ПРАВКА ТЕКСТА

Когда автор художественных текстов выносит свой материал для обсуждения и правки другим авторам, поначалу такая работа видится чем-то вроде прополки сорняков или исправления ошибок в контрольной работе по арифметике. То есть, якобы в редакторской работе существует некая сияющая вершина, которую необходимо достичь, некая «точка икс», когда отредактированный текст станет «идеален», как чистенькая грядка или математическая таблица с правильными, красивым почерком заполненными графами. Оказывается, это далеко не так. Редакторская правка очень сильно зависит от личных взаимоотношений между людьми, занятыми в данной работе и вообще от множества факторов, поначалу не заметных. Понять это меня заставил вот какой случай.
История вышла очень неприятная. Меня, имеющего определённый опыт в издании и продвижении своих литературных творений, одна приятельница попросила помощи в издании и продвижении рукописи её романа. Я посоветовал ей знакомого филолога, который занимается редакторской правкой и вращается в литературных кругах. Хотел помочь ему в его бедственном материальном положении. Он должен был отредактировать рукопись и подсказать, куда её пристроить. Вместо этого данный товарищ взял с девушки задаток за работу, благополучно его пропил, после чего вернул рукопись в нетронутом виде и перестал отвечать на письма и звонки. К счастью, задаток был небольшой, особенно учитывая уровень благосостояния автора. Катя отнеслась к произошедшему с юмором, попросила меня не переживать, и назвала это своим писательским боевым крещением. Но я всё равно чувствовал себя жутко неудобно. Чтобы хоть чем-то восполнить ей ущерб, я открыл рукопись и попытался самостоятельно отредактировать хотя бы первые несколько страниц. О содержании романа мне было известно только то, что женщина тридцати пяти лет разводится с мужем, потому что уличила его в супружеской измене. Открываю рукопись, начинаю читать.
»
Екатерина Наумова .
Песни мартовских котов страдают плагиатом1.
Роман
Глава 1.
— Дочка, с тобой все в порядке?
— Вроде да, мам. Во всяком случае, топиться пока не собираюсь.
Елена услышала, как облегченно родительница выдохнула в трубку, после чего отключилась. Такие звонки раздавались в последнюю неделю регулярно. Разговор толком не получался; мать хотела только одного – знать, жив ли ее ребенок. По неизвестной причине, все родственники и близкие друзья единодушно решили, что развод сокрушил Елену, ударил по ее психике, лишил душевного равновесия. До этого молчаливый, телефон раскалился от постоянных звонков. «Я уже устала его заряжать», — сокрушалась Елена, подключая сотовый к блоку питания второй раз за день. Она, конечно, не считала себя всемогущей, чтобы стойко переносить все удары судьбы, однако расставание с мужчиной была в состоянии пережить. За тридцать пять лет к неудачам в личной жизни Елена привыкла. Тем более что тянулись они за ней длинным хвостом с самого детства.
»
Каждый, кому доводилось участвовать в писательских семинарах, знает сладостное чувство, с которым острыми клыками критика вгрызаешься в нежное мясцо обсуждаемого автора. Во мне, несмотря на смущение, сразу же проснулась привычная жажда крови. Тут же отложил все дела и кинулся править.
Елена услышала, как облегченно родительница выдохнула в трубку, после чего отключилась (это родительница трубку повесила или Елена в обморок упала? Или родительница?). Такие звонки раздавались в последнюю неделю регулярно (не такие звонки раздавались регулярно, а такие разговоры с мамой происходили регулярно). Разговор толком не получался; мать хотела только одного – знать, жив ли ее ребенок (похоже, что Елена убила ребенка чьей-то матери, и поэтому разговор не получался). По неизвестной причине, все родственники и близкие друзья единодушно решили, что развод сокрушил Елену (почему причина неизвестная? Развод — плохое событие в жизни, он вполне может сокрушить человека), немилосердно ударил по ее психике (а милосердно ударить по психике можно?), лишил душевного равновесия. До этого молчаливый (молчаливый телефон?), телефон раскалился (прямо дым от его пластикового корпуса пошел, в самом деле?) от постоянных звонков. «Я уже устала его заряжать» (устала оттого, что за день второй раз втыкает зарядку в розетку?), — сокрушалась (только что было слово «сокрушил») Елена, подключая сотовый к блоку питания второй раз за день. Она, конечно, не считала себя всемогущей (чтобы стойко переносить все удары судьбы, надо быть не всемогущей, а «всетерпеливой», «сделанной из железа» и т.д.) чтобы стойко переносить все удары судьбы, однако расставание с мужчиной была в состоянии пережить. За тридцать пять лет к неудачам в личной жизни Елена привыкла. Тем более что тянулись они за ней длинным хвостом с самого детства (у неё расставания с мужчинами и неудачи в личной жизни были все тридцать пять лет? Начиная с роддома?»).
