Автобус тяжело поднимался по изгибам серпантина на вершину горы. Вот он взобрался на очередную петлю, дернулся и заглох. Откатился назад, затрещал и встал. Водитель попросил всех покинуть салон. Сонные, измятые пассажиры вывалились на горную дорогу. Водитель покинул автобус последним с двумя тормозными башмаками в руках. Он заблокировал передние колеса, объяснил на ломаном английском, что автобус больше не заведется, взял пару бутылок с водой и отправился вниз за помощью. Пассажиры столпились возле автобуса, провожая его маленькую фигуру в пожелтевшей от жары рубашке.
— Отлично съездили, — сказал Евгений и вернулся в салон. Он растянулся на заднем сиденье, уперся щекой в подлокотник и тут же провалился в липкий, горячечный сон. Ему снилось, как по автобусу ходят люди, ищут какие-то пропавшие вещи. Потом оказалось, что это экскурсия, а он главный экспонат, и экскурсовод долго рассказывает туристам о его великой работе. Женя проснулся от топота, мимо лавки шныряли сотни ног. Женя приподнялся на локтях. Людей в салоне не было, но прямо перед ним через лобовое стекло стояла заснеженная гора, искрящаяся на солнце.
Только находясь здесь, вдали от дома, начинаешь ощущать себя настоящим европейцем. Это читается в каждом взгляде, в каждом жесте местного жителя, стоит только заговорить с ним. Тем самым европейцем, вольготно курсирующим от Ла-манша до предгорий Урала, зажравшимся и туповатым, одуревшим от сытой, беззаботной жизни. А о чем обычно думает человек, если он только что вкусно поел? Конечно, он думает о душе.
Есть высоко в горах места силы, называются они центрами духовного развития. В один из таких центров и направлялась группа туристов. Судя по рекламной брошюре, им предстояло стоять на красивой поляне под лазурным сводом неба в позе собаки мордой вниз, ориентируя пятую точку по магнитному полю Земли. Утренняя медитация, дневная медитация, потом сон-час, вечером тарелка риса с овощами и опять медитация. Ради этого пришлось лететь в общей сложности семнадцать часов с ночной пересадкой в Абу-Даби, провести ночь в жуткой гостинице, трястись в перекошенном автобусе по горной дороге, знававшей лучшие времена, а теперь еще и застрять неизвестно где.
Женя больше не мог спать. Мокрая футболка спеклась со спиной. Зачем он здесь вместе со своими коллегами по работе, вместе с Ульяной? Что они здесь забыли? Это всё Савицкий со своим сплочением затеял. Евгений прокрутил в голове последние дни. О том, что весь отдел маркетинга полетит открывать чакры, он узнал последним и случайно. Даже Ульяна знала, но почему-то решила ему не рассказывать. Ну да, отношения у них последние полгода не клеились, работать и одновременно жить вместе становилось всё сложнее. Дома они совсем не разговаривали, жили по разным углам, не замечая друг друга. Только раз или два в неделю ночью Евгений переваливался со своего места к Ульяне. Она послушно пускала его, а после отворачивалась и засыпала. Он ошалело смотрел на нее, как на чужого незнакомого человека, но после и сам засыпал. Но иногда, очень редко, Ульяна тихо плакала. И Женя был почти благодарен ей за эти редкие слезы.
Ну так и вот, узнал он, значит, обо всем последним. А еще Савицкий забыл включить его в заявку, и ему не купили билет на самолет. По всему выходило, что Ульяна полетит без него, но Женя чудом достал билет на другой рейс и догнал свою группу в пункте прибытия. Вы бы видели их лица, когда свернув к лентам выдачи багажа, среди пестрого базара из иностранцев всех мастей, они наткнулись на Евгения. Вы бы видели лицо Ульяны.
На окнах автобуса висели плотные шторы, в полумраке и духоте салона витала пыль. Всё это напоминало катафалк. Женя выглянул в окно, но никого не заметил. В пустом автобусе остались только вещи группы. Он прошел к месту, где сидел вместе с Ульяной, и развязал ее рюкзак. Достал оттуда бутылку воды, отпил почти половину. Потом растянул рюкзак пошире и запустил руку в ее вещи. Он и сам не знал, что хочет найти. Вернул бутылку на место, затянул шнурок рюкзака и уложил его концы так, как они лежали прежде.
— Что Женек, выспался? — спросил Савицкий.
