Саня свинтил с работы в середине дня. Перед самым его носом ушел троллейбус, и Саня стал ждать следующий. К остановке подошла девушка в лимонно-жёлтом платье с худыми голыми ногами и в таких же цыплячих босоножках. Она и сама была как цыпленок: тонкие косточки-ключицы, длинная шея, маленькая аккуратная головка, волосы стянутые в пучок. Она стояла выгнув спину, одно плечо чуть выше другого. Она обернулась, чтобы посмотреть не идёт ли троллейбус, и Саня понял в чем дело. У нее разошлась молния на спине, и только сильно затянутый поясок не давал платью раскрыться до конца. Девушка придерживала его, прижав с боков локтями. Гладкую спину разделяла тонкая перемычка лифчика.
Подошёл пустой троллейбус, и они сели, она в середине, он через пару мест позади. Девушка сидела без движения как мраморная статуя. Они проехали несколько остановок, а потом Саня взял и подошёл.
— Можно вам помочь с молнией? — спросил он.
— Что? — девушка в момент покраснела. — Нет, уйдите! — а потом добавила, — Я сейчас закричу!
Саня отступил на шаг и собирался уже провалиться сквозь пол троллейбуса, но девушка сказала:
— Стойте. Да, я хочу чтобы вы мне помогли, — и с этими словами она повернулась к окну, подставив незнакомцу спину. Саня присел на край сиденья и коснулся платья. Странная ситуация. Молнию пришлось раскрыть до конца, для этого девушка развязала пояс. Саня медленно поднял собачку к белой тонкой шее. Девушка протянула ему через плечо английскую булавку.
— Заколите сверху, тогда не разойдется.
Саня так и сделал.
— Готово, — сказал он.
Девушка повернулась к нему.
— Фух, какое облегчение, — выдохнула она. — Хорошо, что тут больше никого нет, а то как бы это все выглядело, представляете? Дурацкое платье. Меня Нина зовут.
— А я Саня.
— Вы мой спаситель, Саня. Спасибо вам.
Они доехали до Нескучного сада и пошли гулять. Саня работал сисадмином и не отличался болтливостью, но вдруг с ним случилась метаморфоза. Он рассказывал про все подряд, про офис, про любимые сериалы, про компьютерные игры. С Ниной было так легко. Она тоже не молчала. Саня узнал и что она работает медсестрой, и какие книги читает, и как зовут ее любимую кошку. Нина рассказала, что любит гулять ночами по городу, и одной ей нисколечко не страшно. Стоял жаркий июль, но в Нескучном саду было где спрятаться от жары. Они медленно шли не замечая дороги, и вот уже Нина взяла Саню за руку. Рядом с маленькой теплой ладошкой его ладонь казалась медвежьей. Саня обнял Нину и поцеловал.
— А ты парень не промах, верно? — Нина лукаво улыбнулась. А потом сама притянула его и поцеловала уже по-настоящему, с языком. Они дошли до набережной и устроились на склоне. Мимо фрондировали прогулочные катера, недовольные отсутствием пассажиров, но Нине и Сане было все равно. Зачем куда-то плыть, нестись, если есть лето и есть солнце, а она сидит на его рюкзаке, чтобы не запачкать платье травой. Они болтали без остановки, готовые тут же выложить все что узнали в жизни. Иногда они целовались. Это всегда происходило внезапно, посреди фразы, как обморок или солнечный удар. В один из поцелуев Саня крепко обнял Нину и одной рукой коснулся ее груди. Лифчик на ней оказался жёстким точно панцирь, а Саня не знал, что они на ощупь такие. Он ещё не касался женской груди, потому что у него никогда не было девушки. Он моментально возбудился и с испугу стал рассказывать, как участвовал в чемпионате по компьютерным играм.
— Сань, скажи, а почему когда ты меня первый раз поцеловал, ты не спросил, хочу ли я этого? — Нина вмиг стала серьезной. — Ты считаешь, что я легкодоступна? Ты не подумал, что мне может быть неприятно, что мужчина, которого я знаю полчаса, уже лезет ко мне в рот?
— Это само вышло, — только и выдавил Саня. — Я не хотел.
— Еще как хотел, — возразила Нина. — Или как ты меня сейчас за грудь взял, тоже ведь не спрашивал.
Саня побледнел. Нина заметила это и победоносно произнесла:
— Вот теперь ты пристыжен, и поделом. А вообще ты правильно сделал, что не стал спрашивать. Так и должен поступать настоящий мужчина, принимать решения. А уж если залепит тебе потом девушка пощёчину, так и ничего страшного, значит заслужил. Сейчас все с ума посходили. Я тут на свидании была, так мне пришлось в кафе самой за себя платить, это, типа, сейчас так принято. А потом когда мы уже расставались, этот крендель спросил можно ли ему меня поцеловать. А я поинтересовалась, ему разрешение в письменной форме нужно или на словах сойдёт? Он даже не понял, что это шутка.
— И что, в итоге он тебя поцеловал? — спросил Саня.
— Шутишь? Я бы ему все лицо расцарапала, если бы он ко мне притронулся. Ты не думай, я никогда так раньше не знакомилась с парнями, как с тобой.
— И я тоже, — подтвердил Саня.
— Может мы с ума сошли? — спросила Нина и поцеловала Саню, чтобы ещё раз убедиться в этом.