Перечитал свою правку несколько раз. Время уже позднее, у меня слипаются глаза. Думаю: на свежую голову завтра с утра ещё разок пробегу текст глазами и отправлю Кате.
Наутро перечитываю и понимаю, что меня не устраивает уже собственная правка. Какое-то неприятное чувство, будто я придираюсь к автору, которого, к тому же, сам только что подставил и втащил в убытки. Нашёл ляпы в каждой строчке первого же абзаца первой страницы, хотя сам ни разу в жизни не написал целиковое произведение на триста страниц. Ну да, не написал. Боязно было. Как можно держать в уме одновременно такое количество разнопланового материала и не запутаться? Но Катя полностью уверена в себе, накатала-таки триста страниц, и ляпы в каждой строчке. Как может такое быть? Я сам себе неприятен. За несколько дней до этого у меня был случай на даче, как раз по поводу грядок. Сосед всё заглядывал через забор и переживал, ну что же у вас там грядки такие неухоженные, можно я к вам зайду, поправлю. Ну ладно, заходи. Поковырялся с грядками, потом говорит: да вообще-то у вас и весь участок запущенный, и баня, и сам дом – говно, может нам продадите, правда у нас в данный момент денег нет и т.д. Вот и я сейчас напоминаю сам себе такого соседа, который вылетел с моего участка пинком под зад. Если в первом абзаце такое количество огрехов, то лучше его переписать целиком. Предположим, так:
«Мама облегчённо вздохнула и повесила трубку. Лена уже устала от подобных разговоров с близкими людьми. Они звонили и пытались разговаривать на посторонние темы, но тон у всех был такой, будто звонят проверить, не собралась ли наша Леночка наложить на себя руки из-за развода. Глупее всего было то, что после таких звонков приходилось специально заряжать телефон, только чтобы получить новую порцию таких же звонков. Лена не считала себя железной леди, но уж, по крайней мере, расставание с мужчиной она могла пережить. Всё-таки ей, слава Богу, тридцать пять лет, не пятнадцать».
Вроде неплохо. Оставил до вечера, чтобы ещё раз перечитать и отправить. Проходит день, перечитываю вечером: теперь мне уже не нравится сам разговор с мамой. Не знаю, как в остальном мире, но в российской действительности, при наличии у супругов мам и пап брак редко приходит к разводу без их помощи. Автор должен был даже в таком коротком разговоре дать зацепку: почему у дочери именно этой матери брак пришёл к разводу? Переписывать диалог у меня нет никакого желания, ведь это не мои герои, откуда мне знать, что с ними собирается делать автор? Снова откладываю финальную вычитку на завтрашнее утро.
Наступает следующее утро. Перечитываю, и тут уже понимаю, в чём дело: причина не в самом тексте, а в его содержании. К тому же мне мешает личное знакомство с автором. Я женатый мужчина, ровесник Катиной героини. Самой Кате нет ещё и двадцати пяти лет, она никогда не была замужем, и уж тем более не разводилась. Она в основу сюжета кладёт стандартную идею: «женщина подала на развод, потому что уличила мужа в измене» не понимая, что приписывает тридцатипятилетней замужней женщине свои собственные поступки, как если бы она узнала об интрижке своего бойфренда студенческого возраста. Мораль тут не при чём, вопрос чисто писательский, технический. С точки зрения логики поступков героев заявление о разводе не является адекватной реакцией на супружескую измену. Такой слабенький приём можно использовать лишь в том случае, когда тебе от героя требуется не свойственный данному поступок, особенно роковой, в состоянии аффекта, и ты совсем не знаешь, чем такой поступок обосновать. Брак является юридическим правоотношением между мужчиной и женщиной, в то время как измены лежат в сфере сексуального влечения, чувств, эмоций. Жена может проломить неверному мужу голову утюгом – такое будет выглядеть правдоподобно. Или, наоборот: официально развестись с любимым мужем, который по причине своего авантюрного характера впутался в сомнительные дела, развестись, чтобы избавиться от юридических связей с ним, при этом не расставаясь с ним и не переставая любить. Но если человек узнаёт о супружеской измене и отправляется методично собирать документы для развода, значит, тут есть какое-то «двойное дно». Возможно, он нарочно провоцировал такое событие, потому что ему было необходимо расторгнуть брак, или имеется ещё какая-то причина. «Подала на развод, потому что муж изменил» — это пустой штамп из классической литературы и телесериалов. С другой стороны, более опытный по сравнению со мной автор или женатый мужчина, возможно, рассудили бы по-другому.