Пока Женя дрых в автобусе, народ самоорганизовался. Вот оно, сплочение в действии, корпоративный дух, всегда бы так. Натянули тент, перетащили в тень всю воду и еду, у кого что было. Несколько человек ушли исследовать окрестности. Остальные устроились под тентом.
— Слышь, у тебя вода какая-нибудь осталась? — Савицкий сидел на складном стульчике, широко расставив волосатые ноги в белых шортах. Его мощная, загорелая после солярия шея резко контрастировала с белоснежным поло, придавая его образу налет мавританской свирепости.
Евгений проигнорировал вопрос босса и нашел глазами Ульяну. Она сидела под деревом, облокотившись о ствол, почти в ногах у Савицкого. Над ее головой был привязан угол тента, дул горячий ветер, на ее лице играла треугольная тень. Не отрывая от нее взгляд, Евгений протянул:
— У Ульяны в сумке должна быть бутылка, а что?
Ульяна покраснела. Она встала и молча ушла в автобус за бутылкой.
— Надо экономить, — сказал Савицкий поучительным тоном. — Неизвестно, сколько нам ждать. Уже сейчас жарко, а днем будет вообще невыносимо.
— Можно еще мочу собирать, — предложил Женя. Он пнул небольшой кактус, расчистил себе место на земле и сел.
Тент растянули между одиноко стоящими деревьями над ровной горной площадкой. Площадка эта как бы нависала над дорогой, так что крыша автобуса оказалась прямо под ногами бывших пассажиров, а дальше за дорожным ограждением вниз уходила пропасть. Подняться наверх можно было по глубокой трещине в скале. За поворотом дороги высоко в небо взмывала каменная стена. Отсюда нельзя было точно утверждать: является ли эта стена частью горного массива, на котором сидели искатели просветления, но была надежда, что солнце в течении дня зайдет за эту стену, подарив спасение от жары. Конечно, всерьез никто не думал, что они погибнут от обезвоживания или теплового удара, но невыразимая тревога передавалась словно вирус от одного к другому.
— А мы родник нашли, — весело крикнула Маша, подходя к лагерю. Они с Георгием ходили на разведку и вернулись с двумя больших бутылками ледяной прозрачной воды. — Теперь точно не пропадем, — Маша поставила бутылки на самом видном месте, как знак победы человека над природой. Все выдохнули. Теперь люди по очереди ходили на родник и наполняли освобождавшиеся бутылки.
Расплата пришла минут через сорок. Маша побледнела, схватилась за живот и убежала в кусты. Остальные с чувством такта не заметили ее бегства, но Савицкий не удержался и пошло, топорно пошутил, как умел только он. Ульяна рассмеялась, обнажив свои ровные отбеленные зубы. Ее приставучий, заразительный смех заставил и остальных прыснуть неуместным смешком. Потом про Машу забыли. Зашел разговор о духовных практиках. Оказалось, большинство не в курсе, что будет происходить в Центре. Некоторые видели через стекло группы йоги, пока сами потели на беговой дорожке в фитнес-клубе, но дальше этого не шло. С другой стороны, Савицкий занимался йогой и медитацией много лет. Он рассказывал, как долго шел к правильному выполнению шавасаны, когда люди обратили внимание, что Маши все еще нет. Савицкий приказал Зубановой, своей секретарше, проверить как она там. Зубанова нашла Машу без сознания совсем рядом с лагерем, за высокой травой. Ее перенесли в тень. Савицкий подошел к ней, но тут же отпрянул.
— Она же обделалась, — он состроил гримасу отвращения и показал остальным жест, мол, что лучше держитесь подальше, и сам отошел в сторону. Над Машей склонился Евгений и проверил пульс. Маша открыла глаза и растерянно огляделась.
— Это от воды, ты отравилась. Не вставай, лучше лежи, — он обернулся к остальным. — Кто еще пил из родника?
Все виновато переглянулись. У кого-то в сумке нашли активированный уголь. И тут встал вопрос: в каких бутылках нормальная вода, а в каких налита родниковая. Загадку решила Ульяна, бутылки из родника были еще холодными, в отличии от воды, которую долго везли по жаре. Маше дали угля, Женя приподнял ей голову и влил в нее почти пол литра чистой воды. Ее тут же вырвало. Евгений собирался дать ей еще воды, но тут вмешался Савицкий, следивший за всем из-за спин своих подчиненных.
— Хватит! Ты собрался на нее всю воду перевести?! — Савицкий схватил Женю за плечо и отнял бутылку. — Поди, займись чем-нибудь полезным.—
— Ей врач нужен, — невнятно пробурчал Женя.
