Как я стал сверх

-Так вы понимаете, что опыт обучения животных человеческой речи, уже был? -Проговорил он тихим голосом, и посмотрел на меня своими проникновенными карими глазами, этот утомленный, уже не молодой, но по-прежнему всё понимающий человек.

-Да, -удивленно переспросил я, и когда же, профессор? Что получилось?

-В конце двадцатого века обезьяну обучили словам так, что она даже составила какое-то очень сложное для нее предложения. Сейчас я не помню подробно, что-то вроде этого: ”Возьми банан и дай мне этот банан”. Примерно так! Но не в этом суть! Ученые ужаснулись. Речь этой разумной обезьяны состояла только из выражения сильных желаний, что собственно и есть коренное отличие животного от человека.

— Если двух летний ребенок уже может составлять предложения из прилагательных, глаголов, существительных, -продолжал профессор,- где есть не только желания, а осмысление и размышление об окружающем мире, то животное, которого ученые попытались сделать осознанным существом через дар речи, стало говорить лишь предложениями, насыщенными глаголами и существительными. И в этом момент ученые ощутили, что все-таки перед ними не милые зверушки, а звери, которые живут, чтобы страстно и яростно желать и хотеть.

При фразе “чтобы яростно и страстно хотеть желать» профессор сжал руку в кулак.

-Вы понимаете, о чем я? – он улыбнулся и разжал руку.

Я осмотрелся. Кабинет Профессора напоминал кабинет врача. А на стене висела картина какого-то дореволюционного военного, с нестриженной кустистой бородой.

-Понимаю, конечно же понимаю,-ответил я, отводя глаз от картины,- в нас тоже сидит зверь, но он ослабленный, он дает нам возможность мыслить и размышлять, думать о чем-то, что не всегда находится в наших сиюминутных желаниях.

-А вы задумывались о третий стадии? -профессор хитро улыбнулся.

-Не животное, не человек, а сверхчеловек, по Ницше? Вы это имеете ввиду?

-Вот сразу вы о Ницше, -профессор всплеснул руками. — Вы, батенька, перечитали этого автора, у него сверхчеловек хуже животного, подчиняет все своей воле. А вы подумаете о переходе от человека-животного к практически духовному человеку, живущему духовным помыслами, а не нашими плотскими желаниями?

-Ну так в этом ничего нового нет, -улыбнулся я, -поезжайте на Валаам, там полно таких монахов.

-Я летом там был,- зачем-то добавил я, — но не суть. Я не понимаю в чем ваше изобретение, это ваша таблетка третьей стадии. То есть я ее выпиваю, меня ничего не волнует, и я отправлюсь в монастырь – молиться, поститься и слушать радио “Радонеж”. Так что ли?

-Какое такое радио? — переспросил он.

-Ну православное радио, есть такое. Но не суть важно. Ведь это насилие над человеком. Вы его превращает в какого-то скопца…

Он не дал мне договорить.

-Вы ничего не поняли, те монахи — это их выбор. Такое насилие над природой человека, как вы говорите, это наша суть – мы не ангелы и не животные, мы люди, делающие насилие над своим животным. Конечно кто-то может перегибать палку в этом вопросе –куда же без этого, но животное-то не куда не уходит, оно остается жить в подполье. Вы понимаете меня? А я говорю о средстве запустить механизм не угнетения этого животного в нас, а о средстве пробуждения в человеке сверхчеловека! Это совсем другое!

-Нет! — Профессор возбуждённо встал со стула. — Вы ничего не понимаете! Это мое изобретение спасет нашу цивилизацию от гибели, от распада! Ведь мы уже на пределе существования из-за наших остаточных животных инстинктов! Мы уже не в состояние контролировать этот ядерное-космический арсенал. Мы готовы из-за перемены настроения развязать ядерную войну, чтобы просто насолить соседу. Долго это безболезненно продолжаться не сможет. Только резкий скачок осознанности и человечности спасет нашу цивилизацию от вымирания! И в этом поможет мое изобретение.

— Ну хорошо, хорошо,- сдался я.- А как работает ваша таблетка, что будет происходить с человеком? Может он просто сойдет с ума. Кстати вы ее испытывали на себе?

-Я вам уже говорил, — произнес профессор, словно объясняя ребенку, — что для меня это таблетка бесполезна. Есть много факторов, когда использовать ее нельзя, когда реакция на неё будет неуправляемая. Вот поэтому я пригласил вас. –Профессор устало вздохнул. — Вы прошли все тесты в моей лаборатории- за результат я ручаюсь. И вы же, в конце концов, дали своё согласие. Но если вы передумали, то я не буду наставить.

-Нет, нет… я не передумал, произнес я,- я много о вас знаю, о вашем авторитете в научном мире, и я с радостью пошел на эксперимент. Но я просто хочу сейчас, в последний раз, высказать вам все свои сомнения. Вы мне гарантируете, что я не сойду с ума? И вообще, что со мной случится? Сначала я понимал, что со мной должно произойти какой-то преображение, но сейчас мне кажется, что я сам нафантазировал себе результат, который должен получиться. Какой-то мудрец, полубог, сверчеловек? А может быть будет совсем другой результат, чем тот, на который мы рассчитываем?

