил- совсем ослаб!»  Успевай полотенцем пот со лба утирать.

            Варвара — супружница Петровича, она же  горничная,  кухарка и стряпуха в приюте «У озера», к застолью на жаркое зазывает,  но не в сей час, а попозже, через три.
            Преодолев путь от бани до  светелок, каждой персоне по комнатушке согласно купленным путевкам,  бухаются в кровати. Тут   опять приятность: белье постельное. Не  с  приторным запахом лаванды  или сирени от  освежителей искусственных. Пахнет бумазея    родным и  почти забытым.  Детством далеким!  Чистотой девственной! Бельем в баке кипяченным, прополосканным в  проруби  и обсушенном на морозном  ветру.   Согласие тела и души  вкупе с запахом «холодка»  от наволочки  и простынки моментально  проваливает  в дрему сладкую…

 Чем больше ешь, тем больше хочется!

            Не трапеза- пир на весь мир!  Расселись кругом  и  тут же глаза в разбег от сгрудившейся на столешнице  снеди:  противень из духовки  с  нежно- сочными кусками  мяса  и печенки кабанчика шваркает и брызгает жиром;  картошка с пылу жару  под золотистой хрустящей корочкой ; тонкий аромат жареных  на чугунной сковороде грибов ( не сразу в толк возьмешь, что белые, подосиновики и подберезовики, с утра  еще сушеные, гирляндами висели в  темном  и прохладном чулане).  Разносолов на столе уйма: лисички, маслята, грузди  под кольцами лука репчатого постным маслом заправлены, по отдельности и ассорти;  огурцы пупырчатые  с помидорами  желтыми и красными, бочковые —  соленые,  из стеклянных банок —  маринованные;  капуста квашенная: шинкованная и в  половину вилка, тут же яблоки моченые.  С мороза  сало  в мясных  прожилках напластано тонко,  и в лотке  оттаивает и  розовеет.  Нарезки копченых домашних колбасок вперемешку по тарелочкам; формочки  холодца  с хреном и горчицей;  на блюде белого фаянса заливной судак дрожит прозрачным желе. Клюква и брусника  в керамических чашках   сахарной пудрой припорошены . Кувшины с морсами : шиповник  медно-желтого цвета;  клюквенный, брусничный и малиновый  в радужно- красных  оттенках  глаз ласкают; зеленый на хвое  (для крепости десен- хозяйка пояснение  дала),… и еще какие – то, зараз не упомнить.  Коврига деревенского  хлеба из русской печи, тепленькая,   источает  духмяный запах. Румяные пирожки: с капустой, с грибами, с картошкой, с ливером-  готовы сами в рот запрыгнуть.  Стряпуха,  как в готовке, так и в сервировке – дока.  Разговляться после Крещенского поста Бог через Варвару послал скоромную пищу. Вид и благоухание кушаний слюнотечению старт дали.                

            Вступает в силу назидание суворовское :  портки последние продай, но после бани выпей!        

            Праздник чревоугодия грянул!                                                                                          Моряк в отставке, приглашен к столу на «рюмку»».  Он  с о своей «меркой» — стаканом на двести грамм.  Граненый налит «с горкой».

             -За Крещение и Удачу !- объединил поводы. Выпил, как на каменку плеснул.  Крякнул.  На кончик ножа подцепил капустный лист.

             -Не ешь с ножа!-  супруга строго голос подала. В приметы женщина верит.

            Петрович даже бровью не повел. Какой есть, такой есть. Пожевал чуток. Стравил откровенную флотскую  прибаутку про «якорь»:  кому и куда принадлежность та. Пожелал всем   добра и на выход, вопреки желанию «повторить». Но осознает, что вино ремеслу не товарищ (с утра сеть из подо льда выбирать), да и грешок за ним водился : « если не хочешь обижаться на меня утром, то не пей со мной вечером!». Наболтать и надерзить в подпитии Петрович горазд.    Из проема двери прогноз  на ночь дает:

            -Метель идет!

            Настроение преотличное. Все дело в почине,  что всего дороже.

Сижу у печи да слушаю людские речи.

            Обжорство – порок, но не сегодня. Яства калорийные  нейтрализуют  «удар» по печени горячительных  напитков. Опьянение легкое. К креслам  у камина ноги доволокли…. Английская печка  раскочегарена  для гостей.  Огонь в топке бушует. Поленья трещат и постреливают. Дымоход, пропуская жаркий воздух, гудит.  За стеной ветер завывает.  Метель затеяла свистопляску- «вихри снежные кружа…».Классика  зимы русской!                                  

            Неспешно перебрасываясь фразами  друзья  остекленело  взирают на полымя. Теплота обволакивает  натруженные  с непривычки за день тела. От этого становится еще уютней.

