КД3: Гриша

Сумки грохнулись на пол. Одна большая спортивная, другая – и не сумка, а какой-то дурацкий чемодан. Между ними стоял Гриша – пухлый, хмурый мальчик, белая челка до бровей. Галя суетилась на пороге, как будто боялась пройти в дом, боялась задержаться лишнюю минуту.
— Тут все что нужно. Все вещи, — Галя говорила быстро, взгляд все время соскальзывал. – Если что звони, у меня номер московский будет.
—  Не беспокойся. Справимся как-нибудь, — Денис наблюдал за Галей, ее нервозными движениями.
— «Как-нибудь» — не надо, — резко откликнулась Галя и, кажется, впервые замерла.
— Да, все в порядке будет, — Денис улыбнулся.
— Ладно, — Галя еще раз быстро огляделась. – Гришуль, я поехала. Не скучай тут без меня. Папу слушайся.
Галя поцеловала Гришу в темечко, мальчик втянул голову и повел плечом, как будто желая отстраниться от Гали.
— Ну, пока что ли? – Галя присела на корточки, повернула Гришу к себе. Он смотрел в пол. Она притянула его к себе и обняла.
— Пойдем, покажу, где что, — когда дверь захлопнулась, Денис взял сумку и потянулся к чемодану, но Гриша быстро схватил его за ручку и прижал к себе. – Ладно, как знаешь.

— Ты голодный? – Денис охапками запихивал свои футболки на верхнюю полку, освобождая место для Гришиных вещей. – У меня, правда, особо нет ничего. Но сейчас макароны закину. Ты, вроде, любишь? Эй, Гриш, ты вообще разговариваешь?
— Да, — тихо отозвался Гриша, он сидел на кресле с чемоданом у ног.
— Ну, отлично. Сейчас сделаем, — Денис бодро отправился на кухню, оставив полуразобранную сумку посреди комнаты.

Мобильник задребезжал на столе раньше, чем в кастрюле запузырилась вода.
— Да, мам, привет! – Денис ждал этого звонка.
— Привет! Ну что привезла? – голос строгий, недовольный.
— Ага, только что, уже уехала.
— Значит, бросила и упылила?
— Кого бросила? Он мой сын все-таки…
— Ты его за шесть лет сколько раз видел-то?
— Не начинай, мам. Ей тоже надо отдохнуть…
— Раньше думать надо было. Шесть лет к внуку не подпускала, а теперь, видите ли, отдохнуть?
— Ну чего ты опять? Вот тебе шанс, побудешь с внуком.
— Спасибо большое за такую милость! Шесть лет, у меня цветы вместо внуков…
— Ладно, мам, некогда. Вода уже закипела.
— Какая вода? Ты что готовишь?
— Надо же что-то есть.
— О, Господи!
— Все, пока. Приезжай, если хочешь.
Сбросил звонок и кинул мобильник на стол, если самому не оборвать, разговор может длиться вечно. Денис сыпанул желтоватые «ракушки» в кастрюлю. Вода мелко, яростно вспенилась, окрасилась мутным и успокоилась в ровном клокотании.

Гриша сидел на полу посреди комнаты у раскрытого чемодана и как будто не видел появившегося в дверном проёме Дениса. Денис с удивлением смотрел на мелкие игрушки, распыленные широким веером вокруг Гриши. Круглые японские роботы, раскрывающиеся на магнитной подставке, безобразные монстры – явное переосмысление античных чудовищ в век кибернетики, звери всех мастей пород и отрядов, солдаты, машины и что-то совсем невнятное, видимо, когда-то сломанное, но до сих пор любимое. Гриша брал какую-нибудь игрушку и что-то вдохновенно шептал, потом оглядывал остальное полчище и снова шептал. В этом видимом хаосе чувствовался непоколебимый порядок, устроенный Гришей, каждая игрушка на своем месте, каждой отведена своя роль в какой-то громадной космической игре, и только со стороны кажется, что они лежат и стоят неподвижно, а на самом деле всё действует, волнуется, кипит.
— Что это у тебя? – Денис присел на корточки рядом с Гришей.
— Просто вещички, — ответил Гриша. Он, то ли стеснялся Дениса, то ли был недоволен, что его отвлекли.
— Вещички? – ухмыльнулся Денис и взял коренастого крепыша с гипертрофией плечевого отдела. – А это кто?
— Гном, — Гриша не спускал глаз с игрушки в руках Дениса.
— А почему без бороды?
Гриша только пожал плечами.
— Имя-то есть у него? – Денис не переставал улыбаться, хотя нарочито бодрый тон, который он старался поддерживать, уже успел надоесть, но как еще вести себя с ребенком он не знал.
— Просто гном, — ответил Гриша и снова опустил голову, видимо, смирившись, что один из персонажей вырван из игры.
— Ладно, пойдем. Макароны сварились.