Смотрю на её милые, наивные девичьи строчки, разбросанные по экрану текстового редактора, и у меня пропадает всякое желание отправлять Кате свою правку. Что мне сказать про её рукопись, если она умудрилась написать триста страниц о той стороне отношений мужчины и женщины, которой не знает? Графоманом Катю тоже назвать нельзя, потому что в основе графоманства всегда лежит меркантильная жажда писательского успеха, но Катя совсем не такая. Она очень положительная, добрая и трудолюбивая девушка, без единой вредной привычки, совершенно равнодушная к традиционным развратным увлечениям золотой молодёжи её круга, она искренне увлечена литературой и каждый вечер стремится с работы быстрее домой, чтобы писать, писать. Хорошо, что я не предупредил Катю, что правлю её текст, и она ничего такого от меня не ждала.
Пару месяцев спустя мы случайно встречаемся с Катей, и она с гордостью вручает мне свой изданный роман. Открываю его. За исключением небольшой правки по орфографии и пунктуации, роман издан прямо в том виде, как я читал его в рукописи. Мелкотравчатые авторы из-за своих комплексов всегда считают делом чести и главным показателем успеха издаться «за счёт издательства», «не за свой, как лох». Катя – девушка без комплексов и в моём вкусе, поэтому она такую страшную дилемму даже не заметила. Нашла в интернете издательство, заехала туда по дороге из автосервиса. Грустный сотрудник издательства сказал, что авторов они издают бесплатно, но, уж извините, работу редактора и корректора надо оплатить. Кроме того, при желании можно заказать дополнительные услуги, чтобы дать своему сокровищу твёрдую обложку, бумагу и полиграфию получше качеством, и некоторый пиар, и маркетинг. На сервисе за техобслуживание автомобиля у Кати взяли на пару тысяч долларов меньше, чем она ожидала, так что она чикнула карточкой, и месяц спустя её книга появилась в книжных магазинах. Первые экземпляры она отнесла к себе на работу, там не ожидали такого от рядовой сотрудницы, предложили новый проект, и у Кати случился скачок в карьере. Но главное в другом. Перелистывая её книгу, я не перестаю удивляться, насколько один и тот же текст по-разному выглядит на экране в виде вордовского файла и в изданном виде, тем более – качественно изданном. Во-первых, у каждого человека есть подсознательное уважение к книге. Хоть я и знаю всю историю издания, но даже у меня, когда держу её книгу в руках, возникает убеждение: «Если это напечатали, значит, это хорошо и стоит прочитать». Во-вторых, сама история, которая на экране компьютера казалась мне глупостью, на бумаге выглядит, скорее, как голосистый девичий вызов нашему пошлому миру. Ещё раз говорю себе спасибо, что не отправил тогда ей свою правку и замечания. Это я, что ли, сказал, что развод из-за измены противоречит логике и является неадекватным поступком? Не может быть. Позор мне за такое поверхностное мнение, стыжусь себя. Сразу вспоминаю, сколько раз я сам в отношениях с противоположным полом в отместку за гадости совершал неадекватные поступки именно потому, что они неадекватные. Сразу представляю девушку, Катину ровесницу, гордую и принципиальную, уставшую от пошлости в интернете и в телевизоре, выключившую все гаджеты, чтобы спокойно при свете торшера почитать Катин роман о настоящих женщинах, которые в двадцать первом веке всё ещё, ни секунды не раздумывая, подают на развод из-за супружеской измены. Да, именно так и поступают: отправляются в долгий путь по сбору документов, по ожиданию в очередях с обратной стороны ЗАГСа, по выслушиванию извинений и отговорок со всех сторон, но решения своего не меняют. И ещё раз говорю себе спасибо, что не отправил ей тогда свою правку. Да, такие романы нужны, написанные настоящими женщинами для настоящих женщин. Впредь я сто раз подумаю, прежде чем предложить другому автору собственную правку его материала или даже высказать свои комментарии вслух. Ура. Да здравствует литература.