Зачет по рисованию

Учитель уехал за город. Он говорил мне, что видел цветы у станции Гжель, белые, похожие на зонты. Я должен уехать на несколько дней. Каждый из нас обязан работать. Не так ли?
— Да, я с вами согласна.
— А ты к моему приезду напиши отчет, о том, чему научилась у меня за восемь занятий.
— Согласна.
— Нет. Лучше всего напиши юмористический рассказ. Ты читала Марка Твена? Прочитай.
— Я попробую. Мне это будет интересно.
— Вот и прекрасно. Тогда позвони мне в следующий понедельник. Всего доброго милая.
— До свидания.

Зачет по рисованию в стиле художественного произведения — задание необычное. Но учитель, наверное, прав. Мне легче пока держать в руках ручку, чем карандаш. Что же попробую. Задаю себе главный вопрос. Я бросила специальность и стала рисовать. Зачем? Смогу ли я найти в себе силы, чтобы начать совершенно новое для меня дело? Конечно, в истории были примеры, когда человек начинал рисовать в двадцать или в тридцать лет. К примеру, Ван Гог или Гоген. Но, во-первых, я не имею права приравнивать себя к этим людям, а, во вторых, начать рисовать в двадцать лет и стать настоящим художником сможет далеко не каждый.
Когда я училась в МГУ на факультете журналистики, я думала так: вот закончу журфак, корочку получу, чтобы родителей не огорчать, а потом стану делать все, что захочу. На четвертом курсе я забросила учебу. Сидела целыми днями и рисовала. Вместо того, чтобы писать рефераты по романам Бальзака и Стендаля, срисовала с фотографий их портреты. После чего на меня напала мания  рисования или точнее срисовывания (если выражаться  словами моего учителя). Я рисовала все подряд: от натюрморта из овощей до портрета моего отца. Удивительно, что в этот период моей деятельности отец на меня не кричал и даже наоборот, хвалил. Мои рисунки ему вроде бы нравились. Однажды он мне сказал: «Если ты хочешь рисовать, то надо подойти к этому делу серьезно. «Взял мои работы и отнес художнику Юдину. А тот сказал: «В принципе я   бы мог  подготовить вашу дочь в Строгановку. Но буду требовать от нее ежедневной работы. Сможет ли она совмещать  сразу два дела? Пускай серьезно подумает, нужно ли ей это. Вы сами понимаете, университет необходимо закончить. «Я тоже это понимала. Ничего не поделаешь. Рисование пришлось отложить на неопределенное время.
Я не хочу отвечать себе на вопрос, до какой степени серьезно мое желание рисовать. Я боюсь анализировать свои поступки. Я просто хочу верить, что смогу стать настоящим художником.
Учитель меня критикует. Он говорить, что мы перестали понимать друг друга, что я перестала выполнять его задания. Я пытаюсь внушить себе, что критика с его стороны оправдана и закономерна. Учитель не должен хвалить ученика. Если он станет хвалить ученика, тот расслабиться и перестанет  чувствовать свои ошибки.
Учитель держит меня в постоянном напряжении. Даже тогда, когда я занимаюсь посторонними делами, я думаю о том, как  выполнить задание  учителя. Но когда я приношу выполненные работы, он говорит: «Ты делаешь  работу для учителя и это неверно. Твои работы неинтересны. Я пытаюсь объяснить тебе новый метод, новый подход. Но ты не  понимаешь того, что я тебе говорю. Ты не чувствуешь объема, не чувствуешь игры теней, не чувствуешь пропорций. Те знания, которые я пытаюсь тебе передать, еще не являются твоими знаниями. Ты слушаешь меня и киваешь головой, но рисуешь  по-своему. Ты приносишь мне то, что я от тебя не требую, а то, что требую, ты не выполняешь. Я пытаюсь вести тебя вперед, ты же пятишься назад. Ты держишься за свое незнание, а у нас с тобой слишком мало времени. К сожалению, ты слишком поздно пришла ко мне. Теперь же моя задача — как можно быстрее передать  тебе мой опыт. Это ты должна понимать.
— Я понимаю.
— Опять киваешь? Если ты понимаешь, почему не выполняешь то, что я от тебя требую? Скажи мне честно, понимаешь ли ты, с какой целью я занимаюсь с тобой? Неужели ты думаешь, что я стал бы попусту тратить на тебя время? В моем возрасте это было бы непростительно. Почему ты молчишь?
-Вы хотите помочь мне… стать художником.
— Понимаешь ли ты, что я хотел бы получить за свой труд? Нет, не деньги. А моральное удовлетворение. Положительный результат наших с тобой занятий. Я хочу научить тебя думать как художник, видеть как художник. Ты же видишь предмет глазами обывателя. Я хочу научить тебя учиться. Ты должна уметь анализировать свои работы, уметь исправлять свои ошибки. В этом я вижу главную цель, которую мы должны с тобой достичь. Ты согласна со мной?