Гриша бочком вполз на табуретку, Денис слил макароны и выкладывал на тарелку, скользкие «ракушки» все время норовили соскочить с шумовки.
— Ты руки вымыл? – Денис глянул через плечо на Гришу, он поднял руки с двумя полными пригоршнями мелких игрушек. – Ты чего их притащил? Оставил бы в комнате.
— Они не хотят.
— Ладно. Иди, мой руки.
Гриша разжал пальцы, игрушки дробно сыпанулись на столешницу.
— Полотенце синее возьми! – крикнул Денис, услышав как в ванной потекла вода.
Сдвинув игрушки, он поставил тарелку на стол, положил вилку, сам сел напротив.  Гриша вернулся, уселся на свою табуретку и стал быстро расставлять игрушки полукругом вокруг тарелки.
— Приятного аппетита, — сказал Денис, наблюдая за быстрыми движениями маленьких рук.
Гриша чуть встрепенулся, будто только сейчас обнаружил что не один.
— Спасибо, — ответил он тихо, но продолжал ставить солдатиков на стол. Когда неровный строй полукругом окаймил тарелку, Гриша, тихо шепча, стал дотрагиваться то до одного, то до другого солдатика.
— Поешь, остынет ведь.
Гриша взял вилку и наколол одну ракушку. Денис встал, взял чайник, налил в него воды из фильтра, повернулся к Грише:
— Ты чай будешь? – Денис удивленно смотрел на Гришу. Вилка лежала в стороне, а Гриша продолжал тихо играть. – Оставь ты их, хоть на минуту. Поешь.
Гриша взял вилку и стал вяло тыкать в «ракушки». Словно немощный, отправил одну в рот и проглотил,  почти не жуя.
— Невкусно что ли? – Денис поставил чайник.
В ответ Гриша только помотал головой. Денис взял его вилку и попробовал.
— Блин, посолить забыл. Так бы сразу и сказал, а то сидишь, ковыряешься. Держи, — Денис поставил на стол солонку. – Нет, давай лучше я сам. Теперь попробуй.
Гриша даже не шелохнулся.
— Теперь-то что? – Денис сверху вниз смотрел на белую макушку.
— От них пахнет, — чуть слышно проговорил Гриша и быстро скосил взгляд на Дениса.
Он нагнулся над тарелкой:
— Нормально пахнут… Тебе оливковое масло не нравится что ли? А мама что в макароны добавляет?
Гриша пожал плечами.
— Короче, ты есть будешь?
Молчание.
— Гриш, я тебя спрашиваю, есть будешь? – ответа Денис не дождался. – Как знаешь.

«Ракушки» вяло скользнули по стенкам унитаза, глядя на них, Денис чувствовал отвращение и раздражение. Быстро нажал на слив, отвращение исчезло вместе с макаронами, но раздражение зацепилось крепче. Нужно было вернуть себе спокойствие, ведь ничего в сущности не произошло. И все-таки тарелка бухнулась в раковину чуть громче, чем хотелось бы.
— Ладно, тогда чай с бутербродами будет. Бутерброды ты ешь?
Мешковатое Гришино тело осталось неподвижным, он продолжал сидеть, глядя в пол, только голова едва заметно качнулась в знак согласия.

Шоссе горело желто-красными огнями, отсекая жилые кварталы от темной промзоны. Неумолкающий гул моторов накрывал плотной пеленой, не давал мыслям развиваться, сейчас Денис был этому рад. Приятно было постоять в таком оцепенении. На соседнем балконе открылась дверь, ее тень на мгновение накрыла Дениса и смахнула бездумье. На балкон вышел Тема с сигаретой в зубах.
— Здорово, Ден! – прикурил.
— Привет.
— Скучаешь?
— Не особо.
— А мне что-то скучно. Может, спустимся? – Тема кивнул на одноэтажный квадрат у самого шоссе – ближайший к дому бар.
— Не могу.
— Что так?
— У меня сын сейчас.
— Да ладно! С какой радости?
— Галя привезла.
— Она же, вроде, не хотела, чтобы вы общались?
— Передумала, значит.
— Ты что ли дожал?
— Не, сама вдруг позвонила. Говорит, устала. Типа, шесть лет как привязанная, ну и всё такое.
— Ну, никто же ее не заставлял.
Денис махнул рукой.
— Как тебе отцовство?
— Не знаю. Никак пока.
— Как его зовут-то?
— Гриша.
— Хм… Гриша. А он как? Привыкает?
— Не знаю. Молчит все время.
— Стесняется просто. Не боись, оттает. Тоже ведь, считай с чужим дядькой остался.
— Почему? Мы ж с ним виделись раньше.
— Ха! Виделись.  Мои вон – на лето к бабке съездят, возвращаются – как не родные. Не парься, время пройдет, не разлей вода будете. Ты ж его батя! Для пацана это главное.
— Ладно, пойду. Ему спать пора, наверное.
— Давай, папаша.

Странно было смотреть на то, с какой сосредоточенностью и значением Гриша выполняет совершенно обычные процедуры – умывание, чистка зубов и прочее. Денис не мог оторвать взгляда от его пухлых пальцев с еще младенческими складками у костяшек, когда он закручивал крышку на тюбике зубной пасты. Эта предельная сосредоточенность на одном действие, целостность маленького человека, объединение с предметами окружающего мира, делали Гришу настоящим. Про него нельзя было сказать, что его нет, можно только, что он есть. Когда Денис смотрел на Тему, Галю, свою маму или любого другого взрослого человека, такого чувства не было. Несмотря на всю обустроенность, зрелость, наличие жизненных принципов, иногда даже очень стойких, любой взрослый теперь казался Денису просто тенью по сравнению с Гришей. Он был плотно соткан и влит в мир, как никто другой, или, должно быть, как все дети. Пускай он мало чего знал, был ограничен тесным кругом своего личного пространства, но зато в этом пространстве ни что не могло поколебать его. Даже ничего не делая, он полноценно жил. Даже замыкаясь на самом себе, его существование было осмыслено и лишено сомнений.