— Если ты не заткнешься, врач нужен будет тебе! А с ней все в порядке. Полежит денек, а завтра оклемается. Сейчас за нами уже второй автобус придет, — он произнес это так уверенно, что ни у кого не осталось сомнений, что может быть как-то по другому.
— Ульяна, в нашей бутылке осталась вода? Принеси, — Женя не видел, где стоит Ульяна и говорил громко, чтоб все слышали. Люди расступились, но Ульяна не сдвинулась с места. — Ты оглохла?! — крикнул Женя.
— Это теперь не наша вода, а общая. И не смей на меня кричать!
Женя не нашел, чтобы еще сказать, и ушел из-под тента вниз к сломанному автобусу. Прошло время, новый автобус так и не приехал. По этой дороге вообще никто не ездил, как понял Евгений, околачивающийся внизу. Еще четверым из группы стало плохо, но не так сильно, как Маше. Тем не менее, они надолго отлучались из лагеря по одному, а возвращались измученные и бледные, просили воды.
Георгий принес Евгению бутерброд и кружку воды. Сел рядом с ним на асфальт прислонившись к колесу автобуса.
— Ей совсем плохо, она уже два раза теряла сознание, — сказал он. — А водителя все нет. И неизвестно, когда он вернется. Другим тоже плохо. Нужно послать кого-то за помощью. Согласен?
Женя тщательно прожевал бутерброд, без спешки выпил воду.
— Спасибо, — он вернул кружку.
Они посидели молча. Георгий снова заговорил:
— Мы пойдем втроем, ты, я и Семенов. Возьмем телефоны. На моем проплачен роуминг, как только появиться связь, позвоним нашему гиду, еще на медстраховке есть номер экстренной помощи. Страховку тоже возьмем с собой.
— Возможно Маша сегодня умрет, — перебил его Женя. — Да и остальные тоже, кто воду пил, а может и нет. Черт его знает, что с ними со всеми. Может это и не из-за воды. Но если ты думаешь, что я стану подставляться за всех вас перед Савицким и ничего не попрошу взамен, ты не по адресу.
— Чего ты хочешь? — спросил Георгий.
— Расскажи, что слышал.
Георгий не стал прикидываться, что не понимает Евгения.
— Их видели вместе. Зубанова их случайно застала. Можешь ее спросить.
— Жора, ну все же знают, что Зубанова трепло! — Женя стукнул кулаком по колесу. — И что значит «застала»? Они обедали вместе, или может он ее обнимал как-то по-особенному, по коленке гладил… Он же у нас любитель по коленке всех гладить.
— Трахались они. У него в кабинете на столе. Он забыл запереть дверь, а Зубанова вошла.
Женя поднялся на ноги и зашел в автобус. Он достал из-под водительского места ящик с инструментами, который приметил еще раньше. Порылся там и взял баллонный ключ.
— Ладно, Жора, сейчас разрулим с Савицким и пойдем за помощью. Будь спокоен.
Женя поднялся наверх по трещине.
Савицкий все сидел на своем стуле. Он закрыл глаза и прислушивался к шуму ветра, задевающего тент. Его губы растянулись в легкой улыбке. Остальные сидели на земле, образуя у ног Савицкого полукруг, точно ученики. Маша лежала в стороне, перед ней на коленях стояла Зубанова и обтирала ее лицо, руки и живот влажным полотенцем. Женя долго смотрел на Машу, пытаясь поймать хоть какое-то мимолетное движение или глубокий вдох. Маша не шевелилась. Женя незаметно выбросил баллонный ключ в кусты и подошел к Савицкому.
— Эй, босс, мы уходим за помощью. Слышь, — но Савицкий никак не отреагировал, даже не открыл глаза. — Уснул, что ли? Эй! — Женя ткнул босса в плечо.
— Кто это мы? Я не слышу других голосов, — Савицкий медленно поднял веки и показал зубы. — Женя, я же тебя всегда учил говорить только за себя. Может остальные сами захотят высказаться? — Савицкий обвел взглядом своих подчиненных. Их лица, измученные жарой и жаждой, выражали покорность и безразличие. — Что-то нет больше желающих идти за какой-то там воображаемой помощью. Так что, Женек, разводишь ты панику на ровном месте.
— Один пойду, — Евгений развернулся и направился обратно к трещине. Внезапно он почувствовал у себя на загривке тяжелую руку Савицкого. Он попытался скинуть руку, но Савицкий дал Жене в колено и повалил на землю.
— Как же ты меня достал, щенок. Вернемся в Москву, напишешь «по собственному».