— Да согласна.
— Очень хорошо. Тогда бери карандаш и приступай к работе.
Я подхожу к мольберту. Передо мной все тот же  предмет:  мудрый и невозмутимый деревянный слон. Он стоит ко мне в полуоборота и как будто шагает неторопливо, хоботом доставая до земли. Я вспоминаю слова учителя: «Прежде чем приступить к работе, внимательно изучи слона. Постарайся уловить особенности его характера. Помни, прежде всего, ты должна думать о том, как правильно  передать большие формы. Ошибки здесь быть не должно. И только после этого ты имеешь право переходить к малым формам. Чтобы лучше понять предмет, — советует мне учитель,-  подойди к нему, осмотри с разных сторон, пощупай руками. Ты должна почувствовать слона кончиками пальцев. Представь себе, что ты скульптор, который собирается вырезать слона из куска дерева. Как ты представляешь себе, о чем в первую очередь должен помнить скульптор? Конечно, о  средней линии, о парности частей. Ты как художник рисуешь только видимую сторону предмета. При этом ты должна чувствовать невидимую сторону предмета так же отчетливо и ясно, как если бы  ты была скульптором. Тебе все понятно?
— Да.
— Что же, действуй. Я не буду тебе мешать,- учитель уходит на кухню.
Я беру карандаш. Я чувствую неуверенность перед белым листом бумаги. Робкими линиями нахожу центр листа. Пытаюсь наметить точки характера. Верхнюю точку спины, нижнюю точку левой передней ноги, пытаюсь определить угол поворота слона, отметить штрихами характерный изгиб хобота, найти правильное расположение верхний точек головы, определить расположение задней ноги и крупа. Я стараюсь рисовать так, как требует от меня учитель. Но чувствую, что главные точки опять наметила неверно, что повторила старые ошибки. Главные пропорции я снова не почувствовала. Каким-то образом следовало исправлять ошибки. Деревянный слон шагал куда-то все также мудро и неторопливо, не имея никакого отношения к тому, что было изображено на листе: нагромождение штрихов и точек, отдаленно напоминающее слона.
Входит учитель. Он встает за моей спиной и несколько секунд молчит. Потом садится в кресло и ждет. А в моей голове совершенная путаница. Я стою как столб и тоже молчу. Так как исправлять что-либо, на мой взгляд, все равно бесполезно.
— Так, ладно,- голос учителя раздражен,- ты  сама понимаешь, мы не можем тратить время бездарно, ты сама понимаешь, я не стану исправлять за тебя твои ошибки. Хорошо. Попробуем поступить иначе.  Сейчас ты встанешь передо мной и покажешь сама  на своем теле среднюю линию. Смелее. Тебе все понятно? Чего же  ты смущаешься? Видишь ли, деточка, ты совершенно меня не понимаешь. Мои требования ты воспринимаешь как обыватель, а не как художник. Мне очень трудно с тобой. Безусловно, у тебя есть способности. Но беда в том, что мне приходится  тебя переделывать, переламывать.
Учитель встает и подходит к мольберту.
— Деточка, ты расположила лист горизонтально, но как я замечу, высота твоего слона  больше, чем ширина. Так что же все-таки, по-твоему, больше? Высота или ширина?
— Ну, высота.
— Значит, высота?
— Угу.
— Ты в этом точно уверена?
-Ну, я не знаю.
— Как это ты не знаешь! Ты что, не можешь почувствовать элементарных вещей!  Скажи мне точно, что больше?
— Я вам сказала, высота-а.
— Значит, по-твоему, высота? И на сколько же она, по-твоему, больше?
— Ну-у, где-то на одну пятую.
— На одну пятую? Та-ак!- учитель берет у меня резинку и стирает моего слона.- Предположим, по-твоему, высота больше ширины на одну пятую. Почему же тогда ты решила поставить лист горизонтально, а не вертикально?
— Просто мне показалось, что так будет красивее.
— Деточка, я тебя что-то совсем не понимаю. Я говорю тебя одно, а ты выполняешь совершенно противоположное. Если высота больше ширины, было бы логичнее установить лист в вертикальном положении. Разве не так? Или я, по-твоему, не прав?
— Правы.
— Так в чем же дело?
— Просто мне показалось, что если расположить слона вертикально, то сверху и снизу листа останется свободное место и это будет некрасиво.
— Ты ошибаешься. Ты имеешь право разместить слона несколько выше, а нижнюю часть листа представить  как поверхность, на которой размещен предмет. Разве не так?
— Ну да, наверное, так.