— Пойдем в парк Горького, — предложил он.
Нина отрицательно покачала головой. Она обняла себя за плечи, как будто замерзла.
— пойдем ко мне, — одними губами сказала она.
Нина жила недалеко, рядом с Фрунзенской. Они дошли до Андреевского моста и перешли на другую сторону Москвы-реки. Нина не отпускала его руку. Смелость с какой она пригласила Саню в гости, казалось, покинула ее. Оба они молчали. Нина раскраснелась, хотя они шли совсем не быстро. Ей будто хотелось бежать вместе с Саней, а может и без него, лишь бы скорее.
— Нина, погоди, — он остановил ее. — Нам не обязательно идти к тебе. Мы можем просто ещё погулять.
— Почему? Что ты хочешь сказать? — Нина до боли сжала его руку, точно испугалась, что Саня вырвется. — Струсил, да? — добавила она.
— Нет, не струсил.
— Вот и пошли тогда.
Очень скоро они оказались возле ее дома. У подъезда болтали две старушки. Нина поздоровалась и провела Саню в подъезд мимо них. Лифта в доме не было, и они вбежали на пятый этаж по широкой лестнице, перемахивая через ступеньки. Они вошли, и Нина поцеловала Саню долго и глубоко, как нельзя было целовать его на улице. Потом она пришла в себя.
— Разувайся и проходи, — сказала она и сама скинула босоножки. В прихожей висело большое зеркало, в нем отражалась часть кухни. Саня увидел на столе ветку сирени в хрустальной вазе.
— Ты есть будешь? — донеслось с кухни.
— Не, спасибо.
— А я со смены голодная. Давай хоть чаю тебе сделаю, — снова предложила Нина.
— Сделай, — Саня вошёл в кухню. — А кошка твоя где?
— Родители на дачу взяли, — Нина включила чайник и достала из морозилки готовый обед из тех, что продают в супермаркетах. Она крутанула ручку микроволновки, и пластиковый лоток с едой начал медленно вращаться в тусклом желтом свете. Нина заварила Сане чай из пакетика и бросила ему в кружку два кубика льда. Саня выпил несладкий чай залпом, точно лекарство. Он очень волновался. А Нина включила приятную музыку на телефоне и начала медленно двигаться под нее. Она подняла свои тонкие руки и провела кистью одной по другой от белоснежного запястья и вниз. Она нежно погладила свое тело сквозь платье. Коснулась шеи. Английская булавка звякнула о кафель. Нина сцепила руки за спиной.
— Смотри как я могу, — она одним плавным движением раскрыла молнию. Платье упало на пол. Кухня поплыла перед Саней. Медленно крутилась Нина, медленно крутился замороженный обед в микроволновке. Потом что-то ударило его по голове, и наступила темнота.
Саня окоченел. В сумерках он видел распахнутое окно. Тюль болтался как белый флаг, возвещающий о капитуляции. Если бы Саня мог коснуться лица, он бы нащупал над левой бровью твердую шишку. Но он не мог. Руки его были скованы за спиной наручниками. Он ударился о край стола, когда потерял сознание. Задницей он чувствовал сейчас холодный липкий линолеум, а спиной твердые ребра батареи. Он понял, что полностью раздет. Зажглась люстра, и он зажмурился.
— Прости, я тебя совсем заморозила, — сказала Нина. — Я сейчас закрою, а то ты можешь заболеть, — она прошла к окну, втащила в комнату тюль и захлопнула створки.
Глаза привыкли к свету. Саня ясно увидел свои рыхлые белые ноги, потом он посмотрел на сморщенный член.
— Умоляю, не кастрируй меня, — Саня не знал, как правильно о таком просить, но, кажется, слово «умоляю» было к месту. Нина засмеялась:
— Ты решил, что я хочу оттяпать твоего петушка? Как же нам заниматься любовью, если у тебя не будет пиписьки? Это было бы даже как-то нечестно. А ведь после свадьбы люди занимаются любовью, ты знаешь.
Саня уже ничего не знал.
— Зачем ты меня связала? — спросил он. — Ты что-то добавила в чай?
— Давай не будем об этом пока, ладно? Для меня это очень тяжело, — Нина посмотрела на него с мольбой. У девушек есть такой специальный взгляд: глаза большие, чуть испуганные. Даже Саня со своим никудышным опытом знал этот взгляд.
— Давай не будем, — ответил он.
— И мне не нравится называть тебя Саня, это как-то несерьезно. Можно я буду звать тебя Шурик? Я Нина, ты Шурик, будем как в фильме «Операция «Ы».
Саня кивнул.
— Шурик, — она встала перед ним на колени, — я постараюсь быть тебе очень хорошей женой, честно-честно. Вот только я совсем не умею готовить. Это же ничего, правда? Ты же меня из-за этого не бросишь? Я обязательно научусь, буду тренироваться каждый день, вот увидишь.
Саня аккуратно потянул на себя скованные кисти. Ему хватило и секунды, чтобы понять, что цепочка наручников проходит через гармошку батареи. Тем временем Нина встала.
— Тогда я пойду на кухню и что-нибудь нам приготовлю. А если тебе захочется в туалет, — Нина замялась. — Ты главное не стесняйся. Я тебе дам утку. В конце концов я же медсестра, заботиться о людях — моя профессия.