— Сам пиши, — пропищал Женя, извиваясь под рукой начальника, как жук пришпиленный булавкой. — Пусти!
Савицкий ослабил хватку и Женя вырвался. Он подскочил и попятился спиной от Савицкого, опасаясь, что босс его ударит, потом споткнулся о чьи-то ноги, но не упал. Савицкий повел головой и расправил плечи, сделал несколько шагов между сидящими на земле людьми. Женя больше был ему не интересен. Босс подошел к Маше и спросил у своей секретарши о ее самочувствии. Зубанова отрицательно покачала головой.
— Ну ничего-ничего, — он похлопал секретаршу по плечу. — Сейчас приедет автобус и всё будет хорошо. Сегодня Маша отлежится, завтра будет как новенькая.
Он еще у кого-то поинтересовался самочувствием, кого-то приободрил. Ульяна настороженно следила за его перемещениями по лагерю. Она направилась в его сторону, но тут заметила, что Женя так же следит за ней, как она за начальником. Женя все еще стоял там, где произошла ссора, неестественно сложив руки по швам, как часовой. Тогда Ульяна остановилась возле бутылок с водой, а точнее перед горой пустых бутылок, и принялась их перебирать. А Савицкий подошел к дереву и проверил, хорошо ли закреплен тент, дернул за тросс, покрутил колесико карабина. Его что-то привлекло на стволе дерева. Он наклонился и провел по стволу пальцем, словно стоял перед картой метро и выбирал маршрут. Его палец скользил по замысловатому рисунку на стволе, описывая сначала дугу, потом спираль. Рука дрожала, а мышцы на лице его сжались, лицо исказилось маской страдания. Кто-то заметил это и весело, зло крикнул:
— Ребята, смотрите, у нас еще один!
— Босс, не держи в себе, тут все свои, легче станет, — Савицкого обступили со всех сторон.
— Отойдите, это другое! — закричала Ульяна. Она растолкала людей и пробилась к Савицкому. — Его надо положить! — скомандовала она. Его подхватили под мышки и помогли лечь. Ульяна стала шарить по карманам его шорт.
— Да где же?! — обругала саму себя Ульяна и, наконец, нащупала, то что искала. Она вытащила из кармана начальника небольшую деревянную дощечку размером с расческу. Савицкий послушно повернулся на бок и дал вставить дощечку себе в рот. У него начался приступ. Он затрясся всем телом, мелко и часто, точно к нему подключили автомобильный аккумулятор. Люди не на шутку перепугались. Никто не знал, что у Савицкого случаются такие приступы, но Ульяна объяснила, что это скоро закончится. Она держала его и следила, чтобы он не запрокидывал голову.
Савицкий трясся долго, слишком долго, приступ не проходил. В один момент он захрипел, потом заревел и попытался подняться. Ульяна с трудом удержала его, ей никто не помог, все просто стояли над ними и смотрели. Савицкий обмяк и выпустил деревянную дощечку. Приступ закончился.
—Теперь ему нужен покой, — выдохнула Ульяна. — Последите кто-нибудь с ним, — попросила она и пошла из лагеря. Женя последовал за ней.
Ульяна поднялась до места, где Маша с Георгием нашли родник. Вода стекала сверху по длинным зеленым травинкам, скрывающим каменную стену, и крупными каплями падала в небольшую каменную лагуну, а дальше растекалась по широкому камню. За краем камня начинался обрыв. Ульяна поднялась на камень, дошла до самого края и остановилась, взявшись одной рукой за скальный выступ. Женя поднялся следом. Камень пропитанный влагой выделял что-то вроде слизи, и Женя чуть не навернулся.
— Он уходит от жены, — сказала через плечо Ульяна. — Зря ты поехал с нами. Мы хотели рассказать обо всем тебе и его жене после возвращения.
Женя осторожно подошел к Ульяне и положил ладонь ей на спину, между лопаток.
— Ты чего? — спросила Ульяна и крепче сжала острый выступ.
— Я?
— Эй, Женя, — его кто-то позвал, и он обернулся. У подножия камня стоял Георгий. — Мы сейчас уходим вниз. Ты с нами? — спросил он.
Женя отнял руку, повернулся и медленно пошел по камню обратно. Когда он, Георгий и Семенов спускались к автобусу по трещине, солнце медленно вкатилось за скалу. Весь склон и часть дороги накрыло тенью. Стало невероятно легко и хорошо. Они втроем миновали автобус и стали медленно спускаться по серпантину.