Денису показалось странным, что Гриша лежит совсем неподвижно. Хоть он и был крупным мальчиком, на разложенном кресле-кровати было достаточно свободного места, его ноги сильно не доставали до края, и по бокам оставались целые площадки. Гриша же лежал на спине, протянув руки вдоль туловища, с краем одеяла у самого подбородка. Денис убрал руку от выключателя и подошел к Гришиной постели. Сам не зная почему, он приподнял край одеяла. Игрушки плотным ровным слоем лежали вдоль Гришиного тела.
— Я думал, ты их в чемодан убрал… Зачем тебе столько?
— Они хотят со мной спать.
— Не выдумывай. Выбери одну какую-нибудь, остальных убери. Давай, быстренько. Поздно уже.
—  Ну, они не хотят в чемодан.
— Гриш, я тоже устал уже. Делай как говорю.
— Им там страшно будет.
— Прекрати.
Денис взял Гришин чемодан, раскрыл и поставил у кровати.
— Давай, складывай.
Гриша приподнялся на локте и одной рукой стал медленно шарить под одеялом. Наконец, выбрал какую-то мизерную игрушку и бросил в чемодан.
— Ну, поживей! Так до утра копаться будешь.
— Они всегда со мной спят.
— Гриша, не упрямься. Вот, мама тебе разрешает так спать?
— Разрешает, — промямлил Гриша.
— Не ври мне, ладно? Ты же их передавишь во сне. И они жесткие, впиваться будут.
— Я очень аккуратно. Я всегда только чуть-чуть прикоснусь, сразу чувствую.
— Заканчивай! Просто сделай, как я говорю и всё, это ведь так просто. Ладно, не одну оставь —  пять. И всё. Остальные убери.
— Пять слишком мало.
— Так, мне надоело!  — Денис хотел откинуть одеяло, но Гриша подался вперед и прижал его обеими руками.
— Нет! Нет! – испуганно лепетал он.
— Тогда давай сам, — все еще держась за одеяло, сказал Денис.
— Ну, пожалуйста!
Денис вышел из себя и рванул одеяло, часть игрушек посыпалась на пол.
— А! А! – Гриша резко, по-птичьи вскрикнул, лицо его мгновенно исказилось, он подскочил и повалился на игрушки, стал быстро подгребать под себя те, которые не смог накрыть. Денис сделал полшага назад, провел ладонями по лицу, шумно выдохнул и услышал сдавленный, чуть искусственный плач. Он сел на край кровати.
— Гриша. Гриш!
Гриша приподнял лицо, в глазах были настоящие слезы и испуг.
— Гриш, не бойся, я не специально, — Денис положил руку Грише на плечо. – Просто хочу как лучше. Я же не знаю, как ты привык. Понимаешь.
Гриша кивнул.
— Может, дома у тебя кровать больше, но здесь так спать неудобно. Убери хоть половину. Давай я тебе помогу.
Вместе они стали складывать игрушки в чемодан, пока Гриша не накрыл оставшиеся ладонями.
— Всё? – спросил Денис.
— Да, — ответил Гриша, упрямо потупившись.
Денис встал и подошел к выключателю, перед тем как погасить свет он еще раз посмотрел на раскрытый чемодан, в нем лежало значительно меньше чем половина игрушек.

— Гриш, дождик был, надо надеть эти ботинки.
— Не хочу.
— Хочешь, не хочешь, а надо. Ноги промокнут, придется возвращаться.
— Не промокнут.
— Лужи на улице. И на площадке, ты что не понимаешь?
— Я буду обходить.
— Гриша, там везде лужи и сыро.
— Они мне палец жмут.
— Не придумывай.
— Честное слово!
— Так: или надеваешь, или остаемся дома.
Усевшись на пол, Гриша стал натягивать ботинок, с преувеличенными корчами. Когда ступня на половину была вдета, он вдруг резко выкинул ногу вперед. Ботинок соскочил и шлепнулся на бок.
— Вот, видишь! Не налезает!
— Да, у тебя же язык замялся! – Денис уже завелся. – Выправи и надевай снова. И давай мне без концерта!
Гриша снова взял ботинок, но на этот раз даже не пытался обуться, а просто, нахмурившись, сидел на полу.
— Долго ждать-то? – Денис уговаривал себя успокоиться, но в то же время чувствовал, что уже несется под откос. – Блин, дай сюда!
Он вырвал ботинок у Гриши, схватил его за лодыжку, повернул к себе и с силой насадил ботинок на ступню.
— Ай! Ай! Больно! – вскрикнул Гриша. Но Денис уже не мог остановиться, второй ботинок был надет столь же энергично, Гриша чуть сморщился, – замявшийся задник больно врезался в пятку, но промолчал. Денис вскочил, схватил Гришу под мышки и поставил на ноги так, что ненавистные ботинки громко стукнули об пол.
— Вот так! Теперь на выход!
— Я нажму, я нажму! – весло вскрикнул Гриша, подбегая к кнопке лифта.

