Салонный портрет

I

Это было в 2007 году. Я беру уроки рисования у Ильи Глазунова в его мастерской, что в деревне Жуковка или короче и проще – на Рублёвке. Ему 77 лет. Он стар и сед, хотя густые красивые волосы, аккуратно подстриженные.

Познакомил нас наш общий друг. Уроки как уроки: ведь мне около 30, и Ван Гог и Гоген в это время начинали рисовать. Илья Глазунов готовит меня в художественный институт – это его уровень мастерства, даже «с нуля». Он мне: «Я хочу вас, Светлана, только предупредить, деточка, что высшее образование ума совсем и не прибавляет – только самомнение появляется». И вдруг Илья Глазунов делает открытие: «Да вы, Светочка по-моему, натурщица!» Давай я тебя нарисую. У тебя хорошая фигура и он подарил мне рисунок, где я изображена в обнажённом виде. Погода испортилась: пошёл дождь. Стало мрачно на душе и слова Ильи Глазунова, что я натурщица, стали приговором для меня. No one knows what tomorrow bring. – Никто не знает что завтра будет (англ. Язык). Помню слова Ильи Глазунова: «Света, изобразительное искусство должно нести в себе тайный смысл, эстетику, которая бывает разная. Художник может писать одну работу до конца жизни: что-то увидеть и подписать». Я ела в это время мороженое фисташковое «Баскин-Роббинс», как маленькая, которую учит маститый художник. Он продолжал меня учить: Искусство должно служить человеку, побуждать на добрые дела, воспитывать чувство патриотизма и вызывать положительные эмоции.» Я посмотрела вокруг себя: в мастерской Ильи Глазунова на столе стоит стакан с высохшей водкой, пепельница со старыми окурками – одним словом «богема»… и я закурила, взяв из пачки на столе его сигарету «Мальборо». Илья Глазунов улыбнулся, увидев меня и стал рассказывать, и очень хотелось его послушать: «Артист балета в Большом театре… т однажды ловил балерину на руки, прыжок не удался, он сломал палец и работал всю оставшуюся жизнь натурщиком у художников и скульпторов покончил жизнь самоубийством.» Я подумала о своей судьбе натурщицы.

II

Светлана Захарова, поэтесса и писатель Леонид Эфрон нашли друг друга в молодом возрасте, недолго встречались и решили пожениться. Эфрон предложил не покупать кольца. Он не верил этому обряду:

– Зачем… Мы и без колец вместе долго и счастливо проживём. Пусть люди себе окольцовываются…

Светлана и Леонид были одного возраста. Оба выглядели моложе тридцати лет. Оба темноволосы. Общий тёмный цвет глаз. И вообще, в характере было много общего, что говорится «муж да жена – одна сатана».

Супруги жили на Чистых прудах. Очень любили этот столичный парк и часто сидели на лавочке, разговаривая и отдыхая. Квартира их была трёхкомнатная, просторная и прозвали её друзья «салоном».

В «салоне» собирались художники с жёнами, поэты одинокие и семейные, актёры, чаще с любовницами. Читались стихи, декламировалась проза. Было многолюдно и стояла дружелюбная атмосфера.

Один художник поднялся из-за накрытого стола. Его звали Борис Умников. Он посмотрел на хозяйку «салона» и произнёс:

– Если мужчину любят другие женщины, его жена не знает покоя. Но если мужчину не любят другие женщины, его жена несчастна. За беспокойных жён!

Леонид Эфрон перехватил взгляд художника в адрес своей жены и в свою очередь поднял бокал вина:

– Каждая женщина мечтает быть самой красивой. Каждый мужчина мечтает встретить рано или поздно такую женщину. За то, чтобы встречать красивых женщин как можно раньше, а провожать как можно позже!

Один актёр не выдержал и произнёс тост, наливая Светлане Захаровой в бокал:

– Выпьем за нашу хозяйку, которая готовила для нас, чтобы мы восхищались её кулинарными способностями.

И все хором подхватили его:

– Тостуемая пьёт до дна!

Ну, а когда все опьянели и стало весело, то актёр произнёс:

Выпьем добрая старушка

Светлой юности моей

Выпьем с горя

Где же кружка?

Сердцу будет веселей.

Все решили, что хозяйка салона – «старушка». И это стихотворение было не к месту.

Леонид Эфрон по-прежнему часто смотрел на Бориса Умникова. Он ревновал. Художник бросал влюблённые взгляды на Светлану Захарову и это было заметно для посторонних. Светлана Захарова как ни в чём не бывало сидела за столом. Её ничего не беспокоило. Борис Умников стал разрезать ножом с вилкой тушёное мясо. Эфрону показалось, что художник на него замахнулся. Опередить событие Эфрон решил как нельзя раньше и замахнулся ножом на Бориса, задел руку и полилась кровь.

Вызвали скорую помощь. Рана была не глубокая и художник скоро поправился. А Эфрон в скором времени оказался в психиатрической больнице с диагнозом «белая горячка».

Всё было хорошо и ладно, если бы не тот факт, что художник за всё это время успел написать Светлану Захарову в своей мастерской.

Постановка была как на картине Ренуара «Обнажённая», что находится в Московском музее на Волхонке.

Ренуар был любимым художником Бориса Умникова, который когда-то учился на реставратора. Кстати как нельзя вовремя можно сказать и о художнике: он был невысокого роста, среднего возраста, на тёмных висках волос стала проступать седина. Бородка, аккуратно подстриженная, тоже покрылась инеем. Внешность не привлекала особого внимания, и Светлана Захарова была к Борису Умникову равнодушна.

Портрет, который написал художник, был копией Ренуара. Светлана Захарова была чем-то похожа на ренуаровскую натурщицу, она также уложила свои тёмные волосы и вообще была похожа на француженку.

Леонид Эфрон снял портрет со стены и, разозлившись, сунул его на антресоль.

…Прошло время. У Светланы и Леонида родился первенец. Он был похож на Светлану и Эфрон от ревности прибегнул к анализу ДНК. Медицина его не успокоила и положительный тест в пользу Эфрона ни к чему не привёл. Супруги развелись. Ребёнок остался у Светланы.

Борис Умников в скором времени предложил Светлане выйти за него замуж. Леонид, узнав о его предложении, стал ревновать ещё больше. И вмешался: предложил Светлане повторно выйти за него замуж.

Обиженная когда-то Светлана согласилась опять вернуться к Эфрону. Они когда-то очень сильно любили друг друга. На этот раз Эфрон купил обручальные кольца и супруги обвенчались в московской церкви.

А портрет, который столько всего преподнёс Эфрону, так и остался лежать на антресоли. Его почему-то не выбросили.