БРАТ ВАВИЛО

«У меня к тебе очень серьёзный разговор. Ты ведь уже взрослый мальчик», — говорит ему мама. Ему да, уже 12. А когда она говорит таким голосом – он всегда ещё до сих пор цепенеет. Вот и сейчас. Но мама, в отличии от голоса, даже слегка виновата лицом. «Помнишь, — спрашивает мама, — я прошлым августом плавала в круиз по пресноводной реке Волге на престижном трёхпалубном теплоходе «Константин Устинов»? Из Андропово В Брежнево»?«Помню», — отвечает он. И конечно, он помнит месяц этой безбрежной свободы. «Так вот у тебя теперь будет братик», — говорит мама. «Чего?» — говорит он. «Ну так вышло, — так случилось, так произошло. Ну что тут поделаешь?» — говорит мама. И вроде как плачет. «А почему именно братик?» — спрашивает он. «Я только что с УЗИ», — говорит мама. «Что это – узи?» — спрашивает он. Он многого ещё не знает. «Да ну тебя», — отмашисто машет на него рукой мама. «Однако. Однако, — говорит мама, — если не хочешь, то и не будет. Избавлюсь. Легко». «Ну нет, пусть уж будет», — говорит, поразмыслив, он. «Ну и ладушки», — говорит животистая, животастая животворная жизнетворная мама.

Ладушки так ладушки.Оладушки. «А как мы его, крошку, назовём?» — спрашивает мама. «А давай хоть Александром, как Македонского или Матросова», — говорит он. «Нет, только не Александром. Ни в коем случае ни Александром. Ни за что», — говорит мама. «А почему?» — спрашивает он. «А не спрашивай», — говорит мама. «Ну тогда хоть Вавилой, Вавилою», — в шутку предлагает он. «Хорошо, — легко соглашается мама, — пусть будет Вавила Александрович. Вавило Александрович. Сейчас так модно.. Ха-ха», — говорит мама и эло, неприятно, нервно непонятно смеётся.

И вот уже май, уже вовсю цветут черешня, персик, миндаль, сирень, прочая хрень, уже в бухте волами-производителями гудят теплоходы и ходят волны, а они с огрузшей мамой идут по Приморскому бульвару. «Вот видишь, — говорит мама, — это роддом. Ты там родился. Вон в том третьем слева окне». «Ну…», — говорит он. «Ну что ну и? Чего непонятного? Я и Вавилу там рожу. В том же окне. Уже договорилась», — говорит мама и в сторонку влево тайком плачет.

И вот на будущий день, в понедельник, он приходит к ней под окно с мороженым. Мама тихо смотрит на него сверху вниз. «Пока никаких изменений, — говорит мама, — а мороженого я не хочу. Извини, капризничаю. Мутит». И он уходит.

Назавтра, во вторник, некая добрая старушка машет на него из вышеупомянутого окна обеими руками и кричит: «Ступай домой, мальчик, учи уроки, нечего тебе здесь делать. Мы заняты!» И он уходит.

А напослезавтра она показывает в форточку компактный свёрток. «Вавило», — говорит мама, и они смеются.

А потом проходит какое-то время. Может даже, проходят небольшие годы. И мама ежедневно работает на семью, а он после школы забирает Вавило из сада и они гуляют за ручку городом. Он приводит Вавило на обрыв холма, где позади стоит собор, а впереди лежит море. «Это море, Вавило», — говорит он. «Море», — говорит Вавило. «Это небо», — говорит он. «Небо», — говорит Вавило. «Это солнце», — говорит он. «Солнце», — говорит Вавило. «Это храм», — говорит он. «Храм», — говорит Вавило.

А Вавило растёт как на дрожжах.

А годы между тем – идут. И вот уже он, уже вполне половозрелым подростком, возвращается тихой майской ночной улочкой со свидания со Светкой. Тут из-за поворота выходят одинаковые трое и первый говорит: «А дай 50 копеек». «А у меня нет», — честно говорит он. «А пусть он попрыгает», — говорит второй. «Лучше уж мы сами его потрясем», — предлагает третий. И они смеются, а он понимает, что сейчас будут больно бить. Но тут из тьмы кустов выходит некто четвёртый и говорит: «Вы чо, мужики, это же Вавилин брат». И те тушуются и уходят.

«Ты какой-то запущенный, — как-то говорит Вавило. – Ни кола ни двора. Ни дна ни покрышки. Ни в городе Богдан, ни в селе Селифан. Давай-ка я тебя сведу с нужными людьми». И они идут в тёмный прокуренный подвальчик пить пиво. Несколько спустя подтягиваются нужные люди. «Этот человек, — говорит им Вавило, как чётки, перебирая массивную нашейную цепь, — может то-то, то-то и то-то». «Ай, не грузи, Вавило. У нас полно людей, которые могут то-то, то-то и то-то», — говорят нужные люди. «Это мой старший брат», — говорит Вавило. «Тогда совсем другое дело», — говорят нужные люди. И вот уже во вторник у него заводятся какие-никакие карманные деньги и уверенность в завтрашнем дне.

Он женится и разводится, снимает дешёвое грязное жильё. А у Вавило дом – полная чаша. У Вавило обезноженная мама в отдельной комнате и жена Татьяна, которая кормит всегда кормит его наваристыми борщами. А ещё у Вавило есть сын Тит. И он в выходные катает Тита в коляске по городу. «Это море, Тит», — говорит он. «Это небо», — говорит он. «Это солнце», — говорит он. «Это храм», — говорит он. Но Тит пока ещё не отвечает.