Походка у Гриши была странно легкая. Было удивительно смотреть, как он преображается в движении, перескакивает через лужи, идет по бордюру, как будто не чувствуя своего веса. Совсем иначе он выглядел, когда сидел или стоял неподвижно: казался грузным как булыжник, неуклюжим, не способным даже на малейший поворот дутого тела.
— Пойдем за дом? – попросил Гриша.
Денис кивнул. Удивляла его и способность Гриши забывать ссоры. Только что он упрямился, ныл или конючил, до слез, до криков и вот уже спокойно себе бежал, шлепая по лужам в непромокаемых ботинках. Как будто это Гриша был взрослым и не придавал особенного значения крикам и мелочному раздражению Дениса, в то время как Денис до сих пор не мог успокоиться из-за спора по поводу ботинок. Каждый новый Гришин каприз давал Денису повод для долгого изнуряющего внутреннего монолога, о том, как стоило поступить, что сказать, как убедить или повлиять, и, конечно, для клятвенных обещаний самому себе в следующий раз поступить иначе, не дергаться, не беситься, а спокойно и рассудительно настаивать на своем. Выполнить же эти обещания удавалось лишь в том случае, если Гриша сам неожиданно сдавался и слушался его.
За домом недавно выросла новая площадка, глядя на которую Денис испытывал уколы зависти к современным детям. Он с восхищением смотрел на чистенькие ярко-желтые рукоходы, домики-горки со спиральными трубами по бокам, подвесные мостики на симпатичных, каких-то мультипликационных канатиках, автомобильчики, с бесподобным скрипом раскачивающиеся на толстых пружинах и глупо улыбался, представляя, как бы он мог порезвиться на всем этом.
Гриша влетел на площадку и затопотал по деревянным ступеням лестницы на горку.
— Гриша! Горка мокрая, не катайся!
— Я по трубе! – Гриша с грохотом ухнул в пластиковую трубу, через мгновение его ноги выскочили наружу.
На площадке гуляла мамаша с мальчиком младше Гриши года на три. Увидев, как весело Гриша ныряет в синий зев трубы, он тоже потопал на горку, но, подойдя к отверстию, испугался и остановился. Мамаша протянула сыну пакет с игрушками, мальчик сел на площадке перед спуском и стал играть. Гриша подошел к нему и присел рядом. Видя, что сын занят, мамаша отошла в сторону, достала из кармана смартфон и полностью исчезла в маленьком светящемся прямоугольнике экрана. Денис решил поступить также. Открыл страничку на фейсбуке и с удовольствием стал читать изумленные комментарии друзей под фотографиями из альбома «мой сын». Они не поражали разнообразием – «а чо молчал???», «даешь, брателло!», «может и другие есть?» и тому подобное, но все равно приятно было вот так взять и вдруг всех удивить. Пролистывание длинной ленты комментариев было прервано криком. Денис встрепенулся и увидел как Гриша методично, одну за другой спускает игрушки мальчика вниз по трубе. Мальчик, весь красный, отчаянно плакал, пытался поймать Гришину руку, лез на него, шлепал ладонью, целясь по голове, но Гриша беспощадно бросал одну игрушку за другой. Он снова был как каменный, будто не слышал криков мальчика, даже не видел его, он только слегка потупился и наклонил голову в бок, чтобы слабые удары соскальзывали. На лице застыла глупая полуулыбка, взгляд замер и остекленел, но Денис ясно различил в выражении его лица какой-то затаенный восторг. Он подскочил к горке, просунул руку между прутьями оградки, схватил Гришу за плечо, дернул на себя.
— Ты что делаешь?! Отдай быстро!
Гриша выпустил из руки последнюю игрушку, мальчик схватил ее. Подбежала мамаша:
— Сашенька, что случилось?!
От слез мальчик не мог внятно говорить, только всхлипывал и повторял: «Он… Он…».
— Извините, — сказал Денис. Мамаша покосилась на него и стала выманивать сына с горки, взяла на руки и стала складывать лежащие на земле игрушки.
— Быстро спустись и помоги! – командовал Денис. Гриша упрямо насупился. Денис хотел снова поймать его за руку, но Гриша успел отодвинуться, теперь, чтобы дотянуться, нужно было обойти горку.
— Я кому сказал, спустись и помоги собрать игрушки.
— Не надо, мы сами, — отозвалась мамаша.

— Зачем ты это сделал? – Денис энергично шагал к подъезду, Гриша понуро семенил рядом.
— Просто, — буркнул Гриша.
— Как это – «просто»? Он же ревел. Тебе что нравится маленьких обижать?
— Нет.
— Тогда зачем?!
— Я хотел, чтоб он прокатился.
— Какая разница, чего ты хотел! Он – маленький, он боится еще и не хочет. Зачем его заставлять?
— Ты же меня все время заставляешь…
— Я…, — Денис осекся и даже замедлил шаг. – Во-первых, не все время. Потом, я стараюсь, чтобы тебе было хорошо, чтобы ты не промочил ноги, чтобы не заболел, чтобы был сыт. Это другое, понимаешь?
— Я хотел, чтоб он перестал бояться.
Денис растерялся. Он не знал, что возразить. Ведь получалось, что Гриша действовал осмысленно, добивался своей цели и при этом копировал его – Дениса, поведение. Ругать его было не за что.
— Понимаешь, — Денис тщательно подбирал слова, но сам осознавал, что стоит на зыбкой почве. – Самое плохое, что ты расстроил человека и не одного. Так нельзя. Да, я иногда заставляю тебя делать что-то, что тебе не нравится или кажется неправильным, но это только для твоей пользы. Понимаешь?
Гриша молчал, они уже подошли к двери подъезда.
— Давай еще погуляем, — проговорил он, косясь на площадку внутри двора, не такую красочную, как за домом, но тоже ничего.
— Нет, — Денис раздраженно ткнул ключом-таблеткой в домофон.

