Конечная станция. Вечерний час-пик. Сотни, тысячи людей идут в сторону эскалатора. Многие уткнулись в телефоны, никто не улыбается, затуманенные глаза, равнодушные лица сливаются в одном потоке, плывущих по инерции людей. Они не слышат привычный шум метро, не оглядываются по сторонам. Глухота.
Света, сливаясь с толпой, тоже шла привычной дорогой. Год назад, зимой, она приехала из Ульяновска. Здесь, в Москве, на съемной квартире её никто не ждал. Уже давно она заприметила, что по вечерам на стандартной жёлто-коричневой скамейке метро сидит старушка. Растрепанные короткие седые волосы, морщинистое лицо в очках с перекошенными душками, она читала газету. Изо дня в день на ней одно и то же сильно потёртое серое пальто, коричневые шерстяные колготки из советского времени и чёрные зимние сапоги, убитые и кое-где прохудившиеся. Она всматривается в газетные страницы, не замечая толпы. Никто не обращал на неё внимание, даже работники метро и полиция как будто не замечали её.
Проходя мимо, Света цеплялась взглядом за старушку, и ощущение горечи, одиночества и нереальности накрывали её с головой. «Наверно, одинокая старушка. А может, дети пьющие, и она бежит из дома. Получается, здесь, на этой скамейке метро, ей лучше, чем дома. А может, у нее нет дома. Может, надо подойти: спросить, чем помочь. Но она же ничего не просит. А чем я могу помочь? Я сама одна, никаких сил у меня нет, только деньгами могу помочь». Так вместе со всеми Света подходила к эскалатору, оставляя старушку позади. У выхода из метро перед глазами начинали мелькать продавщицы цветов, бабушки, торгующие яблоками, подростки, раздающие флаеры. Всё это засоряло голову какими-то суетными мыслями. «Да, надо купить хлеба и сыра на завтрак».
Подойдя к подъезду, Света остановилась, чтобы немного подышать воздухом, прежде чем закрыться в четырёх стенах. Неподалёку на детской площадке стояли трое: маленькая, лет пяти, девочка, мужчина, видимо, её отец и бабуля, на вид лет семидесяти.
— Приходи ко мне в гости, — сказала старушка, обращаясь к девочке, — а то я одна живу. Тебя как зовут?
— Меня Таня, а это мой папа Коля.
— А меня зовут баба Катя, я вон в том подъезде живу, на втором этаже. А тебя, что же, папа из садика забрал?
— Да, мы из садика идём домой. Я каждый день хожу в садик, а папе нужно каждый день ходить на работу.
— А тебе нравится в садике?
— Да, но иногда хочется к папе.
— А у тебя друзья в садике есть?
— Да, Стёпа, мы с ним играем в Твистер, а ещё есть Карина и Самвэл.
— У меня раньше тоже было много друзей, а теперь вот я одна. Давай дружить. Придёшь ко мне в гости?
— Да, приду. Папа, мы ведь придём в гости?
— Да, как-нибудь придём, а сейчас нам пора ужинать. Пошли. До свиданья, Екатерина Фёдоровна.
Папа с дочкой стали удаляться, а баба Катя осталась во дворе, провожая своих собеседников взглядом. Света постояла ещё пару минут. Она порылась в сумочке и нашла ключи от квартиры. Тусклого света фонаря хватало только, чтобы немного осветить тротуар вдоль подъездов. Когда Света поднималась по лестнице, в её голове мелькали вечерние увиденные картинки: бездомная старушка в метро и одинокая баба Катя. Слёзы наворачивались сами собой. Чтобы заглушить мысли, Света сразу, как вошла в квартиру, включила телевизор. Шли новости: война в Сирии, взрыв в торговом центре в Питере, события на Украине, забастовка в Афинах, подросток в школе угрожал оружием…
Послышалась знакомая тревожная музыка — это начиналась передача «Жди меня». Света изредка натыкалась на эту программу с душераздирающими историями, где люди искали своих родных и близких, которые пропали или потеряли связь по разным причинам. Много было историй, когда люди без вести пропали во время войны и потом приходили на передачу со старыми черно-белыми, даже пожелтевшими от времени, фотографиями в надежде найти своих братьев, сестёр, племянников или каких-то дальних родственников. Многие разыскивали людей, потерявшихся в наши дни — были какие-то странные случаи потери памяти, или люди уезжали на заработки в другой город и пропадали. Всё это не добавляло позитива, и Света выдерживала только пару сюжетов. Известный, уже старый актёр Игорь Кваша с удивительно точным, осознанным восприятием этих историй каждый раз говорил эти заветные слова «жди меня». Каким-то протяжным, минорным эхом они падали на глубину души.
Света уставилась в экран. Большая студия, где сидели рядами стар и млад.
— Сегодняшнюю передачу мы начнём с небольшого телевизионного сюжета, — вступил Кваша, — наша героиня уже давно не выходит за пределы своего двора — это Екатерина Фёдоровна, ей девяносто лет, давайте посмотрим на мониторы.
Бабуля в домашнем халате и толстой кофте сидела на кровати, рядом был стол.
— Я ищу свою сестру, Веру, Веру Фёдоровну Плотникову.
В этой бабуле из телевизора Света узнала бабу Катю из вечернего разговора у подъезда. Теперь Света уже не могла отвести глаз от этого сюжета.
— Мы потерялись во время войны. Она ушла на фронт санитаркой, сначала писала, даже прислала одну фотографию, но после июня 44-го о ней я ничего не слышала. Мы жили в Подмосковье, сейчас это окраина Москвы. Вот её фотография. Камера приблизила снимок, на котором была красивая девушка с косой и в очках.
— Мы были очень похожи, хотя мы были погодки, — на этих словах сердце Светы замерло, она вдруг увидела, что баба Катя — это та старушка из метро, только с растрёпанными волосами и в очках. Света уже не слышала звуков из телевизора, она вскочила, схватилась за телефон, чтобы набрать номер, выведенный в углу экрана. Нажав несколько кнопок, она услышала короткие гудки.
Быстро одевшись, она выбежала на улицу и устремилась к метро. «А может, это не она, может, я перепутала. Неужели?», — мелькало в голове Светы. Через несколько минут она уже спускалась по ступенькам в метро и всматривалась туда, где на платформе была скамейка. Оглядевшись, Света поняла, что ни на скамейке, ни в округе старушки не было. Вдалеке виднелся патруль полицейских. Подбежав к ним, Света сумбурно начала:
— Старушка! Где она?
— Какая старушка?
— Ну вот здесь, на скамейке, каждый день сидит старушка и читает газету! Где она?
— Всё, нет старушки.
— Как нет? Где она? Вы не поняли — вот здесь частенько бездомная старушка сидит.
— Да, да, увезли её два часа назад. Померла. А вы кто ей?
— Я? Я никто.
Вся в слезах Света шла по конечной станции метро. Сотни, тысячи людей шли мимо в наушниках, уткнувшись в свои телефоны. Глухота.