            «Выстрел» первый, короткий —  выдает шутку один из друзей :

            -На рынок приходит мужик. К бабке, что картошкой торгует. «Бабуль»,- спрашивает, —  « У тебя картошка на посадку?». Бабуля : « Нет, внучок, на взлет!»                                                      

            Хохотнули. Пауза.

            Второй по курсу намеченному: «Рыбалка. Сидит на берегу мужичок. Товарищ : Петя, ты что такой грустный? Петя:   Да, вот, уехал на рыбалку, а утюг забыл выключить. Товарищ: и что все сгорело? Петя (раздраженно) : Нет,б…, погладилось!»

            Оскалились еще разок.                                                                                                                                                                                                    Опять тишина. Только  пламя как парус  на ветру, да  перегуд в дымопроводе камина сочетается с вытьем уличным .

            -Алексей! Твоя очередь байку травить – обращение к третьему товарищу.                                              

            -А знаете, кто  сегодня на охоте мазанул? – спрашивает Алексей, неожиданно.                              

            -?????                                                                                                                                            -Я!                                                                                                                                       —А , почему так?, — любопытствуют друзья.

            -Историю готов  Вам рассказать. Место и время подходящее, как бы все в тему. Да и накипело внутри. Там поймете.                              

-Ну, давай, давай ! А то лень такая,  говорить не хочется, только слушать можется.

Рассказ Алексея.                                                                                                                      

«Трепетная лань»

или алое на белоснежном…

            — Нет, не стоило  соблазняться на добычу того  конделая,- чуть задумавшись,  Алексей повел рассказ,-  на тот Новый, как говорят французы, «пердимонокль» случился:  еще не конец , но все же неприятность по охотничьему задору прошлась.

            Как-то скучновато сидели за праздничным столом. Бой Курантов ,  пробки от вина игристого в потолок … друг дружке желаем счастья, здоровья, благ разных… , что в этих случаях говорят, то и говорили. Запала особого в речах поздравительных не грохотало. Заезжено и выхолощено, лет пятнадцать одни и те же и слова мусолим. Планка авантюризма на нуле, однако, пыжимся «ретивых» изображать.

             После очередной здравицы, Серега, что средь нас, ни с того ни с сего ( или готовился и неспроста?!), берет на «слабо»:

            -А погнали на охоту!

            -А когда, на кого и куда?- от меня и Андрея вопросы посыпались, лозунг нестандартный  взбудоражил!

            — У меня двоюродный брат охотовед под Брянском. Третий год зовет в гости и  попутно завалить  в «легкую» лося  обещал. Я его обнадежил…на этот  Новый год. Поехали прямо сейчас, а?! Мировая охота, рупь за сто…!- кузен  охранника брянской фауны склоняет к развороту такому в ночи. – Три часа и мы на месте!

            А была, не была?!- призыв смутьяна принят  на «ура».

            «Были сборы недолги»…  Оливье , селедка «под шубой», нарезка мясная …по судкам и в коробку картонную. Водку от  завода «Кристалл» не забыли. Ружья и камуфляжные наряды в авто покидали, прицеп  приладили: не в салоне же обратно тушу еще не убитого лося везти.

             Трасса  свободна, а после  «столицы» оружия, самоваров и пряников совсем  как стекло, не в смысле скользкости, а в смысле ровности….  в-ж-ж-ж –ж- … в-ж-ж-ж-ж…сто…двести…ветер за бортом…

            Лихо долетели до городка, где  брат Сереги проживал.  Но, тут вопреки посулам баламута нашего, начались нестыковки. Родственничек  не  в восторге от прибытия «гостей» столичных . «Хороводился» вокруг елки и стола всю ночь, оттого  «тяжел» на подъем бродяга. «Затупил» сразу: зверя мало, да и «тот ушел на соседний кордон»… Раскумекиваем : не то чтобы «мировой» охоты на сохатого, а вообще какой-либо  добычи  не видать. Сергей в смущении- подвел  нас крупно, но выправлять дело над. Увел «баклана» в другую комнату на «разговор»:

             -Вася, что за «подлянка»? Чертило ты, какого…тогда зазывал?!, ну ты…, да я  на … вертел! -отрывки тирады напитанной яркими  непечатными эпитетами слышаться из-за двери.

            Уговорил, однако,  чалдона…     две рюмки водки — одна за одной … егерь на родню и жизнь свою, последняя на кон поставлена, стал смотреть практически:  сулит сходить на косулю. Лося не будет, это уж верно. Как поется: «согласились на медаль». Попили чайку и в лес, рассвет не за горами. Мужички, что из  сородичей Сергея и Василия, вызвались  в загон. Охотовед вразумил: с такого- то  угла леса им тропить и чтоб солнце со спины. Тем не впервой, хватают установку с полуслова.