Последнее время Денис жил между кухней, куда перетащил ноутбук, и балконом, где можно было покурить и поговорить с Темой. Единственная комната раздражала. Игрушки, как паразиты, заселили ее, валялись по углам, вдоль мебели, на журнальном столике, под и на кресле. К вечеру кое-как удавалось заставить Гришу собрать их, то есть большей частью просто свалить на столике, но каждой утро Гриша с невероятной быстротой снова рассеивал их. Денис оставил попытки договориться с Гришей о порядке, более того он сам чуть ли не каждый день покупал все новых и новых монстров, бакуганов и прочую нечисть. Каким-то невероятным образом Грише постоянно удавалось выпрашивать очередное исчадие китайских фабрик. Как можно дольше Гриша пытался сохранить и «дом» игрушки, т.е., упаковку. Жесткий пластик раздражающе хрустел под ногами, а ошметки картона забивались в углы и щели между полом и плинтусом.
Иногда, после очередной ссоры, когда шум в голове затихал, Денис поражался, нечеловеческому упрямству Гриши. То упорством, с которым он отстаивал свои желания, могло бы вызвать даже восхищение, если бы не было столь деструктивным для Дениса. И, тем не менее, Денис тайно и отстраненно радовался силе характера сына. Раздражала и даже пугала Дениса неспособность Гриши идти на компромиссы. Он просто упирался, каменел и несмотря ни на что добивался своего. Денис же, видя это упорство, словно летел с обрыва, пытаясь, во что бы это ни стало снести стену, выстроенную Гришей, почти истерически кричал, злобно шипел, угрожал сыну, а потом мучился уколами совести за собственную несдержанность. Правда, довольно скоро он понял, что ни крики, ни скандалы, ни угрозы не действуют на Гришу, также как и попытки «договориться по-хорошему», и стал искать другие пути воздействия. Чтобы как-то отвлечь его от полчищ пластиковых монстров, Денис стал включать Грише мультфильмы. Видимо, Галя ограничивала его в этом, или просто не умела выкачивать мультфильмы из сети. Сначала они полностью захватили внимание мальчика, несколько раз даже удавалось уговорить Гришу собрать игрушки перед просмотром, но довольно скоро мультфильмы наскучили и игрушки снова вернулись на место. Быстро впитав самые интересные концепции противостояний добра и зла, Гриша стал применять их в своих играх, у солдатиков появились новые имена, враги, цели, задачи и понадобились новые персонажи. При этом привычка включать мультфильмы осталась. Гриша сидел спиной к фонящему телевизору и увлеченно разыгрывал очередную сцену своей собственной истории. Попытки выключить телевизор неизбежно оборачивались криками и плачем.
Тогда Денис выбрал путь посложнее, принес Грише красочную энциклопедию с толстыми картонными страницами, на которых были небольшие окошки, открывавшие содержание недр земли и глубин океанов, наглядные иллюстрации срезов минералов и почвы. Гриша взял книгу и мгновенно закаменел над ней.
— Садись за стол. Только игрушки убери сначала, а то книгу даже положить некуда, — как бы невзначай сказал Денис.
Гриша без разговоров стал складывать игрушки в чемодан, а Денис довольный отправился на кухню. В тишине он надолго завис перед ноутбуком и даже не заметил, как Гриша тихо скользнул мимо него и снова исчез в комнате. Устав от редактирования ленты новостей, Денис пошел на балкон, но замер на пороге комнаты. У журнального столика сидел Гриша, рядом, на полу лежала практически уничтоженная книга и ножницы. Аккуратно вырезанные красочные картинки-окошки с изображениями минералов и ископаемых лежали посреди стола в окружении самых суровых Гришиных монстров, к ним толпой двигались явно обреченные искатели сокровищ. Денис закрыл лицо руками и тихо застонал. Гриша поднял на него глаза и тут же потупился, убрал руки от игрушек, спустил под стол.
— Зачем? – простонал Денис.
— Мне нужно было для игры.
— Зачем? – тупо повторил Денис. – Ты ведь испортил книгу.
Гриша подумал.
— У меня иногда организм сам что-то делает, я не могу остановиться, — тон Гриши был совершенно искренним.
— Но нельзя же портить вещи…, — Денис чувствовал, что вот-вот вернется на опостылевший круг претензий и упреков, движение по которому ни к чему не приведет. Он не стал дожидаться ответа и прошел на балкон. Курил, опершись локтями на перегородку, пока не появился Тема.