Учитель устал, он садится в кресло и смотри на часы. Без четверти восемь. Мне пора уже уходить.
-Видишь ли, дорогая, я советую тебе серьезно подумать. Я знаю, ты любишь рисовать. Но в последнее время я глубоко сомневаюсь в том, есть ли в тебе талант художника,- учитель огорчен. Ему тяжело мне об этом говорить. Но учитель всегда говорит мне правду.
Я пытаюсь улыбнуться:
— Хорошо, я подумаю.
— Ты не должна на меня обижаться. Я не хочу тебя чем-либо оскорбить, но я чувствую, что с каждым разом мы все дальше отдаляемся друг от друга.  Может быть, тебе нужен  другой преподаватель, может быть, мы не сходимся с тобой во взглядах. И такое бывает. И это вполне нормально. Ты, деточка, серьезно подумай.
— Хорошо, я поняла,- выхожу на лестничную площадку, думая о том, как бы не разреветься. » До свидания».  «Всего хорошего, милая».
Выхожу на улицу. В ближайшем киоске покупаю бутылку пива. Бреду по Ленинградскому проспекту,  пытаюсь размышлять: «О чем же все-таки он меня просил? Ах да, серьезно подумать. Быть или не быть. Черт, прямо как у Шекспира. А причем же тут все-таки слон? Слон в шляпе. Нет, не в шляпе, а как  же там. Кажется у Сент-Экзюпери: слон в желудке удава похож на шляпу с полями. И почему обязательно слон? Я же говорила ему, что вообще-то хочу научиться рисовать лошадь, а не слона. Восемь занятий рисовать одного слона! С ума сойти можно! Да нет. Против слона я ничего не имею. Пускай будет слон. Все-таки я же хочу научиться рисовать ни одну только лошадь. Но почему обязательно надо паниковать из-за того, что я не могу почувствовать пропорций? Разве я виновата в том, что мои глаза не устроены как миллиметровая линейка?
Между прочим, средневековый художник Альбрехт Дюрер советовал начинающим художникам рисовать предмет через сетку. И даже срисовывать предмет с помощью специальных приспособлений. А мой учитель говорит, что начинающий художник  должен учиться чувствовать пропорции без всяких сеток и приспособлений. Хорошо, пускай. Тогда я говорю учителю: слон же стоит в перспективе. И чтобы почувствовать пропорции, надо также знать законы перспективы. А учитель говорит мне, раскрой тетрадь и записывать: предмет состоит из плоскостей. Чтобы передать объем предмета, надо чувствовать  плоскости, из который состоит предмет. А я тогда говорю: мне кажется, что главные плоскости — это горизонтальная и вертикальная. Они образуют куб, в котором заключен предмет.
Учитель стремится передать мне свой опыт. Стремится научить меня строить рисунок,- размышляю я.- Он говорит, я должна закончить слона, довести его до конца. То есть правильно передать не только пропорции и объем, но и светотень. Я чувствую, что учитель разочаровывается во мне. У меня не получается быстро схватывать то, что он мне объясняет. Конечно, я понимаю, о чем он говорит. Но передать на бумаге то, что требует от меня учитель, не могу.
Я понимаю, что когда рисуешь предмет, то надо чувствовать не отдельно, а в совокупности  и точки характера, и среднюю линию, и парность частей, и сочетание плоскостей, из которых состоит предмет, и чувствовать пропорции предмета. Но эти понятия я воспринимаю пока, как мертвые определения, а не как законы природы, с помощью которых можно создать предмет. «Все это так «,- размышляю я, вспоминая слова учителя, пытаюсь ответить на вопрос, нужна ли мне профессия художника? Хочу ли я быть художником? Может быть, действительно, это всего лишь легкое развлечение? Может быть, действительно, я воспринимаю новую для меня деятельность несерьезно, что я отношусь к числу тех дам  (как высказал  однажды мне учитель), которые порхают, как бабочки, от одного цветка на другой, немного рисуют, немного поют, немного пишут стихи. А в сущности, ничего из себя не представляют?»
Учитель позвонил мне вечером. Он назначил мне встречу на следующий день.
— Ты должна знать, я строгий учитель. То, что произошло вчера, еще только цветочки. Если ты хочешь заниматься со мной, тебе придется многое преодолеть… Вчера я подумал и решил: чтобы почувствовать объем, тебе следует представить слона, размещенного в кубе. Ты скульптор. Ты держишь в  руках  деревянный куб. Отсекая лишние углы, ты придаешь материалу нужные формы, чувствуя, как перевоплощается неодушевленный геометрический предмет. Тебе  все понятно?  Хорошо. Тогда бери карандаш и приступай к работе.

………………………………………………………………………………………….

Страничка автора