            С машины на исходные позиции. Смотритель живности местных угодий  всю пальбу нам на откуп отдал. Андрей и заводила Сергей  с двустволками в лесу по тропе,  я  же   на опушку. Дальнобойность  моего карабина беспокоит всех , если картечь в деревьях застрянет, то пуля  нарезная долетит и …. смотря, куда попадет… башку  каждому кто на пути снесет напрочь! Последствий трагических никто не желает. Грозный «Тигр»  на «хваленого» Серегой кондалая рассчитан, и прихвачен потому.

            За пнем в обхват  с обзором на поляну устроился. «Шумел сурово брянский лес…»-закрутился в голове мотивчик военных лет. Лес не суровый, просто сосновый, кустами лиственными заросший .

            Солнце взобралось над вершинами деревьев … и снег ослепил  сверкающими ледяными блестками. Любо – дорого смотреть на нарядность зимнего убранства!

            Тут, чу!…Крики, удары дубинок о стволы деревьев и лай собак- гон копытных стартовал!    Грохнули выстрелы напарников –бах, бах, бах, бах!  Четыре «баха» и опустошены стволы. Воплей и визга  радостного не слышно. Мазанули, как пить дать! Гайда!

            Треск кустарника…  на опушке  стадо косуль в дюжину голов. Козел- вожак  бег застопорил, прислушиваясь,  ушами передернул, ноздрями воздух втянул и  уперся глазами в пень, где засада…  Металлический звук  «щелк» предохранителя карабина…козел в карьер и козочки  резво за ним.  Не бегут — скачут. Толчок… и метров десять в свободном полете. Подскок и еще столько….  На мушку  винтаря  не поймать ни как. Интуитивно,  «по стволу» начинаю палить.  Раз мимо, два мимо, три…, четыре…, пять,  и по кому из стада… сам не соображу, вожака и почти всей его свиты  уж след простыл. Очередной выстрел наобум, в белый свет как в копеечку, но попрыгунья, что в арьергарде шла  в полете  хребтом на пулю наскочила и свинец в медной оболочке  позвоночник перебил. Кувырк… и поехала косуля по насту  кровавый след оставляя — алое на белоснежном…  Пытается встать, ножки разъезжаются — рана смертельная силу выбила!  Всхлипывает жалобно …. Добить!-   верное решение. Короткая перебежка со «стволом» наперевес. В прорезе целика взгляд «жертвы» ошеломляет.   Смотрит  трепетная лань с  укоризной, пронзительные «зеркала» ее души   источают  осознание грядущего. Крупная слеза скатывается с уголка раскосого глаза… медленно , медленно… за ней вторая. Реснички  томно хлоп, хлоп, выкатывают третью… По себе плачет или  в мое осуждение- губителя твари божий?!  Шерстка   козочки   чистая шелковистая в лучах солнечных перламутром переливается, рожки замшевые  беспомощно в наст уперты… Красота животного несколько мгновений назад мир радовала… Хрясь,   надломилось что-то внутри и сердце мое сжалось от вида страданий…Мучения надо прекращать. Выстрел. Подранок в сторону тельце свое . Мимо! оттого  мне совсем не по себе. Руки затряслись от моральной тяжести. Очередной ба-бах!. Опять мимо. Убирает головку от пули косуля, помирать не хочется ей, а выбора нет … Очередной заряд в  плоть земной оболочки души звериной пришелся!  Судорога по телу, ножки вытянулись, затихла лань и взгляд загас. Легче не становиться … пакостно и горько мне. Как серпом по …по… по нерву сравнимо…

            Ватага  подошла. У Васютки глаза почти на лбу от ожиданий результатов моей пальбы . Увидел одно убитое животное, успокоился.

-Думал,- говорит Василий,-  ты штук пять-шесть подстрелил. Урон бы большой стаду нанес.

            Свернули охоту и домой. На обратном пути спрашивают друзья — товарищи, почему я грустный такой? Устал, говорю. Настроя переживания  пересказывать как не было , так нет. Не в теме вопрошатели. Дело одно подстрелить зверя копытного вдалеке : пока с номеров снимемся, пока подойдем к добыче с полчаса пройдет…  За это время животное околеет, веки прикроет…туша мяса- вот и все. А в глаза смотреть дух испускающему животному…не каждый выдержит, хоть и мужик- зверобой!

 

 

 

 

Иван Петрович Белкин
Иван Петрович Белкин родился от честных и благородных родителей в 1798 году в селе Горюхине. Покойный отец его, секунд-майор Петр Иванович Белкин, был женат на девице Пелагее Гавриловне из дому Трафилиных. Он был человек не богатый, но умеренный, и по части хозяйства весьма смышленный. Сын их получил первоначальное образование от деревенского дьячка. Сему-то почтенному мужу был он, кажется, обязан охотою к чтению и занятиям по части русской словесности. В 1815 году вступил он в службу в пехотный егерской полк (числом не упомню), в коем и находился до самого 1823 года. Смерть его родителей, почти в одно время приключившаяся, понудила его подать в отставку и приехать в село Горюхино, свою отчину.

Оставить комментарий