— Здоров. Что хмурый? – Тема внимательно смотрел на Дениса.
Денис только махнул рукой.
— Понятно, — Тема нырнул под бортик балкона и появился снова с опустошенной на три четверти бутылкой виски. – На, осади.
Металлическая пробка глухо взвизгивала на стеклянной резьбе. Денис сделал большой глоток и с наслаждением выдохнул солодовые пары.
— Зря ты так заводишься, — говорил Тема закуривая третью сигарету. – Играет себе пацан и ладно. У меня вон целый день бардак, все на ушах ходят. Если б я как ты, дома работал, давно бы башку в духовку сунул.
— Так меня ж не то бесит, что он играет, а что не слушается. Упертый, блин, пипец.
— Ну а чего он хочет-то?
— Разное… да какая разница! Главное, я ему говорю – делай, он не делает. Стою, как дятел над ним толдычу, ему все по уху. И так по каждой мелочи.
Тема вдруг улыбнулся:
— Ден, давай без обид только, ладно?
— Ты о чем?
— Просто, на картинке, которую ты рисуешь, я вижу двух баранов.
— Не, ну что ты сравниваешь? Я же как лучше хочу…
— Кому лучше?
— Просто… лучше, — конечно, Денис понимал, что от его придирок всем только хуже, и чем дальше, тем сложнее выбраться из этой трясины. Он просто выбрал такую роль, типа строгого, но справедливого папаши, а вытянуть ее никак не может. И что делать не понятно.
— Галя-то скоро возвращается?
— Нет еще.
— Ну, короче, мой тебе совет, поступи как нормальный мужик, сдай пацана бабушке.
— Да, там все не так просто…
— Неужели, она против будет?
— Нет, конечно. Спит и видит, как бы внучка потискать. Гордая просто, ждет пока я сам позвоню, типа, что не справляюсь и без нее никак.
— Ну и позвони. Что кривляться-то?
— Еще один нюанс есть.
— Блин, сколько у тебя заморочек!
— Короче, она фотку Гришину увидела, говорит, вылитый я в детстве.
— Да ну заканчивай! – Тема сплюнул. – Я тебя со школы помню. Гриша твой – малый упитанный, а ты всегда тощий был.
— Мы сюда переехали, когда мне двенадцать было, а до пятого класса меня жирным дразнили.
— Да ты гонишь!
— Короче, я после этих слов на себя в зеркало смотрю и Гришу вижу. Никак поверить не могу, что я таким же был.
— Не знаю, по мне — так это хорошо. Твой пацан ведь. Ну, плоть от плоти, как говорится. Ты ж его не воспитывал, не видел даже почти…
— Да, видел я его…
— Погоди. А он все равно твоей породы вырос. Родная кровь, по-другому и не скажешь. Ну, не послушный. Что теперь в петлю лезть? Ты сам-то, больно уступчивый что ли?
— Причем тут это?
— А при том! Ты его сейчас согнуть хочешь под себя, а ничего не выйдет. Он уже – человек.
Денис с недоумением смотрел на Тему, внезапно бросившегося защищать Гришу, но послушать было интересно, раньше о детях они никогда не говорили.
— Тут уж ты мне поверь, — Тема стал говорить быстро, как будто торопился выплеснуть давно обдуманные мысли. – У меня ведь двое. Они рождаются уже с характерами. Надька моя все книжки по психологии читала, когда первого носила, и мне одну дала. Там, в общем, такая тема – ребенок вроде этого, чистого листа, как там, табула раса. Типа, что хочешь то и пиши. Ага! Хрен там! Напиши на моем младшем, что манная каша – вкусная! Не, я ничего не говорю, родители могут что-то заложить и повлиять, но есть граница, что-то такое, что ты никогда не изменишь. Можно, сломать конечно… Но зачем тебе моральный урод?
— Не хочу я его ломать, — возразил Денис. – Просто, хочу, чтобы он элементарные просьбы выполнял.
— Ну, не знаю, как там у тебя, — Тема как будто и не слышал Дениса. – Я так скажу, по собственным наблюдениям. Мы на детей орем, потому что они нам жить мешают, ну в смысле, нам так кажется. На самом деле, они ничего плохого не делают, вообще. Вот я, сначала бесился, что они на обоях рисуют, тоже орал, наказывал, а потом просто рукой махнул. Да, теперь вся стена измалевана. Ну и кому от этого хуже, я что в палатах грановитых живу что ли? Вообще – по фиг, понимаешь? По сути, они ничего даже не испортили. А сколько нервов потрачено было!
Денис не мог полностью согласиться с Темой, потому что заметил у Гриши странную черту характера, иногда он выкидывал, нечто, что трудно было объяснить как простую шалость. Например, однажды Гриша сидел в ванной и решил вычерпать всю воду из-под слоя пены, но воду почему-то лил не в раковину, а на пол. Или в другой раз, Денис купил ему морковно-малиновый сок, Гриша втянул через трубочку полный рот, выплюнул все на стол и стал выводить причудливые узоры в густой оранжевой жиже, с восхищением следя за движениями собственного пальца. Объяснял он эти выходки также как в случае с книгой: «мой организм чего-то хочет, и я не могу остановиться». «А голова, голова тебе зачем?!» — орал Денис. «Она не слушается» — отвечал Гриша.
Продолжать разговор с Темой уже не хотелось. Денис допил остатки виски:
— Ладно. Пойду.
— Давай, брат, держись. Я тоже пойду.
Почти синхронно открылись и закрылись две балконные двери.