-Да я понимаю, -профессор сделал паузу и посмотрел на портрет военного, cсловно сравнивая себя с ним, — вероятность сойти с ума есть, но она относительно невелика. Но все же есть. И вот поэтому наш эксперимент проходит пока в тайне от научного мира. Понадобились бы десятилетия, которых может у человечества и не быть, прежде бы мне доверили опыты с людьми.

— А с вами, — профессор улыбнулся, — случится то, что на биологической основе вы просто активизируете свой мозг. Вы как бы его разгоните, и это не будет страшно.

-Кстати, а кто это? — cпросил я, указывая на портрет,-давно хотел спросить.

-Бехтерев, великий русский психиатр, -профессор задумался и продолжал, — эксперименты на животных уже дали положительные результаты, и все у вас будет хорошо, хотя небольшая вероятность конечно есть. Но запомните –вы третья ступень, вы начало новой эволюции человечества, вы ключ к нашему будущему, возможно вы последняя наша надежда.

С этими словами профессор вытащил из кармана брюк ключи, открыл сейф и достал оттуда стеклянную колбу с белами таблетками. Потом вынул одну и протянул ее мне на ладони.

– Запейте водой.

Я посмотрел на свой стакан недопитого чая, стоявшего на столе, и взял таблетку

-Ну что же, в конце концов я сам хотел участвовать в этом эксперименте, и я первым приму этот удар — если это будет удар, а если нет…- Я сглотнул таблетку и поднёс кружку ко рту, и вдруг перед моими глазами поплыло изображение, как будто бы весь мир показывали по телевизору и по нему пошла рябь.

-Профессор, у меня начинаются галлюцинации! –произнес я.

-Это нормально, -проговорил профессор, глядя на меня уже немигающим взглядом. –Все идет пока по плану.
И действительно, мир вдруг стал наоборот удивительно ясным так, словно с него сняли пелену. Я с интересно покрутил головой -да, да! Как замечательно вокруг, походит на то, словно бы я раньше все видел через монитор со слабым разрешением, но сейчас…

Я посмотрел на профессора, он спокойно глядел на меня. Красная лампочка на камере, стоявшая на столе рядом с ним, мирно мигала и фиксировало мое состояние.

— Как вы себя чувствуете? — Произнёс произнес профессор, как можно мягче.

Я дослушал вопрос и погрузился в себя, т.е. я раньше не знал, что так можно – погрузиться в себя, но я был в состоянии, которое мне было не знакомо. Я как бы смотрел и анализировал себя со стороны, и мне это нравилось. Я вдруг стал такой понятный для себя и простой, со своими детскими желаниям, наивными планами… Даже то, что я записался на опыт к этому сумасшедшему профессору было с моей стороны опасное чудачество, перед мной всплыло сотни печальных исходов моей затеи. Но эти знания ничуть не выбили меня из колеи, я все контролировал, контролировал себя, пространство в этом кабинете. Да, было ощущение безграничного контроля обстановки…

Я встал и первый раз по-настоящему посмотрел на профессора.Он был передо мной как на ладони — просто тщеславный и рисковый человечек, который любит ставить перед своим мозгом интеллектуальные задачи, к которым он привык так же, как к игре в шахматы и утреннему кофе. Простой субъект, с небольшой рефлексивной деятельно, который ждет, что я ему сейчас что-то скажу.

-Вы знаете, профессор,- я помолчал, -ваш эксперимент удался….

Я опять замолчал и стал думать. Но чем я больше думал, тем больше понимал, что я ничего не могу поменять.

Что я ничего не могу изменить в существующем мире.

Что! Что я могу сделать с этим телом! С этим мозгом! С этими условностями, с этим социальными правилами, с этими политиками, с этими мещанами, с этими простым продолжателями рода, с этими торгашами, с этими бюргерами, с этими сумасшедшими, с этими с нестабильными эмоциональными существами?!
На краткий миг, лишь на краткий миг, почти не отягощаемыми бренным опытом, люди – погрузившие свои слабые тела в эту быстротечную жизнь, сглаживаемую такими близорукими иллюзиями, предстали передо мной. И целый мир человеческий иллюзий разверзся перед моим взором. И я увидел их ненадежность и скоропорченность, как человек, оказавшийся на рынке протухших товаров. На рынке, затерянном в бесконечной пустыне, обдуваемой раскаленным ветром.

-А может как Христос в пустыне?

Мне стало смешно от этого сравения, сейчас, именно сейчас, разогнав свой мозг до невероятных скоростей,и утратив иллюзии, в которые я долго прятал свой слабый разум, я ощущал себя просто сверх-обезьяной, непонятно как затерявшейся на этой пыльной планетке.

-Профессор,- разжимая губы, с усилием воли произнес я, -Возьми банан и дай мне этот банан.

-Что? — не понял профессор.

Я начал хохотать.

Оставить комментарий