Гриша вскочил на заднее сидение машины, встал на колени, лицом к заднему стеклу и стал расставлять игрушки, вокруг правого динамика. Денис завел мотор и посмотрел в зеркало заднего вида:
— Гриш, сядь и пристегнись.
— Ну, можно я так поеду? – гласные звуки капризно растягивались.
— Нет, это опасно. Я заторможу, и ты упадешь. Давай быстренько, а то нас бабушка заждется.
Гриша насупился и не шевелился.
— Гриш, я кому говорю-то?
— Мне так неудобно.
— А если башкой шмякнешься, удобно будет?
— Ничего я не шмякнусь.
— Гриша, делай как я говорю, иначе вообще никуда не поедем, — аргумент был, очевидно, слабый, поездка к бабушке вряд ли вообще сколько-нибудь радовала Гришу, но ставку можно было сделать на желание Гриши просто прокатиться и, видимо, она сработала. Гриша неохотно развернулся и грузно плюхнулся на сидение.
— Теперь пристегнись, — неумолимо продолжал Денис.
Гриша резко дернул ремень, видимо, подражая нервозным движениям Дениса во время ссор. Он долго возился с замком, но, вдруг, раздраженно отшвырнул его. Замок глухо ударился в дверь, ремень засосало под обшивку.
— У меня не получается! – почти крикнул Гриша, сложил руки на груди и согнулся.
— Дай сюда! – Гриша вполоборота вытянулся между двумя передними креслами, поймал замок, со свистом вытянул ремень и пристегнул Гришу.
Денис выдохнул и хотел тронуться, но услышал сдавленное хныканье за спиной, посмотрел в зеркало заднего вида.
— Ну что ты хнычешь? – неприязненно спросил он.
— У меня от него живот болит! – вскрикнул Гриша.
— Не придумывай! Вон, он тебя даже не касается! – Гриша сидел, подсунув под ремень руки, так что он широкой петлей огибал тело.
— Все равно!
Денис вцепился в руль и сжал зубы, слов у него не было.
— Значит так, — начал Денис, стараясь придать голосу ледяные нотки. – Мы едем, ты сидишь пристегнутый. Хочешь, нового трансформера?
Гриша поднял красное от слез лицо.
— А если ты отстегнешься, меня оштрафуют и никакого трансформера не будет, — продолжал Денис. – Ты все понял?
— Понял, — буркнул Гриша.
Они долго ползли в тугом потоке машин. Денис глянул в зеркало заднего вида и увидел, что Гриша выполз из под ремня.
— Никакого трансформера не будет, — процедил Денис сквозь зубы.
Дальше ехали молча.

— А это кто у нас такой?! – громко восхитилась мама Дениса, увидев Гришу. – А я — твоя бабушка.
На бабушку она совсем не походила, стройная, подтянутая, на пороге первой старости. Людмила Ивановна носила макияж, делала прически, маникюр и все это пока не выглядело на ней клоунским гримом.
Гриша по обыкновению втянул голову в плечи и набычился, так что белая челка нависла нал глазами.
— Проходи, проходи! Сейчас мы с тобой подружимся! – продолжала она.
Гриша не шевелился. Денису было интересно, как скоро Гриша поддастся бабушкиным чарам. Все дети и внуки знакомых обычно сдавались быстро.
— А что у меня для тебя есть? – Людмила Ивановна нагнулась к самому лицу Гриши, он приподнял голову и с любопытством посмотрел на нее. – Там на кухне, иди, посмотри.
Гриша робко покачнулся и неуверенно побрел на кухню.
— Завтра заберу, мам. Всего один день, — сказал Денис.
— А что так мало? Оставил бы дня на три, — Людмила Ивановна смотрела на Дениса васильковыми, чересчур искренними глазами.
— Не нужно. Мне только работу раскидать и все. Ты присматривай за ним, он с виду тихий…
— Ой! Будет меня учить! Все, давай-давай, проваливай. Отлично мы с ним поладим. Он мне поможет петунью пересадить. Во дворе побегает.
— Одного только не отпускай.
— Ничего страшного, ты все детство в этом дворе…
— Время другое было.
— Разберусь. Нас между прочим забором огородили, охранник в будке сидит, если не заметил. Все детишки теперь без родителей гуляют.
— Ну, тебе виднее.
— А то – нет? Давай, не маячь тут.
— Гриш, пока!  — крикнул Денис в кухню.
В дверном проеме появился Гриша, застенчиво улыбаясь, он держал в руках киндер сюрприз, уже развернутый и разломанный.

Дома Денис сидел в кресле и наблюдал, как странно изменилось его жильё. Дело было даже не в Гришиных вещах. Денис старался представить комнату без них, сделать это было несложно, но, все равно она уже не была прежней, что-то навсегда поменялось. По дороге Денис то и дело посматривал в зеркало заднего вида, не покидало ощущение, что он забыл что-то, в машине как-то пусто.
Никакой работы у него не было и Денис просто сидел, не зная чем себя занять. Добрел до кухни, поскролил любимые сайты на ноутбуке, достал бутылку вина и лег спать сильно захмелев. Перед тем как забыться, мельком бросил взгляд на не разобранное кресло-кровать.
На следующий день продолжалась та же сумятица. Денис принимался за одно дело, не заканчивал его, принимался за следующее и тоже бросал. Звонить маме, узнавать как дела почему-то не хотелось. Было странное ощущение свободы, которую некуда девать. Даже столь краткое присутствие Гриши оттяпало солидный кусок его повседневной жизни, и вернуть старые привычки, действовать без оглядки на маленького пухлого человека и его потребности оказалось не так просто. Это и удивляло, и радовало Дениса. Выпадать из создавшегося ритма было еще рано, до приезда Гали была еще почти неделя. Главное же, Денис понял, что просто скучает без Гриши.
Тянувшееся весь день время, вдруг, сделало несколько резких скачков, за окном стемнело, и пора было ехать. Денис взял в руки телефон, еще раз подумал о том, что ничего путного так и не сделал в свой свободный день и набрал маме. Голос Людмилы Ивановны его сразу насторожил, резкий и в то же время дрожащий:
— Да. Приезжай, — звонко отчеканила она.

Людмила Ивановна открыла дверь, но не стала зажигать свет в прихожей, что не помешало Денису разглядеть плотно сжатые губы вместо обычной радостной, хоть и чуть искусственной, улыбки, и красные, заплаканные глаза.
— Что случилось?  — спросил Денис.
— Я даже не знаю, как это вышло. Я сама не досмотрела, но он…, — голос снова зазвенел, и Людмила Ивановна потеребила себя за кончик носа. – Мы с ним вчера пересадили эту петунью, я специально горшок купила новый, хоть и пластиковый, но очень красивый. Он мне так помогал, так аккуратно все делал. А сегодня утром, я его погулять пустила, потом слышу, дверь открылась, он шмыгнул в комнату и обратно. Я-то подумала, он забыл что-то, а потом — как сердце почувствовало. На балкон вышла, а у нас сзади дома таджики ветки опиленные жгут. Они все в контейнер не поместились, а два раза его гонять дорого, все жильцы платить отказались, вот они и жгут. Ну, в общем, гляжу с балкона — бежит он с петуньей моей, я даже крикнуть ему не успела, а он горшок прямо в костер поставил! Прямо в середину! Как не побоялся только? Отошел на шаг и смотрит, как она там шипит, чернеет… А у меня прямо сердце зашлось! Как будто родное что-то погибает, — Людмила Ивановна не удержалась, опустила голову, коротко всхлипнула, но тут же пришла в себя, собралась.
— Где он? – спросил Гриша
— В комнате.
Денис выскочил из ботинок и метнулся в комнату. Гриша сидел в кресле, на поручне стояли игрушки, он что-то бормотал. Коротко глянул на Дениса и потупился.
— Зачем? – тихо спросил Денис. Вид Гриши мгновенно привел его в бешенство, он с ненавистью смотрел на дутые плечи, тупо опущенную голову, предчувствовал упорное молчание, знал, что под челкой прячется прозрачный безразличный взгляд. – Посмотри на меня.
Гриша поднял голову.
— Зачем ты это сделал? – раздельно произнес Денис, все тело его напряглось, каждая мышца была как тетива арбалета.
— Просто у меня руки сами…, — договорить он не успел, Денис подскочил к нему, обхватил ладонями лицо, поднял на ноги.
— Не хочу! Не хочу это слушать! – сквозь зубы шипел Денис и мелко тряс голову Гриши.
Губы Гриши исказились, показались крупные зубы, он держал Дениса за запястья и сдавленно кряхтел.
— Денис! – вмешалась было Людмила Ивановна, но голос прозвучал слабо, неуверенно.
— Собирайся!  — Денис отшвырнул от себя Гришу так, что он упал на пол, ударился коленями и заплакал.  – Я сказал, собирайся! – Денис уже орал в голос, рявкал как кавказская овчарка, но Гриша сидел неподвижно. – Ты что, вообще не слышишь! – он сатанел, казалось, глаза сейчас выпрыгнут из орбит, сделал шаг к Грише, но Людмила Ивановна взяла его за локоть.
— Успокойся! Идем!  — строго сказала она и увела Дениса на кухню. – Денис, нельзя же так!
— Сам знаю, что нельзя, — дышал глубоко, топтался на месте. – А как с ним можно? Он ведь ни х… не слушает! Что за человек такой! Даже сейчас сидит, небось, и даже не шелохнулся.
— Ты его напугал. Зря я тебе сказала.
— Не зря. Что ж ему все разрешать? Это же какое-то скотство! Зачем так себя вести, не понимаю! Он ведь просто изводит, как будто издевается! Ты видела? Ему вообще не стыдно.
— Издевается? А от тебя он много добра видел-то?
— Ой, вот не надо! Я от него никогда не отказывался, сама знаешь. Обстоятельства такие.
— Вот и терпи. А что делать?
Все это Денис прекрасно знал. Он медленно утихал и уже слышал за спиной свист бумеранга совести, который вот-вот больно ударит его за безобразный ор и несдержанные руки.
— Выпей чаю пока, — сказала Людмила Ивановна. – А я его соберу.
Скоро из комнаты послышался тихий бубнеж и уговоры.

Дорогой молчали. Денис старался держаться холодно и отстраненно, все еще надеялся на то, что Гриша проявит какие-то признаки раскаяния, хотя понимал, что слишком сильно обидел мальчика и теперь не вправе ждать чего бы то ни было. Когда вошли в квартиру Денис вспомнил, что забыл в машине телефон, пришлось вернуться.
Снова отварив дверь, он увидел Гришу сидящего на полу перед чемоданом. Денис подошел и сел рядом. На чемодане стояла одна единственная игрушка – тот самый мускулистый гном без имени. Гриша одной рукой ковырял блестящий замок чемодана.
— Гриш, — после долгого молчания голос не слушался Дениса. – Слушай, я сорвался. Просто ты очень расстроил бабушку. Я не выдержал. Понимаешь?
Гриша покосился на Дениса и кивнул.
— Ты прости меня, ладно?
— Угу, — снова кивнул Гриша.
Денис неловко притянул к себе Гришу. Он неудобно уперся головой в ребра Дениса, но все равно отпускать его не хотелось.
— Что это у тебя? – Денис смотрел на сжатый кулачок Гриши.
Гриша протянул ему мелкое, шарообразное создание, выглядевшее нелепо и воинственно одновременно.
— Это кто?
— Такой чубрик, — ответил Гриша и поставил его на чемодан рядом с гномом.
— Они дружат?
— Ага.
— Хорошо, — Денис поцеловал Гришу в макушку, аккуратно отодвинул его и встал на ноги.
Гриша снизу смотрел на Дениса.
— Хорошо, — повторил Денис и пошел набирать ванну.